Из тени в свет перелетая

- Конорс, вы меня слышите? Давайте уже, выпадайте из астрала! - голос Джонсона раскаленной иглой ввинтился через уши прямо в мой ватный мозг. - Я вам минералки принес. - А томатного сока не было? - просипел я, не открывая глаз и очень стараясь не задевать рашпилем языка напрочь пересохшее нёбо. - Может, и был. Только я вам - нанятый адвокат, а не родная мама. - Нет у меня мамы... - загрустил было я, и в ту же секунду понял, чем даже самые добрые американские юристы отличаются от самых злых мексиканских домработниц. - А вот у вашего Ларса, как выяснилось, есть, - безжалостно отрезал Джонсон. - Даю вам час на реанимацию и напоминаю, что мы сюда приехали не за тем, чтобы упасть, а затем, чтобы отжаться! Он испарился, а я разлепил веки и, чтобы отвлечься от зашатавшихся вокруг головы грязновато-белых стен, попытался мысленно перенестись обратно в кроличью нору. Туда, где важное стало неважным, чужая боль оглушила, и всё, чему я так старательно учился, оказалось не в силах мне помочь. Так что же именно там произошло? Сейчас... Вот я иду за Орбаном... ... вот я иду за Орбаном по безликим коридорам, думая на ходу, что еще довольно легко отделался. Вот мы оказываемся в небольшой полукруглой комнате, напоминающей домашний кинозал в особняке моего отца, и я потерянно озираюсь в поисках хотя бы одного кресла или, на худой конец, стула. Однако, ничего подобного в комнате нет, зато ровно напротив прогрессивно изогнутого экрана располагается похожий на пюпитр пульт, сплошь усеянный многочисленными круглыми кнопками. Орбан молча тычет пальцем в кнопку под номером двадцать шесть, и в ту же секунду верхний свет гаснет, а на экране возникает изображение залитой светом комнаты, в которой, на первый взгляд, нет не только окон, но и дверей. Вместо всех этих архитектурных излишеств на устланном ковролином полу стоит небольшой мольберт, перед которым неподвижно сидит, обхватив колени руками, короткостриженное беловолосое существо непонятного возраста и пола. Я подаюсь вперед, в попытке разглядеть хоть какие-то подробности, как вдруг оно, словно почуяв мой пристальный взгляд, взвивается вверх, грациозно разворачивается и оказывается молодой и высокой худощавой женщиной. Орбан нажимает какую-то клавишу, изображение увеличивается, и я буквально столбенею, охваченный леденящим душу ужасом узнавания. Ведь именно эта... Да! Именно эта сливочная кожа уже почти полгода тает под моими ласкающими пальцами, именно эти кристально-серые глаза недовольно жмурятся под моими поцелуями, и именно эти голодные впадинки под высокими скулами навсегда разбили мое сердце на далеком и жарком острове. - Знакомься, Алиса, - совершенно серьезным тоном произносит из темноты Белый кролик, - когда-то одна из самых богатых, и до сих пор самая красивая жительница нашего города - Лисбет Далтон - черная вдова крупного предпринимателя Грега Далтона и мать Ларса Норберга. Также широко известная в народе под именем "миссис Джиперс Криперс"... Когда я без стука зашел в соседний номер, Джонсон сидел за неудобным журнальным столиком и просматривал на экране своего ноута какие-то материалы, делая дешевой шариковой ручкой пометки в потрепанном зеленом блокноте. Услышав мои шаги, он молча кивнул головой на второе кресло. Я осторожно опустился в него, стараясь не растревожить пчелиный улей в своей бедной голове, и только после этого заметил стоящий на столе пакет томатного сока и одинокий пластиковый стакан. Наплевав на свои многолетние принципы и чуть не разорвав упаковку зубами, я с жадностью выхлебал примерно половину густой и солоноватой, как кровь, жидкости и мгновенно ощутил такой прилив сил, точно превратился из обычного похмельного