(Не)случайные встречи

или Знаешь, на меня часы обиделись*

      В обоих мирах начинался август, когда мне удалось вернуться на «Моби Дик». За это время я успела выполнить все обязательства по контракту с герром Книссом, заключить еще один на более выгодных условиях, уволиться с работы, потому что времени на нее категорически не хватало, спустить большую часть заработанных денег, всей душой возненавидеть больницы на пару с родным полицейским участком и поселить в своей квартире внезапно свалившуюся мне на голову дальнюю родственницу. Словом, очень продуктивно провела время, угробив просто нереальное количество нервных клеток. Кое-какие дела все еще оставались не законченными, но им придется немного подождать, пока мне не надоест наслаждаться морем, солнышком и приятной компанией.       Эйс отнесся к моему длительному отсутствию философски, то есть даже не стал упоминать об этом. Поглядел, склонив голову набок, пробормотал что-то об излишней бледности и, заключив в крепкие объятия, произнес куда-то в волосы: — Рад, что ты вернулась. Может, тебе какая помощь нужна? — Ага, материальная, — решила приколоться я, потому что деньги в последнее время имели обыкновение обращаться в морскую пену, а потом стремительно таять под лучами солнца. — Давай ограбим банк. — Нам понадобится совет одного из комдивов, и помощь верных людей, — тут же озадачился Портгас. — Если честно, совсем не разбираюсь в этом вопросе. Пошли, найдем кого-нибудь из старших. — Вообще-то, это была шутка… — Ну ладно, тогда в другой раз, — не расстроился брат. — Поболтаем завтра, хорошо? А то мне еще столько всего сделать нужно, что просто беда. — Конечно, — согласилась я, чувствуя, впрочем, легкое сожаление. Хотя мне, как и любой нормальной сестре, наоборот надо радоваться, что он нашел место, где счастлив.       В каюте за время моего отсутствия ничего не изменилось: на стуле висела сброшенная впопыхах теплая одежда, стена цепляла взгляд незаконченным пейзажем, на полу возле входной двери высилась стопка прочитанных книг о приключениях мальчика-волшебника…       Лежащие на столе бумажные колокольчики привлекли мое внимание не хуже магнита. Казалось бы, такая мелочь, вот только дело в том, что оригами я никогда не увлекалась: у меня получались исключительно кривые поделки, мало похожие на оригинал. Даже если я действовала строго по инструкции. Особенно, если я действовала по ней! А вот у неизвестного мне дарителя таких проблем не было — цветы вышли, как настоящие. Можно было бы начать истерить в духе медведей из сказки, вопрошая у всех вокруг: «Кто входил в мою каюту и оставил здесь это?», но я не стала, потому что даже такой незначительный знак внимания — это очень приятно.       Про язык цветов нам целый год, с подробными пояснениями и интересными примерами, рассказывала преподаватель по истории искусства. К концу ее занятий мы, один раз взглянув на портрет века эдак восемнадцатого, могли сказать, что изображенная на нем женщина состояла в браке пять лет, не смогла родить ребенка и за это была убита собственным мужем. Прикольно ведь! Знания пригодились: было очень и очень лестно знать, что кто-то думает обо мне (если, конечно, значение колокольчиков в «цветочном» языке совпадает в двух мирах).       Возможно, это была разовая акция, и неизвестный не имел ввиду ничего такого, но мне захотелось ему ответить. Безобидный флирт — это, что нужно, чтобы прийти в себя и немного развеяться, верно же? Оригами — не мой метод, а вот нарисовать что-нибудь подходящее… Это можно! Изображать репейник, означающий благодарность, не стала — девушка я, в конце-то концов, или нет? Вместо этого из-под кисти вышли эустома и герберы — как знак моей признательности и зарождающейся симпатии. Надеюсь, любитель оригами поймет, что я хотела сказать… Повертев в руках альбомный листок, решила, что оставлю его где-нибудь на видном месте, потому что каюта — это все-таки личное пространство, куда не хотелось бы пускать посторонних. Поразмыслив, решила, что мачта на главной палубе мне отлично подойдет: мимо нее за день хоть по одному разу пробегают все пираты. Дождалась наступления темноты (благо, до нее оставалось пару часов) и пошла на дело. Скотча, кнопок и прочих гвоздей у меня не водилось, а вот лишний кинжал с многочисленными сколами, зазубринами и жутко неудобной рукоятью — был, и именно с его помощью я хотела прикрепить свой ответ. — Что ты делаешь, йои? — раздалось за спиной, когда я, привстав на цыпочки, прикалывала рисунок повыше. — Прогуливаюсь перед сном, дышу свежим воздухом, — ответила я, разворачиваясь. Феникс выглядел капельку усталым, но в целом — таким же, как и всегда. Любопытно все же, сколько ему лет, если учесть, что двадцать лет назад он уже состоял в команде Белоуса, и мало чем отличался от себя сегодняшнего?.. — Попробуй еще раз, — предложил он, едва заметно улыбаясь: в уголках глаз собрались лучики-морщинки, хотя губы оставались плотно сжатыми, а руки были скрещены на груди. — Решила привнести чуточку красоты в суровый пиратский быт? — Тоже мимо, иначе ты бы занялась этим раньше, — покачал головой мужчина. — Хулиганю помаленьку, — практически сдалась я.       Почему-то рассказывать ему о таинственном вроде как поклоннике совершенно не хотелось. — То есть заняться тебе нечем, йои, — задумался Марко. — Тогда как насчет внеочередного занятия?       