Медный жук

      - Да ты я смотрю пила? – то ли возмутился, то ли восхитился Дасоян. – Любишь рисковать?       - Ага, как же – буркнула я, с отвращением отворачиваясь к стене.       Ненавидела ежемесячную диагностику, когда твой собственный медик ковыряется с твоем животе, прикасаясь пальцами к искусственным костям, мышцам, жилам, легким и сердцу. Это отвратительное чувство и отвратительное зрелище, когда он достает из твоего пуза контейнеры с отработанным топливом, фильтры и заменяет их новыми. Такое впечатление, что он достает на свет божий твои собственные кишки, слава богу, это не так… Да и лицо у него при этом как у заправского маньяка – любящее, почти ласковое и улыбающееся.       - Ты еще и курила?       - Был тяжелый день. – ответом ему послужила только вялая отмашка.       - Рэй, ты же знаешь, что тебе нельзя курить! Теперь мне придется еще и твои легкие чистить.       Я скривилась, эту процедуру я ненавидела больше всего, просто кошмарное ощущение, противнее ничего просто быть не может…       - Док, может не надо? – спросила я, жалостливо глядя на доктора.       - Рэй, надо, увы.       Дасоян отошел на минуту в подсобку кабинета и вернулся обратно в зеленоватой маске на лице и небольшим приборчиком в руках. Я отчаялась откреститься от этой операции и покорно замерла на столе, хрен уж там с ним, в первый раз что ли?       - Сколько ты выкурила?       - Не знаю, штук, наверное, пять, может десять, я не считала.       - И это все тот же натуральный табак?       - Ага.       - Тогда задержи дыхание, и держись как можно дольше. Если что – махни мне рукой, ну ты и сама знаешь.       - Ага.       Мужчина проворно развинтил крепления на моей грудной клетке, выпуская из серебристой клетки мои легкие. Затем он отстегнул полупрозрачную защитную пластиковую пластину, как будто отодвинул ширму перед покоями стеснительной девицы. Вот только…       Когда к специальному клапану в легких был подключен «пылесос», меня чуть не стошнило. Аппарат заливал в мои легкие жидкость, разъедающую все вредные примеси, взвеси и пыль, успевшие там осесть. Это кошмарное чувство как будто ты тонешь, только снаружи воды нет, а твои легкие уже заполнены жидкостью по самые гланды. Растворитель подступил к самому горлу, к той уязвимой границе, где живая трахея соединялась с искусственной. Я ужасно боялась, что однажды эта едкая дрянь доберется до живых тканей и убьет меня, я боялась этого до ужаса, даже видела этот кошар во снах. Жидкость в груди бурлила и кипела, шипела, уничтожая все, чему я позволила осесть на стенках искусственных альвеол.       Когда Дасоян закончил и откачал жидкость обратно в аппарат, я уже начала медленно уходить в небытие. Боясь пошевелиться и вдохнуть такой жизненно необходимый воздух.       - Дыши, пока что можно, – хладнокровно сказал мужчина.       Я осторожно и медленно вдохнула в глазах стояли слезы отвращения и ужаса.       - Все хорошо, отдышись, сейчас сполоснем твои легкие, и все будет окей.       Я снова замерла, когда врач вторично заполнил мои легкие жидкостью – на сей раз нейтрализатором растворителя. Это было так же противно, но уже не так страшно.       - Тошнит… - удрученно сказала я, когда Дасоян закончил.       - Это не тошнота, у тебя и желудка-то толком нет, это просто реакция твоего мозга… - отрешенно сказал мужчина, снова пряча мои легкие за прозрачной завесой и прутьями стальной клетки.       Пока мужчина заканчивал работу, вставляя на место новые фильтры и очищенные капсулы для органики, я отходила. Диагностика всегда выматывала меня сильнее даже самого адского рабочего дня, хотя, по сути, должна наоборот бодрить. Я ненавидела это. Я была размазана как кусок масла по раскаленному противню, сейчас на меня кинут сухарики, чтобы поджарить…       - Постарайся больше не курить, ладно? То, что ты иногда пьешь или ешь, это еще ничего, но твои легкие, их чистка и тебе самой противна до чертиков, не говоря уже о том, что это чертовски дорого.       - Я знаю…       Во рту после чистки появился противный кислый вкус, ужасно хотелось запить это хотя бы водой, не говоря уже о вожделенном кофе.       - Кстати, Рэй, у тебя же нет аллергии? – спросил внезапно мужчина, раскладывая по местам инструменты.       - А на что?       - Цветы.       - Нет, никогда не было, по крайней мере.       - Отлично.       Дасоян ухмыльнулся сам себе и опрометью исчез за дверью подсобки, вскоре вернувшись с цветочным горшком в руках. В черном керамическом кубе прочно засели противного бордового цвета ирисы. Улыбающийся врач тут же вручил это чудо мне в руки.       - Это что? – удивленно спросила я, отставляя горшок в сторону и натягивая майку.       - Да так, вчера у жены день рождения был, решил ей подарить редкий цветок. И на тебе – не прошло и пяти минут как у нее случился анафилактический шок, пришлось даже в больницу вести. Это был худший праздник в ее жизни и худшее утро в моей.       Я ухмыльнулась, все-таки Дасоян хороший парень, смешной временами.       - Ты же с ней уже столько лет знаком и до сих пор не знал про аллергию?       - Я знал, но раньше я не дарил ей цветов, это сейчас слишком уж дорогое удовольствие даже для меня. Я вообще, я думал, что у нее реакция только на цитрусовые.       - Да ты прям гений, док.       - Ага.       В итоге врач таки сгрузил мне противно пахнущий фикус и содрал с меня две трети мой зарплаты за диагностику и чистку организма. И так каждый месяц, благо, что он хотя бы относится к своим пациентам нормально.       Ирисы были противного цвета, то ли коричневые, то ли бордовые с легким фиолетовым отливом и бежевыми мохнатинками у основания лепестков. А еще пахли они почему-то тухлым мясом. И ехать с таким багажом в скоростном метро было не особенно комфортно, тем более что в вагоне была кошмарная толчея, я попала в час пик, когда все люди уже возвращаются вечером с работы. Я с цветком в горшке тут была как же уместна как инспектор из столицы в полицейском управлении. Кстати об управлении, там ароматному растению были так же рады, как и в общественном транспорте, половина участка тут же разбежалась по делам, лишь бы только не находиться рядом с моим подарком.       Были бы эти цветы хотя бы чистого фиолетового цвета или черного, и пахли бы нормально, я бы даже взяла их домой. Может быть, занялась бы разведением, присоседив на подоконник в моем зачарованном лесу. Но эти флористические реликты были просто отвратительны. Я ехала к дому и думала, под какой дверью в подъезде оставить это «счастье».       Но сделать этого мне не удалось. Когда я приблизилась к подъезду, я не обнаружила там привычной сутулой фигуры своего рыжего информатора. В голову тут же полезло куча самых разных мыслей о том, что его могли спалить на его работе, что он попал в аварию или о том, что он решил-таки кинуть меня, не смотря на все сказанные слова, которые он бурчал, уткнувшись в мой живот лицом. Только через пару мгновений до меня дошло, что сейчас просто не то время, Джеф приходит рано утром, когда я возвращаюсь с ночной смены, а сейчас еще слишком рано, ведь шеф милостиво отпустил меня пораньше, насмотревшись на мою кислую после диагностики рожу и вдоволь нанюхавшись ириса.       Дожились, я начала паниковать как тринадцатилетняя школьница, проведя всего одну ночь с этим парнем… Раздраженная этим фактом, я поднялась на свой этаж и отперла дверь, с трудом удерживая одновременно сумку и фикус, так странно накренившийся в сторону. А когда я сложила ключи обратно в карман и подняла глаза, я выронила проклятущий горшок из рук, даже не услышав как керамика грохнулась об бетонный пол и разлетелась осколками вместе с землей по все лестничной площадке.       К серой матовой поверхности двери скотчем была приклеена карта с данными. Такого еще не бывало, как будто кто-то записку оставил. Но раньше никто не рисковал такого делать. Соседи мне практически не видели, коммунальщики всегда присылали сообщения на почту, а информатор и сотрудники отдела связывались исключительно напрямую.       Я оторвала карту от двери и поспешно зашла в квартиру. Следов взлома или обыска не было. Все лежало на своих местах, ровный слой пыли на полках не был потревожен. Спешно сбросив вещи в угол, я включила компьютер и подсоединила карту, открывая один единственный документ, что мне передали.       «Городской порт. Верфь 23/ф. три часа ночи. Не звони на работу, мы узнаем»       Больше ничего не было. Ни текста, ни фотографий или аудиозаписи. Документ был создан всего пару часов назад в каком-то сетевом клубе для избранных задротов, о чем свидетельствовал мелкий значок на карте данных, как штемпель на фирменном бланке. Клуб всего в десятке минут езды от моего дома.       До назначенного часа еще есть время… десять минут до клуба, полчаса до порта, минут пять на поиски верфи. Мне не хватает минут десяти. Если я поеду в клуб, то опоздаю к верфи и даже не узнаю, что в таком случае произойдет. Но если я таки решу заскочить туда, я узнаю, кто и зачем сделал этот документ и оставил его на моей двери. И то и другое было слишком заманчиво. К тому же эта фраза «Не звони на работу, мы узнаем». Коммуникатор на прослушке, а почта взломана, не иначе. Значит, у этих типов есть чем заинтересовать не только меня, но еще и полицию города, занятно. Но есть еще один вариант.       Я набрала номер Джефри. Гудков не было. «Набранный вами номер не существует» - услышала я механический голос в ухе. Быть такого не может! Если я не могу позвонить ни на работу, ни кому бы то ни было из сотрудников на домашний, если не могу воспользоваться услугами информатора, то это усложняло дело. Это было уже подозрительно…а время шло. Я схватила шлем и краги и опрометью бросилась из квартиры, запирая дверь на ключ. Я чуть не убилась, споткнувшись о злосчастный разбитый горшок с ирисами, туда им и дорога, черт бы их побрал.       Зел ждал меня, он всегда был готов к быстрой езде по городу. Я тут же вскочила в седло, нахлобучила обмундирование и выехала из гаража, даже не удосужившись захлопнуть ворота. В голове крутился всего один номер, который давал мне хоть какой-то шанс на успех. Я набрала его, слезно умоляя, чтобы в отделе улик сейчас хоть кто-то был. Но гудки все не прекращались. Трубку никто не брал. «Абонент не отвечает».       - Да что б ты всрался, старый хрен!- ругнулась я и втопила еще быстрее.       Время поджимало. Кавасаки с рева переходил на визг на поворотах, давно я так не гоняла.