гражданина в героя знаменитого гейского вброса под кодовым названием "Интервью с вампиром". - А вот объясните мне с научной точки зрения, профессор, почему вас так вырубило всего с одного стакана виски? - поинтересовался Джонсон, не отрывая глаз от экрана. - Да мне и самому интересно... Хотя... Точно! Орбан же дал мне что-то успокоительное, после того, как я... - Что? Истерику у него в кабинете устроили? - Ничего я не устраивал! Вам просто не понять, а эта Лисбет, она... Она... Это как если бы я увидел там своего Ларса, в полицейских браслетах, в белой клетке, такого сломленного и несчастного, как подбитая райская птица! Она так красива и... - Она-то красива, а вот у вас совсем мозгов нет. Разве можно пить алкоголь после приема препаратов, которые дал психиатр? Ладно, проехали. Я поднял данные из открытых источников, кое с кем переговорил, и всё, что рассказал ваш Орбан, подтвердилось. Ну, и еще вскрылась масса чего интересного. Вы вообще в состоянии слушать? - он наконец-то взглянул на меня, а я только молча кивнул головой. - Тогда начнем с самого главного. Действительно, около двух лет назад в Портленде случилось странное и трагическое происшествие. Ларс в тот вечер был на выпускном балу, а его родители на большом загородном приеме в честь годовщины основания портлендского порта, причем, его отчим и являлся главным спонсором этого приема. После приема они и еще одна супружеская пара, их приятели, собирались отправиться в школу, полюбоваться на своих чад. И вот тут происходит, на мой взгляд, первая странность. Их водитель внезапно чувствует себя плохо и отпрашивается домой, а за руль, ввиду того, что мужчины выпили, садится Лисбет. Тут еще надо заметить, что это была не просто машина, а коллекционный ретро-автомобиль с откидным верхом из натуральной кожи. Далее. Лимузин благополучно выбирается на триста второе шоссе, отчим звонит Ларсу и говорит, что они скоро будут, после чего машина внезапно слетает с дороги и падает в пропасть. Происходит взрыв, трое пассажиров гибнут практически мгновенно, а вот Лисбет выбрасывает через порванный верх, потому что она - единственная, кто не был пристегнут ремнем безопасности. Позже она скажет, что не пристегнулась, потому что не хотела повредить расшитое жемчугом кутюрное платье. Ларс, обеспокоенный внезапно прерванной беседой с отчимом, звонит матери, не дозванивается, беспокоится еще больше, садится в машину, едет им навстречу, и оказывается первым человеком, прибывшим на место происшествия. - А нельзя ли без этих душераздирающих подробностей? - не выдержал я. - Нельзя. Мальчик оттаскивает мать от пылающей машины, вызывает службу спасения, потом применяет свой огнетушитель и так далее. Прибывшая полиция не обнаруживает никаких препятствий, никакого тормозного следа, ничего вообще, из-за чего можно было слететь с дороги. Лисбет оказывается в больнице под арестом, а Ларс, как первый свидетель и практически очевидец, в самом эпицентре расследования. Как только бедная женщина приходит в себя и дает показания, история становится еще сенсационней. - Да, Орбан сообщил мне, что Лисбет сказала, будто на дороге перед лимузином внезапно возникла фигура в плаще и шляпе, кинула в сторону колес нечто блестящее, после чего машина потеряла управление и свалилась в пропасть. - Совершенно верно. Стервятники-репортеры тут же окрестили ее "Миссис Джиперс Криперс", забили все местные эфиры аналогиями с тем давним происшествием, и даже я наконец-то припомнил, что слышал обо всем этом пару лет назад. А вы, профессор, разве не слышали? - Я никогда не смотрю криминальные новости, мне и научных скандалов хватает, - ответил я, вдруг ощутив, что гордиться тут, в сущности, нечем. - Так