Север помнит / The North Remembers

- Матушка, куда мы идем? – спросил король, мужественно перебирая короткими ножками и изо всех сил стараясь не отставать. Надетая поверх ночной рубашки накидка, отделанная горностаем, волочилась по каменному полу. Он зевнул, потер глаза и потянулся к окну, из которого открывался вид на Холм Эйегона и темный, укутанный туманом город. В ночи плыл звон огромных бронзовых колоколов. – Если нас атакуют, может быть, мне нужно выйти к людям, чтобы они видели меня? - Нет, я сказала. – Королева оглянулась, сделала несколько шагов назад и, подхватив мальчика под мышки, оттащила его от окна. – Ты с ума сошел? Войско самозванца уже высадилось на берег, а если они схватят или убьют тебя, милый, мы проиграем войну. Я отведу тебя туда, где мы будем в безопасности. Мы спрячемся, пока все не закончится. Это будет приключение. Томмен надулся. - Ты разрешила Джоффри сражаться, когда на нас напал дядя Станнис! - Джоффри был почти взрослым мужчиной, и я надеюсь, ты больше не будешь заявлять, что это я разрешила ему участвовать в битве. Это подстроил мой проклятый братец. – Ей было противно произносить имя карлика; довольно и того, что она вынуждена признавать его своим родственником. – Я тебе уже сто раз говорила, он все время пытался убить Джоффа, и в конце концов ему это удалось. Разумеется, я не допущу, чтобы нечто подобное повторилось. - Ну не знаю. – Томмен загрустил. – Я скучаю по дяде Тириону. Вот бы он вернулся домой. Услышав это, Серсея швырнула своего сына на пол посреди коридора, одной рукой приподняла его подбородок и залепила ему две сильные пощечины, по одной на каждую щеку. - Еще раз такое скажешь, - заявила она напуганному юному королю, - и я заставлю тебя собственноручно отрубить голову твоему мальчику для битья, чтобы ты знал, какое наказание полагается за измену. Судьба Пейта в твоих руках, так же как и твоя судьба, и моя, и всего королевства. И ты заявляешь, что это чудовище, этот гнусный убийца должен вернуться домой? Этого ты хочешь? Чтобы мы все погибли? А? - Н-нет. – Глаза Томмена наполнились слезами. – Нет, не хочу. П-прости меня, матушка. - Ну что ты, что ты, мой львенок. – Серсея поцеловала спутанные золотистые кудряшки. Круглое личико мальчика раскраснелось; он уже спал сладким сном, поэтому было непросто убедить его покинуть теплую постель в Крепости Мейегора и куда-то пойти в темноте. Серсея не доверяла стражникам, охраняющим королевские покои. Все рыцари Королевской Гвардии либо отсутствовали, либо были мертвы, либо оказались предателями, за исключением сира Роберта Сильного, которого Томмен до смерти боялся, поэтому надзор за благополучием короля доверили простым рыцарям. Серсея была уверена, что всех до единого перекупили Тиреллы, однако Квиберн пообещал, что подсыплет им в вино сонного зелья. И ложный мейстер (ложный только в глазах Цитадели, для Серсеи он был самым верным слугой) сдержал свое слово. Когда Серсея, облаченная в черный плащ с капюшоном, поднялась по лестнице, эти олухи уже храпели в обнимку с алебардами, и оказалось проще простого проскользнуть в комнату Томмена и забрать его с собой. Теперь она одна охраняет сына. Серсея была бы рада, если бы с ней был добрый сир Роберт, но, помимо того, что Томмен не выносит одного его вида, великан все равно не протиснулся бы в тайные ходы, которыми им придется пройти. К тому же Квиберн взял Роберта Сильного с собой, чтобы тот помог ему порасспросить леди Нимерию Сэнд насчет тревожных вестей, которые только что пришли из Дорна. Когда Серсея пожелала узнать, что это за новости и касаются ли они Мирцеллы, Квиберн заверил ее, что все хорошо. А если нет, сказал он, это отличная возможность повыдергать клыки дорнийской змее, которая втерлась в королевский совет, и Серсея с этим согласилась. К чести мейстера, он ни словом не обмолвился о