Север помнит / The North Remembers

Ему уже так долго было холодно, что он забыл, каково это – когда тепло. Ему казалось, что на Кулаке Первых Людей, когда на них напали упыри, во время бесконечного кошмара среди огня, снега и демонов, надвигающихся из тьмы, - вот тогда было холодно. Но он ошибался; нынешний холод оказался гораздо хуже. Мороз пробирал до костей, леденил кровь, которая все еще сочилась из раны на боку, нанесенной Эуроном Грейджоем. Аллерас – нет, Сарелла, - сказала, что клинок не задел жизненно важные органы, но больно было так, что Сэм сомневался в правдивости ее слов. Эурон - не человек, он чудовище. А Сэм к тому же воткнул ему в глаз осколок драконьего стекла. Иногда ему чудился шорох шагов, то близко, то далеко, всегда где-то за углом. Сэм постоянно оглядывался, страшась погони. Эурон здесь. Он преследует меня. Сэм уже не помнил, сколько времени прошло с тех пор, как он забрался под чардрево, с тех пор, как он покинул горящую Цитадель и Сареллу, - одним богам известно, что с ней стало. А если Эурон захватит нас, даже боги не помогут. Он бежал со всех ног, правда, все равно получалось небыстро, потом захромал, потом споткнулся и упал. Зарываясь пальцами в холодную грязь (по крайней мере, Сэм думал, что это грязь; ему не хотелось вглядываться), он упорно продолжал ползти. Это было трудно, очень трудно, но, по крайней мере, это было ему под силу. Да, хоть это ему под силу. Наверное. У Сэма тряслись руки. И ноги. Его грязная одежда вся пропиталась замерзшей кровью. Туннель все не кончался; его стены пронизывали жуткие белые корни, которые наводили Сэма на мысли о призраках, о духах, что преследуют его во тьме, о тварях, про которых даже думать не хочется. Помимо шагов он слышал шепот, голоса, чье-то тяжелое дыхание, будто где-то поблизости находится нечто разумное, и это нечто пробуждается. Он никак не мог избавиться от воспоминания о том, как в дереве, под которым он сейчас блуждает, появилось лицо Джона, и поэтому ему казалось, что частичка его друга сейчас рядом с ним, что это Джон шепчет ему. Рог. Сэму уже нечего было терять, и на его губах невольно вскипели слова: - Джон. Помоги мне, Джон, - тихо взмолился он. - Я ранен, я совсем один, я заблудился. Они идут за мной. Джон, прошу тебя. Но ответом ему была лишь гулкая, липкая тишина. «Стоило хотя бы попытаться», - мрачно сказал себе Сэм. У него нет ни малейшего представления о том, кто здесь бродит, ни малейшего проблеска надежды на спасение, поэтому нужно использовать любую, даже самую ничтожную возможность. Оголодавший, замерзший, раненый, он изо всех сил сосредоточился и попытался мыслить логически, творчески, как мейстер, как мужчина. Ничего бесконечного не бывает, поэтому даже туннель под чардревом рано или поздно должен закончиться. Впрочем, это не означает, что он где-то рядом с выходом. «Не бесконечный» вовсе не означает «маленький». Ну что ж. Единственный выход – продолжать идти или ползти. Ползти и надеяться, что ему удастся поймать за хвост хоть самую малую кроху удачи и остаться в живых. Иначе… Только что под его пальцами была земля – и вдруг под ними оказалась пустота. Сэм едва успел испуганно взвизгнуть, как рухнул в бездонную тьму. Он летел кувырком, слыша глумливый хохот сира Аллисера Торне. Леди Хрюшка. Пару раз он врезался в невидимые стены и все падал и падал вниз, словно камень, летящий в колодец. Вниз и вниз, только ветер свистел в ушах. О боги, видимо, я все-таки умер. Сэм попытался вспомнить какую-нибудь молитву, но ничего не приходило в голову. Им овладел чистый, первозданный ужас. Сэму показалось, что звук изменился: приближалась земля. Он неуклюже поджал ноги к животу и попытался сгруппироваться, но удар был так силен, что вышиб из него дух. Болела грудь, болела голова, болели ноги; Сэм решил, что переломал себе все кости. Что ж, по крайней мере, про бок можно уже не думать. Он лежал на земле, скорчившись и дрожа, тщетно пытаясь вздохнуть. Шевелиться было страшно – а вдруг он снова упадет? Я уже мертв? Вполне возможно. Правда, тогда не должно быть так больно. Сэм испытывал сильное искушение остаться здесь, в