Облом

***

Прошёл год. Всё обошлось. Неизвестно, как там супруги разобрались с ночным происшествием, но Алиса по-прежнему была желанным гостем в семье Соколов. И ей с Пашкой по-прежнему доверяли Гай-до. Более того, Ирия ещё и подарила Вандочке братика. И самое забавное - судя по срокам, решение об этом подарке было принято Ирией чуть ли не в тот же день, когда Тадеуш вернулся из экспедиции... Хорошо ещё, что Алиса не получила от Тадеуша такой же подарок. А то родились бы эти цветы жизни, дети Тадеуша от разных женщин, в один день. Вот это было бы совпадением так совпадением. А вот шанса остаться наедине с Тадеушем Алисе больше не предоставилось. Ну да и ладно. Собственно говоря, Алиса не особо об этом жалела. И не особо искала новые шансы. Оказалось, что её не так уж и сильно тянет к Тадеушу. Возможно, от прежнего наваждения её вылечил опыт близкого общения с ним? Нет, сам-то опыт был вполне даже на уровне. Он превзошёл все её самые радужные ожидания. Не зря она так об этом мечтала и не зря решилась на своё преступление. Так как Тадеуш оказался истинным гением прикосновений. Как она и подозревала. Но, несмотря на это, что-то безнадёжно исчезло из её тяги к Тадеушу. Осталась только тяга к самим прикосновениям. Но прикосновения требовались уже от другого... Может, её прежняя тяга к Тадеушу была просто девичьим капризом? Или тягой к запретному плоду. А как только удалось нарушить запрет и отведать запретный плод - так и тяга как-то в нормальное русло вошла. Перестала быть такой уж непреодолимой. А тут ещё и Паша... словом, не даёт ей затосковать. Дело ещё и в том, что супруги, Ирия и Тадеуш, никогда особо не стеснялись Алису, обожая её ещё со времён её детства. И хотя конечно при ней они не на полную мощность излучали свою страсть друг к другу, но всё же не маскировали на все сто так, как маскировали её при чужих или при той же Вандочке. Так что флюиды жаркой супружеской любви оказались доступны наблюдению Алисы. А она не оказалась совсем уж невосприимчива к ним... Что поделать - она достаточно чувствительная девочка. Искры священного супружеского огня долетали и до Алисы. Может, из-за них-то в ней что-то и стало воспламеняться? Не это ли стало причиной её болезненной, навязчивой, непреодолимой и преступной тяги к Тадеушу? Ведь на свете полно не менее симпатичных и обаятельных мужчин. А её вот буквально переклинило на Тадеуше. Не потому ли, что ей выпала возможность наблюдать именно влюблённого Тадеуша? И не просто влюблённого, а ещё и охваченного плохо скрываемым желанием к любимой жене. Наверное, именно это и сделало Тадеуша таким притягательным для неё. И заставило её мечтать о том, чтобы именно Тадеуш, который умеет так сильно желать... прикоснулся и к ней. Шли годы. Для Тадеуша неизменно была только одна женщина на свете - его ненаглядная Ирия. И уж тем более он не воспринимал как женщину Алису - дочь коллеги, знакомая с детства и так далее. Она оставалась для него милым ребёнком. Приятным, даже любимым, но только ребёнком. А ребёнок рос, и аппетит ребёнка тоже подрастал. Оформляясь из поначалу смутного затаённого нечто - во вполне конкретное желание прикосновений любимого мужчины. Ну или - ладно уж - не любимого, а просто желанного. Но зато как желанного. Так и увела бы Тадеуша из семьи, благо у юности есть свои преимущества. Но воспитание категорически возражало: Алиса ощущала супружество как нечто священное, неприкосновенное. На что покушаться опасно во всех смыслах. И просто как-то... кощунственно. И тем более, если у супругов есть ребёнок. Вандочка делала невозможными любые мысли о том, чтобы покушаться на Тадеуша. И тогда у Алисы появилась идея-фикс хотя бы просто испытать на себе жар жадных прикосновений Тадеуша, но не уводя его из семьи. А возможность бывать в доме Соколов делала эту идею не такой уж нереализуемой. Алиса стала ждать удобного случая, и случай не замедлил предоставиться. Но почему же всё-таки исполнение Алисиного желания так заметно пригасило его, несмотря на вполне положительные впечатления? Алиса склонялась к мысли, то дело в том, что Тадеуш принимал её за Ирию. И в том, что вся нежность, которую излучали жадные и нежные руки Тадеуша, была адресована вовсе не Алисе, а Ирии. Это изрядно отравляло волшебство ощущений Алисы. Когда яркость первых мгновений слегка поугасла, Алисе стало слишком ясно, что ей мало просто нежности. Пусть даже такой, как у Тадеуша. Ей хотелось, чтобы эти нежность и это желание были адресованы именно ей. И желательно ей одной, единственной. Так же, как для Тадеуша единственной была его Ирия.