Что ж, стоило признать, что в родном мире мне было совершенно не до тренировок. И что старпом, вообще-то, не обязан тратить на меня свое время. И что отказаться от его предложения, учитывая эти два факта, будет большим свинством с моей стороны. В итоге я, чуть поколебавшись, все же кивнула, хотя интуиция тихонько звенела, предупреждая о грядущих неприятностях. — Тогда пошли в мою каюту, — лихо развернувшись на каблуках, произнес он. — Че-чего? — Боишься? — усмехнулся Феникс, полюбовавшись на мое враз вспыхнувшее лицо. Кажется, мне срочно нужен парень, чтобы всякие неприличные мысли перестали посещать мою бедовую голову. — Ничего я не боюсь, — гордо фыркнув, попыталась пройти мимо, преувеличенно высоко подняв нос. За что тут же поплатилась, споткнувшись о канат. Объятий с полом избежать не удалось, о чем я тихо, но весьма экспрессивно известила окружающий мир услышанными на корабле ругательствами.       Посмеиваясь, Марко помог мне подняться и, осмотрев меня с ног до головы, констатировал: — Пострадало только твое самолюбие, других травм нет, — за что тут же был стукнут девичьим кулачком по плечу — а нечего подшучивать над маленькими! — Вместо того чтобы издеваться, лучше бы ты… лучше бы ты… покатал меня, вот! — произнесла я, вспоминая мультик про Львенка и Черепаху.       Давно пора запомнить, что желания имеют свойство исполняться не так, как нам бы того хотелось. Феникс воспринял мои слова как-то уж слишком буквально, так что в следующее мгновение я была вынуждена всеми конечностями цепляться за полностью обратившегося Марко и стараться не визжать слишком уж громко, чтобы не перебудить весь «Моби Дик». Его перья, вопреки моим ожиданиям, не обжигали: они были прохладными и гладкими, как вода, а еще — на удивление легкими и пушистыми. При других обстоятельствах я с удовольствием поперебирала бы их, а не стискивала так, словно от этого зависит моя жизнь. Хотя, почему «словно»?..       Но, нужно признаться в этом хотя бы самой себе, полет стоил и страха, и всех неудобств. Мифическая птица оказалась существом на диво грузоподъемным и высоко летающим, так что поднялись мы на приличную высоту. Только представьте: над головой — небо, полное ярких звезд, под ногами — море, в котором эти звезды отражаются, а на горизонте они сливаются в объятиях, да так, что не различить, где начинается одно и заканчивается другое, и по этому объединенному гладкому и сияющему полотну скользит корабль, с такой высоты кажущийся игрушечным. Я, любуясь подобной красотой, позабыла даже о собственной акрофобии, и мне было искренне жаль, когда это маленькое волшебство закончилось. — Меня еще никто не обнимал так крепко, — пошутил Марко, опустив меня на палубу.       Стоило ответить такой же шуткой или гордо промолчать, но вместо этого я произнесла: — Спасибо! — постаравшись вложить в это коротенькое слово все восхищение полетом и сбывшейся детской мечтой. — Обращайся, йои. Но от тренировки ты все равно не отвертишься.       В данную минуту мне больше всего на свете хотелось забаррикадироваться в каюте и рисовать, рисовать, рисовать, пока вдохновение не кончится. Не думаю, правда, что Марко посчитает это уважительной причиной, но как только наше занятие закончится…       В каюте Феникс, поискав в нескольких ящиках, нашел старую фотокарточку и протянул ее мне. В кадр попали угол маленькой церквушки, яблоневые деревья в цвету и мальчишка, убегающий вдаль по извилистой тенистой тропинке. — И? — внимательно рассмотрев снимок, уточнила я. — Что-то яблок захотелось, — с улыбкой признался комдив. — А вкуснее, чем в монастырском саду, я нигде не пробовал.       Взглянув на мужчину с бóльшей симпатией (ведь яблоки — это почти так же вкусно, как и шоколад!), решила, что чем раньше начну — тем быстрее вернусь к кистям и краскам, но сначала все же заглянула в каюту и захватила деньги — как подсказывал печальный жизненный опыт, лишними они точно не будут.       …Любопытно, а ребенок на фото — это Марко?..       Посторонние мысли при перемещении — зло.       Своевольное сознание, покинувшее меня при телепортации, возвращалось крайне медленно, с практически реально слышимым скрипом. В голове ворочались тяжелые и неповоротливые мысли, а во всем теле ощущалась ужасная слабость, которая и не думала проходить. Что и говорить, если даже открытие глаз стало настоящим подвигом, потребовавшим от меня нереального количества сил.       Изумрудно-зеленая травка успокаивающе шелестела под нежными касаниями легкого ветерка, безоблачное небо голубело над головой, а на ветках растущих неподалеку яблонь висели красно-желтые яблоки. Радует, хотя бы с местом я не ошиблась…       Обидно только, что эти самые яблоки — красивые, как с картинки, крупные и наверняка очень сочные — преспокойненько висели себе на дереве и даже не думали падать. Пришлось мне, полежав еще пять минуточек, все же подниматься на ноги, а потом самым варварским способом трясти яблоню в надежде, что спелые плоды упадут вниз. Вот только она принадлежала к числу долгожителей, так что ее мощному стволу все мои попинывания и потряхивания были как слону дробинка. Пришлось карабкаться наверх и молиться, чтобы подо мной не вздумала обломиться какая-нибудь особо впечатлительная ветка.       Разумеется, у меня не было с собой ни корзины, ни ведра, ни даже самого завалявшегося пакетика, так что пришлось по старинке задирать подол футболки и собирать фрукты туда — не кидать же их просто на землю? Но я все-таки ни разу не жонглер, так что в какой-то момент не уследила за «реквизитом», и один особо прыткий плод полетел вниз. — Я не сплю, не сплю! — раздалось с земли. — Два тела притягиваются друг к другу с одинаковой силой, пропорциональной массам этих тел и обратно пропорциональной квадрату расстояния между ними. А?..       