надежде, что смерть наступит сама собой; он уже дошел до того, что радовался этому. Но вдруг ему вспомнилась Лилли. Она так храбро покинула все, что было ей привычно; леса и суровую глушь Севера, грязь и нищету, которые были ей домом и семьей. Она взяла сына другой женщины и поплыла на юг, чтобы жить в Роговом Холме и стать горничной у высокородной леди. Лилли – дитя холода, но она согревала его, любила его, пусть и недолго. Сэм знал, что больше никогда ее не увидит, но сейчас ему представилось, как она с тревогой смотрит на него. Давай, Жирный Сэм. Вставай. Нужно идти. - Я не могу, Лилли, - вслух простонал Сэм, чувствуя во рту землю и кровь. Сначала Джон, а теперь она. Здесь, во мраке, среди теней, они следуют за ним. – Не могу. Со мной же ты смог. Она где-то здесь, в темноте. До Сэма доносился лишь ее шепот. Ты спас меня. Не умирай, Сэм. Не смей. Сэм со стоном встал на четвереньки и попытался подняться на ноги. У него зашумело в ушах, и он снова упал, точно подстреленный, поперхнувшись жирной глинистой землей. На этот раз он приземлился на спину, и, видимо, сильно ударился головой, потому что увидел звезды. Нет, погодите. Он увидел звезды. Сэм лежал в оцепенении, но в нем забрезжило любопытство. Звезды были такие маленькие и так далеко, что казалось, он видит их сквозь закопченное стекло. Сэму подумалось, что это, наверное, просто сон, но он сморгнул, потом еще раз и еще, но звезды никуда не исчезли. Припомнив звездные карты, которые он чертил по заданию мейстера Тихо в ту судьбоносную ночь, когда к нему в башню пришла Сарелла и сказала, что Джон мертв, Сэм понял, что он где угодно, но только не в Староместе. В этом он был уверен. По приблизительным прикидкам, голубой глаз Ледяного Дракона почти на дюжину градусов ближе к центру, значит, сейчас он гораздо дальше на север, чем когда упал в нору под корнями чардрева. Я ведь потом еще падал. Сэм вспомнил рассказы о людях, которые, заблудившись, попадали в пещеру под холмом и думали, что провели там день или ночь, а потом оказывалось, что прошло две сотни лет, и все, кого они любили, уже умерли. Может, и со мной такое произошло? Сэм был трусом, поэтому он надеялся, что так и есть. Если прошло двести лет, значит, война окончена. Иных победили, королевство спасено. Точно ли? Когда Сэм обернулся, у него за спиной стояло Дитя Леса. Сэм так удивился и испугался, что готов был завопить, но у него почему-то не получилось, как будто гигантский кулак сжал его легкие, придушив все звуки. Сэм застыл как громом пораженный, не в силах шевельнуться от страха. Рядом с ним стояло создание, которое никак нельзя было назвать человеком, одетое в листья, с орехово-коричневой кожей и светящимися неземным светом золотисто-зелеными глазами. Его – нет, ее – волосы спускались по спине, отливая охрой, багрянцем, янтарем и корицей, всеми цветами ушедшей осени, воспоминанием о жизни посреди суровой зимы. Ростом она едва доставала Сэму до пояса. - Черный брат, - сказала она. Голос у нее был высокий и чистый, слаще тысячи поцелуев, печальнее тысячи слез. – Ты очень далеко от дома. - Я… - Сэм пытался подобрать ответ. И не смог. – Я знаю. - Здесь живет принц зеленого царства. Сюда просто так не попадают. Ты что-то ищешь. – Дитя вскинуло голову. – Или от чего-то бежишь. - И то и другое, - хриплым шепотом признался Сэм. – Я не могу вернуться. - Ты и не вернешься. – Ее, казалось, позабавил его ответ. – Тебе еще долго идти, Сэмвел Тарли. Все происходящее казалось совершенно невероятным, но то, что она назвала его по имени, потрясло Сэма больше всего. Он едва удержался, чтобы не спросить, откуда она его знает. Вместо этого он спросил наобум: - Ты поможешь мне? - Это не мне решать. На то воля принца. - Отведи меня к нему. Это развеселило ее еще больше. - Он очень далеко. Дальше, чем ты сможешь дойти, даже если будешь идти сто дней и сто ночей. Но тебе нельзя тратить на это время и силы. - Но ты можешь отвести меня к нему, - упрямо повторил Сэм. – У тебя есть сила. Она посмотрела ему прямо в глаза. - Это дорого стоит. - У меня нет золота. Она засмеялась журчащим смехом, словно весенний ручей в