Из тени в свет перелетая

Нет, умом я конечно понимал, что Джонсон сел за руль нашего вездехода из самых лучших побуждений, горя желанием предоставить мне возможность расслабиться и сосредоточиться перед несанкционированным полетом над гнездом кукушки. Да только вот беда, манера вождения у него оказалась столь своеобразной, что я никак не мог постичь, в курсе ли он, что все окружающие нас машины тоже являются полноправными участниками дорожного движения? И пока моя правая нога рефлекторно дергалась, пытаясь надавить на отсутствующий под ней тормоз, сам я старался справиться со стрессом, мысленно меняя минусы на плюсы и костеря психологов, придумавших такой дурацкий метод самоуспокоения. Нет, ну правда! Какие плюсы можно найти в бездарной и опасной езде или в том, что единственный человек, который мне по-настоящему нужен, мечтает как можно скорее от меня отделаться? Я раздраженно помотал головой, чувствуя нарастающую волну внутреннего напряжения, как Джонсон внезапно произнес: - А вот скажите мне, Конорс, что такого особенного, кроме цвета волос и модельной внешности, есть в вашем милом мальчике, чтобы столько взрослых людей расшибались по его поводу? Может, он умен? Или у него хороший характер? Хоть что-то можете назвать? - Нууу... Ларс неглуп, хорошо образован, отлично воспитан, потрясающе сдержан, очень работоспособен и упорен, даже, я бы сказал, слишком. Кроме того, он - некорыстолюбив, обладает ярко выраженными творческими способностями и, вдобавок, сразу понравился моему отцу, брату и даже домработнице, а уж она-то всякого повидала на своем веку. Что же касается обратной стороны луны, то здесь мы имеем следующее: колючий и отвратительный характер, зашкаливающее самомнение, врожденное высокомерие и слабые суицидальные наклонности. В общем, мой милый мальчик - полное совершенство во всех отношениях! - Понятно, - он покачал головой и с некоторым опозданием проехал на зеленый свет. - А то, что этот Норберг - натурал, вас тоже не смущает? - Он - не натурал! - мгновенно вскипел я. - За ним бегала одна безумно милая и обеспеченная студентка, и я лично был невольным свидетелем тому, как он ей достаточно резко отказал! - Хм, вообще-то Кларк рассказал мне всю историю ваших запутанных отношений и, исходя из этой информации, я считаю, что он мог отказать этой девочке вовсе не из соображений своей параллельной ориентации. - Вот как? А из каких же, по-вашему, соображений молодой парень мог отказаться от того, что само шло к нему в руки? Из религиозных? - Я думаю, всё дело в вашем курортном эксперименте. После него он чувствует себя недостойным большой и чистой девичьей любви. Бред, конечно, но я, в силу своей профессии, довольно часто наблюдал такое поведение среди юных жертв чужих страстей, - ответил он и, внезапно крутанув рулем, остановил машину у заваленной снегом обочины и включил аварийные сигналы. - Джонсон, вы меня извините за тупость, но я никак не пойму, с какой целью вы мне все это говорите? - Очень просто. До ваших вчерашних откровений я ведь ничего подобного говорить вовсе не планировал. Но поскольку вы столь внезапно мне доверились, то я считаю своим долгом предупредить, что все его телодвижения, которые вы принимаете за некую зарождающуюся привязанность, на самом деле могут являться обычным стокгольмским синдромом без каких-либо реальных перспектив. И все ваши сверхусилия по вторжению в чужое личное пространство, пусть и с самыми благими намерениями, могут не привести к тем результатам, на которые вы рассчитываете. И поэтому, хотя мне это очень невыгодно экономически, мы можем прямо отсюда поехать в аэропорт и вернуться домой. Кларку я ничего не скажу. Мы некоторое время посидели молча, не глядя друг на друга и внимательно слушая натужный скрип надрывающихся дворников. Мне безумно хотелось припасть пылающим лбом к ледяному стеклу, но я сдержался. Не стоило делать такие драматичные жесты в присутствии этого... Как внезапно выяснилось, самого проницательного в мире адвоката. Я мысленно досчитал до десяти, сделал глубокий вздох и повернул голову к своему собеседнику. - Спасибо за предложение, Джонсон, но вы не совсем правильно трактовали мое вчерашнее откровение. Я ведь просто сказал вам, что - да! Я очень хочу, чтобы Ларс добровольно признал меня в качестве своего партнера, но именно сейчас я стараюсь не только для этого. Просто, если наше расставание неизбежно, я должен быть твердо уверен, что у него всё будет в порядке. Что он не продолжит мучиться, обучаясь нелюбимой профессии, прекратит гробиться до поздней ночи на тяжелой работе, и не станет ходить в холодных куртках и кроссовках по