Какой умный ребенок! Я в его возрасте понятия не имела о законе всемирного тяготения, предпочитая литературу попроще: «Хоббита» там, или «Остров сокровищ», а он его аж наизусть цитирует. Кажется, пока яблоко не свалилось ему на голову, мальчишка тихо-мирно дремал под деревом. По крайней мере, лежавшие вокруг учебники, раскрытые на страницах с зубодробительными формулами, исчерканные листочки с какими-то примерами, самые обычные тонкие школьные тетрадки и пенал с ручками, карандашами и прочей мелочевкой намекали именно на отдых после трудов праведных. — Прости, не хотела тебя будить. Ауч! — разглядывать вещи нового знакомого и спускаться, пользуясь только одной рукой, оказалось так себе идеей: на последних метрах я все же не удержалась и полетела вниз, пребольно приложившись локтем о выступающий наружу корень дерева. Одно из тщательно собираемых яблок, совершив изящный пируэт, прилетело мне по голове, восстановив, таким образом, вселенские равновесие и справедливость. — Ты что, воруешь яблоки из монастырского сада? — задал вопрос пацаненок, не стремясь, впрочем, сокращать дистанцию между нами. Говорю же: умный! Было ему лет шесть, вряд ли больше: синие шорты зеленые от травы, ворот футболки порван, как будто его пытались поймать, но не удержали, в русых волосах запутались листики и веточки, в голубых глазах — легкий испуг после неожиданного пробуждения напополам с интересом, на скуле — наливающийся фиолетовым синяк. Подрался с ровесниками или?.. — Я — пират, мне положено… — Никогда не слышал о девушках-пиратах! У тебя есть свой корабль? С пушками? И команда лихих головорезов? И вы грабите города и сжигаете мирные деревни? — Эм… Вообще-то, я состою в команде у довольного миролюбивого капитана, — покачала головой я. — Белоус, слышал о таком? — Нет, а кто это? — полюбопытствовал ребенок, и мне почему-то стало не по себе. Кто, за исключением Луффи, не слышал о сэре Эдварде? Он же легенда наравне с Роджером!.. — А о Золотом Роджере, Короле всех пиратов, ты знаешь? — подозревая худшее, уточнила я и получила в ответ еще одно отрицание. — Отлично, а год сейчас какой? — Одна тысяча четыреста шестьдесят пятый, — без запинки выдало дите.       И все было бы просто прекрасно, но эта дата ни о чем мне не говорила: я как-то больше привыкла ориентироваться на события, более-менее приближенные к Эре пиратов. Возможно, не стоило так грубо выражаться при ребенке, но, уверена, даже святой не удержался бы от крепкого словца. Сходила, блин, за яблочками. На тридцать (сорок, пятьдесят — нужное подчеркнуть) лет назад, ага. — А что означает прощелыга подкильная? А фок-грот-брамсель мне в левое ухо — это больно? А… — как мило, такой умный малыш, но при этом совершенно не испорчен. — Не повторяй этого при родителях, а то получишь по шее. И вообще, лучше забудь эти слова, ага? — посоветовала я, и мальчик заметно погрустнел. — Я что-то не то сказала? — Мама сейчас занята с новым ребенком, ей не до меня, а отчиму и подавно. Папа — да, он бы громко ругался и вымыл бы мне рот с мылом, но… но… — С ним что-то случилось? — Папа был купцом. Мама сказала, что на его корабль напали пираты. А я не верю!.. — Тихо-тихо, все хорошо! Не веришь — и правильно делаешь, вырастешь, станешь детективом и сам узнаешь все подробности. Но мы с тобой так мило общаемся, а до сих пор не знакомы. Может, исправим это? — Мама запрещает мне разговаривать с незнакомыми людьми, — «вовремя» вспомнил пацан. — А ты еще и пиратка. — Меня зовут Рина, так что теперь я не незнакомый человек, верно? — мне как-то удалось подружиться с Эйсом, а он был куда более нелюдимым в детстве, так неужели тот же фокус не выйдет здесь и сейчас? — А я Марко, Марко Поло, — тут же повелся ребенок.       Абзац, приплыли… То есть, вот этот вот шкет в будущем — после того, как подрастет, съест фрукт, сойдется с пиратами, вступит в команду к Белоусу — станет Фениксом? Тем самым Фениксом, который крут и горяч? Так, а я никакую бабочку не раздавлю, общаясь с ним в прошлом? А то как-то страшновато стало: вдруг я вернусь, а его не существует? Тикать отсюда надо, пока не ляпнула лишнего и не испортила первого комдива! — Очень приятно с тобой познакомиться, но, к сожалению, мне пора идти — мои накама ждут меня с добычей, — попыталась закруглить общение я, собирая рассыпавшиеся по земле яблоки. Марко — вежливый мальчик (дьявол, это даже звучит бредово!) — кинулся мне помогать. — Отсюда до порта — пару часов на лошади, а пешком еще дольше! Долго же друзья будут ждать тебя и яблоки, — посочувствовал тот, кто в будущем у меня эти самые яблоки и заказал. — Но кто сказал, что я воспользуюсь такими тривиальными способами? — захотелось порисоваться мне. — Мой дьявольский фрукт отлично подходит для мгновенных путешествий на большие расстояния. — Здорово! — оценил он и завалил меня кучей вопросов.       Его интересовало абсолютно все: правда ли, что вкус дьявольских плодов отвратителен, разучилась ли я плавать, сколько человек можно взять с собой, может ли вместо них быть груз того же веса, являются ли моря непреодолимой преградой, на любые ли расстояния действует способность или все-таки есть предел?.. Да меня так даже взрослый Марко не пытал, расспрашивая о моих способностях перед началом обучения! Пожалел? Или со временем научился спрашивать меньше, но извлекать из сказанного больше информации?       