Север помнит / The North Remembers

Из гавани был виден Браавос, окутанный густым черным дымом. Храмы горели уже почти неделю. Один за другим, они погружались в огненную преисподнюю, а потом с грохотом рушились, превращаясь в кучу шуршащих углей. В воздухе летали пепел и сажа, от которых слезились глаза и першило в горле. По крайней мере, здесь нет деревьев; в этом каменном лабиринте огонь не распространялся далеко, иначе самый древний и самый могущественный из Вольных Городов уже лежал бы в руинах. Из всех многочисленных святилищ и молельных домов огонь охватил лишь храмы красных жрецов. В городе говорили только об одном - все храмы в Браавосе, посвященные Рглору, от огромного здания на высоком холме до самого маленького алтаря на рынке, загорелись и рухнули, словно поглощенные Роком. За что боролись, на то и напоролись. Судя по всему, великая битва, которую предрекали верные слуги Владыки Света, началась. Близится конец всего сущего. Арья смотрела на задымленный берег с верхней палубы. Корабль сира Джастина стоял на якоре недалеко от берега, в глубокой части гавани, где Студеное море быстрым потоком проходит между исполинских каменных ног Титана. Арья наблюдала, как рушится город, который почти стал для нее домом. Она не знала, что и думать. Она вообще ничего не знала. Она даже не была уверена, что ее зовут Арья Старк. Сир Джастин вынужден был открыть ей ее имя, и оно подошло, но не до конца, словно старая рубашка, из которой она выросла и которая трещит по швам, если попытаться натянуть ее через голову. В глубине души она ощущала себя мертвой девочкой, безымянной, растерянной, очнувшейся в доках Браавоса, чувствуя, как жжет горло яд Безликих. Ей удалось вернуть себе имя, но чуда не произошло. Арья лишь сильнее осознавала, как пусто у нее внутри, ведь она навсегда лишилась воспоминаний о людях, которых любила, о местах, в которых ей довелось бывать. Ожесточившаяся, израненная, всеми покинутая, одинокая… Она видела то, чего не следует видеть детям, сама стала наполовину чудовищем, выпила воды из фонтана смерти. Нет, она не воин-победитель. Теперь она ходячий призрак. Арья старалась не думать об этом. Ей вообще не хотелось думать. Это невыносимо, когда в голове все перепутано, все не на своем месте и не за что зацепиться. Поэтому она изо всех сил старалась переселяться в кошек, в свою волчицу, в других животных, находящихся поблизости. Но чем отчаяннее она пыталась сделать это сознательно, тем быстрее эти шкуры ускользали, а ей оставалось лишь мучиться от бессилия. Давно нужно было уехать отсюда. Когда Масси спас ее от Тормо Фрегара, он сказал, что они уплывут с первым же отливом, но на самом деле все зависит от того, когда Морской лорд даст ему золото, корабли и воинов, которых он обещал предоставить в поддержку Станниса Баратеона. Однако в ту же ночь почти одновременно загорелись все храмы Рглора, и у Фрегара – ревностного приверженца этого культа – нашлись более важные дела, чем сир Джастин и его корабли. Поэтому они были вынуждены оставаться в гнетущей неопределенности, ожидая возможности вернуться в Вестерос. Арью не удивляло, что Тормо Фрегар теперь так занят. Она хорошо помнила подслушанный ей разговор с Тихо Несторисом, как раз перед тем, как Фрегар поймал ее и Масси вынужден был вмешаться. Тогда новый Морской лорд гордо заявил: «Неглубокие умы всегда боятся перемен. Могу поклясться, никто не станет жаловаться, когда Браавос обретет мощь древней Валирии. Все-таки мы – ее наследники, и именно здесь Антарион допустил фатальную ошибку. Он хотел восстановить Таргариенов на Железном Троне. Но кому вообще нужны Таргариены? Валирия стала величайшей империей в истории благодаря огню. И благодаря огню, пламени Рглора, Браавос восстанет, чтобы занять ее место. Полдня назад Черно-Белый Дом загадочным образом сгорел дотла – Безликие пережили Рок, но они не смогли пережить пожар». Арья гадала, было ли это частью плана Фрегара или просто трагическим