Почему не стоит красть детей, находящихся в пубертатном возрасте

После того, как главный злодей развернувшейся трагедии покинул подвальное помещение, Сашу накормили и напоили еще раз, а затем приглушили свет. Так, наверное, ему деликатно намекнули на то, что пора бодрствования завершена. Но вот незадача, Алу совершенно не хотелось спать, и заняться было откровенно нечем. Слова в подкинутой охранником книжке при таком освещении не разобрать, переигрывать в голове разговор с Максимом парню не то чтобы надоело, просто Ал в один прекрасный момент поймал себя на том, что начинает додумывать, придумывать то, чего не было и быть не могло, и фантазия явно начинает уносить его туда, откуда уже не будет возврата. Все же, как ни крути, а Максим оказался очень привлекательным мужчиной, даром что подонок, каких поискать, а подростковые гормоны они такие... «Сердцу не прикажешь!» - вздыхали в таких случаях девчонки. В отношении себя и других юношей нетрадиционной ориентации Сашка непременно сказал бы «жопе не прикажешь». Внимания-то жаждет именно она... Как бы там ни было, Алу собственное душевное равновесие куда дороже пары суток сладких мечтаний о красивом, властном и опытном любовнике. Нет, лучше не дразнить себя и не фантазировать о том, чего никогда не будет. Поэтому Саша посвятил последующие несколько часов (как ему показалось) работе над оставшимися загадками. Как он и предполагал, все они были с подвохом – и первая провалившаяся попытка как нельзя лучше это доказывала. Значит, ответы к остальным далеко не так очевидны, как кажутся на первый взгляд... Спать как на диване, так и на надувном матрасе было одинаково невозможно. Сашка и не знал, что настолько чувствителен к таким мелочам, как наличие ровной и умеренно мягкой поверхности под собой, удобной подушки, невесомой тяжести пухового одеяла. Он сначала долго ворочался с боку на бок, ложился головой то в одну, то в другую сторону, потом несколько раз просыпался, кряхтел, перебирался с одного предмета мебели на другой, и как-то так, беспокойно и раздражающе, и прошла его ночь. Саша спал урывками и снилась ему редкостная чушь: Максим в черном костюме, черной рубашке и галстуке, с тускло поблескивающим скальпелем в руке разрезал ему, парализованному, грудную клетку и голой рукой доставал сердце. - Разберем тебя на органы, раз твой отец отказывается платить, - голос его был холодным, мертвым, как голос призрака из загробного мира. - Даже ему ты не нужен, Александр. Надеюсь, хоть так от тебя будет какая-то польза... Ал проснулся в холодном поту, услышав, как его еще теплое, сокращающееся сердце влажно плюхается в металлический лоток. - Господи боже... – прошептал школьник, таращась в белоснежный потолок. – И привидится же такое... Рубашка на нем промокла вся насквозь, Сашка не раздумывая снял ее и обтерся, пытаясь отдышаться. С него все еще текло в три ручья и страшно хотелось пить. Во рту пересохло. Сон, глупый, но до боли реалистичный, оставил после себя неприятный осадок. Часов у Ала не было, окон в подвальном помещении – тоже, поэтому он не знал, который сейчас час. Может, вообще – ночь еще. Но сна не было ни в одном глазу. Сашка решил воспользоваться моментом и сходил по нужде, а затем забился на диван и принялся нервно грызть ногти. Вот уже почти сутки, как он находится в плену у вымогателей, и ни единого намека на то, продвигается ли куда-то все это паскудное дело. Чтобы не думать об отце и выкупе за свою никчемную душонку, Саша снова вернулся к загадкам. Вскоре в комнате вспыхнул свет, принесли завтрак – простую яичницу, сосиски, помидоры и минеральную воду в пластиковой бутылке. Пока Ал жевал, Толик старательно сфотографировал его, попросив улыбнуться в камеру, а затем внимательно проследил за приемом пищи и забрал поднос, взглядом пересчитав приборы. В голове у Сашки мелькнула мысль по-тихому умыкнуть вилку, но огрести от шкафообразного Толика было как-то боязно. Ал подозревал, что такой экстремальный опыт можно и не пережить. После завтрака в подвал спустился Максим – к невнятной то ли радости Сашки, то ли, наоборот, вызвав неприятное чувство тревоги в груди. Максим уселся на диван, Ал вернулся на свой матрас и так они долго молчали, как будто не замечая присутствия друг друга. Рубашка Ала чуть подсохла и он поспешил натянуть ее на себя, поймав несколько туманных, подозрительно мрачных взглядов со стороны мужчины. Жалость к себе и вынужденное ожидание кого угодно ввергнут в болото депрессии. Еще и молчание похитителя не внушало особого энтузиазма по поводу скорого освобождения. Ал