В какой-то момент поймала себя на том, что мы оба сидим под деревом и хрустим яблоками, и теперь уже я осторожно выуживаю из воробушка (он пока еще не Феникс, но на пути к этому!) рассказ о его детстве. Итак, все началось с того, что два друга решили доказать всем вокруг, что они взрослые, ловкие, умелые и, конечно же, храбрые. Простые способы показались им слишком скучными, и они решили выйти в море в страшный шторм, разыгравшийся однажды ночью. Но морю не было дела до людских надежд и чаяний: оно разбило лодку о прибрежные скалы и к утру вынесло на берег, прямиком к ногам прогуливающейся по нему послушницы, два бессознательных тела — так Никколо и Джонас познакомились с юной красавицей Николь.       Вскоре один из них стал купцом и женился на спасшей их девушке, а второй пошел в ростовщики, но остался другом семьи. Потом родился Марко, и до его пятилетия все было хорошо, а вот позже… Сначала затонул один из кораблей Никколо, на борту которого находились товары на весьма внушительную сумму, потом его партнер сбежал с оставшимися деньгами, так что купцу пришлось просить денег в долг у своего друга, а потом приключилась та самая встреча с пиратами, оставившая ребенка без отца. Тут же нарисовался Джонас, потребовавший у Николь или вернуть долг, или оказать ему честь и выйти за него замуж. Молодая вдова, оставшаяся без денег и с ребенком, как вы понимаете, выбрала второй вариант. Джонас сына своего друга (или все же соперника?) недолюбливал, что выливалось в постоянные придирки и затрещины.       С этой историей, в принципе, все было ясно: очередная смесь «Золушки» с «Русалочкой», просто немного в другом антураже. И без всяких фей, ведьм и принцев. И страдает от всего этого не девушка, добрая и прекрасная, как рассвет, а ребенок. Если взрослый Марко придет в хорошее расположение духа после получения взятки яблоками, можно будет спросить у него, чем все закончилось.       В общем, за такими печальными разговорами мы совершенно пропустили приближение одной из монахинь и спохватились только тогда, когда она, уперев руки в бока, начала отчитывать будущего пирата, как самого обыкновенного мальчишку. Черт, он пока что и есть мальчишка!.. — Опять монастырские яблоки воруешь, негодник? Все расскажу твоему отцу, уж он-то тебя научит уму-разуму!       Честно говоря, слушать чужую ссору у меня не было никакого желания, так что я попробовала незаметно телепортироваться, вот только попытка эта не увенчалась успехом. Те же самые «симптомы» имелись в наличии, когда я только-только училась переноситься на большие расстояния — похоже, с путешествиями в прошлое та же история. Значит, придется ждать, пока силы не вернутся ко мне… — Он мне не отец! — между тем вскинулся пацан, сверкая глазами. Он, кажется, изо всех сил сдерживался, чтобы не налететь на женщину с кулаками. — Неблагодарный! Мистер Джонас заботится о тебе и твоей непутевой мамаше, а у тебя хватает наглости не ценить это. Сейчас ты крадешь яблоки, а потом что? Убьешь кого-нибудь? Уйдешь в пираты?.. — Прошу прощения, но яблоки без разрешения сорвала я, — удалось вставить слово мне, пока эта… скандальная женщина, чье поведение ничуть не напоминало смирение, кротость и скромность настоящих монахинь, набирала в грудь побольше воздуха, чтобы разразиться очередной гневной тирадой. — А вы не местная, правда, милочка? — неодобрительно глядя на мои короткие шорты, спросила она. Скорбно поджатые губы и скрещенные на груди руки дополняли картину благородного порицания. — Так и есть. — И что же вы делаете на Венете? Наш островок мал и ничем не примечателен, — продолжила расспросы монахиня. — Можете мне не верить, но один мой друг сказал, что в местном монастырском саду растут самые вкусные яблоки, какие он только пробовал. И вот я здесь, убеждаюсь в этом лично. — О, это правда, — тут же смягчилась женщина, разом растеряв всю свою напускную строгость. — Однако я не могу оставить без внимания тот факт, что вы сорвали их без разрешения. Только подумайте, какой пример вы подаете юному Марко? — Может, мне стоит заплатить за причиненные неудобства? Или чем-то помочь? — признав ее правоту, поинтересовалась я. — Помочь, говорите? Что ж, я выдам вам корзины, и вы соберете урожай с тех деревьев, на которые я укажу, хорошо? — Конечно. — Я помогу, — вмешался мальчишка. — Можно?..       Правда, перед тем, как приступить к уборке урожая, мне пришлось переодеться. Ну, как переодеться? Накинуть поверх «возмутительно коротких шорт» и самой обычной футболки почти что мантию настоящего волшебника, чтобы, как выразилась эта высоко духовная женщина, «не смущать своим неподобающим видом юные, неокрепшие умы». Добрый ребенок тут же поспешил меня уверить, что даже в этой излишне длинной и широкой хламиде я ни разу не похожа на Божью невесту — они не запинаются на каждом шагу и уж точно не сквернословят, едва не врезавшись в стремянку.       Деревьев оказалось не несколько штук, как я наивно предположила, а чуть ли не полсада. И яблоки нужно было не просто сорвать и сбросить вниз, а еще и разделить на разные корзины, в зависимости от их состояния — с мясом или без. И тяжелые корзины нужно было не оставить под деревьями, чтобы плоды в них еще некоторое время впитывали солнечный свет, а отнести в темный и прохладный монастырский подвал, куда вела каменная лестница в полсотни ступеней.       