Тиене. Моя милая девочка. Она хотела помочь мне, она совсем не похожа на остальных членов ее мерзкой семейки. Серсея отказывалась верить в то, что септа замыслила увезти Томмена из города и потом отрубить ему голову. Она дала мне хороший совет насчет Вестерлингов. Если бы не она, эти изменники разгуливали бы на свободе. А Джейме пытался спасти их и хладнокровно убил бедняжку Тиену, - такое простить нельзя. Хвала богам, он все еще в своей камере. Пусть приспешники Эйегона найдут его там и прикончат. Вряд ли они обрадуются человеку, который перерезал горло последнему королю, сидящему на Железном Троне, деду их принца – то есть предполагаемому деду предполагаемого принца. При этой мысли Серсея удовлетворенно улыбнулась, но тут же похолодела. Когда-то она так же была уверена, что Бес сидит в своей камере и ждет казни. Она застыла на месте. - Что такое, матушка? – Томмен тоже остановился и с любопытством взглянул на нее. – Опасность уже миновала? Мы можем идти обратно? - Н-нет. Нужно поторопиться. – Не стоит даже пытаться добраться до Башни Белого Меча, это глупая затея. Они только потратят драгоценное время. Их, скорее всего, заметят, и Томмен окажется в опасности. За время своих злоключений в Речных землях Джейме явно повредился рассудком. Если он смог убить ни в чем не повинную септу, божью деву, то что помешает ему поднять руку на собственного сына? Томмен для него ничего не значит. По приказу Серсеи Джейме вел себя со своими детьми лишь как любящий дядюшка. Она с содроганием вспомнила, как он смотрел на нее, когда отшвырнул прочь от себя. Если она попадется к нему в руки, он возьмет ее в последний раз без всякой любви и нежности, а потом перережет ей горло. И Томмену тоже. Нет. Нужно держаться от него подальше. Серсея взяла Томмена за руку и ускорила шаг. Они спустились по пыльной заброшенной лестнице в погреб. Она надеялась, что это именно тот погреб, о котором говорил ей Квиберн. Она не осмелилась зажечь тусклый светильник, а мрачные подвалы Красного Замка даже среди бела дня были черны как ночь. Серсея шла впереди, вытянув перед собой свободную руку, готовясь отпустить сына, если под ногами разверзнется пропасть; лучше пусть она упадет одна, чем если они упадут вместе. Томмен изо всех сил старался не чихнуть и тихонько сопел, словно поросенок, нашедший трюфель. Серсее хотелось расцеловать его за это. Мой милый малыш. Она любой ценой спасет его, даже если это будет последнее, что ей доведется совершить в своей жизни. Однако ни одна могила не разверзлась у них на пути, и они благополучно добрались до другого конца погреба. Там было достаточно света, чтобы различить смутные очертания противовеса, - значит, они пришли туда, куда нужно. Серсея пошарила по скользкому холодному камню и совершенно случайно нащупала задвижку. Как по волшебству, каменная стена отодвинулась в сторону, легко, словно пушинка на ветру. Томмен ахнул. Серсея затаила дыхание, тревожно вглядываясь в темноту в ожидании погони, но вокруг было тихо. Если им удастся спуститься вниз, они будут в безопасности. Серсея надеялась, что истории о ничего не подозревающих слугах, спустившихся в недра замка и исчезнувших там навеки, - всего лишь глупые россказни. - Сначала я, - шепнула она Томмену, осторожно ступив в узкий черный проход. – Я скажу, когда можно идти. Он сглотнул. - Да, м-матушка, - едва слышно ответил мальчик, сам не свой от страха. «Джофф бы не испугался», - подумала королева, осторожно ощупывая пол ногой, пока наконец не наткнулась на ржавую ступеньку приставной лестницы. Никто не сможет заменить ей ее первенца. Родив Джоффри, она всецело отдалась материнской любви. Прошло больше трех лет, прежде чем ей захотелось второго ребенка, и она сказала об этом Джейме. Тот, как всегда, подчинился, но в ту ночь Роберт неожиданно вернулся с охоты и пьяный забрался к ней в