морозу. Но денег он у меня больше не берет, а оставить всё, как есть, я не могу. Выход один - выяснить, в чем именно заключаются его проблемы и попробовать самому их решить! И я чувствую, что ключ ко всему находится в этой клинике. Поехали! Джонсон кивнул, снова вывернул руль и, резко отчалив от обочины, вписался в испуганно шарахнувшийся влево автомобильный ряд. А я закрыл глаза, уперся затылком в высокий подголовник, и вдруг ощутил такую уверенность в своих силах, что подумал, а не являлся ли весь предыдущий разговор частью метода так называемого нейролингвистического программирования? Вот же я мудаааак... Но ничего! Вернусь домой, заведу себе самого толстого аксолотля и буду держать его на строгой диете, чтобы он никогда не превратился у меня в полноценную саламандру! И пока я строил свои зловещие планы, наш автомобиль как-то внезапно вырвался из тесного городского месива прямо на оперативный загородный простор и, преодолев еще пару миль, наткнулся на покрытый инеем указатель, направленный на зажатую высокими сугробами узкую боковую дорогу. И стоило нам на нее свернуть, как у правой обочины ярко вспыхнула и сразу конспиративно погасла красно-синяя полицейская люстра, а Джонсон, одобрительно хмыкнув, покачал головой. - Что это? - Наше прикрытие. Кларк, все-таки, гений. Ого, смотрите, какой впереди забор... Просто база Гуантанамо! Точно! Этот сложенный из здоровенных сероватых блоков забор явно был призван внушать посетителям чувство максимальной беспомощности, и мое сердце, осознав этот факт одновременно с мозгом, сразу принялось нагнетать адреналин в злобно вскипевшую кровь. Джонсон лихо подъехал к бастиону впритык, чуть не врубившись в высокие откатные ворота, а из будки тут же выскочил и ринулся нам наперерез упакованный в черную форму охранник. Я опустил боковое стекло и, специально подтянув рукав куртки, небрежно сунул доверенность и двухсоттысячный ролекс на своем запястье прямо в его сельскохозяйственную рожу. Это убойное сочетание слегка охладило боевой пыл, и парень, немного отвернувшись, принялся быстро бормотать в зажатое в огромном кулаке переговорное устройство. Трубка неразборчиво заквакала ему в ответ, после чего он вновь повернулся в нашу сторону и довольно вежливо произнес: - Прошу прощения, господин Конорс, но вам придется пройти в клинику пешком. Водитель подождет здесь, на парковке для посетителей. Таковы правила. Делать было нечего, пришлось покинуть машину и пройти внутрь сквозь отъехавшие и сразу же захлопнувшиеся за моей спиной ворота. И вот тут-то... Черт! Что все это значит?! Спокойно, Конорс, ты не маленькая девочка Алиса, ты сможешь перенести этот обморок на ногах! И потом, ты же, мать его, ученый, и выяснять, насколько глубока кроличья нора - просто твоя прямая обязанность! Правда, эта нора как-то чересчур глубоковата, и если у Болванщика из Страны чудес часы отставали на два дня, то здесь, похоже, время отстало минимум на полгода... Разве возможно, чтобы всего десять минут назад мы продирались на машине сквозь грязновато-белые сугробы, а вот сейчас совершенно сухие дорожки разбегались в разные стороны из-под моих ног, обширные газоны были усажены плотной свежей травой, а на высоких деревьях абсолютно по-летнему трепетала и переливалась темно-зеленая лиственная масса? От изумления я даже позабыл о своей героической миссии и, сделав несколько шагов, присел перед газоном и провел по нему рукой. Трава была живая, а раскрытая ладонь ощутила отчетливое тепло, мягкой волной исходящее от жирной и черной земли. Так, с этим понятно! А листва? Блядь, высоковато, а то бы я... - Добрый день, мистер Конорс, - произнес за моей спиной приятный мужской голос. - Не мучайтесь, листва, разумеется, фальшивая. Но выглядит неплохо, не правда ли? - Да. Только не вполне понятно, к чему все это затратное Безумное Чаепитие? - ответил я, оборачиваясь и обозревая так незаметно подкравшегося ко мне собеседника. - Ничего не поделаешь, все мы здесь не в своем уме — иначе бы вы сюда не попали, - засмеявшись, поддержал он цитатой мои ассоциации. - Кстати, моя фамилия Орбан, и я - здешний главный врач. Предлагаю вам, мистер Конорс, прогуляться по парку, подышать настоящим, а не просроченным кислородом, ну и, как водится, немного побеседовать. И не дожидаясь моего ответа, он заложил за спину слегка коротковатые руки и зашагал по усыпанной гравием дорожке в сторону незамеченного мной ранее, но, тем не менее, самого настоящего работающего фонтана. Мне же ничего не оставалось, как последовать за ним, гадая, о чем он собирается со мной говорить, и почему он даже не взглянул на зажатую в моей руке доверенность?