Немного боли

«Что же нужно тебе, что нужно от меня»? Как обычно, я первый покинул сцену. Рядом Шейла с водой и полотенцем. -Он там? -Да. -Его кто-нибудь видел? -Нет, все, как ты сказал. -Молодец. -Проследи, чтобы никто ко мне не ломился минут двадцать-тридцать. -Ок. Только один вопрос. Я остановился, смотрю серьезно. -С тобой все в порядке будет? Непринужденную улыбку сейчас очень трудно изобразить, но я вымучиваю из себя ее жалкое подобие: -Не накручивай, все в порядке, просто конфиденциальность больше в его интересах. -Ясно. До места назначения остается два коридора, два поворота и один лестничный пролет. Понимаю, что замедляю шаг, когда цель становится все ближе. Сердце колотится теперь уже где-то в глотке, забивая дыхание. Как бы сегодня не сдохнуть. Мнусь у двери, поправляя одежду, выгляжу, наверное, как дерьмо сейчас. А, плевать! Пусть лучше он готовится к объяснениям. Кажется, через дверь слышу его дыхание, он там, прямиком из ночного сна. Телепорт блядский. Вхожу. Моя параллельная реальность, вселенные сталкиваются вновь. Первый вдох, и все чувства обостряются. Старый, но не забытый запах: «Шанель плюс табак» проникает через поры. Адреналин бьет по венам, обостряя все органы чувств. Уже некуда, но сердце увеличивает свой темп, теперь кажется, что пульсирует даже радужка на роговице. Жизнь на грани, впрочем, с ним всегда так было. -Привет, - еле заметные всполохи в темных глазах. Волосы совсем короткие. Неизменная серьга в ухе. Стоит, прислонившись к столу, что под зеркалом, руки скрещены на груди. Тихий, спокойный голос с хрипотцой на низких нотках выбивает из меня остатки самообладания. Болезненный ком внизу живота наливается свинцом. Весь мой бережно склеенный за десять лет мир осыпался к ногам безвозвратно. Ненавижу. -Даже не поздороваешься? – от вибрации его голоса сводит плечи. -Привет, - заторможено моргаю, но, вновь открыв глаза, все еще продолжаю лицезреть ссутулившуюся у стола фигуру, это не глюк. - Не буду врать, я немного в шоке, поэтому ты уж давай сам начинай. -Не знаю с чего начать, - снова этот взгляд. Такой тяжелый и давящий. У меня точно комплекс вины перед ним, только вот за что? За то, что совратил, сделал из натурала гея? Бред собачий. -Зачем пришел? -Сам не знаю, просто узнал, что ты в городе. Подумал, что… было бы не плохо... Я хотел тебя увидеть, уже давно. Господи, как же все тяжело, а это только начало. -Тебе не нужно было сюда приходить, ты нас подставляешь. -Ты все об этом, - печальная улыбка на губах. - Мне плевать, если честно, важно было просто снова увидеть тебя. -Зачем? – облизываю сухие губы. -Я скучаю, - еле слышно. -Ты пьяный, да? -Тяжелые съемки, тяжелый фильм… Я пью. -Трудные времена настали, ты вспомнил обо мне? -Трудные, легкие, я всегда о тебе помню. -Мне жаль, Колин, что у тебя проблемы. Но прийти сюда было ошибкой. Я тебя не утешу. -А ты не меняешься, все такой же дерзкий. -Ты тоже не меняешься. Все так же считаешь себя центром этой гребаной вселенной, - я терял самообладание, мелкая дрожь простреливала от затылка до крестца. -Столько ненависти в тебе, столько неприязни. За что? Мы оба приняли это решение. Прямой вопрос, прямой ответ: -Да потому, что ты не рассматривал альтернативы. -А ты бы принял альтернативу? - он подошел совсем близко, дыхание обожгло кожу на шее. А на его щеке все та же маленькая родинка. -Какой толк сейчас это обсуждать? - я сделал несколько шагов назад, отходя к стене. -Потому что мне кажется, мы ошиблись. Мозг отказывался воспринимать его слова. Все происходящее уж слишком сильно напоминает мне то, как эта сцена обычно разворачивалась в моей голове, только вот сейчас уже слишком поздно. Нам вместе не быть и рвать душу не надо. Тяжелая тишина. -Слишком поздно и эти разговоры ни к чему. -Мне плохо, Джей. Просто поговори со мной, скажи, что все было правильно, что мы ничего не проебали. Предательские слезы обожгли глаза. Я не мог дышать и говорить не мог. Он безжалостно бомбил в самое сердце. Произнес вслух все мои страхи, озвучил мои сомнения. Все это время он думал так же и ни разу об этом не обмолвился. Я возненавидел его еще больше. -Ничем не могу помочь, - голос дрогнул, я отвернулся, пытаясь скрыть покрасневшие глаза. -Можешь. Только ты один