постель, чтобы отыметь ее разок. Всю беременность Серсея боялась, что это его ребенок, и невозможно описать словами ее облегчение, когда чудесным летним утром на свет появилась хорошенькая златовласая девочка. Она любила Мирцеллу почти так же, как Джоффри, но Томмен… Он родился по ошибке. Не в общепринятом смысле слова, просто Роберт получил письмо от проклятого Неда Старка, который известил его о рождении очередного сына – Брана (надо же, какая ирония), и решил, что пора завести еще одного сына. Серсея всего несколько месяцев назад оправилась от родов и без восторга восприняла идею мужа, но Роберт настаивал; женщины вокруг него изобильно производили на свет детей, и без видимых затруднений, а он был королем и получал все, чего хотел. Поэтому той ночью он взял ее, даже не смутившись тем, что она лежала словно мертвая. Она надеялась, что ей удалось не дать ему кончить в нее, но не была в этом уверена. Поэтому, когда Роберт захрапел, Серсея, всхлипывая, выбралась из спальни и пошла к знахарке. Она выпила лунный чай, позволила старой карге омыть себя в интимных местах и тайком вернулась обратно. Если Роберт собирается насиловать ее, пока она не забеременеет, лучше покончить с этим как можно быстрее. Они с Джейме встретились, невзирая на опасность, в заброшенной комнате в подвале Красного Замка. Он был так ласков с ней, так нежен, шептал ей слова утешения, обнимал и гладил ее, врачуя ее разбитое сердце, а потом вошел в нее, и они слились воедино. Ничто не доставило ей такого удовольствия, как эта месть. Но когда через девять месяцев на свет появился Томмен, Серсея была несколько разочарована. Она хотела еще одну девочку, чтобы насолить Роберту, а еще потому что девочка всецело принадлежала бы ей. Но родился мальчик, которого Роберт мог бы сделать наследником в обход Джоффа; его нелюбовь к старшему сыну ни для кого не была секретом. Прошло некоторое время, прежде чем ей удалось преодолеть разочарование и полюбить своего пухлого кроткого малыша, обожающего котят и пирожные. А теперь для нее не было никого дороже Томмена. Ноги Серсеи коснулись земли, и она взглянула наверх. Не увидев Томмена, она внезапно испугалась, что кто-нибудь прокрался в погреб и забрал его. Как она могла быть такой дурой, спуститься первой и оставить его одного? Страх холодной рукой сжал ее сердце. - Милый, где ты? – прошептала она, не осмеливаясь закричать. Несколько тревожных, внушающих ужас мгновений стояла тишина. А потом наверху показался подол рубашки Томмена и его маленькие ножки. Он принялся потихоньку спускаться по лестнице, считая каждую ступеньку. «Раз… два… три…» - донесся до Серсеи его голос. Она гордилась его храбростью, но вместе с тем жаждала заткнуть ему рот. Даже здесь, глубоко под землей, есть уши. Королева коснулась кинжала, спрятанного под плащом. Одно хорошо – если ей придется кого-нибудь убить, в кромешной тьме Томмен ничего не увидит. К тому времени как король спустился вниз, он насчитал сто тридцать шесть ступеней. Проход был слишком узким, чтобы они могли идти рядом, и таким низким, что Серсее приходилось пригибаться. Она шепотом велела сыну подождать, поднялась по лестнице обратно и вернула ложную стену на место. Ее бесила необходимость задерживаться, но жалкие попытки Томмена закрыть проход ни к чему не привели. Поэтому, оставив его беспокойно ждать внизу, Серсея вскарабкалась наверх и опустила противовес, отчего каменная стена мягко вернулась на место, как будто запечатав гробницу. Серсее стало гораздо спокойнее. Теперь мы в безопасности. Серсея спустилась вниз и перевела дух. Она была уже не так молода и вынослива, как раньше, и все эти блуждания в темноте после долгих недель бездеятельного заточения стали для нее испытанием. Но это не имеет значения. Она встала впереди Томмена, чувствуя себя Старицей, освещающей путь во тьме высоко поднятым