Север помнит / The North Remembers

С каждым шагом шепот таинственных голосов становился все громче. Сначала Джон принял его за ветер, продувающий насквозь эти заброшенные необитаемые пустоты, залегшие глубоко под землей. Но чем дальше они с Вель углублялись в холодные подземные пещеры, заполненные тьмой, тем труднее было заглушить голоса. «Джон, - шептали они сперва вкрадчиво, потом все настойчивее. – Послушай нас, лорд Сноу! Помни. Помни, кто ты. Кто ты на самом деле». Джон застыл на месте, прислушиваясь к шурщащему, словно стая крыс, эху. - Вы это слышите? - Что именно? – Вель явно была не в том настроении, чтобы отвлекаться или предаваться фантазиям. С тех пор как они покинули чудной подземный чертог зеленого принца – Брана, она шла, крепко прижимая руку к груди. Джон пытался расспрашивать ее, но она лишь ответила, что сделала то, что должно, и нечего теперь над ней трястись. Но что-то было не так. Единственным источником света здесь было неестественное мерцание переплетенных корней чардрев, и в этом странном свечении они оба казались бесплотными призраками, то ли рожденными тьмой, то ли умирающими во тьме. «Я и есть порождение тьмы, - с горечью подумал Джон. – Я чудовище». «Да, ты чудовище, - согласились голоса. – Но кроме того, ты – повелитель. Открой глаза. Ты – дитя льда и пламени. Ты должен повелевать всем этим. Древний Путь, темный путь под холмом. Он твой. Сбрось шкуру, стань всем и никем. Сколько глаз, столько путей. Драконы, пылающие мечи, королевы, лорды, короли, короны, все это твое, Джон Сноу. Почему ты не хочешь получить свое?» - Голоса, - взволнованно ответил Джон. Невидимые тени с шорохом взмыли вверх, словно летучие мыши, эхо их шепота отражалось от пола и потолка. – Кто-то разговаривает со мной. - Никто здесь не разговаривает, Джон. – Вель всегда называла его вороной или лордом Сноу, а сейчас назвала по имени, и это выдает ее нетерпение – и страх. Здесь мало воды, а еды еще меньше. Она не может позволить себе останавливаться без причины. – Может, пойдем уже? Джон поднял холодную черную руку. - Подождите. – Кто бы здесь ни был, что бы это ни было, оно нашептывало о тех же волшебных соблазнах, которые сулила Мелисандра в Черном замке, - кажется, это было несколько тысяч лет назад. Красная жрица предупреждала, что Древний Путь изменит их, преобразит. Раньше Джона занимали более насущные вопросы и у него не было времени подумать об этом, но теперь он вспомнил предостережение красной женщины. Может быть, она послала кого-нибудь вслед за нами? Может, одну из своих теней? Или это… «Третья голова дракона, - таинственно шелестели голоса где-то совсем рядом. – Знаешь, ты должен был родиться девочкой. Твой отец был уверен, что родится девочка. Он хотел назвать ее Висеньей, еще одной сестрой для Эйегона и Рейенис. Ты должен был стать настоящим Таргариеном, как только всем стало бы известно, что он поступил, как все драконы, и сделал твою мать своей второй невестой. Но вместо этого родился ты, Джон. Бастард, Старк, нежеланный, всеми забытый, никому не нужный. Почти целиком лед и лишь крошечная искорка пламени. Ложь. Ложь. Ложь». - Нет, - глухо сказал Джон, тряхнув головой. – Нет, нет. - Эй, ворона, - настойчиво позвала его Вель. – Здесь никого нет. Идем. Поторапливайся. Она слепа, просто слепа, как и все жалкие ничтожные смертные. Иди к нам, Джон Сноу. Только мы достойны тебя, только мы можем научить тебя, как повелевать силой, что течет в твоих жилах. Древнейшее и зеленейшее волшебство, искра, из которой возгорится пламя. Только мы поможем тебе окончить Долгую Ночь и сдержать свою клятву. Стань тем, кем должен был стать. Джон положил ладонь на рукоять Длинного Когтя. - Покажитесь. - Джон… - ПОКАЖИТЕСЬ! – Его крик угас, заглушенный низким земляным потолком, извилистыми корнями, отдаленным звуком падающих капель. Джон увидел, что Вель в ужасе отшатнулась от него, - а чтобы привести одичалую женщину в ужас, особенно эту женщину, должно случиться нечто