«Ложь — это конец доверию. Конец доверия — это конец любви. Не лгите тем, кого любите». Сергей Руденко, «Письмо впервые влюбленного»
Коридоры элитного колледжа неприветливо встречали беглянку, раздражая обморочными упоминаниями о том, что ты уже не та. Что-то сломалось, все хорошее отошло в сторону, натянутые струны сердца не выдержали натиска и снова оборвались. Марисса бежала пустыми коридорами, пытаясь найти убежище для истерзанной души. Сейчас, как никогда, в сердце поселились только одни серые мысли: в этом ужасном мире люди — волки, все вокруг наполнено ложью, искалеченными судьбами, и никто не претендует на то, чтобы спастись. — Спирито!!!!!!!!!! — Раздраженный голос директора не остановил девушку. — Вы что себе позволяете?! Марисса упорно шла напролом, мутнел рассудок от желанья потеряться в мире, где нет правды. Наконец девушке удалось отбиться от шагов Дуноффа и спрятаться в одиночестве, стеклянным дождем окутывая душу. Уставший взгляд остановился на зеркале, не узнавая свое отражение: опухшие глаза, пустота зрачков, непонятная усталость. Отчаяние, злоба, тревога переполняли четверокурсницу, хотелось кричать и рвать все на куски. Сердце не знало убежища. Рыжая бестия упорно ковырялись в рюкзаке, словно ища что-то очень важное. Канцелярский нож вовремя оказался под рукой. Раз за разом дреды падали один за другим, словно отрывая от себя кусок пустоты и старой, никому не нужной жизни. Слезы предательски вырывались из груди, заглушая стоны необъяснимых вопросов. — Марисса, ты что делаешь?! — Голос Пабло Бустаманте заставил прийти в себя. Парень набросился на девушку, вырывая из рук острый канцелярский прибор. Руки блондина нежно коснулись остатков волос, а затем прислонили бестию к груди. — Не трогай меня, не трогай! — Надрывным голосом заговорила девушка, вырываясь из его теплых объятий. — Мари, успокойся, пожалуйста. Возьми себя в руки, — не отставал Пабло, крепче прижимая ее к себе. Мари сдалась, на мгновение ощутив, как приятное тепло окутывает тело. Хотелось просто так стоять, чувствуя стук его сердца и ни о чем не думать. Потерялись все обиды, болезненные поступки, зажили старые раны. Было единственное желание оставаться в этих крепких мужских объятиях, вдыхая аромат утешения. Пабло, словно почувствовал желание Мариссы, целуя ее колючие волосы и шепча на ухо: «Не плачь. Все будет хорошо». Минуты шли одна за другой, сильнее соединяя два разбитых сердца. Невозможно было в этот момент не любить. Не реально не чувствовать, как одна боль делится на двоих. Только бесконечность кутала мечты, рождая нечто новое и неизвестное. — Как ты здесь оказался? — Девушка тихо ускользнула из нежных объятий. — Я все слышал. Я как раз тебя искал, чтобы сказать, что у нас репетиция переносится на завтра. Я стоял неподалеку, когда Соня с Андраде выясняли отношения и … Ну, ты понимаешь … Я думал, что догоню тебя быстрее, но разъяренный Дунофф помешал, поручив мне задания «найти эту ненормальную». — Ну что, нашел? — Крупинки льда блестели в шоколадных глазах. — Еле, но не трудно было догадаться, что ты спрячешься в прачечной и начнешь делать глупости. И для чего ты обрезала свои макароны? Ты что хочешь фабрику закрыть? — Пытался рассмешить девушку Пабло. — Да, чтобы всякие «Бустаманте» больше не трогали мои драгоценности. Вот теперь не будешь меня доставать, — Марисса таки улыбнулась. — Если честно, новая прическа мне нравится больше, — искренне сказал парень. — Только позволь, я немного подправлю. — Рыжая бестия неуверенно кивнула. Пабло молча, глядя ей в глаза, шаг за шагом подравнивал неудачные локоны. Так хотелось поселиться в ее сердце и остаться там навсегда, чтобы никто и никогда не смог больше ее обидеть, искалечить ее душу, разбить мечты. Зря, что ее любить можно, только погрузившись в омут с головой. Зря, что иногда все усилия будут напрасны. Зря, что она будет грустить, ища новые приключения на свою голову. Ее бархат рук всегда будет самим нежным, а шоколадный взгляд — наивным, страстным, сладким и терпким. Ради нее можно рождаться сначала и если надо ежеминутно умирать. Но именно сейчас — просто любить, залечивать свежие раны, которые почему-то в последнее время ей постоянно наносят близкие и дорогие люди, оставаться рядом, несмотря на ее истерические крики, болезненные кулаки, острые слова. — Ну вот, кажется, что закончил. Только завтра все равно пойдем в салон, чтобы подправить, — Пабло протянул Мариссе зеркало. Девушка оценила результат, и улыбнувшись, сказала: — А у тебя неплохо получилось. Паблито, может это твое призвание. Ну ее, эту музыку. — Я могу совмещать, — шутил парень, радуясь ее настроению. - Но, боюсь, ты меня тогда замуруешь в стену собственного