золотым фонарем. Надеюсь, я пока еще не очень похожа на Старицу. Серсее претили лицемерные речи септонов про Матерь, – якобы, если ее дети в опасности, она может стать такой же яростной, как Воин, - но всякий раз, когда Серсея проявляла ярость, ее все осуждали. Если женщина хочет, чтобы божьи люди, да и вообще все люди признали ее ум, она должна быть стара, как сама земля, с белыми волосами и сморщенными грудями. Тогда нет опасности, что красота и чувственность ее постыдной телесной оболочки вгонят в соблазн души бедных, ни в чем не повинных мужчин. Серсея давно поняла, что женщина не может быть одновременно и красивой, и сильной. И даже только красивой или только сильной. Если красивая, значит, шлюха. Если сильная, значит, стерва. Девица, племенная кобыла или целомудренная вдова. Вот наша женская доля. Но она ни то, ни другое, ни третье. Вот почему Вера так ее ненавидит. Серсея потеряла счет времени. Кажется, они идут целую вечность. Они спускались все дальше вниз по извилистому проходу, похожему на каменную змею; наконец призрачный мох на стенах и сырой холод в воздухе подсказали ей, что они глубоко под землей. Сперва над головой появлялись решетки, из-за которых иногда доносились отдаленные крики, но скоро все звуки стихли в могильной тишине. Тут и там можно было заметить выбитые на камнях древние надписи, и Серсея все гадала, кто мог ходить по этим туннелям. Здесь всегда жили люди, грязные полудикие обитатели сточных канав, еще более ничтожные, чем оборванцы из Блошиного Конца. Серсея с тревогой спросила Квиберна, могут ли они напасть, но он ответил, что ей не о чем волноваться. Он часто так говорил. - Матушка, - прошептал Томмен, - я устал. Может, передохнем? - Еще не время, мой хороший. – Серсее хотелось поглубже забраться в недра города, только тогда она осмелится остановиться на отдых. – Будь сильным. Уже недолго осталось. - Я есть хочу, - сказал Томмен чуть громче. - А ну тихо! – Мальчик тут же струсил, и Серсея почувствовала себя виноватой. Ему всего девять, он рос в неге и роскоши, не привык слышать отказы и не знает, что такое голод, усталость и лишения. Может, это и неплохо - пусть закаляет характер, отбросит прочь свою детскую мягкость. Если он станет сильнее и жестче, может быть, наконец станет достойным короны, которую должен был носить Джоффри. Он еще может стать великим человеком. Но для этого ему нужно выжить, любой ценой. При этой мысли Серсея вспомнила о битве, которая уже идет наверху. Интересно, войско Эйегона уже заняло Королевскую Гавань, как все предсказывали? Она больше надеялась на крепость городских стен, чем на стойкость защитников, - если припечет, эти жалкие себялюбивые подхалимы со всех ног бросятся лизать задницу Таргариена. Но нельзя слишком полагаться на то, что Королевская Гавань неприступна. Самозванец взял Штормовой Предел, возможно, с помощью нечестивого колдовства; наверняка, он попытается испытать стены столицы на прочность. Они придут за мной. Серсею пробрала дрожь. Они разнесут все по камушку, лишь бы выкурить меня отсюда. Нет, не стоит и думать о том, чтобы в ближайшее время выбраться наружу. Желчь обжигала ей горло от одной мысли о том, что она, гордая львица Бобрового Утеса и правительница Семи Королевств, вынуждена скрываться в сточной трубе, словно крыса. Но раз это необходимо, чтобы выжить и воздать врагам достойное отмщение, она с радостью сделает то, что должно, почтет за счастье. Они продолжали идти дальше, пробираясь по лабиринту узких проходов и лестниц. Внизу шумели зловонные черные реки. По приказу Эйегона Завоевателя сточные каналы его новой столицы были выстроены из кирпича, по валирийскому обычаю. Серсея не знала ни одного другого правителя в истории, который думал бы о подобных вещах, но именно так и становятся завоевателями, - важно пристальное внимание к деталям. Она