Всё только начинается

Первым пришел холод. Я чувствовала его, ледяными щупальцами охватывающего мое тело, забирающего последние крохи тепла, ещё таившееся вокруг слабо бившегося сердца. Он сковывал мышцы, тяжелым свинцом наливаясь в конечности, мешал мыслям, вяло трепыхавшимся на краю сознания, но не давал вернуться в спасительное небытие. За ним пришла боль. Она была везде, и, пульсируя, перемещалась по телу, иногда мучительно долго задерживаясь в одном месте. Однако главная точка находилась в ладони, которую иногда словно ошпаривало кипятком или прижигало расплавленным железом. Наверное, именно это меня и разбудило, в итоге. Чудовищное ощущение дежавю накрыло меня с головой, путая мысли. Болезненный кашель вырвался из горла, оставив на губах соленый привкус крови. Стон сорвался с губ против воли, но мне стало хоть чуточку легче, поведав остальному миру о своих страданиях. Над головой светили звезды. Они висели далеко в небе, насмешливо помигивая разноцветными огнями, словно смеясь над моими проблемами. Они были вечными, я же… по ощущениям, мне осталось совсем недолго. «Возьми себя в руки, тряпка!» - возмущенно рыкнуло подсознание, дав мысленную пощечину. - «Ты, черт побери, ещё жива, и если моя догадка верна, можешь прожить ещё долгую и не очень счастливую жизнь! Но сначала надо найти Варрика и рассказать обо всех злоключениях, а то о них так никто и не узнает!» Подумать было легче, чем сделать, но начала я с простого. Самолечения. Все тело ныло, словно это была одна сплошная рана с открытым переломом, но все не могло было быть настолько плохо. Я надеялась. Мысленный осмотр выявил два сломанных ребра, одно с осколками, треснувшую ключицу и предплечье, а так же бесчисленные синяки и порезы, кровь из которых давно засохла и теперь неприятно стягивала кожу. Просто чудо, я не получила какого-нибудь серьёзного удара и не скончалась от внутреннего кровотечения, пока отлеживалась в беспамятстве. Но, все же, я выжила. Сколько времени у меня ушло, чтобы хоть немного привести себя в чувство и заставить тело принять более вертикальное положение? Много, это я могла сказать с гарантией. За подробностями стоило обратится к ледяным сталактитам и сталагмитам, единственным моим соседям в той пещере, в которую я угодила. С кряхтением поднявшись на ноги, я стряхнула с себя прилипший снег, насколько это возможно, и пришла к неутешительному выводу. Я оказалась в ловушке. Ледяная пещера, вся истыканная острыми кольями и усыпанная снегом, может, и оказалась моим спасением, вполне могла оказаться и моей могилой. Как минимум потому, что летать я пока не умела, а выхода – не видела. Да и мои силы, ещё недавно способные свернуть гору, едва позволили заживить самые сложные повреждения, сейчас оставив меня наедине со льдом. Должно быть, это будет верхом идиотизма, три месяца выживать в незнакомом мире, вечно находясь на волосок от гибели, попадая под стрелы, мечи, и армии демонов, встретившись с недо-богом и архидемоном, и в итоге замерзнуть до смерти в снегу. К сожалению, ирония меня не согревала, и даже теплая меховая одежда не способна была вернуть тепло. Для начала, у моего тела просто кончились ресурсы, чтобы его вырабатывать. Мне потребовались существенные усилия, чтобы не поддаться порыву сесть на корточки и горько заплакать над своей судьбой. Неожиданно на помощь пришел воображаемый голос гнома, настолько явственно раздавшийся в пещере, что я была почти готова поверить, что он был здесь. - Кончай хандрить, Пташка! Если ты окоченеешь здесь, то с кем же нам придется пить в следующий раз? Не заставляй меня звать Кассандру, она же заставит нас всех деликатно хлебать вино, и все веселье испарится! - Спасибо, Варрик, - пробормотала я тихо, улыбнувшись. Я должна была выбраться. Приняв решение, следовать ему было не так уж и сложно. Я просто двинулась вдоль стены на подгибающихся ногах, изучая каждый её миллиметр, надеясь найти какой-нибудь лаз или туннель, по которому, была такая слабая надежда, я выберусь наружу. Хуже всего было то, что между одинаковыми глыбами льда я не была способна ориентироваться, и очень скоро мне стало казаться, что я обошла кругами всю пещеру уже несколько