половодье. - Золото! Андалы вынули его из костей земли и сделали своим идолом, своим богом, вторым после чужих нам Семерых и своего преклонения перед железом, пламенем и страхом. На что мне золото? - Тогда чего ты хочешь? – Что бы это ни было, я должен дать ей это. - Мы голодны, Сэмвел Тарли, - просто сказало Дитя Леса. – Голодны, замерзли и заблудились, так же, как и ты. Мы, как и ты, прячемся в страхе перед белыми тенями с голубыми глазами и ледяными клинками. Они с каждым мигом вгрызаются все глубже в корни чардрев, разрушая и отравляя их. У нас осталось совсем немного крови принцессы одичалых, а человеческая кровь – сила, любовь, храбрость, живущие в сердцах смертных людей, - это единственное, что может спасти нас. Ты дашь нам свою кровь? Сэм уже открыл рот, чтобы ответить, но ее последние слова, словно молотом, оглушили его. - Ты… ты сказала, принцесса одичалых? Вель? Ее глаза сверкнули. - Человеческие имена для нас лишь ветер. - Ты… ты лжешь. Ты видела ее. Она была здесь? – Сердце Сэма заколотилось. Как Вель удалось покинуть Черный замок и попасть сюда? С кем она пришла? А может, ее похитили из заточения, выпили ее кровь и оставили ее труп гнить среди извилистых корней? – Где я? - Под холмом, Сэмвел. – Она, похоже, удивилась этому вопросу. – Очень глубоко под холмом. Очень глубоко. И все-таки он видел звезды. - Это ведь все не взаправду, да? - Это зависит от тебя. Время и пространство для нас не то же самое, что для тебя. Жизнь для нас лишь миг. Но мы чувствуем приближение опасности. Итак, скажи мне. Каков твой выбор? Ты будешь питать нас своей силой или нет? - Я… - Сэм струсил. В чем бы ни заключалось это испытание, ему уже не хотелось проходить его. Но он не мог вернуться назад. Сарелла пожертвовала собой ради него. Джон и Лилли хотели бы, чтобы он был храбрым. – Во мне нет никакой силы. - В тебе есть гораздо больше, чем ты думаешь. Несколько мгновений Сэм молчал. Он сжал кулаки, по старой привычке вознес молитву Матери, но ответом ему была лишь бездонная тишина. Наконец, не дав себе времени передумать, он поспешно произнес: - Хорошо. Она улыбнулась, а может, ему только показалось, затем подняла руку, и Сэм увидел, как в темноте что-то движется. Бесчисленные создания, такие же, как она. Диковинные глаза, черные ногти, острые зубы… их были тысячи, все они издавали странный печальный звук, который не был похож ни на одну из песен, которые Сэму доводилось слышать. Этот низкий, первобытный рокот одновременно обжигал и леденил его. Песнь льда и огня. За миг до того, как первый из Детей Леса коснулся его, Сэм понял, что сейчас произойдет. Он с тихим стоном закрыл глаза, но все равно почувствовал резкую боль, когда в его плоть вонзились зубы и оторвали кусок. Еще один укус, и еще, и еще. Маленькие рты вцеплялись в него и не отпускали, разрывая его на кусочки. Они ели его. Ели заживо. Колени у Сэма подогнулись, и он даже не понял, как упал. Долго-долго он не чувствовал ничего, кроме боли. Его сердце мерно билось - кусок окровавленной мышцы в растерзанной груди. Сэм не мог открыть глаза, ведь он знал, что увидит свою смерть. У него просто не хватало духа смотреть. Он вспомнил, как отец, вырезая сердце у оленя, обыденным тоном сказал ему, что завтра ему придется надеть черное или же они поедут на охоту и с ним приключится несчастный случай. На меня уже охотятся, милорд, но не в том смысле, как вы думаете. Ему захотелось рассмеяться, словно самое худшее уже позади и теперь уже не нужно бояться. Какая жестокая шутка – тому, кто всю жизнь трясся от страха, только после смерти можно не бояться. Матери впору прослезиться. Отец бы точно не заплакал. Лорд Рендилл вообще не знает, что такое слезы. Однако Сэм медленно начал понимать, что он по-прежнему не совсем мертв. Он застрял где-то посередине между сном и явью, там, где сновидения такие яркие и живые, что кажется, будто все происходит взаправду. Ему было больно, значит, у него все еще есть тело. Сэм пошевелил рукой, потом ногой. Он лежал на мягкой шуршащей постели из листьев. Он вспомнил песню, что пела лесная девушка. Он сам пел ее давным-давно вместе с сестрами. Ему