Без мальчишки я бы провозилась до следующего утра, а с его помощью удалось закончить к закату. Так и не представившаяся монахиня, глядя на наш усталый вид, вынесла немного свежего хлеба и холодной воды, и — клянусь! — ничего вкуснее, чем эта весьма скромная трапеза, мне в жизни есть не доводилось. — Прежде чем я уйду, может, мне стоит проводить тебя до дома? — когда перекус закончился, уточнила я, слегка волнуясь: на небе неторопливо появлялись первые звезды, а Феникс-младший все-таки был недостаточно взрослым, чтобы гулять в одиночестве по такой темноте. — Да нет, сам дойду — здесь недалеко, — покачал головой он и с надеждой поинтересовался: — Мы еще встретимся когда-нибудь? — Обязательно, — легко пообещала я, потому как при возвращении на «Моби Дик» меня ожидала встреча с его взрослой версией.       Я сосредоточилась на воспоминаниях о своей каюте, досках палубы, согретых теплым солнышком, соблазнительных ароматах с камбуза, об улыбках пиратов Белоуса и о том, как громогласно смеялся сэр Эдвард над шуткой взрослого и такого привычного Марко. В груди появилось знакомое тянущее чувство, а земля под ногами начала утрачивать свою твердость, когда за мою руку схватилась маленькая детская ладошка. Любой намек на концентрацию тут же пропал, и я с какой-то обреченностью подумала, что сейчас нас занесет куда-то не туда.       Мелкий был слегка зеленоват, да и я, подозреваю, не могла похвастаться здоровым цветом лица, но мы оба были живы, и за это стоило возблагодарить Морского Дьявола. Убедившись, что ребенок не пострадал, приступила к осмотру места, куда нам довелось попасть. Голая скала, одиноко возвышающаяся посреди волн морских, даже отдаленно не походила на мою каюту. И, что печалило меня гораздо сильнее, не имела никакой связи с видневшимся вдалеке берегом. Деревьев на этом клочке суши тоже не росло, а трава давным-давно пожухла и пожелтела, всем своим видом намекая, что лето закончилось.       К тому же, дул сильный порывистый ветер, заставляя плотнее запахивать тонкую мантию. У моего спутника, однако, не было и такой иллюзорной защиты, и мальчишка ежился от холода. Вздохнув, притянула его к себе — балахон был по-настоящему широким, так что мы прекрасно поместились под ним вдвоем. — Ну и зачем ты это сделал? — злости не было, но любопытство требовало узнать, из-за чего мы вляпались в неприятности на этот раз. — Я хотел сбежать из дома, потому что никому нет до меня дела, — шмыгнул носом он. — Ты же не бросишь меня одного? — Не брошу. Хватайся покрепче, попробую снова нас переместить, — но, как бы я не старалась, знакомого теплого чувства в груди вызвать так и не удалось. — Не вышло? — минуты через две открыл глаза Марко. — А почему? — Да фрукт мне какой-то забагованный достался, или я просто не со всеми его функциями до конца освоилась. Выражаясь языком геймеров, у моей способности наступил очередной кулдаун. — Не ругайся, я не хотел, — извинился ребенок, прижавшись ко мне еще теснее, и я в очередной раз напомнила себе, что за речью нужно следить. — Да забей, сама виновата. Давай лучше вместе подумаем, как будем выбираться отсюда на большую землю. Из-за фрукта я не умею плавать, а ты? — И я не умею, — шепотом признался мальчишка. — Но мы можем попросить вон того мужчину отвезти нас, — предложил Марко, махнув рукой куда-то вправо: там, среди волн, виднелась небольшая лодка, что приближалась к нашему островку. — Как думаешь, этот моряк — хороший человек? Или не очень? — Не знаю. — Тогда давай так: я возьму на себя переговоры, а ты спрячешься до поры до времени. Но если что-то пойдет не так — ты ка-а-ак выскочишь из засады, ка-а-ак приголубишь его камнем по голове, идет? — Ну ладно, — неохотно согласился мальчишка, которому, с одной стороны, доверили важное дело, а с другой — велели сидеть тихо и не высовываться, а в его возрасте это, как ни крути, настоящий подвиг. Однако сознательная часть победила, и он, еще раз внимательно осмотревшись (напомню, особых укрытий на скале не было), устроился за самым крупным камнем, справедливо рассудив, что мне будет под силу удержать нашего возможного спасителя от осмотра этой «достопримечательности». Чуть подумав, я присела на краешек этого же валуна и приготовилась ждать.       Через какое-то время, показавшееся мне вечностью, на берег ступил Марко: прическа приняла знакомый мне вид, но фигура еще не избавилась от подростковой угловатости, а это значило, что с годом перемещения вновь вышел конфуз. И если в детстве он походил на встрепанного воробья, то сейчас, чуть повзрослев, представлял собой птичку покрупнее и посолиднее. Ворон? Голубок? Нет, голубок вообще не звучит. Вернее, звучит, но не так, как надо, и павлин с попугаем тоже… Стриж? А что, подходит: молодой, с хохолком и, чего греха таить, весьма хорош собой. Решено, будет стрижом, но вслух я, пожалуй, ни одного, ни второго такими «птичьими» кличками звать не стану...       Пока я, не произнося ни слова, разглядывала его и мысленно решала важнейшие вопросы орнитологии (и чего меня, спрашивается, так заклинило на птицах? Ананас — звучит гордо!), он, не менее внимательно и молчаливо, изучал меня. К моей чести, терпение у юноши закончилось раньше: — Кто ты? И как сюда попала? — причем тон у него был весьма недовольным, словно одно мое присутствие мешало всем его дальнейшим планам. — Посеребри ручку, дорогой, и услышишь о своем прошлом. Позолоти — и узнаешь о будущем. Хочешь? — сознательно проигнорировав неудобные вопросы, спросила я. На мне, конечно, была практически мантия волшебника, но всевозможных блестящих и звенящих браслетиков, цепочек и колечек очень не хватало для целостного образа. Моему собеседнику, впрочем, хватило и этого. — У меня нет с собой денег, — нахмурился явно сбитый с толку парень. — Только на берегу… — Я рассказываю о прошлом, а ты доставишь меня и моего… спутника до берега, идет? — А что насчет будущего? — Если ты убедишься, что я не вру, и все еще захочешь узнать, что тебя ждет, я поведаю тебе и о нем. — Согласен, говори! — И у скал есть уши, — покачала головой и, легко соскочив с камня, приблизилась к напрягшемуся подростку.       