и можешь, - он развернул меня с силой. Прижался к губам, жадно проникая языком в рот. Поцелуй прожигал до самого сердца, уничтожал во мне все, что я так долго выстраивал с того момента, как мы расстались. Все мои защитные стены, все предохранители рушились в одно мгновение. Я не мог и не хотел этого допустить. -Ты с ума сошел, - я оттолкнул его, рукой зажимая будто обожженные губы. -Иди ко мне, я хочу тебя, слышишь? - Колин смотрел ошалевшими глазами, пытаясь притянуть меня обратно. -Убери руки, - я увернулся, а он озверел. Он схватил меня, сильно прижал к стене и снова попытался поцеловать. Помню разбитое зеркало и рассыпанные среди осколков белые цветы, что прежде стояли на столе. Его разбитые губы снова оказались близко, глаза стали черными, потому что зрачок заполнил радужку. Он принял вызов. Я укусил настойчивые губы снова. Сильный удар по лицу и вокруг все потемнело, комната сократилась в размерах и запах собственной крови ударил в нос. В следующую секунду я уже упирался лицом в вонючую кожу дивана. Тяжелая пятерня сжала волосы на затылке и до предела вдавила в диван. От боли на глаза навернулись слезы, а от того, что все это делает ОН, хотелось умереть. В воздухе закружился и лег на пол блестящий маленький квадратик, я понял, что это пустая упаковка от презерватива и в следующую секунду уже задыхался от боли. Один, затем второй палец, скудно смоченные слюной, проникли внутрь. Тело задергалось, как в агонии. Я пытался сбросить его с себя, упираясь руками в диван, но он держал крепко, навалившись всем весом, все сильнее сжимая в кулаке мои волосы. Пальцы последний раз толкнулись глубже и их место занял твердый, как камень, член. Его член. Он входил медленно, по сантиметру, я чувствовал, как он пульсирует внутри, а еще я чувствовал обжигающую боль. Один толчок и, кажется, что больше я уже не смогу ходить. Он не щадил, впрочем, как всегда, только вот не учел, что меня давно уже никто не имел, поэтому боль была нестерпимой. А он все толкал и толкал, пока не вошел до основания. Трахать меня ему нравится, это я понял по утробному рычанию за спиной. Рука отпустила волосы и убрала их с лица. Но я уже не мог двигаться, я просто ждал, когда все закончится. Он поцеловал меня куда-то в затылок, а потом в уголок рта. Задрал футболку и начал выцеловывать судорожно сведенные лопатки. -Приподнимись, - шепнул он на ухо, кусая мочку, облизывая соленную от пота кожу на шее, пока я задыхался от жадных, вбивающихся в мое тело толчков. – Приподнимись, он потянул за бедра, поглаживая ягодицу. И я приподнялся, сам не веря в то, что встал на колени, сильнее открываясь ему, давая засадить глубже. Рука надавила на поясницу, таким знакомым и привычным движением, что захотелось кричать. Я прогнулся, повинуясь этому жесту. Он трахал самозабвенно, уже не пытаясь удержать. А я лишь сильнее и сильнее насаживался сам, понимая, что мне все еще чертовски мало. -Обхвати его. Колин наклонился и снова поцеловал меня в затылок, рука скользнула вниз по бедру. Выполняя мое желание, горячая ладонь сжала член, срывая с моих губ глухие, сдержанные стоны. Я прогнулся ниже, инстинктивно толкаясь в его руку и сразу же вдавливаясь до предела в его бедра. А он все крепче сжимал руку у меня между ног, поглаживая так, как я любил раньше, а сейчас возненавидел, но почему-то все же продолжал трахаться с ним. -Джей… -Заткнись… просто заткнись… Он толкнулся сильно, неприлично громко простонав, член во мне дернулся и застыл. Он провел рукой по моим волосам, сжал бедра, дотрахивая меня все еще твердым членом, пока я просто шептал, уткнувшись лицом в чертов диван, ожидая подкатывающей разрядки: - Заткнись… заткнись, просто заткнись. Когда все закончилось, я сполз на пол, натягивая штаны. Меня тошнило, желудок свернулся жгутом. Колин сел рядом. Он взял меня за подбородок, пытаясь посмотреть в глаза, я лишь отмахнулся: -Просто уходи. -Джей… Давай поговорим. -Не о чем. -Прости… -Заткнись. Погладил по голове, как бы уговаривая переменить решение: -Джей… -Просто уйди. -Пожалуйста, посмотри на меня. -Уйди, твою мать. Я не могу больше видеть тебя! Он ушел, закрыв за собой дверь. Быстрые шаги, удаляющиеся прочь по гулкому пустому коридору, еще долго отбивали ритм в моей голове.