раз. И, сделав очередной безнадежный шаг, я внезапно встала на пороге широкого прохода. Нервный смех вырвался у меня из груди, когда я поняла, что это не мираж. И словно второе дыхание открылось внутри, двигая мои ноги в сторону возможного спасения. Надежда многое может сделать с людьми. Даже заставить их жить. Но пока я шла по бесконечному коридору из камня и снега, надежда начинала медленно угасать. Не раз и не два, я устало присаживалась на корточки, пытаясь восстановить спертое дыхание, но снова и снова поднималась, продолжая искать путь. Потому что, если бы я заснула снова, нового дня мне не суждено было бы увидеть. Единственным светом в туннеле мне служила метка, окрашивающая все вокруг в зловещие зеленые тона, но это было лучше, чем ничего. Поэтому, когда впереди появился просвет, я не сразу его заметила. Мне сначала показалось, что это был всего лишь очередной поворот туннеля, и снег блестел на нём белой пеленой, но когда он остался белым, я поняла, что впереди выход. И в тот момент на меня дохнул морозный ветер. Я была почти счастлива, выбегая наружу из пещеры на свежий воздух, пока меня едва не сбил с ног ураганный ветер. Сколько должно было пройти часов, чтобы небо заволокло тучами, и сильнейший снегопад замел все следы? Это был конец, - осознание пришло мгновенно, забрав последние остатки сил. Колени подогнулись, но мягкая перина снега встретила моё тело почти заботливо, тут же начав присыпать его белой пылью. Сколько времени я просидела, тупо глядя вперед, понимая, что мне никогда не выбраться из этой пурги вовремя, не замерзнув насмерть? У меня не было достаточно теплой одежды, ни еды, ни воды, и тем более, никаких идей, в какой стороне могли быть оставшиеся силы Инквизиции. Безмолвные рыдания всё-таки сотрясли мое тело, согнувшееся пополам. Во мне не осталось воды, чтобы вдоволь выплакаться, и я лишь бессмысленно всхлипывала, чувствуя, как коченеют руки и ноги. - Простите… - прошептала я, пытаясь спрятать лицо в теплом шарфе, когда-то дарившем мне уют почти в любом месте. Он был на мне все эти месяцы, и это была единственная вещь, пережившая их. Это был мой талисман, в каком-то роде, побывавший в настоящем и будущем, и даже так ни разу и не порвавшийся… Будущее… Внезапная картина брызгающей крови заставила меня вздрогнуть. Я избавилась ото всей одежды, побывавшей в том времени, кроме этого самого шарфа, пропитавшегося кровью Каллена… Я собиралась его постирать, когда мы доберемся до Убежища, но так и не сделала этого, а на бордовой шерсти коричневые капли были почти незаметны… Кровь… магия крови. «Он убьет меня, если узнает», - подумала я отстраненно, сняв перчатки, и нащупывая застывшие капли кончиками пальцев. – «Но если я не воспользуюсь ею, убивать будет некого.» Никто никогда не учил меня магии крови, но она была из тех отраслей, использование которых было почти интуитивным. Мне потребовалось всего лишь сконцентрироваться на частице человека, находившегося не так далеко от меня, и мысленно протянуть к нему алую нить. Я почти почувствовала под своей протянутой ладонью сильное бьющееся сердце, и в ту же секунду, я уже знала, куда идти. У меня больше не было мыслей, только цель, и колени упрямо разогнулись, поднимая меня над землей. Я найду тебя. Командор Каллен Рузерфорд. Но, даже зная, куда идти, каждый шаг в рыхлом снегу против порывистого ветра был равносилен подвигу. И все же, я продолжала двигаться. Часы потеряли значение, и, со временем, закончилась и пурга, но, к тому времени, я была настолько измотана, что почти не заметила разницы, продолжая брести по целине, не поднимая взгляда от снега. Быть может, прошли года, или даже века, пока я блуждала в этой ледяной пустыне. Ничего не менялось вокруг. Редкие елки или острые скалы, холод и снег, он всегда был одним и тем же, мне уже трудно было вспомнить, было ли в моей жизни что-нибудь ещё. Когда в мертвой тишине послышались крики, я даже не поняла, что это такое. Слишком долго вокруг меня царил лишь ветер и мертвый холод, чтобы в нем могло существовать что-то ещё. Но сделав ещё один нетвердый шаг, мои колени вновь подкосились. Съехав на землю по посоху, я смирилась. Моих сил больше не