совпадением. А может, я тоже сыграла в этом свою роль? В конце концов, ведь это она сожгла Черно-Белый Дом. Фрегар говорил, что очистит храмы от скверны, но Арье казалось, что он имел в виду святилища, посвященные другим богам. Весьма странно начинать с сожжения собственных храмов. На корабле было особенно нечем заняться. Арья первым же делом обошла его целиком - от носа до кормы, от верхней палубы до самого днища. Один раз она попыталась было сбросить одежду и прыгнуть за борт, – не для того, чтобы сбежать, а просто чтобы искупаться, - но один из людей Баратеона выудил ее из воды, словно тощую крысу, и отшлепал, велев больше так не делать. Арья считала, что так нечестно. Она бы с удовольствием проткнула его Иглой, но меч у нее отобрали. Зачем возвращать мне имя и отбирать все остальное? Ей хотелось кричать, кусаться, пинаться и даже просить и умолять. Кто такая Арья? Кто она? Единственной, кто соглашался поговорить с ней, была Летняя Дева. Арья не знала почему, но было совершенно очевидно, - куртизанка едет с ними, променяв свою легкую и роскошную жизнь в Браавосе на суровую, холодную вестеросскую зиму и неопределенность, невзгоды и лишения, которые ей доведется испытать, примкнув к королю Станнису. Может, в Браавосе, пусть даже превратившемся в осиное гнездо, и легче, но Летняя Дева – Арья помнила, что по-настоящему ее зовут Тиша, - ненавидит Ланнистеров. Может быть, это ее единственная возможность – выступить против них с могучим войском. Возможно, именно по этой причине Летняя Дева вела себя странно. Большую часть времени она проводила на палубе, неотрывно глядя на дымящиеся развалины Черно-Белого Дома. Иногда Арья ловила на себе пристальный, оценивающий взгляд куртизанки. Временами губы Летней Девы шевелились, но слова были словно не ее, как будто кто-то говорил ее устами. Раз за разом она повторяла: «Девочка нужна». Арья боялась, что Якен мог спастись из разрушенного дома, и поэтому ее преследовала мысль, что Летняя Дева – не та, за кого себя выдает. Она наняла Безликих, – она наняла меня, - чтобы убить Антариона. Она знакома с ними. Когда Арья сказала, что сожгла Черно-Белый Дом, куртизанка повела себя весьма необычно; именно после этих слов она согласилась отправиться в Железный Банк и найти Масси. Нужно вернуть Иглу. Может быть, она – одна из Безликих. Тогда мне придется ее убить. Как бы то ни было, она на борту корабля под опекой сира Джастина, и если убить куртизанку прямо у него под носом, ей никогда не вернуться в Вестерос. Там ли мое место? Этот день выдался особенно несносным. Сир Джастин покинул корабль задолго до рассвета, а вернулся только после заката. Он рассказал, что никто так и не может дать ответ, почему загорелись храмы Рглора; даже самая многоопытная шайка бунтовщиков не смогла бы так слаженно организовать поджоги по всему городу. Красных жрецов никто не видел, и это породило подозрения, что их всех убили. Все наемники и брави привлечены к охране общественного порядка и защите города, вместо того чтобы отправиться на борьбу за дело Станниса Баратеона. - Более того, - гневно добавил Масси, - теперь Фрегар заявляет, что в обмен на услугу я должен на некоторое время остаться здесь и передать свои силы под его командование, чтобы укрепить город в дни хаоса и смуты. Да стоит мне отдать ему войско, я его точно больше не увижу. - Может статься, что и так, - вставил один из его людей, - но выходит, что он не поможет нам, пока мы не поможем ему… кроме того, это ведь и нас касается. Разве не странно, что все храмы Рглора сгорели? Значит, все красные жрецы мертвы? Конечно, Фрегар – тот еще говнюк, но нет сомнений в его приверженности Владыке Света. Он не мог это сделать. А раз так, если храмы горят не только в Браавосе, это может повлиять на судьбу его величества. На лице Масси раздражение сменилось обеспокоенностью. - Я не подумал об этом, - вынужден был признать он. – Король оставил красную женщину на Стене, но не могу