крепче прижала к себе Томмена, задыхающегося от вони. От мерзкого запаха слезились глаза, но им нужно перебраться на другую сторону города. Квиберн рассказал ей про опознавательный знак в том месте, где каналы пересекаются с тоннелем, который идет параллельно Черноводной и выводит из города. Его прорыли мусорщики и спасатели, люди, которые никогда не видели дневного света. Если удастся добраться до этого тоннеля, может быть, они смогут сесть на одну из лодок, что курсируют по этой подземной реке. Эти люди понятия не имеют, как выглядит королева Серсея, они увидят лишь несчастную оборванную мать с маленьким сыном, - хотя Томмену придется сбросить свою горностаевую накидку. Выбравшись из Королевской Гавани, они найдут лошадей и во весь опор поскачут в Бобровый Утес. Может, самозванец и захватит Красный Замок, но Утес ему не взять. Однако все это случится, только если она обнаружит нужный знак. Квиберн весьма смутно описал его, а стены были испещрены разными символами, пятнами и царапинами. Тем временем Томмен начал шмыгать носом и кашлять от спертого зловонного сырого воздуха, и хотя чутье подсказывало Серсее, что нужно двигаться вперед, она с неохотой вынуждена была признать, что придется остановиться. Поэтому они свернули в маленький боковой проход, где пахло не так мерзко, и она села, прислонившись к грязной стене. Руки и ноги дрожали от усталости, но Серсея нашла в себе силы улыбнуться сыну и похлопала себя по колену: - Давай, милый, приляг. Я послежу, чтобы ничего не случилось. Томмен с горестным видом взглянул на нее. - Я хочу домой. - Мы идем домой. Я отведу тебя домой. В Утесе мы будем в безопасности. Он снова шмыгнул носом, грязными кулачками вытер глаза и улегся у нее на коленях. Наконец-то я вырвала его из лап Маргери. Тихо напевая, Серсея обняла его, погладила по голове и прикрыла своим плащом. Скоро пухлое тельце Томменя обмякло, и малыш тихонько засопел во сне. Серсея не могла сдержать улыбку. Нужно тоже вздремнуть, на минутку, всего на минуточку… Вокруг нее столпились безмолвные призраки. Самый большой – это сир Роберт, молчаливый великан в белых доспехах. Но на нем не было шлема, - Серсея ни разу не видела его без шлема, - он в упор смотрел на нее ярко-голубыми глазами, лицо его было скрыто под коркой засохшей черной крови, а за ним стелилась волчья тень. Позади стояла женщина, изувеченная и искромсанная, в ней с трудом можно было узнать Фалису Стокворт. Рядом с ней появился лорд Тайвин, его мертвые пустые глаза казались золотыми, как и его сияющие доспехи, кишки вываливались из дыры в гниющем животе; за ним стоял Бес, истекающий кровавой слюной. Серсея в ужасе съежилась, не в силах шевельнуть и пальцем, чтобы спастись, как вдруг ее плеча коснулась чья-то рука. Рядом с ней встал ее чемпион, невысокий, невзрачный, плешивый. Квиберн. Королеву накрыла волна облегчения, и она едва не лишилась чувств. Мой спаситель. Мой единственный друг. Внезапно ей стало интересно, как выглядит его тело, скрытое под унылыми серыми одеждами. Ложный мейстер был худым и непривлекательным на вид, но он помог ей, когда все ее бросили. Он был приговорен к долгим годам томительного воздержания в Цитадели, ему наверняка понадобится помощь, чтобы разобраться, что нужно делать с женским телом… хотя, учитывая его занятия с Фалисой, может, он не такой уж и неопытный, во всяком случае, других обетов он не слишком придерживался. Может быть, он будет добр к ней, обнимет, приласкает ее в ночи. Серсея так нуждалась в утешении, чтобы кто-нибудь исцелил ее душевные раны. Трепетным поцелуем, ласковым словом, нежным прикосновением – чем угодно. Она хотела Рейегара. Она хотела Джейме. Но у нее был только Квиберн, и она протянула руку, чтобы привлечь его к себе. Он улыбнулся и не двинулся с места. Подавив разочарование, королева настойчивее потянула его за руку. На