Север помнит / The North Remembers

Солнце не вставало над горизонтом уже четыре дня. В час, когда прежде наступал рассвет, холодный голубой свет лишь слегка развеивал тьму и приглушал свет звезд, порождая зловещие тени, гуляющие среди развалин Стены, но и только. Так проходили утро и день, а во второй половине дня свет из голубого быстро переходил в серо-стальной, постепенно превращаясь в черный, как плащ вороны или сердце Крастера. Дни становились все короче. Скоро наступит бесконечная ночь, и даже многоцветное сияние, танцующее на северном небе подобно развевающимся шелкам, исчезнет. Погаснут факелы в Черном замке, потухнут костры красной женщины, даже само воспоминание о тепле растает, словно дым. Смертным такое не вынести. И тогда из всех нас останется один только Джон Сноу. Вель была все еще слишком потрясена возвращением Джона, чтобы разобраться, как такое могло произойти. Она сражалась против сотни упырей, Алисанна, мертвая, лежала у ее ног, рядом кричала Джейни Пуль, напуганная, но полная решимости остаться. Было ясно, что никто и ничто теперь не сможет их спасти. Вель услышала грохот падающей Стены; упыри тоже его услышали и тут же застыли на месте, повинуясь жуткому звуку, раскалывающему мир пополам. Вель была совершенно убеждена в том, что этот звук мог издавать только Рог Зимы. Но мы ведь не нашли его! Не нашли! Больше ничего не осталось, только предчувствие неизбежного конца. А потом откуда-то появился алый меч, разрубающий упырей, расшвыривающий их в стороны. Вель готова была увидеть короля Иных – может, это он и есть? Прозвучал Рог, Стена пала, так что теперь в эту дверь мог войти кто угодно. Так и случилось. Появление Джона Сноу было столь же невероятно, как и появление любого другого. Законы природы здесь перестали действовать, поэтому не стоит удивляться тому, что Джон пришел из ниоткуда, сокрушая пылающим мечом из валирийской стали толпу оживших мертвецов. Да и сам он – оживший мертвец с руками из черного стекла… просто какое-то неправдоподобное, невозможное спасение… Среди одичалых веками бытовал обычай - если мужчина хочет завоевать любовь женщины, он должен сперва ее украсть. Отчасти поэтому Вель так презирала поклонщиков и их желание присвоить ее, словно корову; она с радостью перережет глотку своему новому мужу, коли он ей не приглянется, особенно если после этого южане оставят ее в покое. Она – свободная женщина. Свобода - это наипервейший и величайший дар, данный Старыми богами человеку, и ни у кого нет права унижать, позорить, насиловать или убивать ее за это. Власть – это всего лишь игра воображения, обман. Если не думать о власти, не подчинять ей свои мысли и поступки, она перестает существовать. Но теперь Вель обнаружила, что все ее знания о жизни искажаются, рушатся и превращаются в прах, как и все вокруг. Джон Сноу украл ее, присвоил ее себе – ни одному человеку такое не под силу, и отчасти это оттого, что Джон больше не человек. Раньше он был вороной, а теперь наполовину демон, наполовину бог, варг, порождение колдовства Мелисандры и древних сил. Чудовище. Вель благоговела перед ним и страшилась его, как и все остальные. Даже истеричка Селиса, которая наполовину обезумела после ужасной смерти дочери, не осмелилась и слова сказать против него. Когда Джон приказал снести Королевскую Башню – самое крепкое и мощное из оставшихся строений Черного замка – и предать ее огню вместе с телами Ширен и убившего ее шута, черные братья, которые когда-то подняли бунт против него, теперь поспешили выполнить приказ. Дитя нечисто. Вель понимала, почему Джон велел снести башню, - в противном случае это место превратилось бы в рассадник заразы. И все равно нельзя быть уверенным, что пламя полностью искоренило серую хворь. Судьбы вольного народа и Ночного Дозора были тесно переплетены, и Вель с самого детства слышала жуткие истории о нескольких лордах-командующих, которые занимались черной магией и в конце концов были уничтожены ради блага