Из тени в свет перелетая

Меня разбудил доносящийся через открытую балконную дверь необычайно сильный шум морского прибоя, знаменующий, что неделя абсолютного штиля, кажется, закончилась. Лениво потянувшись, я повернулся на левый бок и, открыв глаза, чуть не свалился с кровати от неожиданности. Вместо привычной крашенной головы, со слегка отросшими на отдыхе черными корнями, из-под легкого одеяла мирно торчала абсолютно белая шелковистая макушка. Сердце в моей груди сделало радостный кульбит, и я сразу пришел в столь нетипичное для меня по утрам хорошее настроение. Стараясь не разбудить свою новую игрушку, я осторожно выбрался из кровати и бесшумно прошел в гостиную. Там я сразу взялся за телефон, решив заказать завтрак в номер. - Доброе утро, мистер Конорс. Что будете заказывать? - пропела трубка. - Так... - задумчиво произнес я, вдруг осознав, что понятия не имею о том, что предпочитает на завтрак белокурый эльф. - Знаете что? Несите все, что есть, я оставлю дверь номера открытой. После чего, убрав лежащие на журнальном столике деньги с глаз долой и отперев входную дверь, я пошел принять душ. Маленькие горячие кулачки тугих струй ударили по моему телу со всех сторон, доставляя болезненно-извращенное удовольствие, а мозг принялся обдумывать всего одну не очень сложную проблему. Проблема заключалась в том, как доставить удовольствие моему юному недогею, заставив его все-таки кончить в моих руках. А вот интересно, что у него было с женщинами вообще, и с той симпатичной девчонкой в частности? Насколько он искушен в любовных играх, пусть даже и в гетеросексуальных? Но спрашивать об этом прямым текстом я, естественно, не собирался, не такой я был дурак! Яростно повозив полотенцем по мокрой голове и небрежно промокнув туловище, я набросил халат и, переступив через брошенные прямо на мраморном полу дешевые джинсы и футболку, вернулся в гостиную. Широкий низкий стол был уже плотно заставлен фарфоровыми тарелочками, запотевшими масленками, двумя чайниками на горящих спиртовках и одним великолепным кофейником. Я заглянул в спальню и с ужасом увидел, что огромная кровать пуста. Забыв с перепугу, что мальчишка вряд ли мог куда-нибудь смыться без одежды, я принялся нарезать по огромной комнате панические круги, напоминая сам себе потерявшую цель и пустившуюся по этому поводу в спиральный поиск магнитную торпеду. Вдруг дверь второго санузла тихо щелкнула, и я еле успел рухнуть в кресло и принять максимально небрежный вид. Ларс вышел ко мне, снова с головы до ног закутанный в махровый халат, и остановился, слегка удивленно глядя на заваленный едой стол. - Садись, ешь! - скомандовал я, а он сел напротив с таким видом, точно до этого момента был уверен, что вся еда предназначается только мне одному. Это меня слегка подбесило, и я стал нарочито внимательно его разглядывать. Но придраться было не к чему! Он изящно орудовал приборами, демонстрируя впитанную с молоком матери европейскую культуру поедания пищи, и разительно отличаясь в этом смысле почти от всех моих предыдущих молодых любовников. Нет, те тоже ели практически правильно, но вот только сразу было видно, что научились они этому искусству относительно недавно. - Погода испортилась, и на пляж мы не пойдем, - проинформировал его я. - Давай положим деньги тебе на счет, а потом сходим, и ты возьмешь из дома, что там тебе может понадобиться на эти дни. - Я и один могу сходить, - тихо возразил он, не отрывая от тарелки своих серых глаз. - Один ты пойдешь только через четыре дня. А сейчас все будешь делать со мной, - злорадно отрезал я и поднялся. - Подойди. Он, и вот тут надо отдать ему должное, спокойно поставил на стол чашку с недопитым чаем, приблизился вплотную и замер, уставившись куда-то мне в ключицы. Я взялся одной рукой за пояс халата, удерживая его на месте, а второй приподнял ему голову. Полюбовавшись