этот раз он сделал шаг – всего один. Вдруг из его груди появился кончик меча. Брызнула кровь. Квиберн с недоуменным видом шагнул вперед и упал. А в темноте позади него сверкнули зеленые глаза, и золотая рука выдернула меч из мертвого тела. Это Джейме. Джейме убил его. Серсея не могла понять, почему. Квиберн лечил его культю, он спас его жалкую никчемную жизнь. Он не мог… не мог… - Нет! – закричала Серсея. Ее брат-близнец шагнул к ней и со скорбным видом занес меч. – Нннн!.. Она проснулась с отчаянным криком на губах. По лицу стекали капли холодного пота, сердце колотилось так, словно за ней гнались. Это сон. Просто дурной сон. Она по-прежнему здесь, под землей, в безопасности. Это все пустяки, всего лишь… Где Томмен? Приступ паники пронзил ее, словно нож. Она рывком села и принялась перетряхивать грязные юбки, как будто Томмен мог спрятаться под ними. - Томмен! – Ее крик шел из самого сердца. – Томмен! Где же… Томмен… пожалуйста, Джейме, нет, нет, нет… Вдруг Серсея услышала слабый ответный крик и резко обернулась, дико сверкая глазами. На полусогнутых ногах она побежала на звук, оскальзываясь на мокрых камнях, и наконец увидела Томмена. Тот стоял в конце тоннеля, вглядываясь вниз, в подземную тьму: грязные потеки на стенах, поблескивающие кристаллы соли, извилистые темные ходы, радужные маслянистые разводы на мутной поверхности зловонной воды, - и обрывистая узкая тропа, идущая вдоль подземной реки. - Мы туда идем? – спросил мальчик, указывая пальцем в направлении тропы. Серсее пришлось призвать всю свою выдержку, чтобы не шлепнуть его как следует. - Как ты посмел уйти один? Я чуть не умерла от страха! Здесь, внизу, не смей от меня уходить, ясно? Никогда! - Прости меня, матушка, - с раскаянием произнес Томмен. – Просто я услышал какой-то звук. Холод вновь сжал ее сердце. Это может быть все, что угодно. - Что за звук? – спросила она как можно более невозмутимым тоном. - Какие-то голоса, я уверен, что это голоса. Вон там. – Томмен неопределенно махнул в сторону паутины переходов на другой стороне реки. – Наверное, там кто-то есть. Мусорщики, канавные крысы. Может, они и в безопасности, но Серсея напомнила себе, что следует быть осторожной. - Ну хорошо, - уже спокойнее сказала она. – Пойдем разузнаем. Но ты должен оставить свою накидку здесь. Томмен удивленно взглянул на нее. - Почему? Я ведь без нее замерзну. - Я знаю, мой милый, но тут ничего не поделаешь. Никто не должен узнать, кто мы такие, а в этой одежде ты совсем не похож на старьевщика. Давай. – Невзирая на возражения мальчика, Серсея стащила с него горностаевую накидку и аккуратно сложила ее. – Мы положим ее здесь, а потом вернемся и заберем. Можешь надеть мою. – Она расстегнула пряжку своего домотканого бурого плаща и накинула ему на плечи. – Ну что, готов? Томмен осторожно подобрал полы плаща, чтобы не наступить на них. - Да, матушка. - Ты молодец. Ну, пойдем. – Без плаща Серсею затрясло от холода. Ледяной воздух забирался под легкую ткань сорочки, но это временное неудобство. Она взяла Томмена за руку, и они направились к перекрестку подземных ходов. Тоннели здесь немного шире, но зато пол неровный и скользкий от всевозможных мерзких отбросов, и это замедляло шаг. Скоро Серсея заметно опередила сына, и ей приходилось все время останавливаться и ждать, пока он ее догонит. Это действовало на нервы, особенно теперь, когда она все больше убеждалась, что здесь кто-то есть, и этот кто-то совсем рядом. Кто знает, сколько здесь входов и выходов; они могут быть разбросаны по всему городу. Серсея тревожно поглядывала на отметки, указывающие высоту прилива. Если они наткнутся на подземное течение Черноводной… - Матушка, я есть хочу, - прохныкал Томмен, когда они наконец поднялись наверх. – Прошу тебя, я очень голоден. Может быть, мы как-нибудь… - Тихо, я сказала. Тебе не помешает