Забавно, но он был выше меня даже в свои семнадцать (или сколько ему сейчас?), так что я практически не играла, когда прижималась к нему тесно-тесно и страстным шепотом пересказывала все то, о чем поведал мне мелкий. Феникс-подросток был не таким твердокаменным, как его будущая версия, и, когда история подошла к концу, у него полыхали не только щеки, но и кончики ушей. — Ну как? — Кхм, — громко сглотнул он. — Это… Да… Все верно.       Похоже, меня даже не слушали, что, как бы парадоксально это не звучало, было мне только на руку: чем меньше подробностей он запомнит об этом дне, тем лучше. — Мы можем сесть в лодку? — на всякий случай уточнила я. — А? Да, конечно. Через пять минут отплываем… — и поспешил к шлюпке, чтобы через пару минут вернуться с небольшим неприметным сундучком, закрытым на замок. Пока он думал, куда бы его спрятать, я позвала мелкого: — Можешь вылезать оттуда — нас согласились подвезти.       Выбравшийся из-за камня мальчишка выглядел странно задумчивым, и я поспешила накинуть на него плащ, пока Марко не обратили внимания друг на друга и не устроили локальный Апокалипсис. Я, конечно, не особо верила в подобное развитие событий, но лучше подстраховаться, чем потом рыдать над обломками мира, верно ведь? — Зачем ты прячешь ребенка под своим балахоном? — тут же заинтересовался юноша, хотя до этого все его внимание занимал таинственный сундучок. Действительно, а зачем?.. — Один из догматов учения, которого я придерживаюсь, гласит, что иноверцам запрещено смотреть на наших детей, пока те не встретят свое десятое лето. Эльмирон с нами! — сложив пальцы правой руки в международный жест мира и победы и устремив взор к небу, отозвалась я. Последняя фраза, к слову, вылетела абсолютно случайно: раньше это была шутка для своих, поскольку кое-кто любил забывать телефон дома, а кое-кто другой не ладил с вопросительными знаками. Впрочем, сейчас мне стоило бы вещать дальше, а не вспоминать о счастливых деньках из прошлого. — Мой юный спутник отправился в путь, дабы исполнить древнее пророчество, а я сопровождаю его и, по мере своих скромных сил, защищаю от всех опасностей этого мира.       Из-под мантии раздалось едва слышное хихиканье воробушка, а потом и второй собеседник не оценил моих стараний: — Звучит… бредово. — Все, включая нашу сегодняшнюю встречу, предрешено судьбой, и не тебе спорить с ней. Если ты увидишь это дитя, последствия будут ужасны и необратимы. Рискнешь ли ты своим будущим и будущим невинного чада, ради удовлетворения собственного любопытства? — Пожалуй, нет, — отказался Марко и добавил: — Вам лучше подождать меня в лодке.       Ух, ну и напустила я тумана! Но, кажется, в изреченный мною бред поверили и всерьез решили не искушать судьбу, а мне только этого и надо.       Чужой «кораблик» явно знавал и лучшие дни. В редких лучах солнца, проглядывающих в трещинах меж туч, были отлично видны и сбитые весла, и сколотые бока, и течи на дне, но он до сих пор был на плаву, а большего нам и не требовалось.       Из-под плаща послышался тихий, приглушенный тканью голос: — Рина, а зачем нам на остров? — Точно неизвестно, когда моя сила снова проснется. Не знаю как ты, а я бы хотела провести время до ее восстановления в более уютном месте, чем скала посреди океана, где даже от дождя укрыться не получится. — А, ну хорошо.       Наконец, юноша закончил прятать клад на столь маленьком островке и, вернувшись в лодку, взялся за весла. Заметив мой любопытный взгляд, он пояснил: — У моего младшего брата завтра день рождения. Я подарю ему карту, которая приведет его к спрятанным сокровищам. Как думаешь, ему понравится? — Мне бы понравилось, — кивнула я, устраиваясь поудобнее. Младший брат? Похоже, отношения в его семье со временем наладились, что не может не радовать. — И мне, — вновь послышалось из-под мантии. — Рина, а я есть хочу. И спа-а-ать, — последнее слово сопровождалось долгим зевком уставшего мальчишки.       Блин, приняв тот факт, что мелкий, прижимающийся сейчас ко мне, — это тоже Марко, я совершенно забыла, что это не тот взрослый, сильный и самостоятельный мужчина, на котором, порой, держался весь корабль. Сейчас это был просто ребенок, которому требовалась миска каши и теплая кровать. — Обещаю, малыш, на берегу мы нормально поужинаем, а пока можешь съесть яблоко, — судя по раздавшемуся хрусту, он решил последовать моему совету.       Припортовый городишко был мал и невзрачен, а его единственная пристань нуждалась в ремонте: встречающиеся кое-где дыры из-за прогнивших насквозь досок изрядно затрудняли перемещение. Мантию пришлось полностью натянуть на мелкого, следуя озвученной ранее легенде, а потом крепко держать его за руку и быть внимательной за двоих. В который раз пожалела, что оделась не по погоде: сначала мой излишне открытый наряд раздражал монашку, теперь в нем было не слишком-то уютно из-за испортившейся погоды и, как будто этого было мало, мне вслед раздавались свист и неприличные предложения от местных мужчин. Они что, голых коленок никогда не видели, если даже мой далекий от модельной внешности вид вызывает такую реакцию?..       