захотелось еще раз спеть с ними эту песню в последний раз. Внезапно Сэм открыл глаза. Над ним стоял Бран Старк. Если бы это были лорд Тайвин Ланнистер и Эйерис Таргариен, в обнимку распевающие «Медведя и прекрасную деву», Сэм удивился бы меньше. Он вспомнил сломанного мальчика, которого провел сквозь ворота в Твердыне Ночи. С ним был полоумный великан, двое невысоких болотных жителей и огромный серый волк. Мертвый принц, чью тайну он поклялся не раскрывать даже Джону. Но теперь серые старковские глаза Брана стали золотисто-зелеными, как у Детей Леса, на нем было странное одеяние из шкур и листьев, и он стоял на ногах, на здоровых ногах. Он больше не калека, но уже и не человек. - Бран? – тихо-тихо прошептал Сэм. – Ты… помнишь меня? Бран задумчиво покачал головой, но ответил не сразу. Когда он наконец заговорил, его голос был по-прежнему мальчишеским, но в нем звучала тысяча шепчущих голосов, словно сквозь него вещал великий и древний оракул. - Я помню тебя. - Где… - Сэм попытался сесть. Опустив взгляд на руки, он обнаружил, что они вполне узнаваемо принадлежат ему, но все покрыты множеством багровых кровоточащих шрамов от зубов Детей Леса. Значит, он все еще здесь и все еще жив! – Это ты зеленый принц? Бран улыбнулся. - Тебе нужен ответ? - Н-нет. – Сэм отчаянно пытался собраться с мыслями. – Вель здесь? Бледное, ничего не выражающее лицо Брана осталось непроницаемым. - Она была здесь. - И… давно? - Я не помню. – Бран пожал плечами. – Она ушла. - Одна? – умоляюще спросил Сэм. Вель, наверное, самая независимая и решительная женщина во всем белом свете; если она оказалась в этом странном месте, то уж точно сделала все, чтобы выжить. Но ему нужно было знать ответ. – Она была одна? Бран, казалось, подбирал нужные слова. Наконец он произнес: - Нет. С ней был Джон. - Дж… - Сэм не мог поверить, просто не осмеливался поверить. Он почувствовал, что его сердце вот-вот взорвется от радости. – Он жив? Бран по-прежнему улыбался, но его улыбка стала странной. - В некотором роде. - Куда они пошли? – настойчиво спросил Сэм. – Куда? Я должен пойти за ними, я… - Какая им от него польза, чем он может им помочь? Но в час волка он не мог оставаться в стороне. – Я должен. - Ты не можешь отправиться за ними, - мягко сказал Бран. – С каждым часом путь становится все опаснее, корни все более отравлены. Нам остается только надеяться, что они вовремя доберутся до края света. - Тогда… - Сэм попытался придумать, куда еще ему пойти. Не прятаться же здесь, в грязи, дрожа от страха. Где ему нужно быть, куда же… И тут он понял. Может быть, он и мейстер, но к тому же еще и брат Ночного Дозора. И его дозор еще не окончен. - На Стену, - произнес Сэм. – Ты можешь отвести меня на Стену? Бран покачал головой. - Стены больше нет. Лед и камень, что когда-то были Стеной, рухнули в море, и от этого из глубин поднялись огромные волны, чтобы похоронить под собой города, страны и корабли. Тьма уже совсем рядом. После своих изысканий с «Хрониконом» и злоключений в библиотеке Цитадели, Сэм ожидал услышать о падении Стены, но все равно это стало для него ударом. Ему захотелось плакать, но слез не было. - А Черный замок? – спросил он. – Что с ним? Бран снова поколебался, потом сказал: - Он пока стоит. - Я хочу пойти туда, - заявил Сэм. – Я должен… я должен вернуться домой. К моим братьям. Если мы погибнем, по крайней мере, погибнем вместе. Я хочу увидеть их. Напоследок. Гренна, Пипа и… Бран снова покачал головой. - Они мертвы. Погибли, когда рухнула Стена. Их кровь впиталась в землю, их воспоминания живы в чардревах. Но корни чардрев пожирает яд, насланный Иными. Единственное, что может их остановить, - это огонь. Вокруг темнеет. Я ничего не вижу. - Огонь, - повторил Сэм, словно говорящий ворон Старого Медведя. Интересно, что стало с той птицей. Может, она тоже погибла. – Мелисандра в Черном Замке. - Ее пламя? – произнес Бран с вовсе не мальчишеским презрением. – Она бесполезна. Когда Асшай пал, она потеряла свою силу. Теперь она просто фокусница в рваном красном плаще, ожидающая смерти вместе с остальными. Даже ее порошки и зелья ей не помогут. - Асшай