я и думал, - тут же подтвердил мои опасения Джонсон, пренебрежительно дернув плечом. - Ладно, не суть. В общем, пресса запускает генератор бреда о добром миллионере, который привез из далекой Швеции прекрасную девушку с холодными глазами и ребенком, сделал ее своей женой, осыпал бриллиантами и розами, а она!!! И так далее. Местная деревенщина со всем набором умственного сельского инвентаря жаждет крови, полиция предъявляет Лисбет обвинение в умышленном убийстве двух и более человек, в общем, все идет, как по маслу. И в этот момент в дело неожиданно вмешивается юный Ларс. Кстати, тут надо указать на еще одну интересную подробность. - Какую? - А такую, что с момента гибели отчима, и Ларс, и его мать оказались полностью отрезаны от его финансовых потоков. - Почему? - Мать, потому что по закону убийца не может наследовать своей жертве, а своих средств у нее отродясь не было, а Ларс, потому что Грегу Далтону так и не удалось его усыновить. Шведский отец, не принимающий в сыне никакого участия с момента его рождения, почему-то не дал согласия ни за какие деньги. - Погодите, а кому же все досталось? - встрепенулся я, в внезапно почувствовав, как из виска выкрутилась и даже, кажется, упала со звоном на пол засевшая там игла. - Пока неважно. Речь сейчас не об этом. В общем, ваш Ларс внезапно выходит из транса, снимает с именного спецсчета деньги, выделенные на его учебу, между прочим, в Королевском колледже музыки в Лондоне, добавляет к ним весь остаток со своей карточки и нанимает очень старого и опытного адвоката. Тот настаивает на повторной психиатрической экспертизе, добивается переквалификации дела на непредумышленное убийство, совершенное под воздействием внезапного помутнения сознания, а напоследок доказывает целую серию процессуальных нарушений и закрывает доступ к досье самого Ларса, представив его несовершеннолетней жертвой трагических обстоятельств. Лисбет приговаривают к принудительному лечению, а Ларс покидает Портленд. Но мать, как вы понимаете, он не оставляет и, примерно через год, организовывает и оплачивает ее перевод из государственного Аушвица в клинику Орбана. Вот как все было. - Я так понял, вы переговорили с этим самым адвокатом? - уточнил я, на что он только молча кивнул. Повисла пауза. Джонсон некоторое время выжидательно смотрел на меня, а потом снова склонился над своим ноутбуком и углубился в дальнейшие изыскания, а я, поднялся на ноги, внезапно ощутив непреодолимую потребность сделать хотя бы одну сигаретную затяжку. На узком балконе, кое-как приляпанном пугающими ржавыми болтами к кирпичному фасаду гостиницы, с трудом помещался один человек. Тем не менее, мне удалось довольно комфортно облокотиться на железный бортик и закурить, разбивая горячим дымом снежные заряды, так и норовящие отвесить мне влажную и тяжелую пощечину. И хотя на мне был только свитер, я совершенно не чувствовал никакого холода, да и вообще почти ничего не чувствовал, кроме какой-то очень горячей и такой же бессильной жалости. Несчастная, затравленная, но такая прекрасная Лисбет, бедный лунный принц... Мой мальчик, как же тебе досталось! Выпускной бал, Королевский колледж музыки, семья, деньги, перспективы - все пошло прахом. Как там сказал Орбан? "Он еще долго продержался"? Да он, охренеть, как долго продержался! И не просто продержался, а еще и поборолся! И не только за мать, но и за свое собственное будущее... Ведь на обучение-то, пусть и нелюбимой, но вполне достойной профессии, он заработал собственноручно, и вообще очень старается, хотя я совершенно не понимаю, где он рассчитывает добыть деньги для оплаты клиники в следующем году? А тут еще я со своими истериками, угрозами и сексуальными