немного похудеть. – Серсея была напряжена, словно гончая, почуявшая добычу. Она вскинула голову, прислушиваясь, и на этот раз расслышала голоса, эхом доносящиеся из бокового прохода в нескольких сотнях ярдах от них. Более того – эти голоса были ей знакомы. И в этот миг все вылетело у нее из головы. Томмен, сир Роберт, Квиберн, Джейме – все исчезли, осталось лишь жгучее желание отомстить. Это они, люди, разрушившие всю ее жизнь, - они отобрали у нее Джоффри, ее корону, ее королевство, лишили ее достоинства и гордости. Боги подземного мира явили свою милость. Нож висит на поясе. Сейчас самое время. Серсея сорвалась с места и побежала с убийственной целеустремленностью, словно ястреб, приметивший жертву. Она не оглядывалась, не смотрела по сторонам, только вперед. Наконец-то она добралась до них. Их гниющие трупы останутся здесь навсегда. Мародеры снимут с них все ценное, а потом их кости утонут под нескончаемыми слоями дерьма. Самая подходящая смерть, лучше не придумаешь. Серсея, не глядя, преодолевала поворот за поворотом, тоннель за тоннелем. Наконец она вскарабкалась по последней лестнице… И увидела их. Их лица были перемазаны грязью, некогда роскошные каштановые кудри спутались и запачкались. На Маргери было какое-то жалкое платье из мешковины, а ее брат Лорас - седьмое пекло, невозможно поверить, что это Лорас; его обгоревшее лицо теперь не лучше, чем у Сандора Клигана (видимо, история про кипящее масло не вымысел), - выглядел не лучше. Они присели отдохнуть, но тут же вскочили на ноги, словно их запустили из катапульты, когда разглядели, кто перед ними. - Вы! – воскликнули все трое в один голос. Серсея лихорадочно оглянулась – нет, нельзя, чтобы Томмен добрался сюда, нельзя, чтобы он увидел свою любимую женушку и, к сожалению, еще живого Рыцаря Цветов. Ничего, она исправит эту прискорбную ошибку. – Вы! - Ваше величество, - отозвался сир Лорас столь едко, что его голосом можно было протравить дыру в стальном доспехе. – Какая нежданная радость. – Он закрыл собой Маргери, держась за меч. - Говори за себя. – Серсея потянулась к кинжалу. – Я думала, ты уже в преисподней. Придется отправить тебя туда как можно скорее. Сир Лорас и глазом не моргнул. - Уж простите, что не трясусь от страха. Значит, вы тоже сбежали? Полагаю, вас уже с собаками ищут. - Им меня не найти. Однако, мой милый зять, я забыла о приличиях. – Серсея сладко улыбнулась. – А вы как здесь оказались? Как она и предполагала, Рыцарь Цветов не мог упустить возможность похвастаться своей ловкостью. - Я вошел в город с войском Таргариенов, чтобы любой ценой вызволить сестру. Как видите, эта часть плана выполнена. А теперь мы выберемся из этой выгребной ямы и вернемся в Хайгарден. - Ну конечно, вызволить вашу дорогую сестру. – Серсея была настолько уверена в его измене, что даже не разгневалась, услышав о ней. – Но я не вижу здесь вашего лорда-отца. - Мой лорд-отец решил остаться, - резко ответил сир Лорас. – Вам, наверное, будет приятно узнать, что штурм Королевской Гавани отбит, войско Эйегона разгромлено. Как Десница короля, лорд Мейс намерен поставить себе в заслугу победу над врагом и защиту народа. Кроме того, он объяснит Рендиллу Тарли и Вере, что моя ни в чем не повинная сестра теперь вне досягаемости и не стоит слишком… волноваться об этом. Так что продолжайте свой путь, бегите куда подальше. Это вовсе не будет выглядеть подозрительно. - Возможно. – Серсея снова улыбнулась. – А может быть, я доберусь до Бобрового Утеса и сокрушу вас всех. - До Бобрового Утеса? – Сир Лорас рассмеялся. – Я бы вам не советовал, ваше величество. Когда я уезжал из Штормового Предела вместе с армией Эйегона, Ауран Уотерс с целым флотом боевых кораблей, которые вы так кстати оплатили, как раз отправился осаждать Бобровый Утес. Думаю, сейчас он уже разграблен и стерт с лица земли. - Утес? – Серсея