пал?.. - Мир близится к концу, Сэмвел. – В голосе Брана звучала печаль. – Эпоха людей на исходе. История движется по кругу. Восемь тысяч лет люди правили миром. А теперь наступает Долгая Ночь. И только смерть будет господствовать на свете. - Что ты хочешь ска… - Сэм с возмущением уставился на него. Как может Бран говорить такие вещи? Но нет. Он только с виду похож на Брана. И он, и Дитя Леса - оба упомянули, что Иные все сильнее отравляют корни чардрев, вгрызаясь в них все глубже. Бран черпает свою силу из чардрев, а если они становятся темными, порченными… Ему безразлично, что станет с людьми, – выживут они или умрут все до единого. - Бран, - сказал Сэм, с напором произнося его имя, пытаясь вернуть к жизни то, что осталось от маленького Старка, брата Джона, в этом безликом призраке со знакомым лицом, - если нужно, можешь взять еще моей крови. Можешь… можешь снова отведать моей плоти, если хочешь. Только позволь мне вернуться в Черный замок. Древовидец слабо улыбнулся. - Ты храбрый, Сэм. Но это не предначертано. - Мне наплевать. – Сэм выпрямился, забыв о боли, крови и шрамах. Джон был здесь. И Джон, и Вель тоже, и они все еще сражаются. Они знают, что им есть за что сражаться. Они не сдались, и он не сдастся. – Отведи меня туда. - Там одни развалины. Там царят смерть и разрушение. Там тебе нечего делать. Усни, Сэм. Погрузись в сон. Придет время, наступит рассвет, а с ним придет и лучший мир. - Рассвет сам собой не наступит. – Как только Сэм вымолвил эти слова, до него дошло. Стена пала, и единственное, что могло ее разрушить, - это Рог Зимы. Кто-то нашел его и подул в него, - и Сэм понял, что ему хорошо знаком тот, кто это сделал. Значит, должен быть второй рог. Тот, который Джон нашел на Кулаке Первых Людей и отдал ему на память. А он по неведению увез его с собой в Цитадель. За тысячи лиг от того места, где этот рог должен быть. «Это слова клятвы, - понял Сэм, пораженный ужасом. – Рог, который будит спящих, который приносит рассвет. Рог Рассвета». И этот рог где-то рядом. Сэм потерял его, а может, его украли, или и то и другое. И Джон, и Вель, и Рог Рассвета – они где-то рядом, а значит, остается еще пусть ничтожный, но шанс. У Сэма никогда не было так тяжело на душе, и он никогда еще не был так тверд в своем решении. Ему было совсем не страшно. - Отведи меня в Черный замок. Бран помолчал. Наконец он повернулся, взмахнул рукой, и у него за спиной открылся темный низкий проход. - Как пожелаешь. Сэм понимал, что это может быть ловушка, но у него не было времени на раздумья. Хромая, он прошел мимо Брана, прочь из его необычного чертога, отбросив воспоминания о Детях Леса, пожиравших его заживо, и шагнул в туннель. Холодная влажная грязь облепила пальцы, которые прежде были похожи на пухлые колбаски, а теперь стали худыми и твердыми, будто от них остались одни кости. На них тоже алели шрамы, но Сэму было все равно. Он, словно крот, пробирался вперед в кромешной тьме. Страх исчез. Сэм был совершенно спокоен. Проход извивался и петлял. В конце концов Сэм совершенно потерял направление. Однако его постоянно преследовал тихий шепот, поэтому он знал – нужно двигаться дальше. Сто дней и сто ночей. Неужели ему и вправду придется столько идти? Она сказала, у меня нет времени, чтобы… И вдруг раздался обнадеживающий, но весьма болезненный удар. Сэм стукнулся головой о тяжелую деревянную крышку люка. Вздрогнув от боли, Сэм протянул руку и толкнул крышку. Та поддалась, и, высунувшись из люка, Сэм почти без удивления понял, куда попал. Он оказался в унылом подвале библиотеки Черного замка, где когда-то проводил долгие часы, при свете единственной свечи исследуя изъеденные крысами свитки. Сэм протиснулся сквозь люк и выпрямился, чувствуя, как хрустит спина. Я здесь. Я дома. Воздух был спертый и промозглый. Вокруг было темно и тихо. Сэм ощупью пробрался к двери. «А что если там закрыто?» - мелькнула страшная мысль, но дверь оказалась отперта. Сэм вышел в коридор, там тоже было темно. Эхо от его шагов разносилось по замку, словно вместе с ним шли тысячи призраков, тысячи воинов, каждый из которых гораздо лучше него. Но