по-настоящему страшное, например, конец света. Но конец света еще не наступил. Джон понял, что за ними следят. Дети Леса, Белые Ходоки, демоны или еще кто похуже. А может, сами лед и пламя, магия стихий, существующая с незапамятных времен. То, что некогда удерживало Иных, - или породило их. Он обнажил Длинный Коготь, и по валирийской стали разлилось необыкновенное свечение, порождающее пляшущие тени. И, вглядевшись в эти тени, Джон различил фигуры и расслышал звуки. Он увидел безумного беловолосого короля с ногтями длиной в фут. Послышался треск огня, в нем с криками горел заживо величавый немолодой мужчина, одетый в серое и белое, а другой, молодой человек, удушил сам себя, пытаясь помочь ему. Он услышал молчание пяти сотен людей, наблюдающих за казнью, глухую, могильную тишину. Такова участь предателей. Видения сменяли друг друга все быстрее. Еще один беловолосый мужчина, молодой, красивый и печальный, с глазами цвета пурпура, извлекающий из серебряных струн грустные ноты. Женщина, хрупкая, но миловидная, с копьем, вышитым на плаще, горюющая по мужу, который безрассудно покинул ее из-за какого-то пророчества. Еще одна молодая темноволосая женщина, почти ребенок, с голубыми цветами в волосах, с криками производящая на свет дитя; в воздухе чувствовался запах крови. Тихий волк, вынужденный сообщить невероятную ложь своей невесте, которая едва с ним знакома, гордой дочери лорда-форели. «Видишь? – обвиняюще говорили голоса. – Все из-за тебя. Видишь, своей жизнью ты все разрушил. Это твоя вина. Твоя. Твоя». Они почти кричали, оглушая Джона. Он упал на колени. Если бы у него было дыхание, он бы задохнулся. Его сияющий меч начал тускнеть. Джон увидел другой меч, его держал принц в черных доспехах с трехголовым драконом из рубинов на груди. Принц скрестил клинок с боевым топором, который принадлежал великану в шлеме с оленьими рогами. Они боролись в реке, а простые люди вокруг них сражались и умирали, проливали кровь и отдавали свои жизни просто потому, что им так велели. Они убивали других людей, которых никогда раньше не видели. К закату они сами станут пищей для воронов; они никогда не поцелуют своих детей, не увидят улыбку своих жен поутру, не переступят порог своего дома, не будут больше бояться. Это война, невыразимый ужас войны. Видишь? Все из-за тебя. УБИЙЦА. - Нет, - выдохнул Джон. – Это не из-за меня, я не выбирал… просто… я тот, кто есть… Раздался вой мертвецов, их голоса были холоднее, чем их заброшенные могилы. Меч из льда, опускающийся на фоне безмятежного южного неба, - это мгновение много раз являлось Джону во сне. Ноги Эддарда Старка дернулись. Где-то закричала девочка. Толпа радостно зашумела. Отец… Предательство причиняло невыносимую боль. Ложь. Все это ложь. Пусть даже ради благой цели. Они правы, эти голоса, эти демоны. Он должен отдать им свою силу, исправить то, что разрушил. Это самое меньшее, что он может… «Да», - шептали чудовища. Их пасти раскрылись, касаясь его нежными поцелуями, высасывая черную кровь, и Джон почувствовал, что силы покидают его. Он зашатался, стоя на коленях, словно листок под порывами ветра времен… Вдруг что-то сильно ударило Джона по лицу, а потом по плечу. Он покачнулся и почувствовал живительное дуновение свежего холодного воздуха. Он зажмурился, моргнул, и с его глаз спала пелена. Перед ним стояла Вель, бледная как полотно. В руках она сжимала Длинный Коготь. Наверное, она отобрала у него меч и ударила его клинком плашмя. Он попытался вздохнуть, словно вынырнув с большой глубины, но вместо этого получился странный каркающий звук, будто кто-то пнул надутый кожаный мешок. - Что за?.. - Не знаю. – Вель в упор посмотрела на него. – Ты словно обезумел, боролся и дергался, разговаривал неизвестно с кем, что-то бормотал о том, что должен отдать себя им. Я решила, кто бы это ни был, они тебя не получат. Несмотря ни на что, Джон почувствовал, как кривая улыбка сама собой приподнимает уголки его рта. Они находятся в мерзлой преисподней на