Узкие серые улочки, пропахшие рыбой и нечистотами, тонули в темноте, и будь у меня выбор, мы шли бы каким-нибудь другим маршрутом. Однако нашим гидом сегодня был Марко-подросток, и он вел нас знакомым ему маршрутом в более-менее приличную таверну. Двухэтажное здание, где можно было за кружечкой темного поговорить в спокойной обстановке, а если того требовали обстоятельства — переночевать в сухости, тепле и чистоте, ничем не отличалось от своих соседей, и даже не имело вывески — очевидно, все, кому оно могло понадобиться, и так знали, как его отыскать.       Главный зал оказался большим и светлым. За длинным столом, расположенным в центре комнаты, наслаждались ужином постоянные клиенты, пришедшие сюда не просто поесть, но и выпить в хорошей компании. За столиками поменьше, стоявшими чуть в отдалении, устроились те, кто не хотели общества или нуждались в уединении для обсуждения серьезных тем. В углу, около входа, нашлось место и для стойки, за которой хозяйничал трактирщик: высокий мужчина в самом расцвете сил раньше зарабатывал себе на жизнь не то пиратством, не то разбоем — словом, профессией, в которой никуда без пудовых кулаков и умения обращаться с оружием. По крайней мере, ножами он владел мастерски, да и висящие на стене за его спиной трофеи в виде шпаг и мечей подтверждали мое предположение. Дверь рядом с его обителью, судя по божественному аромату жарящегося мяса и девушкам, время от времени выходящим оттуда с полными подносами, вела на кухню. Жарко горел огонь в камине, так и маня остаться здесь и погреться у очага. — Эльмирон с нами, — поприветствовала я собравшихся, когда их любопытные взгляды скрестились на нас с мелким. Похоже, эта фраза медленно, но верно становилась опознавательным знаком некой странной религии. — Не найдется ли у вашего очага места для двух усталых путников? — Отчего не найтись? — первым отмер трактирщик. — Не хотите отужинать? Или ваша… вера не позволяет этого? — проводить нас до стола и принять заказ он решил лично. Думается мне, что это не входит в его обязанности, но, из-за нашей необычности, он решил сделать исключение. — После шести есть вредно, а вот после семи — уже в самый раз, — пошутила я, присаживаясь за самый краешек общего стола. — Нам мяса, каких-нибудь овощей на гарнир и … — Яблочный сок! — звонким голосом вмешался мелкий. Как будто яблок из монастыря ему для счастья не хватило… — Все будет, — хмыкнул трактирщик, удаляясь в сторону кухни.       Пришлось немного подождать, прежде чем нам принесли заказанное, но оно стоило того: мясо было изумительным, да и тушеные овощи исчезли из наших тарелок с поразительной быстротой. Вот что значит «хорошо поработали» и «нагулялись перед едой». За ужин и съемную комнату, кстати, пришлось неплохо раскошелиться — ушли практически все белли, которые были впопыхах схвачены утром. Пока я неторопливо потягивала натуральный сок, воробушек с упоением слушал рассказы бывалых торговцев о дальних морях и невероятных приключениях, и, судя по нетерпеливому ерзанию на особо «острых» моментах и глазах, горевших неподдельным восторгом и интересом, со своей будущей профессией он уже определился.       Марко-средний, исчезнувший в неизвестном направлении сразу же после того, как довел нас до этого места, вернулся после того, как от еды ничего не осталось. — Это тебе, — парень, смущаясь, протянул мне букет самых обычных ромашек, которые, могу поспорить, еще недавно украшали чей-то подоконник или палисадник. — Спасибо. Вот только я далеко не такая юная и невинная, как тебе кажется. — М? — заинтересовался моими словами ребенок, только-только вернувшийся на свое место, да и его более старшая версия выглядел заинтересованным. — Это же обычные цветочки. — В целом, ты прав, но на языке цветов подобный букет говорит о юности, невинности и романтичности того, кому его преподнесли в дар. — У цветов есть свой язык? — неподдельно удивился мальчишка. — Здорово! — Слушай, там, на острове, ты что-то говорила про то, что откроешь мне будущее, — перевел тему парень, присаживаясь рядом. Медленно краснеющие уши и взгляд, так и норовящий опуститься ниже приличного уровня, выдавали, что пока-еще-не-старпом Белоуса хотел поговорить совсем не об этом, но почему-то передумал. Его смутило присутствие посторонних?       Ладно, а что вообще можно рассказать ему о его же жизни? Что он сдружится не с той компанией, а потом свяжет свою судьбу с морем? Что у него будет большая, просто огромная семья? Что мы продолжим общение, пусть и через много-много лет?       Только я открыла рот, чтобы донести до собеседника эти мысли, как в наш диалог вмешались два моряка, сидевших за отдельным столиком и до этого бывших лишь проблемой разносчиц, которым приходилось выслушивать не совсем приличные предложения и терпеть шлепки по пятым точкам: — Ты чего о себе возомнил, щенок! А ну дуй отсюдова! — заявил один из них и подкрепил свое высказывание грубой силой, толкнув Марко-среднего в плечо, да так, что тот не усидел на лавке.       Роняя слезы-лепестки, полетели вниз невинные белые цветы, слегка смятые нервной рукой. За ними, не удержав равновесия, упал на пол и юноша, явно застигнутый врасплох этим актом необоснованной агрессии. Посетители трактира залились обидным смехом, а уши молодого Феникса начали пылать уже отнюдь не от смущения.       Второй мореход, по возрасту вполне годящийся мне в отцы, занял освободившееся место и, притянув меня к себе за талию, гордо заметил: — Такой девушке нужны настоящие мужчины, а не какой-то молокосос, — причем на мое мнение ему было глубоко фиолетово. Объятия с незнакомцами, от которых несет алкоголем, не являлись моим любимым времяпрепровождением, о чем я попыталась тонко намекнуть, сбросив чужую руку. — Не тушуйся, куколка, тебе понравится, — развязно добавил первый. — Давай поднимемся наверх и познакомимся поближе.       