попыталась тоже рассмеяться, подавив ужасные сомнения, от которых у нее скрутило живот. – Его невозможно взять приступом. Сир Лорас пожал плечами. - Как вам будет угодно. – Он внезапно выхватил меч из ножен. – Было приятно снова встретиться с вами, миледи, но нам пора. Предупреждаю – не стойте у нас на пути. Серсея развела руками. - Конечно, идите, я вам не помеха. Только подождите минутку. Пусть Томмен увидит, кто вы на самом деле. - Что? Томмен? – У сира Лораса резко поубавилось показной храбрости. – Вы притащили его сюда? - Раз на Королевскую Гавань идет приступом целое войско изменников, здесь самое безопасное место. И нечего врать, будто тебя волнует жизнь Томмена. Лорас покачал головой. - У вас столько пороков, что и не сосчитать, ваше величество, но я думал, что даже вы больше цените жизнь своего сына. Особенно учитывая, что он теперь ваш единственный ребенок. Серсея почувствовала, как его последние слова пронзают ее, медленно, словно лезвие ножа. Ее желудок превратился в кусок льда, колени подогнулись. Он лжет. Ну конечно, он лжет. Сердце словно застряло в груди. Нет. Это просто дурной сон, я проснусь, и все пройдет. - Что. Вы. Хотите. Сказать, - заплетающимся языком выговорила она. - Мне жаль. – Сир Лорас посуровел, но в его глазах таилась искра сочувствия. – Мы узнали об этом как раз перед отъездом из Штормового Предела. Обара Сэнд убила вашу дочь Мирцеллу и объявила во всеуслышание, что готова нести за это ответственность. Серсея не могла пошевелиться. Ноги стали словно ватные. Внутренним взором она увидела, как Джофф хватается за горло, как в его глазах плещется ужас, как он возлежит на погребальном помосте. Она увидела Мирцеллу на палубе «Быстрокрылого»; принцесса была сдержанна и вежлива, а Томмен плакал. Она вспомнила беспорядки, разразившиеся на улицах Королевской Гавани, когда они возвращались в Красный Замок, запачканное навозом лицо Джоффри, крики «хлеба, хлеба». Лжет. Он лжет. Конечно, он лжет. Это же сир Лорас, сир Лорас, он готов сказать все, что угодно, лишь бы задеть ее. Мирцелла. Моя девочка. Моя золотая девочка. - Мне жаль, - снова произнес сир Лорас. – Только ради Томмена я не стану убивать вас. Найдите его и выведите из этой дыры. А потом уходите. Как можно дальше. - Да уж, - добавила Маргери. – И помните, кому вы обязаны жизнью. Мне не нужны их одолжения. Я скорее сама лишу себя жизни, чем буду им обязана. Серсея почувствовала, что ее вот-вот стошнит. Ее сердце раскололось на тысячу осколков. У нее даже не было сил сделать выпад и воткнуть кинжал в беспечно подставленную спину сира Лораса. Словно оказавшись наяву в самом страшном из своих кошмаров, она беспомощно смотрела, как сир Лорас обнимает Маргери за талию и уходит вместе с ней в глубь тоннеля. Вскоре они превратились в маленькие темные фигурки, а потом и вовсе исчезли во тьме. Серсея не знала, столько времени простояла так. Наверное, годы. Но когда она наконец очнулась, ей было совершенно ясно, что нужно делать. Здесь есть еще кое-что. Точно не известно, где именно, но она найдет это, даже если придется искать до конца дней. Она приказала Квиберну, чтобы тот велел пиромантам изготовить как можно больше горшков и заложить их под городом в ожидании высадки Эйегона. Что ж, пускай Жирный Розан наслаждается победой, но когда она завершит свое дело, от города ничего не останется. Только полное разрушение Королевской Гавани сможет сравниться с воющей пустотой в ее сердце. Другого выхода нет. Она и так зажилась на свете. Ее преследовал злобный взгляд Магги-Жабы. Золотыми будут их короны и золотыми будут их саваны. Серсея быстро двинулась вперед. Обнаженная кожа покрылась мурашками. Ее плащ остался у Томмена. Где бы он ни был, да хранят его боги. Она не может вернуться. Все кончено. В ее глазах не было слез, они пылали огнем. Зеленым огнем. Диким огнем.