Падшие в темноту

Эмма наслаждалась утренним рассветом, включив в плеере любимых Bon Jovi, она никогда еще не выходила так рано на улицу, поэтому не замечала, как красив может быть Сторибрук в это время. Она любовалась отблесками солнечных лучей в каплях росы на зеленых листах, она вдыхала чудесный аромат хвои с горьковатым привкусом древесины. Улыбка не могла не затронуть уголки ее тонких губ... Этот момент невероятно важен для очищения человеческой души, единство с природой помогает обрести нам спокойствие во всей многогранности эмоций. Эмма быстрым шагом направилась в кафе «У Бабушки». Ей не было покоя всю ночь, и когда Крюк осмелился спросить, куда она снова уходит так рано, то спасительница придумала мнимые занятия утренней пробежкой. - Эмма, да ты вся сияешь, - произнесла Руби, до блеска оттирая один из столиков заведения. - И тебе привет... Вы уже открыты? - Мы всегда открыты, особенно для тебя, - она оперлась локтями об стол, заинтересованно рассматривая довольную мину блондинки. – Вы с Крюком собрались пожениться, я угадала? - Нет, Руби, с чего ты взяла? - У тебя на лице написано, что произошло что-то невероятное по своей важности, ну ведь так? Признавайся, Свон. - Успокойся, лучше принеси капустный салат, тосты с сыром и бутылочку пива. - Для кого этот капустный салат? Я упустила тот момент, когда ты стала вегетарианкой? И кстати, на часах нет еще шести утра... ? - О, боже, просто принеси еду, пожалуйста... - Так нечестно, ты ничего мне не рассказываешь. - Руби. - Ладно, ладно, уже несу, - блондинка оглянулась вокруг, весело усмехнувшись тому, что в кафе было пусто. Так не бывает обычно в час-пик, когда она заявляется сюда после долгого сна. Эмма возблагодарила бога, когда официантка вынесла ее заказ на небольшом красном подносе. - Ты можешь хотя бы сказать, когда выходишь на работу, а то город скучает без твоих фирменных «Лерой опять в стельку!» - шатенка весело засмеялась. - Мой месяц еще не закончился, слава богу. Наверное, еще неделю я точно не выйду, и, вообще, прекратите напоминать мне о работе. - О, я не первая? - Далеко не первая, ну да ладно, спасибо тебе за еду, - спасительница напоследок лучезарно улыбнулась подруге, оставив ту заинтригованно смотреть ей вслед. Город только начинал просыпаться, на улице лишь изредка проходило один или два человека, обращая внимание на лучезарную улыбку Эммы Свон. Эмма Свон не была счастлива, нет. Ее состояние можно было описать большими словами, чем счастье. Ей казалось, что сердце в ее груди каждый раз переворачивалось при виде этой женщины и при мысли о ней. И она не могла найти этому причину, не могла понять, как это произошло и как переросло во что-то по-настоящему прекрасное. Много и других чувств в ее сердце были спрятаны за огромной пеленой эйфории. Страх, отчаяние, разочарование. Именно страх. Она не сможет рассказать всю Крюку и самой Регине, слишком страшно что-то менять. Но, может быть, в этом сердце живет и надежда... ? Надежда на то, что все изменится так, что не будет страшно, так, что Регина сама захочет этого. Именно поэтому Эмма снова подошла к крыльцу огромного белого особняка, что всегда пугал своей величественностью и возвышенностью среди других домов. Она подняла резиновый коврик, достав оттуда небольшой ключ. – Ты все также не меняешься, королева... Весь дом еще спал, даже мэр города Сторибрук не вставала так рано, как сегодня встала спасительница. Она прошлась по идеально чистому паркету, не ступая в обуви на ковер, осторожно коснулась рукой деревянной полочки, где стояли фарфоровые разукрашенные тарелки, но на ее руке не осталось и соринки. Конечно же, королева всегда была и будет перфекционисткой... Эмма зашла на кухню, взяв в руки фотографию, обрамленную в золотую рамку, на ней красовались счастливые лица Регины и Генри. Кончиками пальцев она прикоснулась к их лицам, будто вбирая в себя образы до последней капли, кажется, она могла ощутить контакт с ними и даже рукой почувствовать, как бьются два любимых сердца. Но Свон здесь не затем, чтобы рассматривать прекрасную утварь особняка