Марко-средний, с трудом справляясь с эмоциями, поднялся на ноги, но пока не вмешивался в разговор, остановленный едва заметным жестом с моей стороны. — Благодарю покорно, но нет, — отказалась от столь лестного предложения я, поднимаясь из-за стола. — Ты не поняла, куколка, это был не вопрос. Мы поднимаемся наверх, где тесно общаемся к взаимному удовольствию, и тогда эти щенки не пострадают, — и вновь протянул ко мне руку, уверенный в том, что я испугаюсь и соглашусь на все их требования.       Ага, сейчас, только шнурки поглажу!..       Тело, на(м)ученное многочасовыми тренировками на палубе «Моби Дика», отреагировало автоматически (вернусь на корабль — лично поблагодарю всех комдивов за тренировки и даже тортик им испеку!), так что дальнейшее можно описать буквально в трех словах: «схватить, потянуть, уронить». «Добить» я решительно заменила на «угомонить пустой бутылкой, вовремя подвернувшейся под руку, по голове», потому как заведение приличное, проблемы с законом мне не нужны, ребенок, опять же, смотрит, да и грех на душу брать не хотелось. Нахал прилег отдохнуть под столом, и мне удалось понаблюдать окончание второго сражения, в котором будущий комдив схватился с оставшимся на ногах типом.       Парень и мужчина молча наносили друг другу удары кулаками и, судя по всему, могли предаваться этому занятию довольно долгое время. Мальчишка, похоже, решил помочь самому себе и запрыгнул на спину недоброжелателю, который, разумеется, отвлекся, за что и схлопотал: не растерявшийся подросток отправил его в нокаут отличным хуком справа.       Потасовка утихла так же быстро, как и началась: никому из посетителей не нужны были проблемы, да и валяющиеся на полу тела, похоже, успели всем надоесть, так что вступаться за них никто и не подумал. Я, ничтоже сумняшеся, забрала у обоих поверженных кошельки: один полетел к трактирщику, а второй достался Марко-среднему.       На попытки отказаться я глубокомысленно изрекла, что «сие угодно Эльмирону», и их возражения резко увяли. Трактирщик кивнул вышибалам, появившимся на шум драки, и те не особо бережно протащили дебоширов проветриться на улицу. Конфликт был исчерпан, и утихнувшие было разговоры потекли дальше своим чередом. — А чего они хотели? — поинтересовался мелкий, поправляя капюшон. Во время скоротечной схватки он слетел, но на похожесть ребенка и подростка, к моей радости, никто не обратил внимания — драка привлекала людей больше, чем личности ее участников. — Ничего хорошего, — пожала плечами я. — Вырастешь — поймешь, — добавил подросток, потирая ноющее плечо.       Они стояли рядом — такие одинаковые и такие непохожие — и я, не удержавшись, по очереди поцеловала их в щеки. — Спасибо, мальчики, что вступились за меня. — Да ты и сама отлично справилась, — пробормотал вновь покрасневший подросток. Похоже, день сегодня такой: его взрослая версия смущала меня, а я в ответ смущаю его, но в прошлом. — Похоже, этот твой Эльмирон — воинственный дядька…       К нашей компании, слава Морскому Дьяволу, никто больше лезть не стал. Интересные истории у местных тоже закончились, поэтому малыш Марко, разморенный теплом и сытостью, утомленный долгим днем и быстротечной трактирной дракой, уже через пять минут начал клевать носом, а через десять — спал крепким и здоровым сном.       Поэтому я, распрощавшись со средним, которому последние десять минут «предсказывала» будущее, стараясь не сильно спойлерить, взяла на руки маленькое худое тельце и стала подниматься по лестнице наверх, в снятую на ночь комнату. Задумалась о том, что дома было бы лучше, и как-то естественно оказалась перед дверью — знакомой дверью в мои апартаменты на «Моби Дике».       И все бы ничего, но мальчишка перенесся вместе со мной, а это сулило неприятности как мне лично, так и всем вокруг. До каюты Белоуса добралась в рекордно короткие сроки, и при этом умудрилась не разбудить спящего ребенка. Массивная дверь была приоткрыта и я, приняв это за хороший знак, без стука протиснулась в святая святых корабля. Сатч и Изо, о чем-то разговаривающие с Отцом, тут же прервали свою беседу и перевели заинтересованные взгляды на меня. — Дедуль, у нас проблема, — призналась я, кивая на спящего мальчишку, пока паникующий голос в моей голове истерично пытался связаться с Хьюстоном. — Ребенок не может быть проблемой, — тихо заметил Белоус. — На этом корабле найдется место каждому.       Звучало, конечно, хорошо и правильно, но… — Ты не говорила, что у тебя есть дети, — шепотом возмутился кок, и тут же получил локтем в бок от снайпера. — Это не мой. Это Марко… — У него есть сын? И этот глупый пучок перьев не рассказал нам об этом?! — вновь возмутился Сатч, а мне очень захотелось схватиться за голову — помешали только занятые руки. — Я не сплю, не сплю! — отреагировал на свое имя мальчишка, и я подумала о том, что где-то это уже слышала. Пришлось опустить его на пол, а потом ждать, пока он заметит перемену мест и действующих лиц, но детская реакция на Белоуса стоила того: — Ух ты, человек-гора!       Улыбки сдержать не удалось ни мне, ни двум комдивам, по достоинству оценившим непосредственность Воробушка. — Гу-ра-ра-ра, — рассмеялся сэр Эдвард, лучше всяких слов подтверждая только что полученное прозвище. — Сегодня был длинный день, и нам всем требуется отдых. Давай решим судьбу юного Марко завтра, внучка. — Феникс меня убьет, — обреченно простонала я, но спорить не стала: в конце концов, этот день и вправду был долгим.