сказать, хорошо это или плохо. Ты правда веришь в этот вздор? Думаешь, начался конец света? - А разве не похоже? – Воин указал на красное, задымленное ночное небо. Сир Джастин задумался, а потом сказал: - Но если это правда, значит, мы должны немедленно вернуться к королю Станнису. Если красная женщина тоже погибла… Правду сказать, мне всегда было не по себе от того, какую власть она над ним забрала. Много болтовни, тайн, сладкоречивых пророчеств, а толку мало. Мы сослужим его величеству хорошую службу, если приведем к нему настоящие мечи. Хватит с нас костров и лживых речей красной жрицы. Мы и так слишком долго задержались в Браавосе. Правда, не зря. – Он вскользь взглянул на Арью. - Да, но мы не получим эти мечи, пока Фрегар окончательно не удостоверится, что его город не расползется по швам. Не могу его за это винить, знаете ли. Сперва исчезли Безликие, а теперь жрецы Рглора. Грядет нечто ужасное. - Если так, - вмешался еще один воин, - лучше бы нам поскорее убраться отсюда, невзирая на обстоятельства. Мы, конечно, не жрецы, но мы служим королю, который посвятил себя Владыке Света. Здесь что-то назревает, рядом бродит нечистая сила, прикинувшись одним из нас, и когда она себя проявит, - это только вопрос времени. - И что вы, умники, предлагаете? – раздраженно спросил Масси. - Если умер один Морской лорд, - подала голос Летняя Дева, в кои-то веки покинув свое место у борта; ее черные юбки шелестели, словно нашептывая тайны, – почему не может погибнуть и другой? Сир Джастин и его товарищи вздрогнули. Присутствие прославленной соблазнительницы на корабле, полном скучающих рыцарей, не повлекло ожидаемых неприятностей, главным образом потому, что несмотря на все их шутки (за спиной Летней Девы) о ее сходстве с сиреной, гарпией или еще какой кровожадной тварью, люди Баратеона побаивались ее. Женщина, у которой хватило духу нанять Безликого, чтобы убить Морского лорда, с которым она спала, - не девка из таверны, с ней шутки плохи. Многие годы она была любовницей Антариона, но когда его существование стало помехой ее планам, куртизанка, не дрогнув, напустила на него самых грозных убийц на свете. - Убить Фрегара, миледи? – Несмотря на недовольство новым Морским лордом, сир Джастин явно был не в восторге от такого предложения. – И кто это сделает? Любого из моих людей схватят и казнят, а после этого будет чрезвычайно трудно объяснить мечам Браавоса, с чего бы им помогать нам. В любом случае, гибель двух Морских лордов меньше чем за два месяца никак нельзя будет назвать случайностью. - Какая разница? – Летняя Дева пожала плечами. – Если настал конец света, люди в любом случае погибнут, и гораздо менее легкой смертью. - Значит, вы предпочитаете ждать? – спросил один из воинов. - Нет, не обязательно… но опять же, кто это сделает? – сказал Масси. - Она. – Куртизанка повернулась к Арье. Арья, встревоженная и возмущенная, открыла было рот, чтобы ответить, но сир Джастин опередил ее. - Что за вздор! Девочка слишком ценна для нас, к тому же она высокородная юная леди, а не убийца из подворотни. С чего вы взяли, что она способна… Летняя Дева криво улыбнулась. - А известно ли вам, сир, кто убил Антариона? Масси растерянно моргнул и провел рукой по спутанным, покрытым копотью светлым волосам. - Его убил Безликий, это всем известно. Черно-Белый Дом сгорел, и нам негде нанять другого, даже если бы у нас была такая прорва денег, которую они требуют за свои услуги. Это если бы мы захотели убить Фрегара. Что еще вы можете… Куртизанка положила ладонь на руку рыцаря. - А что вы знаете об оборванной одичавшей девочке, которую взяли под свою опеку, решив, что она – Арья Старк? Что вам вообще известно? Что бы здесь ни происходило - суть одна. Пламя, сир. Пламя и кровь. При этих словах Масси поспешил как можно незаметнее уклониться от прикосновения Летней Девы. - Мне известно достаточно, чтобы предполагать, что Безликие не станут связываться с маленькой оборванкой. Должен