Когда любовь ждет

Эйли утопает в сахарной вате и сладкой патоке. Все это бессмысленно и бесперспективно, потому что это сон. Сон, в котором его альфа - Бенджамин Пак, у которого на удивление ласковые руки, теплые вкусные губы и смешные уши, за которые удобно притягивать Бена для поцелуя. Если энергию Пака направить в нужное русло, то Купер может чуть постукивать по своим припухшим от поцелуев губам и мечтательно закатывать глаза, вспоминая некоторые, особо милашные моменты. Пак совершенно не торопится переводить отношения в горизонтальную плоскость, кажется, что ему вполне хватает бесконечных поцелуев и обнимашек. Совершенно неромантичный Эйли удивляется такому раскладу. Если отбросить в сторону предрассудки насчет возраста, собственные сомнения и нерешительность, то останутся радость и счастье. Эйли кажется, что не было тех дурацких четырех лет предыдущих отношений, потому что рядом с Беном ему хочется открыться, показывая нежную мякоть сердца, скрытую под шелухой сожалений о бессмысленно прожитых годах, отданных на растерзание Виктору. Купер покупает в магазине два килограмма кофейных зерен и, усевшись на полу в гостиной, старательно пропускает их сквозь пальцы, перемешивая со звездочками аниса, высыпанными из банки. Шоколадно-коричневые зерна, разделенные пополам на две скрепленные дольки ломаной линией, проскальзывают шуршащим потоком. Омега запускает обе руки в пакет и перебирает зерна, принюхиваясь к смеси ароматов. Эйли уже выяснил, прижимаясь носом к вырезу на футболке Бена, что к кофейным флюидам примешано чуть-чуть аромата корицы. Эйли вынимает руки из горки зерен и фыркает. Это вообще нормально, то, чем он сейчас занимается? Омега чувствует себя ведущим в отношениях и не чувствует никакого напряга, ему нравится покладистость и сговорчивость Пака, который доверяет Эйли целиком и полностью, смотрит влюбленными глазами и прижимает чуть сильнее нужного, бася в ухо всякие глупости во время просмотра фильма. Они спят в разных комнатах, обмениваясь перед сном совершенно нецеломудренными поцелуями, и Эйли уверен, что Пак давно не девственник, но секс для него слишком интимен, чтобы вот так сразу. Купер не уверен, что его чувства к Бену это любовь, скорее какая-то нежность по отношению к беззащитному и доверчивому альфе. Пак все ещё кажется слишком молодым для серьезных отношений, но в подсознании сидит мысль, вбитая Чарли: «Паки женятся рано». Двадцать три - рановато для брака. Омега пугается иногда своих мыслей. Потому что он начинает думать в сторону белых костюмчиков, украшенных кружевами и атласными лентами, списка приглашенных на свадьбу и детей с лопоухими ушами. Купер совершенно не хочет приступать к той стадии отношений, когда все уже настолько серьезно, что отступать без кровавых сердечных потерь невозможно. Бен близко - руку протяни, будет рядом, коснуться можно в любое время, а Эйли застывает на месте, желая как можно дольше греться в лучах слепого обожания и юношеской влюбленности. Правильно ли это? Ведь если он не любит, надо ли обманывать альфу? Или то, что он чувствует, глядя на сонного, едва проснувшегося Бена, входящего утром на кухню и обнимающего омегу, это и есть любовь? То самое чувство, когда под ребрами колоть начинает, если Пака долго не видно и голоса его не слышно. - Я билеты в кино купил, - Бен обнимает омегу сзади и укладывает голову на плечо, подставляя губы для поцелуя. «Детский сад», думает Эйли и целует влажно, облизывая свои и чужие губы. Клыки Пака острые, белые и чуть прикусывают нежную кожу на шее, в том месте, где когда-нибудь ПАРА Купера поставит метку. Если это будут клыки Пака, омега ведь не будет против? Парочка вваливается на кухню, спотыкаясь о громадный чемодан и застывая с бумажными