пару минут на изящно вылепленные скулы, светлую и ровную кожу, залегшие под глазами небольшие синеватые тени - отголосок длинной и тяжелой ночи, я ласково провел большим пальцем по его искусанной этой же ночью нижней губе. Ларс слегка отпрянул от неожиданности, и тогда я, обхватив ладонью теплый затылок, притянул его к себе вплотную и осторожно прижался ртом к намертво стиснутым полным губам. И сразу понял, что этот наивный (но уже не невинный!) юноша все-таки пытается оказать мне, пусть пассивное, но все же достаточное упорное сопротивление. Чуть не засмеявшись от этого научного открытия, я провел языком по гладкой скуле и лизнул стройную, тонкую шею. И пока Ларс переживал очередной приступ беззвучной паники, моя другая рука незаметно проскользнула под толстый халат и, пробежавшись пальцами по его плоскому животу, принялась гладить мягкие завитки паховых волос. В этот момент не привыкшие к гейским играм нервишки окончательно сдали, и он все-таки попытался упереться ладонями в мою грудь, но не тут-то было! Я снова лизнул сладкую светлую кожу и резко переместил руку на пока еще вялый член. И мгновенно ощутил, как его горячая кровь устремилась в нужное место, заполняя и увеличивая по-юношески впечатлительный орган. Сделав пару возвратно-поступательных движений и ощутив, как в плотно прижатом ко мне теле началось усиленное сердцебиение, я убрал руку и с силой толкнул своего подопытного кролика в огромное кресло. Он упал на задницу и схватился за массивные подлокотники, а я, опустившись на ковер между его ног, раздвинул руками полы халата. Буквально секунду полюбовавшись на красивый и полностью окрепший от моих предыдущих действий член, я положил обе ладони на худые бедра, фиксируя их в нужном положении, и резко втянул в рот напряженную плоть, проделав языком знаменитое винтовое движение, обычно полностью парализующее волю любого партнера. И, разумеется, трюк удался! Его пальцы громко царапнули твердое дерево, тело судорожно изогнулось, и до моих ушей долетел громкий вздох. Дальнейшая, отработанная веками, процедура заняла не более двух минут, и после серии нежных посасываний, грубых заглатываний, а также ласковых перебираний пальцами поджимающихся яичек, Ларс, издав глухой и отчаянный стон, кончил прямо мне в глотку. Самым поразительным было то, что он умудрился так ни разу и не коснуться руками моих волос, продолжая судорожно цепляться за кресло, но зато все остальное его тело выгибалось и вибрировало, полностью утратив контроль и явно получая сильнейшее наслаждение. Наконец он затих, и я, уверенно вылизав все, до последней терпкой капли, поднял голову и заглянул ему в лицо. Оно было... блядь! Еще прекрасней! Белые волосы прилипли к мокрому лбу, непривычный румянец окрасил высокие скулы, а искусанные губы ярко и маняще горели, словно умоляя о нежных поцелуях. Вдруг крепко зажмуренные веки распахнулись, и наши взгляды встретились. И в ту же секунду я отчетливо и ясно увидел, как в самой глубине помутневших от удовольствия серых глаз внезапно провернулись острия двух маленьких отточенных кинжалов. А ведь это... ненависть? Вот что это такое! Мой бедный глупый ангел... Погода, к моей вящей радости, и не думала улучшаться, и я с полным основанием почти не покидал свой номер и практически не вылезал из кровати. В первый день мы вышли на улицу ровно один раз, чтобы посетить банк и еще забрать из его убогой съемной каморки пару футболок и потрепанный ноутбук. А вот на следующий день случилось одно небольшое приключение, которое доставило мне довольно большое удовольствие. Где-то в полдень, когда дождь слегка ослабил тропическое рвение, и яркие лучи солнца мгновенно высушили наш курортный променад, я потащил своего молчаливого спутника на короткую прогулку. Мы медленно шли по набережной, вдыхая ароматы ярких цветов и глядя на сверкающее миллионом