признаться, я понятия не имею, как Арья Старк оказалась в Браавосе, но это точно так же невероятно, чем ее неожиданное возвращение как раз в тот момент, когда Болтон собрался женить на ней своего бастарда, чтобы подтвердить права на Север. И у меня есть основания полагать, что моя догадка верна. - Неужели? – не унималась Летняя Дева. – Разве она сама открыла вам свое имя? Девочка даже не помнит, кто она такая. А раз так, какая в ней ценность? - Ну конечно, в ней есть ценность, - вполне уверенно заявил сир Джастин. – Кроме… всего прочего, она вылитая Старк. У нее такая внешность – ни с кем не спутаешь. Куртизанка рассмеялась ему в лицо. - Внешность обманчива. Я надеюсь, вы не будете основывать свои убеждения лишь на внешнем сходстве. И, как вы только что сказали, есть другая девочка, которую все считают Арьей. Люди видят то, что хотят увидеть. Скажите, сир, если бы нам удалось отплыть прямо сейчас, куда бы мы отправились? - В Белую Гавань, - ответил Масси. – Она находится к западу отсюда, и если ветер будет дуть нам в спину, путь займет чуть больше недели. Нет необходимости захватывать город, но король Станнис потребовал у лорда Вимана клятвы верности и корабли, а лорд Виман ответил ему, выставив голову и руки сира Давоса над воротами. Когда мы прибудем туда, нам нужно будет сломить сопротивление Мандерли и показать всем, что их измена не осталась безнаказанной. - Как можно называть это изменой, если Мандерли никогда не были вассалами Станниса? – возразила Летняя Дева. – Они принесли присягу дому Старков и Винтерфеллу. Если вы так уверены, что эта девочка – именно та, кем вы ее считаете, вам не нужна Белая Гавань. - Да, но… Арья устала слушать их спор. Она выпрямила затекшие ноги, спрыгнула вниз, тихо, как тень, и скрылась за бочками с дождевой водой. Эти бочки вытащили из трюма и оставили открытыми на палубе в надежде пополнить запасы пресной воды для обратного пути; в Браавосе часто шел дождь. Но из-за пожаров все небо было затянуто облаками пыли и пепла, так что в ближайшем будущем этот план вряд ли удастся осуществить. Арья вытащила втулку и отхлебнула глоток. Вода на вкус отдавала гарью. Оглянувшись через плечо, Арья обратила внимание, что сир Джастин выглядит как-то иначе. Она сразу не смогла сказать, что изменилось, но, припомнив хорошенько, поняла, что именно не так. С пояса у сира Джастина исчез старый сломанный рог, который тот обычно носил не снимая. Арья снова вспомнила разговор Фрегара с Тихо Несторисом: «Однажды этот рог выполнит свое предназначение – и это произойдет очень скоро. После того как я открою Масси тайну рога, он соберет армию и со всех ног помчится за Узкое море к Станнису. А когда Станнис, с помощью чар леди Мелисандры, применит рог, пламя Рглора уничтожит Иных, уничтожит всех неверующих, нечистых, недостойных и прочих, кто не годится для того, чтобы войти в обновленное царство Владыки Света, в день, который никогда не закончится». Рассказал ли Фрегар сиру Джастину про рог? Их пока еще не разорвало на куски, и вообще, не понятно, кого именно сейчас уничтожает пламя – может, Иных, а может, и слуг Рглора. Змея пожирает собственный хвост. Может, Морской лорд передумал? Может, он хочет оставить рог здесь, в надежде, что с его помощью можно как-то утихомирить бедствия, обрушившиеся на Браавос? Что же это за рог такой? Арья встала на цыпочки и вгляделась в темные очертания дымящегося города. Сира Джастина не было целый день… может быть, Фрегар выкрал у него рог, а тот и не заметил? Как-то раз Масси упомянул (Арье никак не удавалось разложить воспоминания по полочкам; она вообще не была уверена, что это ее воспоминания), что этот рог подарил ему Феррего Антарион, значит, некоторое время он находился во дворце Морского лорда. Там же находился и Якен… и Летняя Дева. «Она знает про рог, - поняла Арья. – Знает, что это такое. А теперь, когда сир Джастин привел нас на корабль, она может его забрать». И может быть, уже забрала. Если