осталось ни на что, даже на то, чтобы поднять голову на свет впереди. - … это она! - Это Вестница! - Она жива! Не может быть! - Немедленно сообщите командору! Сейчас же! Чьи-то руки подхватили моё ослабленное тело, но проверять, не был ли это Корифеус, было выше моих сил. Я неуверенно плавала на границе небытия, пока меня несли в сторону голосов и теплого оранжевого света костров. Но потом… я услышала его. - Рейвен?! Рей, ты слышишь меня?! Хвала Создателю… Кто-то передал меня на другие руки, и я вдохнула знакомый запах, почувствовав, как мех приятно щекотнул щеки. - Я нашла тебя, - выдохнула я еле слышно. – И я говорила тебе… я ненавижу холод. Нервный смех сотряс грудь командора, но меня снова куда-то несли. И я уже почти заснула, наконец-то почувствовав себя в безопасности, когда что-то горячее капнуло мне на щеку. Испуганно открыв глаза, я была готова увидеть кровь… но это была всего лишь вода, стекающая по щеке, заросшей жесткой щетиной. Вода, это нестрашно, - смирилась я, и упала в темноту. Он знал, что последует за раскрытием его лжи, но никакие слова или взгляды не могли заставить его ненавидеть себя больше, чем он уже ненавидел. Он видел боль и удивление в глазах товарищей, видел их недоверие, когда слух распространился по лагерю, и новые и новые люди подходили, надеясь услышать опровержение… Но он не мог им помочь. Рейвен погибла, спасая их всех. Все, что он мог сделать, это не дать её жертве потерять свою ценность. Поэтому он упрямо вел людей вперед, игнорируя обвиняющие взгляды. Командор позволил встать лагерем лишь через несколько часов упорного перехода по снегу, когда поднялся буран и появилась опасность потерять ещё больше людей в глубоком снегу. Оставалось надеяться, что Старший, удовлетворившись смертью Вестницы, оставит их в покое хотя бы на время… И все же… ничто не могло заглушить жгучую боль внутри, словно раздирающую его сердце на части. Она должна была выжить. Он так долго бился за её жизнь, пытаясь обеспечить охрану, тренируя бойцов, даже понимая, что не сможет сам встать живым щитом между ней и опасностью… как бы он не хотел. Она умерла ради него, ради них всех, чтобы у них появился крошечный шанс на спасение. Конечно, Рейвен думала, что последние несколько дней её жизни стоят того, уже не пытаясь бороться с недугом внутри её тела… Но он не хотел сдаваться. Он ещё хотел надеяться, что они смогут найти лекарство… Сейчас искать его было не для кого. Родерик скончался во время пути, отравленный всё тем же лириумом, тихо заснув на повозке. Каллен даже испытал к нему какую-то толику сочувствия, осознав, что канцлер погиб от той же болезни, от которой страдала Вестница. Быть может, спасения от неё и вправду не было. Но потом, стоя у яркого костра, и словно взаправду видя последний яростный взгляд эльфийки, он вдруг услышал тихий шепот, донесшийся ветром. - Я найду тебя… Было глупо оглядываться назад в темную ночь с колючим снегом, но в тот момент в его сердце зажглась надежда. Безрассудная, бессмысленная, но от того не менее яркая. - Рей… Прошли часы, перед тем, как его мир снова перевернулся с ног на голову. Пурга стихла, и он уже собирался отдавать приказ о новой передислокации, отчего-то оттягивая время, когда послышались крики. Командор не смел надеяться, не давал себе даже секунды думать о том, что она могла выжить. Но лишь слово «Вестница» прозвучало над лагерем, как он бросился на голоса. Это была она. Перепачканная в саже и в брызгах крови, с разбитой губой и бесконечными царапинами, но это была она. Один из его солдат нес её на руках, но мгновенно передал ему на руки хрупкое тело девушки, в котором едва теплилась жизнь. Но она была жива. С побелевшим лицом и посиневшими губами, но жива. Её грудь едва заметно вздымалась, показывая слабое дыхание, и заледеневшие ресницы дрогнули, когда он звал её по имени. Едва слышный шепот сорвался с её губ, заставив его усмехнуться, пока он бежал в центр лагеря. - Я говорила тебе… я ненавижу холод. Он прижал её к себе сильнее, надеясь хоть немного поделиться тем теплом, которое поселилось в его сердце. Она была жива, а остальное было неважно. Они смогут пережить этот день, и все остальные, лишь