старался бороться с пессимистичным настроем, приободрял себя, как мог. Постепенно ему удалось немного себя растормошить и он начал думать, что все не так уж и плохо, потому что если бы было плохо – главный похититель не приходил бы сюда, а грыз бы в своей злодейской норе ногти и придумывал новый план. За одной мыслью потянулись другие, в голове у Сашки роилась куча вопросов, задать которые возможности пока не представлялось. - А я еще одну загадку разгадал, - собравшись с духом, скромно оповестил подросток своего похитителя. Затянувшееся молчание давило на него могильной плитой. Максим лениво взглянул на подростка, растрепанного после сна и сиротливо поджавшего под себя ноги, и промолчал, только кивнув коротко в ответ. – Только не могли бы вы сначала сказать, какой правильный ответ был к первой загадке? - Нет, - коротко ответил мужчина, глядя в стену прямо перед собой. «Кажется, я выбрал не лучшее время», - запоздало засомневался подросток, но, коротко вздохнув, как перед прыжком с моста в далекую темную воду, продолжил деликатно напирать. - А почему? - По кочану, - последовал лаконичный ответ. Ал понял, что задушевных бесед сегодня явно не дождется. - Хм, ну ладно. Тогда... Загадка вторая, - оживленно начал Ал. Оставалось только задавить угрюмого гада позитивом. - На край стола поставили жестяную банку, плотно закрытую крышкой, так, что две трети банки свисало со стола. Через некоторое время банка упала. Что было в банке? Ответ: в банке был жук или какое-то другое насекомое. Оно переползло на ту сторону банки, что свешивалась с края стола, общая масса сосуда сместилась и банка упала. Максим все молчал и пялился невидящим взглядом в стену, как будто вообще не слышал, что Саша говорил. В голове у него явно происходили какие-то сложные мыслительные процессы, и бормотание парня могло запросто пройти фоном, не задержавшись в сознании. Сашка уже начал волноваться и заерзал на своем месте, привлекая к себе внимание. Наконец, Максим как-то коротко и тяжело вздохнул. - Неверный ответ, но логически он тоже подходит, - словно нехотя объявил он. - Значит, все-таки верный? – обрадовался Сашка. - Не совсем. Давай третью отгадку. Ну, была не была! - Загадка третья: суммарный возраст членов семьи из четырех человек равняется шестидесяти восьми, а четыре года назад равнялся пятидесяти трем. Значит, младшему члену семьи четыре года! - Нет, - тут же отрезал Максим. – Уж эту-то ты должен был разгадать. Правильный ответ – три года. - Но почему? - По кочану, - равнодушно огрызнулся мужчина. – В банке был лед, а ног – две, потому что у животных не ноги, а лапы. Несмотря на то, что получил, наконец, желаемые ответы, Ал вовсе не почувствовал себя удовлетворенным. Напротив – он ощутил приступ жгучего стыда за свою недогадливость, загадки-то, по сути, были плевыми, а он выдумывал про них бог знает чего. Первая – так вообще, детсадовец бы ответил правильно. Правильно Максим сказал – память и считалка у него хорошие, а смекалка подкачала. Да и считалка, похоже, тоже. Еще и тон, которым Максим с ним разговаривал... пренебрежительный, а не снисходительный, как тогда, когда загадывал ему загадки. Максим как-будто разочаровался в нем и потерял к заложнику всякий интерес. От осознания этого в душе у Саши зародилось сосущее чувство обиды, но он по привычке несколько раз глубоко вздохнул, пряча болезненные переживания поглубже и готовясь делать вид, что ничего особенного не произошло. Получалось у него с трудом, все же, сказывалось нервное напряжение из-за сложной ситуации, в которую он попал. - Мы теперь можем разговаривать? – спустя несколько минут, подросток все же робко подал голос. - Нет. - Но я же отгадал одну загадку! Вы сами сказали, что мне хотя бы одну надо отгадать. Может, я и не так ее отгадал, как вы задумывали, но логически-то ответ подходит? Максим несколько мгновений хмуро молчал, будто сомневался и пытался придумать причину для отказа, но то ли не нашлось у него такой, то ли порядочность и данное слово все же перевесили нежелание разговаривать с пленником. - Ладно, - нехотя согласился плохой парень. - Оо, круто, - воспрял духом Сашка и уселся поудобнее, скрестив ноги, готовясь к долгой задушевной беседе. – А девушка у вас есть? Максим посмотрел на него со странным выражением лица, полным жалости к самому себе – видимо, он только сейчас осознал масштабы бедствия, на которое себя обрек. Судя по тяжелому вздоху ему резко захотелось оказаться где-нибудь подальше отсюда, может, даже в постели со своей пышногрудой подружкой. Ал не сомневался, что