Дозора и всего королевства. Джон Сноу стал еще более могущественным и еще менее похожим на человека, чем даже печально известный Король Ночи, но на этот раз он – их единственная надежда на выживание. А что потом? Даже если предположить, что они выдержат сокрушительный натиск Иных, – эта первая атака была лишь пробой, легким касанием пальца в темноте, - что станет с Джоном потом? Его объявят героем и спасителем человечества, но согласится ли он повесить свой меч на крюк и удалиться в туман? К тому времени его сила возрастет многократно, и он сможет сокрушить любого, кто осмелится ему противоречить. Как долго природные доброта и порядочность – Вель знала, Джон сполна наделен этими качествами, - смогут противостоять соблазну, ради которого воины и короли сражались, убивали и погибали с самого сотворения мира? Эта власть не будет подделкой или галлюцинацией. История этого правления будет написана кровью. Поэтому Вель столкнулась с тяжелым выбором. Должна ли она попытаться спасти Джона, воззвать ко всему человеческому, что в нем еще осталось, в надежде удержать его, после того как битва окончится? Или это отвлечет его от борьбы с Иными – а эта задача, конечно, сейчас самая важная. Но если он будет становиться все сильнее, не встречая возражений или соперников и слушая шепот Мелисандры, тогда он может превратиться во второго Рглора, алчного огненного бога, жаждущего человеческих жертв… От этих мыслей ей стало в тысячу раз холоднее. Вель стояла на полуразрушенном крепостном зубце, неся свой дозор. Она надела черный плащ на время битвы, и что гораздо более важно, осталась жива, поэтому могла считать себя такой же вороной, как и остальные. Даже оставшиеся люди Селисы сняли с себя цвета Баратеона и надели черное. Даже несчастная Джейни Пуль. Она тоже произнесла клятву и в кои-то веки не тряслась и не заикалась. Сейчас она спала в одном из немногих оставшихся теплых мест – на кухне, где помогала Трехпалому Хоббу с готовкой. Старый повар был единственным мужчиной, при виде которого Джейни не пыталась спрятаться. Дозорный на стене. Это про меня. Вель ходила туда-сюда, чтобы согреться, хотя иногда ей приходилось вставать на четвереньки и карабкаться по перевернутым глыбам льда. На ней были черная кольчуга, черный плащ, черные сапоги и меховые перчатки, а из оружия - меч. Она должна была следить, чтобы факелы на ее участке не погасли; хоть Стена и была разрушена, Джон все равно приказал патрулировать ее днем и ночью, как и прежде. Иные могли вернуться в любой момент; как выяснилось, именно Джон и обрушил Стену. Это был единственный способ пробудить его силу и помочь ему вернуться, но все равно – жертва была огромна. Пару раз Вель подумывала о том, чтобы сбежать куда-нибудь в более безопасное место, но она понимала, что это бесполезно. К тому же это трусость. Поэтому она по доброй воле осталась здесь – сестра Ночного Дозора, охраняющая царство людей. Ты смеешься надо мной, Далла? Или плачешь? Она повернула обратно. Висящий на поясе меч непривычно замедлял движения; Вель владела клинком не хуже любого мужчины, но раньше ей приходилось обращаться с кинжалами из кости или бронзы – излюбленным оружием одичалых. Хорошо хоть снегопад прекратился, правда, хмурое небо не предвещало ничего хорошего. И лучше, наверное, уже не будет. После недавнего светопреставления Вель перестала удивляться или бояться; теперь, открывая глаза по утрам, она каждый миг ожидала, что мир опять перевернется с ног на голову. Это уже не жизнь, а тяжкое, медленное ожидание, которое нет никаких сил выносить. Дверь башни отворилась, и во двор вышел один из черных братьев. На первый взгляд ничем не примечательное событие, но когда мужчина подошел к лестнице, вырубленной во льду, Вель заметила, что на нем нет перчаток, а от его черных рук исходит холодное голубоватое свечение. Это Джон. Он направлялся к ней. Она подавила нежданный приступ тревоги. Прежде она его не боялась – когда восхищалась, когда презирала, когда