бы её сердце продолжало биться. И это все, что имело значение. Лелиана не мешкала ни секунды, увидев на руках мужчины неподвижное тело Вестницы. Отрывисто раздавая указания, женщина в кратчайшие сроки организовала отдельную палатку лично для их спасительницы, с помощью магов нагрев её изнутри. Он не хотел отпускать её ни на секунду, даже понимая, насколько важно сейчас было вернуть Рейвен в тепло, но все же подчинился сестре Соловей. Он не видел Варрика, Соласа и Кассандры, едва ли не мгновенно появившихся рядом, слыша лишь их отдельные возгласы, разносившие радостную весть по лагерю. Он мог смотреть только на безмятежное лицо девушки, пока Лелиана острым лезвием разрезала на ней заледеневшую одежду, а потом, внезапно смутившись мелькнувшей обнаженной кожи, отвел взгляд. Она будет жить. Он будет жить. И вместе, они остановят хаос, чего бы ему это ни стоило. Прошло больше суток, перед тем как я снова проснулась, и ещё одни потребовались, чтобы я смогла начать говорить. Все же обморожение не сказалось положительным образом на моём здоровье, и меня долго и мучительно лихорадило. Но я была в безопасности… пока что. Поэтому я могла расслабиться. И всё-таки, когда жар спал, и мой организм стал способен принимать в пищу что-то посерьезнее жирного бульона, в мою палатку наведались почти все мои знакомые в этом мире. Мать Жизель смерила вошедших недовольным взглядом, но прогонять их третий день подряд не стала, а я смущенно подтянула повыше толстое шерстяное одеяло, поскольку из одежды на мне сейчас была лишь тонкая льняная рубаха, едва достигавшая бедра, но зато не беспокоящая многочисленные царапины. - Рейвен, нам надо поговорить, - неожиданно мягко проговорила Кассандра, возглавляющая «делегацию». Я пожала плечами, не видя смысла в отказе, и сделала ещё один глоток обжигающего отвара, помогающего моему больному горлу. Гости расселись кто где горазд, Варрик так и вовсе демонстративно плюхнулся на кушетку у меня в ногах, странно улыбаясь, а Солас наоборот встал у выхода, скрестив руки на груди. - Во первых, Пташка, никогда так больше не делай, - прищурившись, проговорил вкрадчиво гном. – Ты не можешь забирать себе всю славу, в одиночку спасая весь Тедас. Имей совесть и делись с нами. Я не выдержала и тихонько усмехнулась. - Обязательно. В следующий раз, когда нас окружит войско противника, я спрячусь сзади и буду кричать ценные советы. - Неплохая идея, на самом деле, - пробурчала Кассандра. – Ты можешь быть неплохим лидером, когда понадобится, а вот закрывать разрывы кроме тебя никто не может. - Сделайте скидку на то, что я вообще не думала, что переживу ближайшую неделю, ребята, у всех людей бывают срывы… - деланно надулась я. - Думала?.. – выделил прошедшее время Каллен, заставив меня смущенно потупиться. Я смутно помнила, что случилось, когда меня нашли разведчики недалеко от лагеря, но то, что в какой-то момент лично командор нес меня на руках, запомнилось мне довольно ярко. - Ну… - протянула я многозначительно. – Я не собираюсь больше умирать. Не от лириума, во всяком случае. Судя по всему, этот Старший ненароком вытащил его из меня вместо своего ненаглядного Якоря, за что ему большое спасибо, хотя сам он, конечно, скорее хотел бы сделать обратное… - Подожди… что? – судя по изумленному виду Кассандры, я пропустила что-то важное. – Ты видела Старшего? - Что ещё за Якорь? – вставила тут же Лелиана. - Будет лучше, если вы расскажете все по порядку, Вестница, - предложила осторожно Жозефина. - А… так я ещё этого не делала, да? – переспросила я задумчиво, а потом вздохнула. – Ладно… Варрик, можешь доставать свои записи. Это будет очень интересная история… Прошло ещё несколько часов, пока я подробно пересказывала события своих приключений, после того, как покинула Церковь, постоянно прерываемая вопросами, удивленными возгласами и уточнениями. Но когда я закончила, и все более-менее успокоились, глубоко погруженные в свои раздумья, настала моя пора удивляться. - Нам нужно узнать больше об этом Корифиусе, - пробормотала Лелиана задумчиво. – То, что он говорил тебе… это звучит так, будто он был одним из магистров древности, вторгнувшихся в Золотой Град, но как это