пакетами в руках. Злой, плачущий, вытирающий сопли рукавом рубашки, Чарли Пак мясницким тесаком рубит спелый ананас на кухонном столе, прерываясь лишь на то, чтобы отбросить куски желто-янтарного цвета в мусорное ведро и схватить новую жертву за тугие листья, устанавливая на разделочной плахе. - Чарли? – альфа осторожно отодвигает обалдевшего Купера в сторону и аккуратно подходит к родственнику, опасаясь взмаха тесака. - Чарли? Чарли? Бенджамин Пак! Ты хоть знаешь, кто твой друг? Альфа кивает: - Зигфрид Линдт. - Зигфрид Линдт Третий! Третий! У него в родне знаешь кто? Да как я умудрился так вляпаться? Чарли выпускает тесак из рук, швыряя ананас в сторону мойки, и тот гулко шлепается в раковину, а омега валится на стол и начинает истерично рыдать. Коса мотается по вздрагивающей спине, когда Эйли осторожно обнимает друга: - Что у вас там случилось? Чарли поднимает на омегу заплаканные глаза: - Он гребаный наследник империи размером с половину страны! Он оборудование для своих фабрик закупает! А мы тут со своими вентиляторами да вафельницами со скидкой по акциям! Я убью тебя, Пак! Почему ты мне ничего не сказал? Пак растерянно пожимает плечами, а Купер встает поближе, прикрывая альфу от гнева Чарли. - Я не знал, он же поступал со мной на бесплатное, и в общаге вместе, ну какой он наследник-то? Ты напутал что–нибудь. Чарли злобно сверкает глазами и тыкает в экран своего телефона, демонстрируя фото Зигфрида, держащего под уздцы явно породистого скакуна, на фоне роскошного, нет, шикарного замка. - А вот тут ещё с семьей… королевской… прелесть, правда? Купер и Бен перелистывают фотки, переглядываясь друг с другом, пока Чарли умывается. Эйли сгребает расчленённые ананасы, а Пак убирает тесак повыше и подальше от цепких рук все ещё истерично всхлипывающего омеги. Купер уводит друга в его спальню и укладывает на кровать, искренне недоумевая, почему Чарли так разозлен на практиканта. Имеет право скрыть свое происхождение, чтобы омеги гроздьями не вешались. Глядя на грустного Чарли, омега осторожно спрашивает: - Ты хочешь поговорить об этом? Или мне подождать? Пак утыкается лицом в подушку, отбрасывая косу в сторону, и выдыхает тяжко: - Мы переспали. В первую секунду Купер давится смехом, представляя себе этих двоих в постели. А потом осекается, ибо Чарльз стучит ногами по одеялу: - Переспали! А потом я узнаю, что он наследник империи, в то время как я ему про вентиляторы да вафельницы втирал и соловьем распинался про жизнь на родительской ферме! Купер изнемогает от жалости и интереса: - Чарли, как это у вас вообще получилось? То есть, техническую сторону вопроса ты можешь не объяснять. Но как вы к этому пришли? Шмыгнув носом, Пак переворачивается и умащивает тело в подушках: - Как, как… я надеялся, что течка будет после презентации, но ты же понимаешь… он один отправился и блистал там во всей своей накрахмаленной красе воротничка рубашки! А я рыдал и жрал пирожные в номере. Он меня утешить пришел вечером, ну и утешил, по волосам погладил. Ты же знаешь, у меня голова - эрогенная зона, и спина, а этот гаденыш родовитый по спине да по волосам, ну я и… а он не против… Купер обнял омегу, чувствуя, как слезы пропитывают футболку: - Вот и пригодился твой презерватив. Пак взвыл с новой силой и, достав из кармана золотистый квадратик, швырнул его в сторону комода: - Да не пользовались мы им! Не успели! Даже не подумали! Он ананасом так пах, что у меня рот слюной забился, а мозг феромонами! Не до презерватива было! А утром посылка в номер для Зигфрида Линдта Третьего! И я сбежал с чемоданом, все равно договор подписали. Сидя на краешке кровати, омеги вздыхали, поводя плечами, и смотрели на квадратик, блестевший под солнечными лучами на папке с договором.