самом краю Севера, за несчетные тысячи лиг от людей, тепла и укрытия, и эта упрямая одичалая только что спасла его, полубога, варга, чудовище с руками из драконьего стекла и мечом-молнией, от напавших на него из тьмы демонов с помощью старого доброго удара по голове. Как ни странно, у него появилась надежда. Есть что-то такое в нас самих, что может сдержать эту бурю. Впервые с тех пор, как Джон очнулся в теле Призрака в ледяной пещере под Стеной, он почувствовал себя почти обычным человеком. - Ну ладно, - сказал он и протянул руку. – Верните мне мое оружие, миледи. Она подняла бровь. - Сначала поклянись, что не начнешь снова впадать в безумие. - Я приложу все усилия, а если у меня не получится, можете снова меня ударить, - с серьезным видом заверил ее Джон. – Будьте добры, верните меч. Вель поколебалась, но все же отдала ему Длинный Коготь. Взявшись за рукоять, Джон почувствовал под холодными стеклянными пальцами что-то теплое и липкое, и, нахмурившись, поднес руку к глазам. Даже призрачного мерцания было достаточно, чтобы разглядеть темно-алое пятно. Кровь. - Миледи, - изумленно спросил он. – Что это? Вель беспокойно огляделась по сторонам, в тщетной надежде, что из темноты появится кто-нибудь, кто избавит ее от необходимости отвечать. Наконец она сдалась. - Эта… тварь, Дитя Леса, не хотела, чтобы ты встречался со своим братом. Она сказала, что ты – хозяин Рога Зимы, не живой и не мертвый, убитый во льду и возрожденный в огне, сам Великий Иной во плоти. А коли так, ты не войдешь под холм. Это предположение о том, кто он на самом деле, потрясло Джона, но не так сильно, как он ожидал. Неужели я Великий Иной? Что ж, вполне возможно. - Но я же вошел. - Да, ты вошел. – Вель с вызовом вздернула подбородок, до боли в сердце напомнив ему Игритт. – Благодаря этому. Она закатала рукав, обнажив рваный красный порез на белой коже запястья. - Я написала заклятья своей кровью, чтобы Дети Леса не лишились последней защиты против зимних демонов. Твоих голубоглазых сородичей. Это был единственный способ открыть Древний Путь, так что я сделала, что должно. Я уже говорила, нечего теперь трястись. - О, миледи, - Джон оторвал полосу от своего черного плаща и перевязал ее рану. – Нужно было сказать мне. Она сердито взглянула на него. - Зачем? - Потому что… - К своему удивлению, Джон не смог сразу найти ответ. – Потому что я должен знать о вашей жертве, так же как вы знаете о моей, - наконец сказал он. – Когда вы меня ударили… вы, можно сказать, наткнулись на единственный способ пройти этим путем. Чтобы пересилить эти голоса, этих древних чудовищ, нужна сила, гораздо более простая, чем драконы, мечи и короны. Лишь сила человеческого сердца может победить тьму. Вель пыталась сохранить сердитый вид, но ее нижняя губа задрожала. - Надо же, какие нежности, ворона, - нетвердым голосом произнесла она, изо всех сил стараясь не заплакать. – Полагаю, ты уже придумал какой-нибудь умный план? - Нет, - признал Джон. – Хотел бы я сказать, что все придумал, так было бы гораздо проще. Но мне кажется, миледи, что в вас есть сила, которой у меня нет. Я прошу вас побыть сильной еще немного. Вель, казалось, хотела что-то сказать, но, покачав головой, отвернулась. Джон шагнул к ней, желая как-то утешить, но краем глаза заметил какое-то движение и чутьем почувствовал опасность. - Ложись! – Едва успев вложить Длинный Коготь в ножны, он прыгнул на Вель и сбил ее с ног. Из темноты вынырнула тяжелая белая ветка и пролетела у них над головой, словно корабль, влекомый бурей. Сразу же за ней последовала вторая, а корни цеплялись за ноги, словно гниющие руки упырей. Проход словно разваливался на части, качаясь из стороны в сторону, поднимаясь и опускаясь, забрасывая их обломками льда, дерева и камня, а деревья со стонами извивались и пытались схватить их. Древний Путь требует свою плату. Джон пошарил вокруг, схватил Вель за запястье, - он надеялся, что за здоровую руку, - и принялся ползти на животе, таща ее за