так, теперь она может заставить рыцаря поступать так, как ей вздумается, если он хочет снова заполучить рог. То есть, убить Тормо Фрегара. Заставить меня сделать это. У нее по спине пробежал холодок. Арье не было страшно. Она уже убила Антариона, и если еще какой-нибудь дурацкий Морской лорд перейдет ей дорогу, она и его убьет. Фрегар уже пытался ударить ее, так что все будет по-честному. Но Арья не знала, каким образом куртизанка связана с Безликими, к тому же Летняя Дева почти в открытую угрожала рассказать, что Арья и есть тот убийца, которого ищет весь Браавос. Так что тут все не так просто. Кем бы ни была Летняя Дева, кем бы ни была Тиша, ей чужды сомнения или жалость, - ведь ставки очень высоки. Арья прикусила губу – этот жест показался ей смутно знакомым, но она тут же услышала голос доброго человека, который велел ей прекратить; она вздрогнула, испугавшись, что если поднимет глаза, то увидит его. Но нет, она и его убила. Кого ни возьми, всех я убила. В том числе себя. Все мертвы и гниют в земле. Арья не могла сбежать от демонов, от смутных, разрозненных воспоминаний, преследующих ее по ночам. Она не могла обрести покой с помощью убийства или воздать отмщение, проливая кровь. Уничтожив себя, ей не удастся вернуть здравый рассудок. Я отдавала и отдавала, пока не раздала все, что у меня было. Внезапно ей захотелось плакать. Ей захотелось свернуться клубком где-нибудь в уютном темном уголке в бездонной утробе корабля в ожидании того дня, когда Браавос перестанет гореть, когда они вернутся на родину и она обретет свой дом, пусть маленький, но теплый и безопасный. Арье больше не хотелось никого убивать. Она понимала, что ей это ничем не поможет. Вот если бы, перерезав глотку Тормо Фрегару, она смогла бы вспомнить, кто она такая, вернуть все, что сгинуло в черной воде фонтана… но это невозможно. Ничего не выйдет. Даже малейшие обрывки воспоминаний, даже слабая надежда на избавление – все смыто потоками крови. А если она убьет Фрегара, кровавые волны поднимутся еще выше. Но если она не отберет рог у Летней Девы, ей придется убить Фрегара. Арья приняла решение. Все остальные продолжали спорить; вряд ли кто-то последует за ней. Поэтому мягко, незаметно, тихо как мышь, она открыла люк в палубе и скользнула вниз, в темноту. Прыгать оказалось неожиданно высоко, и Арья еле удержалась на ногах, выставив вперед руки и сломав при этом ноготь большого пальца. Она выпрямилась и двинулась по узкому проходу. Сир Джастин предложил Летней Деве самую лучшую каюту на корабле, но та отказалась и заняла крошечную каморку за переборкой. До Арьи только теперь дошло, что ее собственная койка находится всего в нескольких футах, за парусиновой занавесью, поэтому куртизанка все время держит ее под присмотром. Она следит за мной. Хотя это уже не важно. Арья ускорила шаг. Вокруг было темно, как в могиле, но она за долгие недели слепоты привыкла обходиться без глаз, так что ей не составляло труда перемещаться в темноте. Даже если рядом спят люди, она их не потревожит. Если бы у нее был нож, она могла бы перерезать им глотки, и никто бы ничего не услышал. Но ножа у нее не было. Да и людей здесь никаких нет. Через несколько мгновений она добралась до занавеси и осторожно отодвинула ее в сторону. За ней показались смутные очертания каюты Летней Девы; обстановка ничем не отличалась от других кают на корабле. Койка, сундук с вещами, которые куртизанка взяла с собой, - всего лишь несколько платьев и никаких украшений. Она явно не собиралась хранить воспоминания о прежней жизни. Арья вошла внутрь, стараясь не скрипеть половицами. С чего начать? У нее не было никаких доказательств, что Летняя Дева действительно украла рог. К тому же вряд ли она настолько глупа, чтобы прятать его в личных вещах. Впрочем, люди так ее опасались, что всячески избегали задевать ее или вторгаться в ее каюту. Куртизанка могла бы хранить здесь все сокровища мира, а сир Джастин и остальные ничего