возможно… нам нужно найти кого-нибудь, кто хоть что-нибудь о нем знает. - Вообще-то, - смущенно откашлялся Варрик, выглядевший странно присмиревшим последние пару часов, - я могу дать пару подсказок. - Что ты имеешь в виду? – тут же нахмурилась Кассандра. – Ты слышал о нем раньше? - Видел, на самом деле, - едва ли не поверг всех в шок гном. – Последний раз - в западных пустошах недалеко от Киркволла, на последнем этаже древней тюрьмы Серых стражей, дохлого по всем показателям. Мне, Эльсе, Андерсу и Карверу с Бетани потребовалась уйма стрел и молний, чтобы отправить этого ублюдка на тот свет, но то, что он был мертв, я могу сказать точно. - Варрик… - ошеломление, смешанное с гневом в голосе Искательницы было почти осязаемым, так что мне даже захотелось встать между Тетрасом и женщиной, на всякий случая, но, слава богу, это не понадобилось. А гном, обведя нас тяжелым взглядом, поведал нам одну из историй, которую он никогда не собирался рассказывать. Это случилось почти три года назад, когда Аришок казнил наместника Киркволла, а Эльсу Хоук только-только нарекли Защитницей. Она стала едва ли не самой известной и уважаемой женщиной в городе, но её счастье длилось недолго. Хартия, преступная гномья организация, попыталась напасть на её названных брата и сестру. Варрик вызвался помочь разобраться и нарыл кое-какую информацию, которая привела их в пустыню, место, не обозначенное ни на одной карте. Там они нашли едва ли не самую древнюю постройку Серых Стражей – огромную тюрьму, уходившую далеко вглубь земли. И там же были двинутые гномы, служившие некоему господину. Пытаясь выяснить, в чем корень всего зла, и зачем им Хоуки, они нашли совсем не то, что искали. Оказалось, что много лет назад Серые Стражи вышли на отступника Малькольма Хоука, отца близнецов, и шантажом вынудили его помочь им укрепить разваливающуюся на тюрьме печать. Под страхом смерти жены и детей, он использовал свою кровь, дабы жуткая тварь, сидевшая там веками, никогда не вылезла наружу. К сожалению, это не сильно помогло. Корифеус, сам того не осознавая, смог влиять на разум тех, кто проходил мимо, свел с ума как гномов, так и самих Серых Стражей, заставив их искать любые способы его освободить. И, после нескольких крайне интересных поворотов сюжета, Защитница всё-таки высвободила его, дабы убить уже окончательно и избавить мир от его тлетворного влияния. Что она и сделала, с некоторыми усилиями. И, трижды проверив, что гад сдох и не шевелится, спокойненько вернулась в город устраивать восстание магов и разводить котят. Кстати да, проснувшийся Корифеус не особенно врубался где он, и что происходит, отчаянно взывая к Думату, и на попытки расспросов о порождениях тьмы не понимал, что за чушь вообще несут эти недоразвитые маги-разбойники-солдаты. - Я тоже хочу котенка, - вставила я глубокомысленно, хлопая ресницами. - Уверен, Андерс подарит тебе на день рождения одного, если конечно их Ежка всё ещё окатывается каждый год, - подмигнул гном. - Но ты сказал, что Корифей влиял и на Серых Стражей! – спросила требовательно сестра Соловей. - А также на порождений тьмы, всех, зараженных скверной. Гномы, судя по всему, просто мимо проходили. Ну там знаешь, глубинные тропы, все дела. - Но как же Андерс? – продолжила докапываться она. – Он тоже был Стражем. - О… Андерс, - мрачно протянул Варрик. – Худо ему там было, очень. Конечно, он не мог отправить Защитницу одну, но чем глубже мы спускались, тем сильнее становилось влияние Корифея. Он все говорил про какие-то голоса, но потом пришел Справедливость, начал сверкать всеми огнями, Эльса дала ему по башке, и все стало как раньше. Как я всегда и говорил, нет ничего полезнее хорошего пендаля. Даже духи успокаиваются. Я поежилась, представив себя на месте мага. - Бедняга. Кассандра тут же вскинулась на меня, сверкнув черными глазами. - Бедняга?! Этот твой несчастный начал эту войну, подорвав Церковь! - А ещё он сбежал в детстве от собственной семьи, несколько лет бродяжничал, был пойман храмовниками, регулярно сбегал и был снова возвращен в свою ненавистную тюрьму, сидел месяцами в карцере, в последней попытке сбежать от судьбы едва не был усмирен, от отсутствия