собой. Они ощупью ползли вперед в кромешной тьме, уворачиваясь от корней, которые вылезали тут и там, взрывая землю. Где-то вдалеке послышался слабый звук, похожий на мучительный вопль. Джон не знал, кто это или что это, и он не горел желанием это выяснить. Нужно идти дальше, оставаться здесь небезопасно… еще чуть-чуть, и все это должно закончиться… Они только что были вместе, Джон слышал тяжелое хриплое дыхание Вель, – она дышала за них обоих, - и вдруг он оказался один. Он потерял ее, не знал, где теперь искать, и ему едва удалось подавить приступ вполне человеческой паники. Джон тут же вспомнил истории, которые Игритт рассказывала ему давным-давно, в пещере. Дети Гендела всегда голодны. Как ни странно (впрочем, не более странно, чем все остальное, подумал он), за время их пути под землей ему слышался голос Сэма Тарли. Джон. Помоги мне, Джон. Я ранен, я совсем один, я заблудился. Они идут за мной. Джон, прошу тебя. Но Сэм за тысячи миль отсюда, в Староместе. Там он в безопасности. Пусть боги помогут ему найти Рог Рассвета, а если Джон пойдет на голос, то повстречает лишь жутких упырей и их нечестивого повелителя, ожидающих… Нет. Нельзя об этом думать. Кругом и так полно опасностей. Он услышал придушенный вскрик и, вынув Длинный Коготь из ножен, обернулся и увидел, как огромные белые твари, похожие на толстых змей, обвивают корнями маленькую дергающуюся фигурку. Вель. - Эй! – Джон вскочил на ноги, едва успел пригнуться, уворачиваясь от ветки, просвистевшей в нескольких дюймах от его головы, и перепрыгнул через другую, пытающуюся схватить его за лодыжки. Одним духом он преодолел последние несколько ярдов до извивающегося клубка ветвей и корней, которые удерживали Вель, и изо всех сил обрушил Длинный Коготь, погрузив его в гнилую белую древесину. Раздался почти человеческий вопль, из разрубленной ветви хлынул сок, темный, словно кровь. Джон дернулся от боли, как будто вонзил клинок в собственную неживую плоть, - может быть, это потому, что он теперь соткан из той же страшной неведомой жизненной силы, что и эти твари. Но после того, что он недавно понял, - Вель спасла его, и они должны либо пройти этот пусть вместе, либо не пройти вовсе, - он не мог остановиться. Джон почти вслепую продолжал рубить корни, задыхаясь от боли, с каждым ударом чувствуя, как валирийская сталь вонзается в его собственные мышцы. Наконец последний корень с визгом упал, извиваясь и корчась, словно разрубленный пополам червяк, и исчез во тьме. Одичалая неподвижно лежала на земле, раскинув руки. - Вель? – Джон опустился на колени. – Вель! Он слышал ее тяжелое дыхание, хриплое от боли. Наконец она изнуренно произнесла: - Да, лорд Сноу. Я здесь. - Хвала богам. – Он нащупал ее руку. – Вы можете встать? - …богам? – Она издала странный звук, должно быть, смех. – Всю жизнь я почитала Старых богов Севера, как и ты. Но разве не они только что напали на нас, эти корни чардрев? Сдается мне, ты бы лучше… молился, чтобы они не вернулись. Джон как-то не подумал об этом, но о богах лучше поспорить потом. Приглядевшись, он наконец разглядел ее. Серые запавшие глаза казались огромными на мертвенно-бледном лице. - Вы ранены? - Может быть… Не сильно. Помоги... мне встать. Если Вель просит о помощи, значит, случилось что-то ужасное; ей оторвало ногу или еще что похуже. Но она права, нужно выбираться отсюда. Джон положил ее руку себе на плечи и встал на ноги, приняв на себя ее вес. Вель, похоже, вообще не могла стоять, и от дурного предчувствия у него сдавило горло. Торопись. Торопись. Торопись. Вот так они, пара калек, побрели по тоннелю, тревожно озираясь по сторонам, боясь, как бы деревья-убийцы не вернулись. Однако тропа пошла вверх, быстро превратившись в крутой подъем. Джон, поскользнувшись, упал в груду прелых листьев, едва не отправив их обоих в долгий и неприятный полет с коротким и еще более неприятным концом. - Я не могу тащить тебя вверх. - Если бы у него было дыхание, он бы хрипел. – Вставай. Пойдем. Вставай. Вель