бы не знали. Арья неслышно перетряхнула простыни и одеяла на узкой койке, ощупала шуршащую ткань платьев, но не нашла ничего хотя бы отдаленно напоминающего рог. Девочка в унынии уселась на пол, подозревая, что пошла по неверному пути. Вот бы свечку сюда; может, стоит вернуться позже и поискать еще раз. Арья очень старалась ничего не сдвинуть с места, но не была уверена, что у нее получилось. Если Летняя Дева обнаружит, что здесь кто-то был… Нет, нужно поискать еще раз. Просто на всякий случай. А если она не… - Что ты делаешь, дитя? Несмотря на все уроки, полученные в Черно-Белом Доме, Арья до смерти перепугалась. Она не услышала ни шагов, ни звука дыхания. Словно ребенок, застуканный за кражей сладостей, она резко обернулась и обнаружила, что у занавески, подняв бровь, стоит Летняя Дева. Куртизанка не казалась разгневанной, просто удивленной. - Я… просто искала. – Арья постаралась принять невозмутимый вид, чтобы на лице не отражались ее мысли и чувства. – Я кое-что потеряла. У себя в каюте. - И ты думала найти это здесь? – Летняя Дева рассмеялась. – Дитя, ты лжешь, и неумело. Как всегда. Скажи правду и, может быть, я не расскажу сиру Джастину, что мне о тебе известно. Арья поежилась. Ошибки быть не может. Она поколебалась, прикидывая, удастся ли ей сбежать или снова солгать, и пришла к выводу, что вряд ли что-то из этого выйдет. Но вместо того, чтобы ответить, она выпалила: - Что ты знаешь о Якене? Летняя Дева моргнула. Она явно была сбита с толку. - О ком? «Он не такой дурак, чтобы использовать при ней это имя», - напомнила себе Арья. Когда они встретились во дворце Морского лорда, Якен, приставив нож ей к горлу, сказал, что Летняя Дева не одна из них, - то есть не Безликая, - ей мало что известно об их искусстве, она умеет разве что менять внешность и цвет волос, чтобы потакать прихотям клиентов. Но, может быть, он лгал. А сам он носил личину Первого Меча… - Что ты знаешь о Кварро Волентине? Летняя Дева снова моргнула. - Ничего. Она произнесла это так легко, так гладко, так естественно, что любой другой принял бы ее слова на веру. Но Арья долго играла с женщиной-призраком в «верю – не верю» и научилась чувствовать ложь по малейшему движению мышц, по изгибу губ, по взгляду. Ей стало ясно, что куртизанка лжет. Она знает. Знает, кто он и где он. От этой мысли Арью пробрала дрожь, но она сердито приказала себе не быть дурой. - Что это за рог? Что ты с ним сделала? - Рог? – Эта попытка удалась Летней Деве лучше; Арья не могла сказать точно, лжет она или говорит правду. Но куртизанка сказала не «рог», а «Рог», подразумевая название, имя собственное, совершенно определенное. – Что за рог? - Рог, который всегда был при сире Джастине, - сказала Арья, решив идти напролом. – Он исчез. И я думаю, ты его украла. В глазах Летней Девы появилось странное выражение, как будто в самом темном и холодном углу мира впервые за тысячу лет выглянуло солнце. - Я его украла? – повторила она и улыбнулась. – О нет, я его не крала. Человек украл этот рог из Цитадели в Староместе, куда его принес черный брат, который ничего не ведал о его силе. Здесь, на юге, он слишком далеко от того места, где должен находиться. Рог должен вернуться на Север. - Зачем? - Зачем? – Куртизанка снова рассмеялась. – А зачем нужен Рог Рассвета? - Что?.. – Арья наморщила лоб, стараясь сообразить, какое это может иметь отношение к ее второму «я», к девочке, которая знает, кто она такая. Но ничего путного не пришло в голову. – Что это такое? - То, что есть, - загадочно ответила Летняя Дева. – Я была потрясена, что сир Джастин носит его у всех на виду, ведь если рог пропадет, - исчезнет последняя надежда на то, что нам удастся выстоять против тьмы. Я просто забрала его… на хранение. Арья открыла было рот, чтобы с жаром опровергнуть ее слова, но в этот момент корабль резко накренился, и обеим пришлось ухватиться за первое, что подвернулось под руку, чтобы не упасть. Похоже, прилив поднялся сразу