сочувствовала, а когда он просто ее бесил, - но она никогда его не боялась, и теперь не знала, как с этим быть. Вель отвернулась, изо всех сил стараясь удерживать на лице маску холодной вежливости, которую прежде всегда надевала, когда Джон заговаривал с ней. Но сейчас ее сердце колотилось, как у неопытной девчонки. Она слышала, как он поднимается по ступеням. Перед его лицом не было видно пара от дыхания. - Миледи, - раздался его голос, тихий, но четко слышимый в окружающем безмолвии. – Доброе утро. - Доброе утро. – Вель заставила себя улыбнуться. В нескольких футах от нее стоял Джон собственной персоной: длинные каштановые волосы, серые старковские глаза, мрачно сжатый рот, шрам на лбу – орел Орелла едва не выклевал ему глаз. Вель знала, под черной одеждой скрываются раны на животе и спине – следы от ударов Марша и его приспешников. Но что еще он скрывает? Иногда Джон выпивал несколько глотков подогретого вина вместе со своими людьми, но Вель никогда не видела, чтобы он ел. Иногда он удалялся на несколько часов в свои покои, но спит ли он – в этом у нее не было уверенности. Как будто прочитав ее мысли, Джон поднял бровь. - Наверное, мне не стоит говорить тебе, что здесь жутко холодно, - сказал он, подойдя к ней и разглядывая усеянное обломками пустынное поле по другую сторону Стены. – Впрочем, ты отлично справляешься. Я всегда знал, что ты станешь хорошим дозорным. Гораздо лучшим, чем многие. Вель внезапно почувствовала гордость оттого, что он ее похвалил, но тут же разозлилась, что он назвал ее хорошей вороной. - Внизу уж точно теплее, - осторожно согласилась она. – Хотя и не сильно. Обходишь людей на постах? - Потом обойду. Я пришел к тебе. – Ветер дул прямо в лицо, и Джон рассеянно отбросил волосы с лица таким естественным жестом, что у Вель защемило сердце. Полубог-получудовище, он все-таки украл ее. Он все еще – хоть и в меньшей степени – оставался той вороной, которая спасла ее народ и ее жизнь. Он все еще оставался Джоном Сноу. И теперь, к своему ужасу, Вель поняла, что, кажется, влюбилась. У нас нет будущего. У нас нет ничего общего. Запомни это. Эта любовь может существовать только в ее сердце. Вель не могла позвать Джона к себе в постель, чтобы ночами он дарил ей удовольствие и тепло, как она это делала с Ярлом и другими парнями, которые ей нравились. Это неправильно, неестественно, если не-мужчина и женщина сойдутся вместе. Скорее всего, он сожрет меня. Мое сердце и душу, а может, и тело. - Ко мне, - сказала Вель, словно опровергая свои мысли. Интересно, понял ли Джон что-нибудь? – Зачем? - Джейни Пуль. – Джон так нерешительно произнес это имя, в его голосе было столько сожаления и боли, что Вель едва не разрыдалась. – Я хочу, чтобы ты все мне рассказала. - Не стоит. – У Вель неожиданно сдавило горло, а ветер сдул соленые капли с ее глаз. – Я… я знаю, ты думал, что это Арья. Из-за Арьи все и случилось, этот бунт… Джон, прости. – С чего мне извиняться? Тут нет моей вины. И все-таки ей было горько. - Да, - сказал Джон, мягко, но настойчиво. – Из-за Арьи все и случилось. Поэтому я и хочу знать. Выхода не было, разве что прыгнуть со Стены. - Эта история не из приятных. - Все, что связано с Болтонским Бастардом, нельзя назвать приятным. – Джон крепко сжал ледяную сосульку и с треском переломил. – С одной стороны, я очень рад, что это все-таки не моя сестра, и те мерзости, которые Рамси Сноу творил с женщинами, не коснулись Арьи. Но если так… где же она? Глупо теперь надеяться, что она еще жива. В конце концов, я и сам уже не жив. Вель неосознанно шагнула к нему. - Джон… - Она потянулась к его руке, но не коснулась. Джон горько улыбнулся. После бесконечного молчания он едва слышно произнес: - Она мне даже не сестра. Вель нахмурилась. - Что? - Я… - Джон, по-видимому, боролся с чем-то слишком страшным, что не облечь в слова. – Когда я был мальчишкой, еще в Винтерфелле, я все гадал, как я появился на свет. Я думал, что это случилось из-за того, что