DA-драбблы

Хоук плачет. Она ненавидит слезы, с детства их не переносит. Карвер вечно рыдал при намеке на малейшую несправедливость, а Бетани регулярно плакала от боли, потому что носилась как угорелая и раз в неделю разбивала в кровь коленки. Потом они оба выросли и ронять слезы по любому поводу перестали, но у Хоук прочно отложилось в памяти, как сжималось сердце при виде несчастных мордашек брата с сестрой. Сама она предпочитает думать, что никогда не плачет. Она врет сама себе, потому что отлично помнит, как рыдала после смерти отца. Выла и размахивала посохом, потому что больше некому было защитить семью от порождений тьмы. А еще она помнит дорожки слез, когда погибла Бетани. Хоук считает себя сильной. Она по пальцам может пересчитать случаи, когда плакала. Она плачет сейчас, сжимая Андерса в объятиях. Она положила подбородок ему на голое плечо и жмурится, пытаясь сдержать слезы, но не выходит. Затянув его сверху на себя, она не по-женски крепко прижимает его к груди. Не реагирует на его обеспокоенное: «Я еще не раздавил тебя?» Нет, хочет она сказать. Ты меня точно не раздавишь. Но она молчит, потому что в горле стоит горячий ком, а глаза блестят от слез. Лишь бы он не заметил, что она тщательно сдерживает плач. Хоук ждала его три года. Она давным-давно потеряла надежду. Андерс всегда был от нее далек, далек от всех, даже от самого себя. Осунувшийся, весь в заботах, с неуместными шутками, за которыми плохо получалось скрыть скверное самочувствие и тревожность. Андерс, который забывал есть и заглядывался на прячущихся в тупиках кошек. Хоук вспоминает, как часто бегала к нему в клинику с ужином или вытаскивала его в Висельник, чтобы хоть немного развеселить. И каждый раз Андерс ненадолго вспыхивал, смотрел с благодарностью и вновь уходил в себя. Его взгляд угасал. В такие моменты внутри Хоук все обрывалось. А теперь он – здесь. С ней. И она его никуда не отпустит.