именно он и есть тот великий герой, которого судьба послала сюда в час опасности. По крайней мере, он способен высоко держать голову. Сэм наткнулся на ступеньки и принялся подниматься по ним. Дрожь сотрясала его тело. Нужно найти черный плащ, кожу и кольчугу, одеться, как подобает брату Дозора, и приготовиться умереть на боевом посту. А еще найти красную жрицу. И поскорее. Остается надеяться, что ей удастся создать хотя бы маленькую искорку, ведь огонь – их единственный друг, с которым им предстоит встретить конец света. Наконец Сэм добрался до двери. Он не был уверен, что хочет увидеть, как изменился Черный замок с его отъезда. Помедлив немного, он шагнул вперед, в новый мир. Даже несмотря на все предупреждения Брана, Сэм оказался не готов к тому, что увидел. Перед ним открылась неузнаваемая, засыпанная обломками пустошь. Королевская башня – точнее, место где когда-то стояла Королевская башня, - превратилась в обуглившийся разрушенный лабиринт закопченных камней. Кто сжег ее? Остальные постройки выглядели не намного лучше. Замок было едва видно среди расколотых глыб льда, разломанных бревен и остатков подъемной клети, разбросанных по снегу. Всюду валялись мертвые тела, одни в черных плащах, другие - в чем мать родила. Одни в мехах и шкурах, другие – в виде разрозненных кусков. Из беззвездного ночного неба тихо падал пепел вперемешку со снегом, оставляя на лице Сэма легкие поцелуи. Конец света. Без преувеличения. Но даже если он – единственный черный брат, кто остался в живых, он все еще здесь. И его дозор продолжается. Ускорив шаг, Сэм пробежал по тому, что осталось от двора, и вошел в полуразрушенный замок. После нескольких минут розысков он добрался до арсенала, в котором почти не осталось стали. Но Сэм пришел за другим, поэтому он не стал снимать оружие с тел дозорных. Даже после смерти они остаются его братьями и должны упокоиться с честью. Зато в арсенале нашелся черный плащ. А еще черная кольчуга, кожаная куртка, рубаха, накидка на кольчугу и перчатки. С благоговейным трепетом Сэмвел Тарли безмолвно принялся одеваться. Закончив, он взял единственное оружие, какое смог найти, - громоздкую старинную алебарду с заржавленным лезвием, - и подтащил ее к точильному камню. После нескольких неудачных попыток Сэму удалось привести его в движение, и он приложил к нему лезвие. Раздался скрежет, и фонтан искр осветил затхлую мглу. Сэм всегда был неуклюжим и неловким, но сейчас он двигался гораздо увереннее. Заточив алебарду, он перехватил ее поудобнее и вышел наружу. Больше нет Стены, которую нужно охранять, нет патрулей, чтобы стоять на страже, нет луков и мишеней, чтобы упражняться в стрельбе, нет лорда-командующего, которого следует остерегаться. Но, может быть, он все-таки не один. Сэм постоял в нерешительности еще немного. А потом, действуя по наитию, он снова пересек двор и подошел к огромному деревянному люку, вделанному в землю рядом с Башней Хардина, где находилось логово Вун Вуна. Великана там не было, но люк вел в «червоточины» - туннели под Черным замком. Сэм на личном опыте убедился, что эти ходы ведут глубже, чем можно себе представить. Если кто-то и остался в живых, они прячутся там. Встав над люком, Сэм судорожно вздохнул, поднял алебарду и с размаху опустил ее на решетку. Раздался низкий, глухой удар. Кажется, тишина длилась целую вечность, и Сэм уже решил, что он здесь совсем один. Но наконец крышка люка сдвинулась на дюйм, и снизу раздался бесплотный голос: - Назови свое имя. Сэм откашлялся. Когда ему наконец удалось заговорить, он произнес тонким, но твердым голосом: - Сэмвел Тарли, брат Ночного Дозора. Я пришел призвать вас на дозор. Последовала гробовая тишина. Вдруг крышка со стуком отскочила в сторону, и наружу, словно дух из лампы, выбрался человек в черном, - жилистый одичалый с лицом, похожим на старый башмак. - Я Кожаный, - сказал он, - мастер над оружием. А про тебя я слышал. Ты друг лорда Сноу, жирдяй, которого отправили на юг учиться. - Я вернулся. – Сэм в смущении пожал плечами. – Это долгая история. – Рассказывать ее так же бессмысленно, как и спрашивать, почему этот одичалый