со стоном скатилась с его спины и принялась упорно карабкаться по склону. Ее пепельная коса почти вся растрепалась и смерзлась от пота, волосы падали на глаза, но она не сдавалась. Под почвой показались камни, и Джон почувствовал на лице дыхание зимы. Мы почти дошли. Мы почти на поверхности. Мы почти прошли Древний Путь. Через несколько минут тяжелого, скользкого, грязного подъема его догадка подтвердилась. Джон стукнулся рукой обо что-то твердое, оттолкнул это в сторону и вылез из норы на твердую землю и (как и следовало ожидать) в сугроб не меньше дюжины футов высотой. Он выплюнул снег, вне себя от радости, что вновь его видит. - Вель! Смотри! Мы дошли! Мы выжили! Ответа не было. Джон резко обернулся. - Вель? Несколько мгновений было тихо. Наконец из-под земли показалась перчатка, и одичалая, ухватившись за камень, с судорожным стоном выбралась наружу. Невозможно было понять, день сейчас или ночь; солнце здесь не поднималось над горизонтом, и им повезло еще, что они застали сумерки. В тусклом туманном сумеречном свете Вель выглядела еще хуже. Она была вся в крови, и крови было столько, что Джон растерялся. Он ведь перевязал ее запястье, не может быть… - О нет, - прошептал он. – Вель… Она улыбнулась сквозь стиснутые зубы, и эта улыбка была скорее похожа на гримасу. На белом снегу остался кровавый след. Вель согнулась пополам, с каждым вдохом что-то клокотало у нее в легких. Джон уже видел такое. Но не только корни были тому виной. Когда он перестал различать, где он, где она, а где деревья… в тот сверхъестественный, страшный миг, когда все вокруг стало его плотью… Чудовище. Убийца. - Все в порядке, лорд Сноу, - слабым голосом произнесла Вель. – Так или иначе, мы уже почти на краю света. Помоги мне встать. Джон безмолвно подчинился и вновь положил ее руку себе на плечи. Он огляделся вокруг, чтобы определить, где они находятся. Ему удалось различить волнистую гладь ледника, огромные тени заледеневших гор, сверху покрытых черным железом и укутанных зимним кружевом. Под мерзлым снежным панцирем едва виднелись расколотые валуны и зияющие расселины. Тут и там, словно пальцы скелета, торчали мертвые деревья, корявые и жесткие, уже давно неживые. Джон поднял глаза: в черном небе еле виднелась одинокая голубая звезда в глазу Ледяного Дракона. Звезда, всегда указывающая на север. А сейчас она была прямо над головой. Дальше на север идти некуда. «Край света, - подумал Джон Сноу. – Мы дошли». Он поставил все на то, что здесь находится ледяной дракон. Если дракона нет, он не вернется, ни живым, ни мертвым. И скоро все живое станет мертвым. Медленно, стараясь не тревожить Вель, он пошел вперед. Там виднелся какой-то свет и слышалось щелканье зубов или костей. «Или челюстей», - некстати подсказал внутренний голос, припомнив зловещие подробности одной из самых страшных сказок Старой Нэн. Стаи бледных пауков ростом с пса. Таща на себе Вель, Джон Сноу взобрался на последний холм и взглянул вниз. В низине раскинулось черное замерзшее озеро, словно капля краски среди белизны и пустоты, что царила здесь, на краю света, в самой северной точке Вестеросского континента. Рядом стояло одинокое чардрево, отражая свет маяка. На дереве необъяснимым образом сохранились листья, красные, словно кровь. Джон начал понимать, отчего они такого цвета. Оно получило свою плату и от меня, и от Вель. Джон никогда не думал, что Старые боги могут быть добрыми или злыми; они просто существовали - дозорные, наблюдатели, воплощение дикого и безжалостного Севера. Но теперь он понял, что они в буквальном смысле созданы из крови, плоти и кости своего народа. Как люди питаются от земли, так земля питается от людей. Однако его внимание занимали не раздумья о богах, а скала, стоящая посреди озера, и тот, кто сидел на этой скале, так тихо, будто был вырезан из кости времен. Зеленая с бронзой чешуя засыпана снегом, из резных ноздрей не поднимается дым. Крылья сложены, со злобной морды свисает целая борода