Миллс. Она аккуратно положила на стол записку с надписью: «Доброе утро, надеюсь, твой день будет таким же счастливым, как мой...» и пакет с купленным завтраком. Эмма бросила взгляд на бережно поставленный в вазу букет, и улыбнувшись, незаметно покинула спящий дом. *** Регина так и не смогла уснуть сегодняшней ночью. Ее состояние нельзя было назвать прекрасным, опухшие красные глаза, усталый вид. Она тут же отвернулась от зеркала, не желая смотреть на свое отражение. Немалый слой тонального крема, легкий макияж на глаза и губы – исправили ситуацию, но косметика, к сожалению, не способна также легко избавить от угнетающих эмоций. Регина спустилась вниз, будто всем телом ощущая звенящую тишину в собственном доме, на нее давила эта атмосфера, но лежать в одной постели с Робином, смотря, как он спокойно спит, не зная о метаниях своей возлюбленной, королева тоже не могла. Ее внимание привлек бумажный пакет, аккуратно стоящий на кухонном столе, Регина резким движением схватила свернутую уголком записку, и ее взгляд, полный ярости, переместился на букет алых роз. Рукой она со злостью швырнула хрупкую стеклянную вазу, что тут же с оглушающим звоном ударилась о пол, а ее многогранные осколки еще долго не могли найти покой, перекатываясь по паркету. Громко стуча каблуками, Регина поспешила покинуть особняк с твердыми намерениями найти Эмму. Ее глаза горели огнем непонятного чувства, находящего место в пылающем сердце. Королева даже не замечала косых взглядов в ее сторону, ею двигали лишь эмоции. - Какого?! – крикнула она, хватая блондинку за рукав и оттаскивая от двери квартиры Прекрасных. - Что-то не так, Миллс? – на лице спасительницы взыграла довольная ухмылка. - Что ты тут устроила, черт возьми?! – Регина швырнула эту самую записку Эмме в лицо. – Мне не нужно от тебя ничего... Ничего этого! Эмма лишь спокойно продолжила открывать дверной замок. – Может быть... Может, и не нужно, - прозвучал щелчок, дверь отворилась. – Ты это хотела мне сказать? Так, я пойду? Королева в ярости. Спасительница была жутко напугана, но умело скрывала это. За всю их нелегкую историю, наполненную ссорами разной степени тяжести, Эмма не видела Регину такой. В ее взгляде было что-то общее между негодованием, яростью и дикой злостью. - Послушай меня внимательно, дорогая, - почти шептала она, но не тихо, а скорее хрипло. – Я больше не желаю твоего присутствия в своей жизни. Никакого. Ты можешь общаться с Генри, но так, чтобы меня это не касалось. Тебе ясно? – Эмма лишь тихо усмехнулась, взглянув в самую глубину карих глаз брюнетки. - Ты действительно этого хочешь? В прошлый раз, когда я задала тебе тот же самый вопрос в сквере, ты солгала. - Я не... - Ты солгала. Зачем ты постоянно делаешь это? - Что? - Лжешь. - Знаешь, чего я действительно хочу сейчас? Желаешь знать правду? Тогда, слушай. Я хочу сдавить твои хрупкие шейные позвонки, да так, чтобы услышать их негромкий хруст, чтобы пальцами почувствовать, как ломается жизнь под моими руками. Я хочу вырвать тебе сердце, и сжимать его, пока не увижу в твоих глазах не саму боль, а лишь ее слабый оттенок, пока не услышу угасающий шепот о пощаде из твоих уст, - она на секунду замолчала, пропустив рваный вдох. – Пока ты сама не почувствуешь, что это такое, когда жизнь медленно и мучительно вытекает по венам... – ее шепот перед лицом спасителя звучал, будто в бреду, а слова наложили отпечаток ужаса на серо-зеленые глаза Эммы, но ее светлое чувство смогло перебороть то, что так отчаянно пыталась сделать Регина. Она аккуратно, почти невесомо коснулась подушечками пальцев ее щеки, - ты снова лжешь, королева, - Миллс сначала не почувствовала этого, но потом, отпрянув, схватила ногтями запястье блондинки. - Не смей прикасаться ко мне. Не смей. Я ненавижу тебя. - А я... Я... Я не знаю, - Эмма опустила взгляд вниз, быстро проскользнув в квартиру родителей. Она закрыла дверь, и с силой прислонилась к ней спиной, закинув голову кверху. В это мгновение спасительница осознала, что еще не поняла, что на самом деле чувствует. Может, она и вовсе поспешила? ...