носит черное и называет себя дозорным; видимо, за время его отсутствия здесь многое изменилось, и смерть Джона еще не самое удивительное. – Сколько вас здесь? Кожаный пожевал губами, прежде чем ответить. - Я, несколько трусов, которые сбежали, завидев упырей, несколько счастливчиков, которым повезло остаться в живых, повар, дочка стюарда, безумная королева, отродье и его кормилица, да еще красная жрица. Не больно много, но кто уж есть. - Сколько всего? – повторил Сэм. - Способных сражаться? – Кожаный сплюнул. – В лучшем случае пара дюжин. А как ты думаешь, почему мы прячемся в этой дыре, ворона? Тут вопрос времени. Если Иные до нас не доберутся, так холод доконает. - Мелисандра, - сказал Сэм. – Я должен ее увидеть. Одичалый дозорный с сомнением взглянул на него, но наконец неохотно махнул рукой, поднял крышку люка и провел Сэма вниз, в тесную темноту. Сэм слышал впереди приглушенные голоса, будто все, кто нашел убежище под землей, присутствовали на собственных похоронах. Наконец он увидел слабый мерцающий свет свечи, отбрасывающий тени на земляных стенах, и вошел в подземный зал, в котором собрались те немногие, кто выжил после крушения Стены и Черного замка. Может быть, последние оставшиеся в живых члены Ночного Дозора. Все они, и мужчины и женщины, были одеты в черное, грязные и тощие, как скелеты, но в их глазах все еще теплилась жизнь. В углу скорчилась закутанная в тряпки женщина, пустыми глазами смотрящая в никуда, и Сэм с ужасом узнал в ней Селису Баратеон, королеву Станниса. Это про нее Кожаный сказал: «безумная королева». А где же ее дочь Ширен? Куда делись ее люди, где ее надменные манеры, где спесивые речи? Он видел лишь призрак. В другом конце зала сидела девочка с большими карими глазами, которые видели самое худшее зло на свете. На ней, как и на всех остальных, были черные одежды; она держала на коленях сверток, и Сэм понял, что это ребенок. Боги милостивые, это же ребенок Лилли. Только потомок Крастера мог выжить там, где взрослые мужчины мрут как мухи. Он жив, Лилли. Твой малыш цел и невредим, и если он доживет до своих вторых именин, если кто-нибудь из нас доживет до следующего рассвета, он получит имя, достойное воина. Сэму так хотелось увидеть ее улыбку. Она гордилась бы своим сыном. Девочка первая заметила его. - Сир, - промолвила она. Ее голос был тонким и слабым, и Сэм как никто другой чувствовал, что она напугана почти до безумия, но все еще пытается держать себя в руках. – Вы пришли за нами. Вас послал лорд Сноу? - Лорд Сн… - Хотя Сэм знал, что Джон, пусть и не вполне живой, где-то поблизости, он все еще не мог принять эту мысль. – Нет. Я… я сам пришел. - Лорд Сноу, - с горечью произнес другой голос из дальнего угла. Сэм оглянулся и увидел, как ему навстречу поднимается красная жрица, шурша грязными разорванными юбками из алого шелка. Ее волосы растрепались, на некогда безупречной коже появились морщинки, а рубин на шее померк. – Лорд Сноу подвел нас всех и обрек на смерть. Я просила, я умоляла его отдать себя Владыке Света, предать живое сердце огню, но он отказался. И теперь даже пламя Рглора не может помочь нам. Все кончено. Нам остается только ждать смерти. - А вы разве не можете дать нам огонь? – Сэм смерил ее взглядом. – Хотя бы искорку? Мелисандра засмеялась, но это был не прежний низкий, мелодичный смех, а тонкий надломленный клекот. - А что, похоже, что могу? – спросила она, разведя руками. – Разве ты видишь огонь? Асшай разрушен, пламя в сердце храма угасло. Я чувствую гибель сотен, тысяч моих братьев и сестер по вере. А ты пришел сюда и говоришь со мной о Джоне Сноу? - Он… он справится, - снова заговорила девочка с юным лицом и древними глазами. – Он справится. Он спас меня. Как Теон. Он спас меня. Сэм внимательно присмотрелся к ней. - Миледи… не знаю вашего имени… Она подняла на него глаза, робко, как олененок, и тихим шепотом вымолвила: - Меня называли Арьей, но я не Арья. Не Арья. Меня зовут Джейни. Джейни Пуль. - Джон и меня спас. – Сэм подал ей руку. – Вы со мной? Девочка на мгновение задумалась и приняла решение. Она положила сына Лилли на колени к женщине, сидящей