***

-Какого чета здесь произошло? - Шеннон окинул взглядом разбитое зеркало, растоптанные на полу белые цветы, окровавленный диван, но больше всего вопросов было по поводу моего внешнего вида, хотя я уже успел умыться и снять разорванную в клочья футболку. -Джей, может, объяснишь? – Шеннон не отводил тяжелый взгляд кошачьих хищных глаз от моих разбитых и распухших губ. – Кто с ним был? – спросил брат у стоявшей в дверях перепуганной Шейлы. Я бросил на нее предупреждающий взгляд, который она поняла: -Я никого не видела. -Как сюда вообще мог кто-то проникнуть? Признаться Шеннону в том, в чем себе я с трудом признавался, было просто невозможно. -Ненормальный фанат пробрался сюда. Полный псих, я с ним подрался. Кошачьи глаза округлились: -Что за бред, как его охрана пропустила? Сюда не попасть просто фэнам. Шейла, как его пропустили? Я не дал ей ответить: -Я уже предупредил охрану, его ищут, - сил не было даже на то, чтобы сочинять ложь. Я сел на стул, и тут же встал. Боль напомнила обо всем. Закрывая лицо руками, я оперся спиной о стену. Хотелось раствориться в кислоте, только бы избежать всех этих объяснений и нелепой лжи. -Тебе сильно перепало? – Шеннон осторожно потрогал мои разбитые губы. – Отек пару дней будет точно. Я отмахнулся от его руки: -Все нормально, давайте уже уедем отсюда куда-нибудь. Но до гостиницы мы так и не добрались. Вместо этого до утра мы надирались в каком-то баре или клубе. Я давно столько не пил, приходилось сознательно заливать в себя алкоголь, чтобы найти ту границу, за которой памяти больше не существует. Разбитые губы заходились от каждого глотка, не давая забыть причину этой вечеринки. Но сколько бы я не выпил, каждый раз закрывая глаза, я все еще отчетливо видел кожаный диван, который казалось навсегда отпечатался на обратной стороне век. В носу стоял запах кожи, который просто не смывался алкоголем. В памяти всплывало все: и как потерялся от удара, и твердые пальцы, намертво вцепившиеся в волосы. И все, что мог видеть из своего положения: тяжелый черный ботинок в осколках зеркала, топчущий рассыпавшиеся по полу белые цветы. Помню мерные толчки в себя сзади, горький вкус никотина на губах, горячую ладонь на члене и как кончаю, кончаю, кончаю, болезненно и бесконечно долго. Все это теперь живет во мне. Очередной стакан сухого джина ничего не изменил. Ты всегда был животным. Всегда был грубым со мной, с самого первого дня и каждое твое прикосновение било током. Трахал, а потом терзался угрызениями совести. И всегда брал жестко, быстро, без лишних прелюдий, как будто я не был достоин нормального отношения лишь потому, что голубой. Но только сегодня ты превзошел самого себя. Я изначально понял, что ничего хорошего от этого твоего внезапного появления ждать не стоит, но все же представить себе не мог, что все будет настолько плачевно. Грубое животное все-таки соскучилось. Ты бывало и раньше позванивал, когда был в особом угаре, плел что-то про старые добрые времена и что я всегда могу на тебя рассчитывать, только в чем именно не уточнял и никогда не назначал встреч, не говорил о чувствах. Хотя, я знал, что ты так просто меня не забудешь, еще никто никогда не забывал. Видишь и тебя постигла та же участь. Только это скорее мое проклятие, чем дар. Я тоже не смог стереть твой образ. Не знаю почему, но осталась в душе эта болезненная память о нас, так и несу ее по жизни. Вот только кроме секса тебе от меня ничего не было нужно. Один лишь животный, грубый секс и какая-то обреченная недосказанность во всем этом.