лорд Эддард поддался слабости и нарушил брачные обеты. Но… это не так. То же самое и с Арьей. С одной стороны, я рад, а с другой стороны, я чувствую себя преданным, злюсь и горюю одновременно. Вель подошла еще ближе. Так близко, что если бы от него исходило тепло, она бы его почувствовала. - Что ты имеешь в виду? Джон повернулся и посмотрел ей в лицо. В его серых глазах Вель увидела лишь зиму. - Лорд Эддард мне не отец. Такого Вель не ожидала. - Что ты говоришь… конечно, он твой отец. А зачем же тогда он признал тебя и запятнал свою драгоценную честь? Вы же, поклонщики, так боитесь заделать баст… - Вель осеклась, увидев его застывшее лицо. – В смысле, вечно трясетесь над чистотой крови, чтобы ребенок был рожден в браке… - Зачем же? - повторил Джон, и эти слова прозвучали веско и гулко, словно удары в грудь. – Зачем же лгать даже собственной жене, зачем же ставить под удар свою репутацию? Да затем, что мое существование оказалось еще более опасным, чем я думал. Затем, что тайна моего происхождения могла разрушить все королевство. Неужели я был рожден лишь для того, чтобы умереть и восстать… таким? – Он с отвращением поднял черные руки. – Чтобы превратиться в чудовище? - Ты не чудовище, - порывисто сказала Вель. – Чудовища не раздумывают о своем происхождении. Улыбка Джона могла бы заморозить бегущий ручей. - Хотел бы я в это верить. Честно. Но ни один человек… - Это не важно. – Внезапно Вель поразила мысль – а что если по окончании великой битвы Джон не станет великим и ужасным, а рассыплется в прах, потому что его задача выполнена и его время истекло. Она этого не вынесет, точно. Второй раз потерять его – это слишком. Не сказав ни слова, она взяла его стеклянную руку в свои ладони, а потом нежно и печально коснулась губами его губ. Пару мгновений Джон позволял ей целовать его. Этот поцелуй был сдержанным и простым по сравнению с тем восторженным поцелуем, который она подарила ему, когда он спас ее от упырей. Его губы были холоднее пальцев, но вкус их был сладок. Вель повернула голову, стараясь прильнуть ближе и насладиться толикой утешения и единения посреди всеобщей разрухи, но Джон схватил ее за руки и мягко, но твердо отстранил от себя. - Не нужно, миледи. Мой дозор только начинается. - Только начинается, - повторила Вель с неожиданной для себя язвительностью. – Вы, вороны, клянетесь служить Дозору до самой смерти, но я полагаю, ты с лихвой выполнил эту задачу. Носи черный плащ или расшитый алым шелком, как Манс, - это не имеет значения. При упоминании о Мансе Джон вздрогнул. Он отпустил ее руки и отвернулся – между ними вновь возникла стена. Наконец он произнес: - Это имеет значение. Я сам выбрал, какой плащ мне носить, так же, как и Манс сделал свой выбор. Да, я больше не брат Дозора. Я и есть Дозор. Я и есть каждое слово клятвы. Ты тоже произнесла эти слова. Тебе они известны. - Я произнесла их ради тебя. Думаешь, я принесла бы клятву, делающую меня вороной, пусть даже только по имени, ради кого-то другого? Джон, казалось, удивился. - Так много людей погибло, и у нас не было другого выбора… - Правильный ответ – нет. – Вель подумала было, что, возможно, не стоит так откровенничать с неизвестным созданием, пусть даже таким знакомым на вид, но она уже не могла остановиться. – Тогда зачем ты меня украл? А как это еще назвать? Ты разлучил меня с моими людьми и держал в своем замке, словно пленницу, сколько тебе было угодно. Ты обещал, что не позволишь выдать меня замуж за поклонщика. Или мне просто повезло, что Вун Вун разорвал сира Патрека, пока я сама до него не добралась? Я слышала, что король Станнис предложил тебе Винтерфелл, имя Старка и меня заодно, а ты от всего этого отказался. И все-таки ты доверил мне найти одичалых, а после того как черное колдовство вернуло тебя из мертвых, первое, что ты сделал, – спас мне жизнь. Зачем? Чего ты хочешь? Кто ты? И с этими словами, слишком расстроенная и разгневанная, чтобы думать об осторожности, Вель обеими