такому альфа-самцу, как Максим, нравятся именно грудастые молоденькие продажные шлюшки, которые умеют себя правильно подать и произвести на окружающих впечатление. - Нет, - коротко ответил мужчина. - То есть постоянной подружки у вас нет? - Сейчас нет. - А не постоянные подружки? Много их у вас? - Тебя сейчас именно это интересует? – уточнил Максим. Саша беззаботно пожал плечами: - Ну да. А вы бы предпочли, чтобы я спрашивал о ваших терках с отцом и о том, сколько денег вы у него потребуете в обмен на мою жизнь? Последовавшая за вопросом короткая пауза чуть не остановила маленькое сердечко Саши. Он сто раз успел мысленно заткнуть себе рот и проклинал за болтливость, за длинный язык, который никогда не умел держать за зубами. Ну куда, спрашивается, лезет? Зачем начинает этот разговор? Сейчас разозлит Максима – и кто знает, что потом будет. Вернут его Осипенко по частям... - Мне не нужны деньги твоего отца, у меня свои есть, - неожиданно спокойно отозвался мужчина. - Зачем тогда все это? – Ал обвел рукой пространство подвала и вопросительно взглянул на похитителя. Тот смотрел на него со смесью легкого раздражения и жалости. – Не смотрите на меня так, я не дурак, я все пойму. Вы вообще меня отпускать собираетесь? - Думаешь, я стал бы столько времени проводить с сосунком, которого собирался потом отправить в расход? Что-то неприятное, холодное прозвучало в его голосе, что заставило Сашу невольно вздрогнуть. Что-то опасно острое, как лезвие бритвы, сверкнуло в глазах напротив. Саша поежился, ему внезапно стало не по себе. Все эти хиханьки-хаханьки, что он тут развел, и то, что Максим в некотором роде ему даже подыгрывал... сейчас Саша понимал, как вызывающе глупо и опрометчиво вел себя. Максим... нет, не Максим. Похититель, враг – нельзя было обращаться к нему по имени даже в мыслях, нельзя было видеть в нем человека, личность, и тем самым устанавливать какую-то одному Саше видимую, фантомную связь. Совершенно ничего не значащую. Даже в мыслях нельзя было сближаться с ним. Потому что Максим – не безобидный хулиган, не приятель, он преступник и вымогатель. И, как только что деликатно напомнил Саше, мог отправить его в расход с той же легкостью, с которой поигрывал сейчас телефоном в руках. Только его воля да еще, пожалуй, воля случая уберегла Сашу от быстрой смерти. Возможно, он и понять бы не успел, что происходит – просто испустил бы дух... так было бы гораздо проще, наверное: сразу убить заложника, а не нянчиться с ним и не рисковать потом, возвращая родителям. Не зря же существует эта статистика, что семьдесят четыре процента детей убивают в течение трех часов после похищения. У Сашки в запасе было еще двадцать шесть шансов из ста, что его прирежут и в черном целлофановом пакете оставят гнить в каком-нибудь лесу. Саша поднял затравленный взгляд на мужчину. Он больше не казался ему таким уж обаятельным и привлекательными, от него веяло опасностью, угрозой. Даже одеколон его не был сладким – он был холодным и свежим, как дыхание вечности, как неосязаемое присутствие смерти. «Он меня не отпустит», - запаниковал Саша. «Он не станет всем рисковать, чтобы вернуть такого сопленыша Осипенко...» - Ты меня вообще слышишь? – голос похитителя прорвался сквозь истеричные мысли Саши отрезвляющим гонгом. – Чего побледнел весь, шпендель, дошло, наконец, с кем шуточки шутишь? Ал слабо кивнул, опуская взгляд в пол. Смотреть в холодные глаза мужчины не было никаких сил: в них не было ни толики симпатии, ни намека на снисходительность или чувство юмора. Что Сашке вообще в голову вдарило, что он с самого начала пытался с этим человеком заигрывать? Не иначе, как сперма – мозги-то совсем отказали в тот момент. На диване зашуршали одеждой – это преступник усаживался с комфортом. - Твой отец слишком засиделся на своем троне. Нужен был хороший пинок под зад, чтобы он его наконец-то освободил. - Значит, вы уже выставили требования? Максим кивнул. - И любезно предоставил твоему папаше несколько дней на то, чтобы закончил все свои дела и мирно ушел на покой. Так что будь хорошим мальчиком и вернешься домой через пару суток целым и невредимым. Договорились? Сашка затравленно кивнул и погрузился в тягостные раздумья. Если Максим... если преступник обещает, что обязательно отпустит, стоит ли его словам доверять? Если дела действительно обстоят так, как он сказал, то убивать Сашку злоумышленникам было совсем не выгодно. Тогда отец с ума бы сошел от горя, а человек, которому больше нечего терять, в гневе страшен. Особенно такой человек, как Макар Остапович Осипенко.