на несколько футов, - странно, ведь корабль стоял в закрытой лагуне, оберегающей Браавос от резкого изменения ветра или погоды. Арье хотелось думать, что это пустяки, но после недавних событий весьма неразумно предполагать подобное. Летняя Дева, по-видимому, пришла к такому же мнению. Она нахмурилась, бросила на Арью выразительный взгляд, недвусмысленно давая понять, что разговор не закончен, потом повернулась, взмахнув юбками, и исчезла за занавесью. Пропустив ее вперед, на случай если куртизанка задумала устроить ей какую-нибудь ловушку в темноте, Арья вскочила и поспешила следом. Они поднялись на палубу почти одновременно. Сир Джастин и остальные собрались на полубаке, тревожно вглядываясь в очертания окутанного дымом Браавоса. Один из моряков смотрел в «мирийский глаз», а второй изучал небо. Третий, опустив лот за борт, измерял глубину, и только он повернулся к Масси, чтобы доложить результат, как корабль снова качнуло, на этот раз сильнее. И вдруг неожиданно из смотровой башни, расположенной в голове Титана, раздался мощный звук рога, который обычно звучал, когда в гавань заходил корабль. Но на входе в лагуну не было ни одного корабля, и… Рог прогудел снова. И в третий раз. Люди Баратеона в недоумении смотрели друг на друга, не понимая, что происходит. В это время на берегу началось столпотворение. Браавосские торговые корабли, пузатые пентошийские галеи, северные ладьи, иббенийские китобойные суда, эссосские одномачтовые когги, летнийские лебединые корабли и крошечные рыбацкие лодчонки, - все суда, которые могли держаться на плаву, поспешно снимались с якоря. Маленькие темные фигурки опрометью выбегали из таверн, игорных домов, таможен, толпились в гавани, садились в лодки. Снова зазвучал рог Титана, а по темной воде эхом разнеслись панические выкрики. Корабли один за другим отчаливали и, рассекая волны, направлялись к проливу между ногами Титана – единственному выходу из лагуны. Сир Джастин смотрел на это, и наконец, стряхнув оцепенение, повернулся к капитану. - Поднять якорь, - приказал он. – Тут что-то нечисто. - Что за?.. – Капитан все не мог оторвать взгляда от гавани. – М’лорд, вы считаете, это… Сир Джастин сгреб его за воротник. - А ты считаешь, они просто так бегут отсюда? Дурак! Здесь что-то происходит, это был сигнал тревоги, и через несколько минут у выхода начнется давка. Шевелись! Морякам не потребовалось повторять дважды. Они засуетились, кто у кабестана, кто у снастей, поспешно повернули галею по ветру и опустили весла, чтобы добавить хода. Арья не знала, стоит бояться или нет, но когда она заглянула за борт, то обнаружила, что вода поднимается все выше. В ночном воздухе стало совершенно тихо, словно все затаили дыхание. С корабля были видны острова Браавоса, плавающие в густом дыму, но далеко позади вздымалось нечто огромное, призрачное. И тут раздался рев. Корабль на всех парусах несся к ногам Титана. Жители Браавоса, словно обезумев, прыгали в лодки. Некоторые суда еле держались на воде, перегруженные вещами и людьми. Рог Титана гудел не переставая. Арья, всхлипывая, закрыла уши руками. Волны колотили в корму, сбивая корабль с курса. Как сир Джастин и предсказывал, у выхода из лагуны столпилось множество суденышек, пытающихся спастись, и галея потопила несколько лодок, подмяв их под киль. Арья старалась не слышать криков и треска ломающегося дерева. Она вцепилась в мачту, пытаясь вспомнить все, что только можно, лишь бы не бояться… …волчица бежала рядом с большим черным зеленоглазым самцом. Холмы были белыми, небо – черным, а твари позади них – мертвыми, пахнущими гнилью, воняющими белой неживой плотью. Упыри вышли на охоту, все ближе к человечьему логову у подножия холма. До нее эхом донеслась человеческая речь, это воспоминание девочки, не волчицы… Белая Гавань. Это Белая гавань. Дом, это дом. Волчица – это она, ее воспоминания. Она бежит куда глаза глядят, далеко-далеко… …Арья потеряла равновесие и упала на