руками толкнула его в грудь, достаточно сильно, так что он шлепнулся на свою бессмертную задницу. Пусть убьет, если хочет. Я не боюсь смерти. Но она решила, что будет отбиваться до конца. Она по-прежнему женщина из вольного народа, а он по-прежнему ворона. Джон был ошарашен, и не удивительно. Похоже, он ожидал нападения только со стороны Иных, а про нее и не подумал; после этого случая Ночной Дозор вряд ли теперь до окончания своего существования – а этого, по-видимому, ждать осталось недолго, - позволит женщинам влиться в свои ряды, даже если совсем припрет. А если бы ты ожидал нападения со стороны Марша, все было бы по-другому. Обозлившись на саму себя, Вель расплакалась. Джон со вздохом поднялся с земли. Впрочем, он даже не запыхался; у него не было дыхания, которое можно было бы сбить. - А я и забыл, каковы женщины вольного народа, - пробормотал он, потом подошел к ней, распахнул плащ и обнял. Он стоял, держа Вель в объятиях, но не касаясь, а ветер переплетал ее пепельные локоны с его темными кудрями. Эти мгновения длились бесконечно, и Вель чувствовала, как слезы замерзают на ее щеках. Наконец Джон произнес: - Прости меня. Простить его было бы благопристойным поступком, достойным настоящей леди, но Вель не была принцессой, хоть поклонщики и величали ее так. Она промолчала. Джон, кажется, понял, что не стоит испытывать удачу, и больше не сказал ни слова. Вель слышала только звук своего прерывистого дыхания, – а его дыхания не было вовсе, - и вдруг поняла, что не знает, сколько времени прошло. Приглушенный голубой свет начал темнеть – видимо, дело к ночи. Но это не имеет значения. Ничто больше не имеет значения. Вся ее жизнь случилась как будто не с ней, а теперь с ее глаз спала пелена. Джон, видно, почувствовал, как она судорожно выдохнула, выпустив из себя гнев, словно вино из проколотого меха. Его плечи дрогнули, как будто в ответном вздохе. - Так ты расскажешь мне про Джейни? – тихо спросил он. - Не хочу, - хрипло ответила Вель. – Она тебе не сестра… - Что он имел в виду, когда сказал, что лорд Эддард ему не отец? Что с ним произошло, что такое он узнал? – Но она выстрадала столько, что твоей сестре и не снилось. Кстати, ее спас не Манс. Это сделал Теон Перевертыш. У Джона был такой вид, будто она ударила его по лицу. - Этот… этот говнюк? Этот убийца? Он еще жив? Может, он и не убил моих… не убил Брана и Рикона, но у него меньше чести, чем у тенна… - Не знаю. – Вель с удивлением отметила в словах Джона еще одну странность. Бран и Рикон Старки давным-давно убиты кальмарами, все на Севере знают об этом. Поэтому она понимала, почему Джон так удивился, что убийца его братьев вдруг совершил такой опасный и самоотверженный поступок. Но если нет… Вель вдруг подумала – может, то, что она считала истиной, на самом деле ложь? Судя по всему, так и есть. - Я пытался расспросить ее, - сказал Джон, - но она слишком боится меня. Поэтому я… - Ничего удивительного. Она скорее язык проглотит, чем заговорит с каким-нибудь мужчиной, кроме твоего повара. Тебя и так все боятся, хотя их не насиловал и не мучил Рамси Болтон. Медве… Алисанна Мормонт присматривала за ней, до того как пришли упыри… - Тяжело было вспоминать о Медведице. – Она сказала, не стоит винить Джейни за то, что она не Арья. Думаю, тебе стоит последовать ее совету. - Я не виню ее, - сказал Джон, как будто задетый за живое. – Но раз Алисанна погибла, может быть, ты согласишься… - Ваше величество! Этот окрик неприятно удивил их обоих. От отвращения Вель затошнило, и дурнота только усиливалась, пока красная женщина плавно поднималась по разломанным ступеням. Алые рукава ее одеяния, словно кровоточащие раны, пятнали сгущающиеся сумерки. Жрица остановила на них взгляд своих красных глаз; заметив, что они стоят близко-близко друг к другу и что Джон все еще кутает Вель в свой плащ, она слабо улыбнулась и покачала головой. - Ваше величество, - обратилась она к Джону. – А я вас ищу. - Вы нашли меня. – Джон не