салона красоты, или затопчешь ногами. — Это почему? — Удивилась девушка. — Как почему? «Бустаманте, ты совсем спятил? Убери руки от этой блондинки. Хватит пялиться на ту брюнетку.» Мне продолжить? — Ты прав. Никаких салонов, — нахмурила бровь Марисса, не понимая, что тем самым подарила блондину еще одну надежду. Парень решил не подкалывать больше рыжую бестию. Вдруг она передумает. Кто ее знает, она же девушка осень: сегодня в глазах грозы, а завтра солнце или туманы. И эту погоду невозможно предугадать. Сейчас достаточно просто быть рядом. — Ну что, пошли? Дунофф уже, наверное, перебесился. — Я никуда не пойду, — сжалась рыжая. — Мне и здесь хорошо. — Марисса, ты же не собираешься жить в прачечной? Не все так плохо. Думаю, все же Андраде лучший отец, чем Спирито, — судя по взгляду Мариссы, Пабло сделал неудачные поспешные выводы. — Он лжец, притворялся учителем, завоевал мое доверие, чтобы потом больно ударить. — Марисса, он просто не успел тебе сказать. Думаю, что ты своими словами сегодня ему причинила боль в ответ, как и Сони. Ты несправедлива к ним. — Я не прощаю лжи. Для чего мне родители, которые не умеют говорить правды собственной дочери. — Все мы ошибаемся, — досадным голосом сказал Пабло, вспоминая недавние события в голубой мальчишечьей комнате. — Это не оправдание. Я имела право знать правду. Правду, которую бы я не случайно подслушала, а услышала от собственных родителей глаза в глаза. Разве нет? — Ты права, но они твои родители, и их не выбирают. Я бы своего старика охотно бы поменял на Андраде. — Одного лжеца на другого? У тебя плохой вкус, Бустаманте. — Не делай поспешных выводов, дай им шанс. Соня тебя очень любит, ты ее сегодня жестоко обидела. — Я не собираюсь это обсуждать. Это предательство. А в моей жизни нет места для предателей, — отрезала Марисса. — Все мы предатели. Ты не обязана сейчас бежать в их объятия, но дай себе время понять их. Позволь себе побыть слабой, хотя бы один раз. Сильная Марисса также устает. Ты не убогая душой. Для чего тебе власть над чувствами других людей. Над кем? Над чем? Каков итог? Сумеешь ли ты быть счастливой, зная, что твое «нет» ломает кому-то жизнь? У тебя за спиной крылья, а ты не умеешь летать. Ты всегда ищешь другую планету. Остановись, не ищи не тех людей. Будь лучшей! Надежней будь! Стань выше пустых амбиций. Не позволь усомниться в себе. Девушка осознавала правильность слов супермена. Как хорошо, что он рядом. Но думать почему-то не хотелось. Дорога ее жизни была начерчена кем-то сверху. И сейчас было крайне тяжело, не пряча лицо, выпрямить гордо спину и идти до конца. Удача приходит к сильным людям, но Пабло был прав в том, что иногда надо уметь оставаться слабой. Люди такие непохожие, иногда кажется, что жить отдельно — это лучший выход, но Бог создает для кого-то единственного, единственную и вместе преодолевать все препятствия становится проще. Зима спутала все карты, опуская девушку в объятия того, кого еще осенью считала злейшим врагом. Вскружила, влекла игрою, позволяя Мариссе удобнее примостить голову на коленях блондина. В конвертах завернулись все боли и обиды. Такая уж она есть, ну, что поделаешь, — упрямая, лишь бы в глаза криком промолчать, но сейчас кутается в тепло его рук. Не ангел, такой только кажется, но родная и безграничная. Лишь в сердце томном нет уюта. Пабло молча поднял Мариссу на руки и опустил в большую тележку с бельем. Закрыл прачечную на ключ, и удобно устроился рядом с девушкой, нежно обнимая ее за плечо. Пусть помолчат все пустые слова, пусть утихнет боль и необузданные желания неповиновения, пусть говорит тишина и остановится вселенная, пока два влюбленных сердца учатся прощать друг другу, любить до бесконечности и просто быть, засыпая в теплых нежных объятиях. В ночной глуши все так напрасно: немая бессонница, желание, доведенные до края. Где-то к полуночи они будут крутиться, ненароком пробуждая друг друга. Но они не потревожит свои сердца, не посмеют губами прикоснуться губ, сегодня они стали друг другу слишком близкие, просто потому, что научились быть вместе, без криков, недомолвок, непонимания.***