сосулек, а остекленевшие глаза открыты и смотрят на них. На него. Дракон. Его дракон. Он здесь. Джона охватили одновременно и недоверие, и ликование. Мелисандра все время лгала, но в этом она не ошиблась. - Вель, - прошептал он. – Вель, посмотри. Она с трудом приоткрыла глаза, вперив мутный взгляд в пустоту… потом заметила дракона и пристально вгляделась. Воздух был такой холодный, что, попытавшись открыть рот, Вель закашлялась, но она изо всех сил попыталась сохранить снисходительный тон, как будто видела драконов каждый день. - Похоже, он мертвый. - Нет. Не мертвый. – Джон был непостижимым образом уверен в этом, как будто часть его, которая была варгом и которая, как он думал, погибла вместе с Призраком, проникла внутрь чудовища. – Он ждет нас. Меня. - Как скажешь, лорд Сноу, - сонно пробормотала Вель, и Джон с тревогой понял, что дело плохо. Если она уснет, то через несколько минут замерзнет. Он не мог оставить ее одну. Но с тяжело раненной девушкой на руках ему едва ли удастся приручить дракона и выбраться отсюда, прежде чем им помешает нечто ужасное. После недолгих размышлений Джон двинулся, таща на себе Вель, вниз по склону холма, к берегу озера. Совсем недалеко был виден край земли, переходящий в скальный обрыв в тысячу футов высотой. Интересно, подумал Джон, что будет, если я пойду дальше? Я упаду с края обрыва или меня развернет лицом на юг? Что там? Что на другой стороне небытия? К тому времени, как они добрались до замерзшего озера, переливающегося всеми оттенками черного, Вель совсем ослабла. Джон как можно осторожнее положил ее на землю, и она мучительно застонала от боли. Шкуры и меха, скрывающие ее тело, намокли от крови. Но все же у Вель осталось достаточно самообладания, чтобы смерить Джона раздраженным взглядом. - Что ты так трясешься надо мной, ворона? Иди уже к своему дракону. - Уже иду, - ответил Джон. В горле стоял комок; ему хотелось заплакать, но он не был уверен, что теперь вообще способен плакать. У одичалых был дар невозмутимо принимать любое положение дел, даже самое невероятное, и спокойно встречать смерть. Вель с самого детства жила бок о бок со смертью и видела, как та уносит ее друзей, ее родителей, ее возлюбленного Ярла, ее любимую сестру Даллу, всех ее собратьев в Суровом Доме, у Стены, на Клыках Мороза, в снегах. Она видела смерть от клинка, от холода, от упырей, от болезней, от голода, от боли, от горя. Она знала смерть в лицо и не боялась ее. Воистину редкая женщина. Джон сунул два черных пальца в рот и свистнул. Свист получался пронзительным и чистым, как голос северной волынки. Он прорезал заледеневший воздух, всколыхнув тихую ночь. Несколько напряженных мгновений ничего не происходило. Ни звука в ответ. Вокруг лишь край света и тишина. А потом дракон запрокинул голову и закричал. Его крик пронзил Джона, словно клинок, так же резко и болезненно. Джон почувствовал дракона, как тот поднимается, как расправляет крылья, стряхивая с них лед. Дракон выпустил из ноздрей тонкие струйки дыма, а потом изрыгнул пламя, немыслимо яркое в бесконечной ночи. Джон уже знал его тело, он недолго был в нем, после того как умер в теле Призрака: чудище тогда находилось внутри кирпичной пирамиды вместе со своим сливочно-золотым братом. Проникнуть внутрь дракона – это как будто надеть разношенную перчатку, натянуть ее на руку, расправить пальцы. Джон представил, как Призрак поворачивается к нему, смотрит на него красными глазами, а потом убегает на волю. «Иди ко мне, - сказал Джон зеленому дракону. – Ты мой. А я твой». И в его сознании вдруг всплыло имя: Рейегаль. Чудище взлетело над скалой, подняв целую бурю сосулек, и крича так, что могло бы пробудить и мертвых. Они где-то рядом. Несколько резких взмахов крыльями – и дракон поднялся в воздух, выпустив струю пламени, которая прошла у Джона прямо над головой, так что ему пришлось пригнуться. Дракон оказался гораздо больше, чем он ожидал; почти совсем взрослый, пышущий жаром. От взмахов его крыльев