шевельнулся. – Ваше пламя вам не помогло? - Мое пламя очень помогло мне. Именно поэтому я и искала вас. – Мелисандра легко, словно танцовщица, преодолела последнюю груду камней и остановилась так близко, что Вель почувствовала жар ее тела. В других обстоятельствах она бы обрадовалась этому, но холод, исходящий от Джона, был ей дороже, чем тепло Мелисандры. – Я хочу дать вам совет, предупредить вас. А что касается принцессы… - Жрица мельком взглянула на Вель и тут же отвела глаза. – Ваше Величество, вы – возрожденный Азор Ахаи. Запомните - однажды настанет день, когда вы должны будете пронзить своим алым мечом живое сердце Ниссы-Ниссы. У Вель не было уверенности, что Мелисандра добивалась именно этого, но Джон тут же отошел от нее. - Да, вы говорили мне, что только смертью можно заплатить за жизнь, - сказал он с непривычной для него резкостью. – Тогда вы вонзили свой клинок в моего волка. - Смерть Призрака была необходима. – Мелисандра пожала плечами. – Я не могла сама завершить жертвоприношение и возродить вас, даже с помощью его крови, но я сделала все, что в моих силах, в надежде на такой исход. Дети Леса, демоны и тени, которые говорили с вами в богороще, могут считать, что это они воскресили вас, но на самом деле право даровать жизнь или смерть принадлежит лишь Рглору. Вы – воплощение бога на земле, ваше величество, законный наследник Семи Королевств. Идите и возьмите то, что принадлежит вам, и Великий Иной наконец будет повержен. Джон снова вздрогнул. - Да, в прошлый раз вы предложили мне этот выбор. Захватить Винтерфелл и уничтожить богов моей семьи. Убив Призрака, вы, должно быть, надеялись убить во мне северную кровь, ту часть меня, которая была варгом и Старком, чтобы я без колебаний сделал то, что вам нужно. Что ж, миледи, у вас, как всегда, не вышло. - Вы так думаете? – Мелисандра оставалась невозмутимой. – Это пока еще не известно, но если мы проиграем битву, это будет уже не важно. Ваше величество, в пламени мне открылась важная истина. Наконец я увидела, где находится истинный Красный Меч Героев… и дракон. Воцарилась напряженная, потрескивающая тишина. Наконец Джон заговорил: - Как вы смеете? – Он резко повернулся и посмотрел на нее сверху вниз. В сумерках казалось, что он стал еще выше и страшнее. – Вы совершали ошибку за ошибкой, плели обман за обманом. Станнис доверился вам, а вы привели его на край света навстречу войне и зиме. Теперь вы хотите так же поступить и со мной? Отправить меня на поиски мифов и теней, в то время как враг в любой момент может напасть? Сколько раз вы говорили, что видели мою сестру, миледи? Сколько раз? Я не держу зла на Алис Карстарк и Джейни Пуль, но они – живое доказательство того, что вы ошибались. С меня довольно ваших фантазий и пророчеств. Дайте мне все, что обещали, или уезжайте обратно в Асшай. Если ваши собратья по вере примут вас. - У вашего величества есть причина для негодования. – Рубин Мелисандры пульсировал, сияя, словно звезда. – Да, я была со Станнисом, я считала его Принцем, который был обещан. Неудивительно, что я не видела то, что было у меня перед глазами, не смогла разобраться в тонкостях. Конечно, я совершила множество ошибок. Но теперь, когда я знаю, кто вы на самом деле, с моих глаз спала пелена. Мои видения стали ярче и яснее. Теперь я не лгу. Моя верность принадлежит вам и вашему делу. - И делу Рглора? - Это одно и то же, - ответила красная жрица со своей мерзкой загадочной улыбочкой. – Я спасла вас, когда ваши люди попытались вас убить. Я переместила вас в тайное место под Стеной, где вы были в безопасности; ваша жизненная сила перешла в Призрака, пока не настало время для преображения. Разве вы будете отрицать, что если бы не сила Рглора, проявившаяся во мне, вы навсегда бы остались мертвым, не возродились бы и не повели бы нас на борьбу с армией Иных? - Как вы любите говорить, миледи, будущее бывает разным. Никто не может знать наверняка. Мелисандра вздохнула. - В последнее время вы