Неземной эпилог особого утра разбудил Мариссу. Девушка высвободилась из объятий блондина, изучая черты его лица. Не знает Бог, что сейчас творилось в ее душе — полный хаос. Это же надо, чтобы один человек выполнял такие разные роли в ее жизни: делал беспорядок в сердце, переворачивал мир, наносил ужасную боль и был самым большим голубоглазым утешением. — Уже проснулась, — перебил мысли рыжей бестии Пабло. — Кофе уже готов? — Что? Ты не слишком обнаглел, мы в прачечной. — А что, я мучился всю ночь, вслушиваясь в твой храп, может что-то и заслужил, — голубые глаза хитро съежились. — Что? Ты хочешь сказать, что я храплю? Бустаманте, не зли меня с самого утра. — Да шучу я, хотел тебя развести на драку подушками. Ну можно и еще что-то, я не против. — Не мечтай, и так меня ощупал с ног до головы, когда я спала, белобрысая морда. У нас много дел. Если ты забыл, то концерт в Гранд Рексе уже в субботу. Осталось два дня на репетиции. — Смотрите на нее, какая деловая стала. Даже обнять ее нельзя. Ну подумаешь, случайно руку на зад положил. Могла бы и убрать, а то делала вид, что спала. Думаю, что концерта не будет, будет розовые похороны . Мия врежет дуба, когда увидит твою новую прическу. — Я просто сквозь сон слышала все твои приставания, — оправдывалась Мариссита. — Мне все равно, что подумает Барбита, пусть умирает, будет трио. — Марисса, нам не выгодно петь дуэтом. Мы убьем друг друга еще до выхода на сцену. Мануэль будет в трауре, — отметил блондин. — Хм … Наверное, ты прав. Ладно, у меня есть освобождающая записка от матери, то есть от Сони. Точно, для меня она теперь только Соня Рэй, не более, — грустно сказала девушка. — Пойду в парикмахерскую поправлю этот кошмар. Бестия подмигнула блондину и быстро выскочила из тележки, не забыв будто случайно наступить супермену на ногу. Пока Пабло размышлял над тем, подарок судьбы это, или наказание, Марисса уверенно покинула прачечную.***
День проходил напряженно. Дунофф устроил скандал Мичи на первом уроке, которая подписала освобождения для Спирито. Пабло Бустаманте также досталось за невыполнение поручения. Блондин даже не расстроился из-за трех честно заработанных замечаний. Соня Рэй пыталась найти дочь и узнав, что ее рыжик покинул здание школы, не на шутку перепугалась, перевернув кабинет директора верх дном. Лухан Линарес, Лаура Арегги, Маркос Агиллар и Франциско Бланко попрощались с одноклассниками и отправились на автобусе в Кордобу отстаивать честь школы. Лухан упрекала себя за то, что не успела до поездки поговорить с Мариссой. Но все же восприняла неожиданный прогул рыжей бестии, как ее нежелание попрощаться. Девушка появилась аж на четвертый урок, игнорируя слезы Сони в коридоре. Марисса новой прической поразила одноклассников, однако на удивление, главная модница Мия Колуччи не просто одобрила новый образ напарницы по группе, а восприняла супер-мега-положительно, выразив мнение «Что макаронам не место в группе». Рыжей бестии было безразлично к захвату Мииты, она время от времени обменивалась взглядами с блондином, пряча свои тревоги от перепалки с Соней за маской улыбок. На урок искусства девушка не появилась, чем вызвала недовольство со стороны Пабло, который считал, что имеет право делать рыжуле замечания по поводу ее поведения по отношению к родителям. Девушка хмыкнула, недовольно отводила взгляд от блондина в течение репетиции. Супермен понимал, что толку никакого и перестал доставать Мариссу своими наставлениями, дав ей свободу в выборе и время для размышлений над собственной жизнью. Мариссе было обидно от столкновений с матерью, непонимание со стороны блондина, отъезда подруг и от горькой отравы прозрения. Что-то постоянно сжимало горло, оставляя обширные тревоги. С суперменом еще раз ссориться не хотелось, сердце согревали вчерашние объятия, однако собственный ступор тяжести отрезвил тупик, приняв жизнь за наказание. Девушка погибала в гнилье таких разных разрывающих чувств. Было тяжело осознавать, что невыносимые объятия взрослости способны ослеплять и убивать. В спину дуло громкое проклятие борьбы с собой. Жестокий мир упорно создавал пропасть, где практически невозможно было свести мосты, которые бы соединили ее и родителей, ее и любимого Пабло, ее и лучшую подругу. Слепая любовь девушки была способна убивать, прощаясь с гордостью и обидами. Однако не болеть не могло и сделать шаги навстречу было особенно трудно. Марисса ходила по краю пропасти жестокого мира непонимание, разумея, что стоит еще раз простить. Но планета смалчивала, как это, что на сердце, когда нет ничего внутри, когда без единого слова «прости» время отпускало старые раны, образуя новые, более глубокие. Марисса изо всех сил старалась быть для всех, такой как раньше, делая вид, что созрела и готова к взрослой жизни. Готова быть преданной и нет ни слова больше в оправдания. Ложь заставляет грустить зиму, срывает бурные лавины оваций новых разочарований. Впустит ли она в свое сердце людей, которые были родными, друзьями, любимыми. В огонь, в печаль и снова … в ожидания. Осталось ждать завтрашнего дня, а завтра ждать нового, и может со временем все станет на свои места и ложь перестанет быть ложью. Засеять любовь в сердце и дать время … Что может быть сложнее и что может быть легче?