выбора стал Серым Стражем, помогал Героине Ферелдена разобраться с чертовщиной, творившейся в Амарантайне, подружился с духом, попытался помочь ему всем, чем только мог, разделив с ним единственное, чем он владел – собственное тело, и был вынужден в итоге скрываться от людей по катакомбам, опасаясь им лишний раз навредить… Мне продолжать? – хмуро вопросила я. – Я не говорю, что он святой, но и беспечной его жизнь не назовешь. Так что да, мне кажется, он заслужил хотя бы капельку сочувствия. - Рейвен… - Нужен отдых, - встряла в наш спор мать Жизель, грозным взглядом смерив Искательницу. – Вы уже достаточно утомили Вестницу на сегодня. Ей нужен покой, а не ваши ссоры. Поэтому покиньте палатку, будьте добры. Гости медленно поплелись на выход, дав мне немного свободного пространства. Я лишь вздохнула с облегчением, и вправду осознав, насколько вымотал меня этот разговор. Последним остался Варрик, печально изучающий узор на покрывале. - Ты знаешь… - пробормотал он негромко. – Минуту назад ты звучала точь-в-точь как Эльса пару лет назад. И мне кажется, ты права. Андерс заслуживает сочувствия. Я удивленно смотрела на гнома, не зная, что сказать. - Варрик… - Поправляйся, Пташка, - всё-таки улыбнулся он. – И поменьше упоминай Блондинчика, не все тут настолько толерантны как мы с тобой. Бедный Кудряш так и вовсе в лице изменился, когда ты ему дифирамбы петь начала. И, спрыгнув на землю, он покинул палатку, оставив меня наедине со своим смятением. Каллен?.. Да, вероятно ему не очень приятно слышать комплименты магу, уведшему у него девушку. Но мне не хотелось сейчас думать об оскорбленных чувствах мужчины, и я снова опустилась на подушки, позволяя убаюкивающему потрескиванию костра сморить себя. Громкие голоса разбудили меня, заставив недовольно поморщиться и перевернуться на другой бок. К сожалению, это не помогло. Что Каллен, что Кассандра, оба обладали необычайно глубокими голосами, способными достать меня даже под подушкой, но и Лелиана с Жозефиной не оставались в стороне. Их спор, возможно, звучал уже давно, но мое тело решило проснуться только сейчас, и я была крайне раздосадована этим пробуждением. Нельзя, что ли, дать Вестнице поспать спокойно, пока новый конец света не наступил? - И что мне им сказать? Мы их не просили о таком! - Не обращать внимания тоже нельзя! Надо что-то придумать! - И кто поставил тебя за главную? Нам нужно договориться, иначе ничего не выйдет! - Пожалуйста, давайте одумаемся! Без иерархии Инквизиция связана по рукам и ногам! - Иерархия сама из ниоткуда не возьмется! - Она и не говорила об этом! - Хватит! Так мы ни к чему ни придем! - Ну хоть с эти мы согласны! С раздраженным рычанием я села на постели, свирепо глядя на ругающихся в пух и прах основателей Инквизиции, прекрасно понимая, что они меня не услышат и даже не заметят. Но мой гневный взгляд едва не прожёг в спине Каллена дырку, чей голос был особенно громким и раздражающим. - Тшш… вам нужен покой, - услышала я мягкий голос матери Жизель, сидящей на стуле рядом. - Как будто это возможно при таких криках, - проворчала я, потирая затекшую шею. - Благодаря вам, у них хотя бы есть эта возможность, милая. Враг не двинулся следом, но когда у нас есть время на сомнения, мы начинаем обвинять друг друга. Боюсь, внутренние раздоры не менее опасны, чем сам Корифеус. Я устало вздохнула, опуская плечи. Да, та тварь ещё долго не будет давать нам покоя. - Есть какие-нибудь известия о нем? Где он? Преподобная мать пожала плечами. - Мы даже толком не знаем, где мы сами. Может быть, поэтому его и не видно, войск у него осталось ещё предостаточно. Или же он уверен, что вы погибли. Или полагает, что без Убежища мы ничего не сможем. Или готовится напасть снова. Не берусь угадать мысли этого существа, вижу лишь, как это сказалось на нас. - Если эта тварь всё ещё где-то там, нам нужно уходить, - внутри меня снова всколыхнулся червячок беспокойства, заснувший там с тех пор, как я нашла лагерь. Смогу ли я сразиться с этим монстром ещё раз? Есть ли у меня силы пожертвовать собой снова? В этом я была совсем не уверена. - Они не знают, где он. Но есть и другие вопросы, насчет вас, - я устремила недоуменный