видели много знамений и чудес, Джон Сноу. И самое большое чудо – это то, что вы еще живы и что Черный замок еще стоит. И все равно вы не верите. Вы постепенно поверите, обещаю вам, но к тому времени много крови прольется напрасно. - Септон леди Кейтилин в Винтерфелле часто говорил, что богам угодно, когда люди верят, не требуя доказательств. В этом и есть суть веры. На этот раз Мелисандра громко рассмеялась. - Теперь вы прибегаете к изречениям ложного жреца ложных Семерых, которым никто из нас не поклоняется, и к мнению мачехи, которая никогда не относилась к вам как к собственному сыну? Кроме того, только шарлатаны и трусы требуют верить им, но не показывают, во что именно нужно верить. Да им и нечего показать, один лишь обман. - Шарлатаны, - повторил Джон. – Обман. Так что вы хотите мне показать, миледи? - Как я уже говорила, - Мелисандра подошла еще ближе, и Вель невольно сделала шаг назад. – Оружие, которое обеспечит вам победу и спасение всему человечеству. Дракона и Светозарный. - Это выдумки. – Джон обернулся и посмотрел вдаль. – Я просил о помощи, а вы рассказываете мне детские сказки. Я не ребенок, который играет в Лорда Переправы со всякими «если» и «может быть». - Нет, вы не ребенок. Ваш меч… - Мелисандра кивком указала на Длинный Коготь, висящий у Джона на бедре, - это всего лишь оружие смертных. Он призван поглощать силу, которая теперь живет в вас. Если вы будете сражаться им, он сломается. Но теперь появился настоящий меч Азора Ахаи, который тысячи лет оставался скрытым от моего ордена. Он в руках того, кто не должен им владеть. Вы должны отправиться на юг и забрать его. - Когда в последний раз я предложил отправиться на юг и сразиться со злодеем, мои люди убили меня прямо здесь, в этом дворе. Думаю, вы понимаете, что я не горю желанием повторить это снова. - Тогда отправляйтесь на север, - настойчиво произнесла Мелисандра. – На север, к огню, что горит на краю света. Там вы найдете дракона. Я ясно видела его в пламени. Его чешуя отливает зеленью и бронзой. Вы его уже знаете. Вы входили в его шкуру и думали его мыслями. Разве не так? И без того мрачное лицо Джона омрачилось еще больше. - Драконы, - сказал он, словно выругался. – Драконы и безумие. Вот, значит, каково мое наследство? - Ваше право - в вашей крови. Вы должны сделать это. Сам по себе дракон может противостоять Иным… но недолго. Он здесь, потому что призван для вас. Вы должны завладеть им. Если он погибнет и станет служить упырям, Великому Злу… - Мелисандра замолкла, предоставив Джону самому додумать эту страшную мысль. - Вот какой выбор вы мне предлагаете, - сказал Джон. – Я должен отправиться на север за драконом, или мы все умрем. А еще я должен отправиться на юг за мечом, или мы все умрем. Но я могу сделать либо одно, либо другое, но не и то и другое одновременно. Значит, по-вашему, надежды все равно нет. Мелисандра взглянула на него почти с жалостью. - Нет, ваше величество, вовсе нет. Преклонитесь и дайте клятву, что навсегда будете с Владыкой Света, и он даст вам оба этих бесценных оружия. Вы совершенно правы, сами вы не сможете их получить. Оставьте свое упрямство, посвятите себя Рглору. Станьте тем, кто вы есть на самом деле, - пройдите через огонь и сожгите жизнь, которая покинула вас, сожгите черную мертвую холодную тварь, в которую вы превратились. Станьте снова человеком, величайшим из всех на земле. Возьмите принцессу в жены. – Жрица снова зыркнула красными глазами в сторону Вель. – Правьте Винтерфеллом и Семью Королевствами от имени единственного истинного короля, единственного истинного бога. Все это – ваше. Дракон и меч – это только начало. Пора. Отриньте ложь, в которую вы прежде верили, и войдите в огонь Истины. На одно бесконечное мгновение Вель с ужасом показалось, что Джон собирается согласиться. Как от такого отказаться? Именно этого она и боялась - что он раздавит мир, словно гнилое яблоко. Это его предназначение. Ни Джон, ни красная женщина ни разу не сказали