поднимался вихрь, колышущий красные листья чардрева, колеблющий пламя северного маяка. И когда дракон развернулся на второй круг, Джон увидел, что за тварь крадется позади него. - Вель! – Джон подхватил ее на руки, – она показалась ему немыслимо легкой, словно тряпичный сверток, - разбежался и прыгнул. На мгновение они зависли в воздухе, но дракон подлетел снизу, и они ударились о жесткую гладкую зеленую чешую. Джон инстинктивно попытался сжать дракона коленями, словно лошадь, но у Рейегаля было другое мнение на этот счет. Он извивался и дергался, словно угорь, огромные изогнутые клыки едва не зацепили седоков. Однако Джон сильно ударил его по морде и схватил за шею, отчаянно стараясь свободной рукой удерживать Вель. Они кружились в воздухе, а земля оставалась все дальше – десять, пятнадцать, двадцать футов. Вокруг них завывал ледяной ветер, словно предвещая конец света. Судя по тому, что происходило внизу, до конца света осталось недолго. Холмы зашевелились. Они величественно появились из-под снега, будто пробуждаясь от сна, - так и есть, лихорадочно подумал Джон, они спали восемь тысяч лет, и вот теперь проснулись. Раньше он думал, что у Стены собрались все Иные, какие есть на свете, но это было глупое ребяческое заблуждение. Иные, один за другим, поднимались из-под снега, шли по камням. Рядом с ними, щелкая челюстями, проворно сновали бледные пауки, один из которых был размером с Рейегаля. Демоны, злые духи, неспокойные призраки, привидения и мороки, жуткие и зловещие, вооруженные ледяными клинками, зубами, когтями и самой тьмой, вышли на охоту за драконом, желая свергнуть его с небес и навсегда погасить его пламя. Джон чувствовал, что дракон не может лететь быстрее. Он заставлял его подниматься выше, ощущая, как по телу разливается холод, словно кровь – если у него еще есть кровь – превращается в лед прямо в жилах. Боль в израненном теле… он понял, что вот-вот упадет… возьмите меня… Вель шевельнулась. - Эй, ворона, - прохрипела она. – Не вздумай упасть и бросить меня одну. – Она обернулась и посмотрела на него. В свете голубой звезды ее большие глаза сияли от страха, боли и гордости. – Джон Сноу, останься со мной. - Навсегда, - сказал он ей и достал Длинный Коготь. Меч звенел и дрожал, сияя неземным светом. На них прыгнул паук, и Джон еле успел увернуться. Рейегаль с криком рвался и дергался, но никак не мог освободиться от вцепившихся ему в бок челюстей. Длинный Коготь с мерзким хлюпающим звуком пробил панцирь паука, и жуткая тварь упала, попав прямо в зубы своим сородичам. Паук издал страшный визг, перекрывающий топот просыпающихся чудовищ. Неужели я один из них? - Нет, - вслух сказал Джон. – Нет. Ему стало тепло, почти жарко. Его охватило драконье пламя, а руки сияли, словно самое сердце раскаленной печи. Длинный Коготь начал плавиться, – драконья сталь, закаленная в кузницах Валирии, - по клинку пошли трещины. Мелисандра предупреждала, что ему не удастся владеть этим мечом вечно. Ему нужно оружие, которое достойно его, ему нужен Светозарный… Преклонитесь и дайте клятву, что вы навсегда будете с Владыкой Света, и он даст вам оба этих бесценных оружия… Но он не преклонился. Ни перед Рглором, ни перед Старыми богами, ни перед Детьми Леса. Несмотря на голоса, сулящие соблазны, несмотря на свою силу, несмотря на свою боль, он все-таки остался Джоном Сноу. Великий Иной. Повелитель Рога Зимы. Рог все еще висел у него на поясе, расколотый пополам после того, как Джон подул в него. И в Долгой Ночи, среди пламени, настал момент истины. Джон понял, что делать. Длинный Коготь весь пылал, треща и разваливаясь на части. Тысячелетняя сталь стонала и крошилась под напором распирающей ее изнутри небывалой силы. Джон вложил меч в ножны, поднял Рог и сунул его в огонь. Рейегаль бился, извивался и огрызался на пауков, Иные тянули к нему изящные руки из млечного стекла, кругом полыхало пламя и звезды падали с небес… …Джон, чувствуя, что Вель падает… …подхватил ее и подул в Рог.