взгляд на женщину, но она оставалась спокойной, как и всегда. – Наши предводители спорят из-за того, что мы видели. Мы видели, как наша защитница схватилась с врагом… и погибла. Все были уверены в вашей смерти, когда мы покинули Убежище. Но потом, вдруг, вы снова явились перед нами. Чем грознее наш враг, тем чудеснее выглядят ваши деяния, Рейвен. И тем больше наши испытания похожи на божественный промысел. Такое трудно принять, согласитесь. Что ещё «нам» предопределено вынести? Во что «нам», быть может, ещё придется поверить? - Я просто спасалась от лавины, - раздраженно мотнула я головой. – Быть может, и чудом, но уж точно не умирала, и не воскресала. - Разумеется, - качнула она головой, соглашаясь. - Ушедшие не возвращаются из-за Завесы. Но люди знают лишь то, что видели, или то, что отчаянно хотели увидеть. Воля Создателя не только в свершившимся, но и в том, как его помнят. Можем ли мы утверждать, будто провидение не помогает нам? Я раздраженно фыркнула, даже не пытаясь скрыть своего отношения к такому предположению. Конечно, мы не можем быть уверены ни в чем, но приписывать божественность каждой случайности?.. Вот это уже точно был нонсенс. - Это была всего лишь ошибка, - упрямо возразила я, чувствуя нарастающую внутри злость. – Корифеус сам признал, что я испортила его планы, намудрив что-то с Якорем… Во всей этой войне нет ничего священного и ниспосланного нам свыше, все это случилось из-за чертовых фанатиков и споров о загробном мире. Пришло время перестать верить во всю эту чушь и начать самостоятельно решать собственные проблемы, не оглядываясь ежесекундно на небеса. Решительно откинув одеяло, я вздрогнула от охватившего меня холода, но упрямо впихнула ноги в стоящие рядом сапоги. Накинув на плечи толстый плащ и как можно плотнее закутавшись в него, я в последний момент схватила лежавший рядом шарф. Больше я никогда не расстанусь со своим талисманом. Я не смотрела на женщину, с трудом поднимаясь с постели на нетвердых ногах и делая осторожные шаги в сторону спорщиков, наконец-то притихших. Мне никогда не приходилось раньше видеть их настолько растерянными, упрямо смотрящими в разные стороны, и отказывающимися встречаться взглядами. Как можем мы вести за собой всех тех людей, доверившимся нам, если и сами не можем перестать спорить? Я стояла в нескольких шагах от них, всё ещё незамеченная, и не знающая, как и нужно ли начинать разговор. Что я могла сказать им, что могло сместить чашу весов? Внезапно раздавшийся голос преподобной матери, заставил меня вздрогнуть, обернувшись назад… Просто потому, что она… пела…

Shadows fall And hope has fled Steel your heart The dawn will come The night is long and the path is dark Look to the sky for one day soon The dawn will come.

Я не знала этой песни, никогда не слышала этих слов, но почему-то она заставляла моё сердце биться чаще, словно эти строки имели для меня особенное значение. Я видела лица, удивленно оборачивающиеся на звуки песни, и в опустошенных глазах начала зажигаться надежда. Люди как завороженные подходили ближе, вступая в светлый круг вокруг костра, и новые голоса подхватывали мелодию. Я в первые услышала голос Лелианы настолько теплым и нежным, словно мать, убаюкивающая младенца, но вскоре мне было невозможно разобрать, где был чей голос, слишком много их слилось в этом невозможном хоре, пронизывающем саму мою душу.

The shepherd’s lost And his home is far Keep to the stars The dawn will come The night is long and the path is dark Look to the sky for one day soon The dawn will come.

Солдаты, разведчики, крестьяне и священники, даже маги, один за другим они начинали петь, словно это был их гимн, словно их жизни зависели от этих слов. Только один голос заставил меня резко обернуться, мгновенно узнав баритон командора в нарастающем многоголосье. И потом… они начали вставать на колени передо мной. Я отпрянула, когда первый солдат опустился на землю, но когда все больше и больше людей поднимали на меня глаза, деваться было уже некуда.

Bare your blade And raise it high Stand your ground The dawn will come The night is long and the path is dark Look to the sky for one day soon The dawn will come.