прямо, кто он на самом деле, - только что он не сын Эддарда Старка, - но истина маячила совсем близко. Драконы и безумие. Вот, значит, каково мое наследство? Власть и вечность. Древнейший и смертельный соблазн, перед которым мало кто может устоять. - Нет, - сказал Джон Сноу. Мелисандра моргнула. - Ваше величество? - Нет, - повторил Джон. – Я многого не понимаю о себе, о вас, обо всем, что происходит сейчас. Но вы ошибаетесь. Мы те, кем стали сами, а не кем были рождены. Если этот дракон действительно существует и находится на краю света в Стране Вечной Зимы, тогда я пойду и найду его. Но не как раб красного бога. - Все люди – рабы бога. – Мелисандра больше не улыбалась. – Если отвернетесь от него – и от меня – погибнете. Джон поднял черные руки. - Моя погибель – моя старая подруга, леди Мелисандра. Я сделал свой выбор. Я отправлюсь на север – с женщиной, которая знает те края. Вель с изумлением поняла, что он смотрит на нее. - Милорд? - Я хочу, чтобы вы были со мной, - сказал ей Джон. – Вы единственная, кому я могу доверять. После Атласа… - При упоминании об оруженосце его голос дрогнул. – Кроме того, вы едва ли не лучше всех здесь владеете оружием, и к тому же одичалая. Если за Стеной остался еще кто-то из вольного народа, это многого стоит. - Я… - Такого Вель не ожидала. Впрочем, когда дело касается Джона Сноу, нужно быть готовой к неожиданностям. – Идти на север, когда Иные готовы захватить мир? Идти на север, чтобы отыскать дракона? Мы не выживем. Во всяком случае, я. А что станет с тобой – одним богам известно. При этих словах Джон, кажется, улыбнулся. Вель не была в этом уверена; сумеречный свет погас, и ночь обрушилась на них, словно волны зимнего моря. - Мы пойдем не обычным путем. Но не с красным богом Мелисандры. Пора выяснить, кто здесь шарлатан. - Но… - Я не могу обещать, что вы вернетесь невредимой. И что вообще вернетесь. Тропы, которыми нам придется пройти, беспощадны к смертным. – Джон смотрел на нее не моргая. – Вам решать. Вель почти не колебалась. - Я с тобой. Сейчас и… и навсегда. – Это были самые откровенные слова, на которые она была способна, чтобы поведать о своих чувствах. Джон еле заметно улыбнулся, и его улыбка была печальна. - Щит, который охраняет царство людей, - молвил он и отвел локон с ее лица. – Да будет так. Мы пойдем под холм, миледи. К Детям Леса. - Дети Гендела. – Вель содрогнулась. – Дети Гендела всегда голодны. - Да, они голодны, - предостерегающе произнесла Мелисандра. – Лорд Сноу, их сила так же жестока, как и моя. Они могут провести вас на север Древним Путем, это правда… но придется заплатить кровью. - А ваша цена – это огонь, ложь и смерть. – Джон не смотрел на нее. – Я знаю одного из них. Истинного старого бога. Старка. Если придется умереть, я умру. Я уже сказал вам, миледи, я сделал свой выбор. Мелисандра с непроницаемым видом смотрела на него. - Да, это так, - наконец произнесла она. – И, как случилось с лордом Эддардом, ваша честь погубит мир. - Ступайте, - сказал Джон. – Зажигайте огни, если хотите, молитесь вашему богу, если он прогонит Иных. Если мы с вами на одной стороне в этой битве, миледи, вы не должны держать на меня зла. - Я не держу на вас зла. – Мелисандра двинулась к ступеням. – Мне горько. Никто больше не сможет отобрать Светозарный у Рамси Болтона. Никто больше не сможет объединить силы добра и света под знаменами Рглора и пронести его очистительное пламя по миру. Можете отправляться на север на поиски дракона, лорд Сноу, если Дети Леса не сожрут вас с принцессой и не выпьют вашу кровь. Ваш брат Бран – больше не ваш брат, во всех смыслах. Он – Трехглазая ворона и такой же чужой для вас, как вы для нас. Дракон без меча вам не поможет, как и меч без дракона, и оба они – ничто без Рглора. Вы – это все, лорд Сноу. И вы предпочли выбрать смерть. Она помолчала, потом промолвила: - Прощайте. Красные одежды взметнулись надо льдом, и красная жрица, оставляя за собой капли талой воды, исчезла во тьме.