палубу. Что-то врезалось в корабль сзади. Она поднялась на четвереньки, разумом все еще оставаясь в теле волчицы, и вгляделась в… Огни Браавоса начали гаснуть. Один за другим, они исчезали в сокрушительной тьме. Это хорошо, мелькнула шальная мысль, кошмар закончился, ночь на исходе, храмы уже не горят, все в порядке. Арья надеялась, надеялась изо всех сил. А потом она увидела, как нечто ужасное вздымается все выше и выше, и поняла, гораздо более остро, чем во время разговора с Летней Девой, что все ее надежды – ложь. Вода с каждой минутой поднималась все выше. Еще немного – и галея не сможет пройти под Титаном. Арья услышала скрежет мачты по камню и проклятия людей Баратеона, которые гребли во всю мочь; те, до кого уже дошло, что происходит, молились. Рев становился все громче и громче, раздаваясь из самой глубины океана. Над темным городом поднялся гребень волны, а потом с грохотом рухнул вниз. Городу, расположенному на островах, практически по пояс в воде, была предрешена подобная участь, но не сейчас, не так скоро. Волна поднималась все выше и выше. Выше, чем замок, выше, чем башня. Море разверзло свою рокочущую темную соленую утробу, и толща воды обрушилась на Браавос. «Когда-нибудь люди сложат песню о затонувшем граде Браавосе, - подумала Арья. Как ни странно, ее мысли текли ясно и плавно. – О его красоте, о бретерах, каналах и куртизанках. О его шелках, тайнах и лабиринтах. О его гавани, актерах, купцах, может быть, даже о его тавернах, воришках, кошках и торговцах устрицами. О его храмах, о Железном Банке и о Безликих. О том, какой это был великий город, прежде чем навсегда погрузился на дно морское и превратился в воспоминание, в историю». Галея со скрипом раскачивалась из стороны в сторону в кромешной тьме, где-то совсем рядом с каменными ногами Титана. Волна все поднималась, сбрасывая вниз шапки кипящей пены. Она уже поглотила половину города и продвигалась все дальше, затопляя и поглощая все на своем пути, - безумное и величественное зрелище. Соленые брызги разбивались о панцирь Титана, взлетая на двести, триста футов над водой. Защитник Браавоса стал его тюремщиком и палачом – лодки, которым не удалось выйти в открытое море, затянуло в пенистый водоворот. Одни говорят, что мир погибнет в огне. Другие – во льду. Но никто не предполагал, что все будет так. Арья вжалась лицом в доски палубы и стала молиться. То, что случилось потом, нельзя было назвать иначе как полным безумием. Галею швыряло туда-сюда, словно игрушечный кораблик, унесенный течением. Океан обрушивал на них одну волну за другой. Канаты растрепались, рангоуты разлетелись в щепки, паруса пропитались солью. Вверх-вниз, туда-сюда, вперед, вперед, вперед, во тьме, вопя от ужаса. Они тонут. Арья не знала, кто они, те браавосийцы, которых она никогда не встречала, хотя Кэт, Слепая Бет и Лианна, наверное, многих знали. Тормо Фрегар получил то, чего хотел. Браавос стал второй Валирией, а конец света уже почти наступил. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем этот кошмар наконец закончился. Галея тяжело рухнула на бурные волны, и Арья, щурясь, разглядела целую флотилию кораблей. Все-таки мы везем Браавос с собой. Не золото и наемников, как рассчитывал сир Джастин, а беженцев – мужчин, женщин и детей, которым удалось спастись из затонувшего города. Те, кому не повезло, навеки останутся лежать среди каменных останков Браавоса, на дне морском. Боги милостивые, как же там глубоко. Арья больше не дрожала. Уже не имело смысла бояться, поэтому она была спокойна. Не оглядываться. Не думать, что дальше. Не думать вообще. Она поднялась на ноги – на две ноги, принадлежащие девочке, не волчице, - замерзшая и промокшая насквозь. Сир Джастин отчаянно ругался, Летняя Дева цеплялась за канаты, люди Баратеона гребли и молились, а галея – истерзанная, разбитая, заваливающаяся на один бок, но все еще на плаву, как я, совсем как я, - двигалась сквозь беззвездную ночь к берегам Вестероса.