- Нет другого мира, Рейвен. - произнесла негромко мать Жизель, оборачиваясь на меня. – Мир един, меняется лишь наше место в нем. Я стояла, словно пораженная громом, не знающая, куда деть глаза, и как спрятаться от всех этих взглядов, устремленных на меня. Поэтому, когда мимо прошел Солас, я едва не вздрогнула, в ужасе представив, как ещё и эльф встанет передо мной на колени. Слава всем богам, настоящим и нет, он этого не сделал. - Можно тебя ненадолго? – тихо проговорил он, кинув на меня задумчивый взгляд. - Что?.. Да… да, конечно, все что угодно!.. – пролепетала я, вызвав легкую улыбку, и поспешила за магом прочь от центрального костра. Тяжело дыша от недавнего представления, я едва не забыла, как ещё недавно мне не хватало сил, чтобы даже поднять голову от подушки, и едва ли не бежала впереди эльфа, отходя от лагеря. Темная ночь успокаивала, и снежная целина была нетронута, производя впечатление, словно мы были одни во всем этом мире. Одинокий факел стоял посреди небольшой возвышенности, и, повинуясь легкому движению руки Соласа, голубое пламя устремилось вверх, давая хоть капельку тепла. Я зябко обхватила плечи, оглядываясь на заснеженные верхушки елей вокруг. Даже ненавидя холод, мне трудно было отрицать его красоту и мир, который он приносил. - За все века люди ещё никогда не возвышали так никого из нас, - раздался задумчивый голос мага, и я удивлённо обернулась на него, встречаясь с внимательным взглядом. - Ты же знаешь, что эльф я только поскольку-постольку, - криво усмехнулась я, дернув собственный кончик уша. - Я знаю, что это не меняет того, что они видят. А люди всегда видят острые уши, как бы мы не пытались их скрыть, - Солас сосредоточенно сдвинул брови, словно вспоминая о чем-то неприятном. - Вера дорого стоит, леталлан, и ею можно гордиться… но есть одна деталь. Сфера, которой владеет Корифей и которая так опасна… наша. С её помощью он проделал Брешь. Это, видимо, и вызвало тот взрыв, при котором погиб Конклав. Мы должны понять, как он выжил… и подготовиться к реакции людей, которые рано или поздно узнают, что сфера – реликвия нашего народа. А я-то, наивная, надеялась, что маг спасал меня от навязчивого внимания публики по доброте душевной. Но нет, он только хотел впихнуть в мою несчастную черепушку ещё больше вопросов, чем там могло поместиться. Тяжело вздохнув, я смирилась с неизбежным. - Отлично… что это вообще за сфера, и откуда ты о ней знаешь? - Скорее всего, это – средоточия, - спокойно ответил эльф, - через которые боги являли свою силу. Это могли быть разные боги эльфийского пантеона. До нас дошли лишь редкие упоминания в руинах да смутные обрывки памяти в Тени. Отголоски нашей империи. Я не знаю, как Корифей нашел эту сферу, но она эльфийская и с нею он опасен для самой людской веры. - Меньше всего меня сейчас волнуют те сказки, в которые хочет верить Церковь, - нахмурилась я. – Но если она и вправду… эльфийская… Проклятье, только очередного «священного похода на Долы» нам не хватало… - Рад, что ты понимаешь, - одобрительно кивнул Солас. Я раздраженно выдохнула и подняла тяжелый взгляд на звезды, мысленно вопрошая, чем я заслужила столько проблем на свою голову. Видимо, так наказывают непослушных девочек, которые отказываются есть кашу по утрам… - Ладно… Это все на самом деле будет не важно, если мы замерзнем здесь все до смерти. - Да, это насущная проблема. И есть решение, которое укрепит их веру в тебя, - я снова оглянулась на эльфа, спрашивая себя, сколько ещё сюрпризов он мне преподнесёт. – Ты спасла их в Убежище, возможно, ты сможешь спасти их снова. - Ты знаешь, куда нам идти? – с неожиданной даже для меня надеждой, вопросила я. И по миндалевидным глазам стало очевидно, что я не ошиблась. - Напав на Инквизицию, Корифеус изменил её, изменил тебя. Разведай путь на север, веди людей туда. Там есть место, готовое принять и защитить. Место, где Инквизиция сможет укорениться и вырасти. - Север? Ты же понимаешь, что это не самый лучший ориентир, - покачала я головой. - Ты самый могущественный маг, которого я встречал за всю свою жизнь, Рейвен. Ты сможешь почувствовать это место, если захочешь. Никто больше. - Я... - Только ты, - твердо кивнул Солас, отрезая пути к отступлению. – Не верь в Создателя и свое предназначение, но верь в себя. Это должно помочь. И, развернувшись, он оставил меня одну на вершине холма, взвалив на слабые плечи жизни всех тех людей, что сейчас замерзали в лагере… Иногда я очень хотела бросить всю их Инквизицию, и позволить им самим разбираться со своими проблемами. К сожалению, моя совесть была слишком занудной, чтобы позволить мне это сделать. Мне нужно было взять на себя ответственность, и я сделала это. Жребий был брошен.