маленьких зеркал неспокойное море, когда я заметил идущую прямо нам навстречу небольшую стайку загорелых девиц. Вдруг самая длинноногая из них остановилась и уставилась на нас во все глаза. Именно в обнимку с этой малышкой на косарь я видел Ларса около недели назад на этой самой набережной. Моя рука по-хозяйски небрежно опустилась на его плечи, зарываясь пальцами в шелковистые волосы на затылке, а сам я сильно прижался к нему бедром, устраняя даже гипотетическую возможность усомниться в истинной подоплеке наших взаимоотношений. Ее накрашенные глаза увеличились, чуть не выпав из мохнатых орбит прямо на разноцветную мостовую, а Ларс скользнул по ней своим фирменным непроницаемо-прозрачным взглядом и прошел мимо, абсолютно не изменившись в лице. Ближе к вечеру второго дня я снова валялся на диване, рассеянно наблюдая по телевизору за каким-то континентальным теннисным турниром, а полуголый Ларс сидел за столом и, судя по всему, решал на компьютере какие-то задачи, периодически заглядывая в темно-зеленую методичку. Он довольно быстро стучал по клавишам, иногда задумчиво замирая, и тогда его светлые брови недовольно хмурились, а ровные зубы покусывали пухлую нижнюю губу. Мне стало любопытно и, поднявшись с дивана, я подошел и взглянул на заполненный цифрами экран. - У тебя тут ошибка. Икс должен быть больше нуля, иначе уравнение лишается физического смысла. - Почему? - Он перевел на меня слегка недоверчивый взгляд. - Я применил теорему... - Теоремы тут ни при чем. Какому природному явлению, по-твоему, больше всего соответствует так бездарно выведенная тобой формула? - Нууу... Грозе? - как-то неуверенно предположил он. - Естественно, грозе! А если результат отрицательный, то молнии - что? - Будут бить с земли в облака! Неужели вы - физик? - Он неодобрительно усмехнулся и покачал головой. - Это было бы очень незаурядно... - В данный момент я - лирик. И запомни, двоечник, в жизни вообще не бывает ничего заурядного, если, конечно, смотреть на всё из правильного угла. Давай, добивай свои задачки, я их проверю, а потом двигай в койку. Ты пока еще на работе! Он уткнулся в свой голубой экран, а я упал обратно на свое ложе и погрузился в размышления о том, почему мне было так приятно продемонстрировать ему свое превосходство не только в материальной сфере, включающей в себя деньги и секс, но и в области интеллектуальных знаний? Какое дело мне, взрослому состоявшемуся человеку, до того, что именно думает насчет моей персоны нищий и в общем-то продажный мальчишка? Таких, как этот Ларс, я, в силу своей профессии, тыкал носом в глупые ошибки сотнями, однако еще ни разу этот процесс не доставлял мне столько удовольствия. Это из-за его пассивной непокорности, думал я. Он молчит и делает все, что я ему приказываю (ха, даже кончает), но я чувствую, на самом деле он меня ни в грош не ставит. Я, блядь, его не интересую... Причем, не интересую до такой степени, что он даже ни разу не спросил, как меня зовут. Хотя, я уверен, он знал мое имя, ведь моя предыдущая игрушка по имени Оливер обожала громко и требовательно произносить его в публичных местах. А вот Ларс никогда не обращался ко мне так, потому что... неважно! Но ведь и загорелая длинноногая девчонка ему до лампочки! Хотя мы с ней оба очень даже ничего, и многие нас хотят, но не он. Минут через сорок он прекратил колотить по клавиатуре и повернул голову в мою сторону. Я лениво поднялся и, усевшись на ручку его кресла, стал водить глазами по длинным столбцам символов и цифр. Практически все было решено правильно, за исключением одной глупой арифметической ошибки, обнаружив которую, я отвесил ему легкий подзатыльник. Он молча перенес наказание, захлопнул ноут и двинулся в сторону спальни, на ходу расстегивая джинсы. Я некоторое время завороженно следил за грациозно-кошачьими движениями, а потом последовал за ним.