притязаниями... Дьявол! А сигарета давно уже потухла, и теперь снежинки беспрепятственно налипают на мои ресницы, мгновенно превращаясь в катящиеся по щекам слезы... Или это, действительно.. Нет! Хватит. Пора возвращаться. В комнате все было по-прежнему. Джонсон продолжал ковыряться в своем ноутбуке, а я снова опустился в кресло и тупо уставился на его порхающие над клавиатурой пальцы. - Ну что? Очухались? - внезапно спросил он, не отвлекаясь от работы. - Нет. - А что так? Ситуация вполне себе в вашу пользу. Мадам будет в клинике вечно, денег вашему Ларсу не достать еще примерно около шести лет, выгодно жениться ему, судя по всему, Заратустра не позволяет, так что у вас все карты на руках. Флеш-рояль, практически. - Вы, Джонсон, глухой, что ли? - обозлился я. - Я вам давеча вполне внятно объяснил, чем меня все это не устраивает! Пока Ларс находится под таким давлением, он ни за что не поймет, что именно ко мне испытывает. Ему всегда будет казаться, что он со мной только из-за денег. - А это типа не так? - он поднял голову и зафиксировал на мне внимательный взгляд. - Не так! Я ему нравлюсь! - Потрясен вашим самомнением, - усмехнулся он. - Да, нравлюсь. Это у вас, натуралов, вечно не поймешь, кончает там кто-то или работает над своим социальным проектом, и это ваши партнерши чуть ли не во время первого минета смотрят на вас глазами, в которых застыл только один вопрос: «Когда мы поженимся?». А у нас все просто - или стоИт, или нет. А у Ларса встает, стоит мне только до него дотронуться, а кончает он... - Да понял, я понял! Ну что ж, тогда остается только два пути. Первый - это пойти и купить себе кусок дорогого мыла и дешевой веревки, а вот второй путь гораздо сложнее. Если вы не хотите, чтобы Ларс принимал свои решения под давлением тяжелых обстоятельств, значит надо попробовать это давление с него снять. А говоря проще, надо доказать, что Лисбет Далтон ни в чем не виновата. - Погодите, вы что же, считаете это возможным? - поразился я уверенности, прозвучавшей в тоне этого... нет, уже не аксолотля, а практически "полноценной саламандры". - А как же полиция? Они же все уже расследовали, разве можем мы с вами вот так взять и... - А что полиция? Это обычные парни, попавшие с рабочих окраин на весьма средне оплачиваемые должности, только и всего. Никто не собирается ни в чем разбираться, особенно, если виновный у всех перед глазами, - он снова пренебрежительно дернул плечом и продолжил. - Я вон, до знакомства с вами, тоже считал ученых-физиков демиургами Судного Дня, а они, оказывается, снобы, нытики, алкоголики, да вдобавок, как и прочие мои подзащитные, полагают, что страсть оправдывает все преступления. - Ну, допустим, мне тоже только что стало окончательно ясно, почему вас лишили лицензии, но как из этого следует, что Лисбет невиновна? - Пока никак. Но знаете, что рассказал мне этот адвокат? Что доктор Орбан, внимание, сам позвонил ему и предложил провести повторную психиатрическую экспертизу, а также, что именно он надоумил Ларса попытаться найти деньги и перевести мать в его клинику. И как вы думаете, почему? Да просто он реально считает, что со всеми пациентами его клиники произошло именно то, о чем они рассказывают. Кто-то после этого сошел с ума, кто-то, как Лисбет, находится в пограничном состоянии, но все их истории - правдивы! - То есть, через тридцать лет на дороге перед лимузином снова возник Джиперс Криперс? Это вы мне сейчас, как ученому, говорите? - Я не знаю, кто возник на дороге, а вот нам пора. Поедем в полицейское управление и познакомимся поближе и с приятелем Кларка и, если повезет, с интересующим нас делом. Только, Конорс, давайте с вами сразу договоримся раньше выстрела не падать. Идет?