рядом с ней, - должно быть, это и есть кормилица, - и встала на ноги. С доверием, от которого у Сэма сжалось сердце, она подошла к нему и взяла его за руку. - Да, - прошелестела она. – Я с вами. Сэм крепко сжал ее руку и повернулся к остальным. - Ну так что? – спросил он. – Нас всего двое? Или мы все заодно? Молчание. Наконец Кожаный произнес: - Джон Сноу спас мой народ, наших женщин, детей, калек и стариков, хотя мог этого и не делать. Я с тобой. - Да, - раздались другие голоса. Один за другим, люди поднимались на ноги. Один за другим, они подхватывали слова Кожаного, и их голоса сливались в хор. Воины взяли в руки мечи, пристегнули щиты, подняли капюшоны. – Мы с тобой. - Миледи? – Сэм взглянул на Мелисандру. Та единственная не вымолвила не слова. – Раньше вы не сомневались. Я мало что знаю о вас и совсем ничего не знаю о вашей вере, но нам нужно, чтобы вы поверили снова. Нам нужно ваше пламя. – Он протянул ей другую руку. – Зажгите его для нас. Красная жрица посмотрела на него с таким видом, будто он предложил ей змею. По ее глазам было видно, что она, как и простая смертная, изнемогает от тяжести долгих лет, от непосильной ноши, от усталости, от страха, что вся ее жизнь была ошибкой. Это была не прежняя Мелисандра, внушающая трепет чародейка, а просто изможденная женщина. Наконец она произнесла: - Хорошо, Сэмвел Тарли. Я попробую. На поверхность их вывел Сэм, а не Кожаный. Люди шли за Сэмом, дисциплинированно, словно отряд воинов. Джейни Пуль шагала рядом с ним. Он едва знал их; те братья, которые были его друзьями, все погибли. Но все равно он любил их, неистово, гордо, словно они были рядом с ним всю жизнь. Моя семья. Мои братья. Мои сестры. Снаружи было так холодно, что дух захватывало, но Сэм едва заметил холод. Воины построились неровной цепью, не зная, как встретить врага столь жуткого и многочисленного, подходящего все ближе и ближе. Сэм слышал тихие шаги, доносящиеся с другой стороны развалин. Иные, упыри и еще худшие твари. Они здесь. Они наступают. Конец близится. Но пусть здесь остались только одичалые, женщины и трусы, Ночной Дозор все еще на посту. «Бран ошибся, - подумал Сэм. – Это было предначертано». Отпустив руку Джейни, он повернулся к Мелисандре, которая зачарованно смотрела на остатки Стены. Не прося позволения, он взял бледные, сморщенные, иссохшие руки жрицы в свои. В нем еще осталось немного тепла. Может быть, он сможет ей помочь. - Давайте, - прошептал он. – Сделайте это. Горите, миледи. Горите. - Не могу. – Голос Мелисандры пресекся. – Слишком далеко. Слишком поздно. - Нет, не поздно, - сказал Сэм. Джон, Вель и Рог Рассвета. – Не поздно. По ее телу пробежала слабая дрожь, будто она почувствовала убежденность в его словах. С ее пальцев сорвалась искра и погасла. - Еще, - подбодрил ее Сэм. – Попробуйте еще раз. Мелисандра тихо застонала, словно от боли. Сэм чувствовал, как она борется с собственным телом, как будто в этот миг они оба слились в одно. «Пламя», - сказал Бран. Мелисандра так же сломлена, так же хрупка и несовершенна, как и все остальные. Красная жрица лишилась своего очарования, своей таинственности, своей убежденности; она больше не заклинательница, не спасительница. Она теперь обычная женщина, и сейчас, в это мгновение, только это от нее и нужно. Человечность. Несмотря на все свои заклятия, видения и небывало долгую жизнь, древовидец и Дети Леса не могут сражаться и победить в этой битве. Неудивительно, что корни чардрев все больше пропитываются ядом, становятся все чернее и чернее. «Люди часто губят сами себя, - подумал Сэм. – Но они сами себя и спасают». И это все, что нужно. Он почувствовал жар, и через мгновение Мелисандра загорелась, словно звезда, рождающаяся в пламени, безумии и величии. Ему удалось вовремя отскочить в сторону, а красная жрица превратилась в столб огня. Пламя осветило каждый незажженный факел, каждый пустой угол, каждого воина, каждый клинок. Огонь пылал ярко, словно посреди Долгой Ночи наступил день. Глядя на это, Сэмвел Тарли возблагодарил Мелисандру и едва не улыбнулся. Наконец ему стало ясно: Последняя битва вот-вот начнется. Он повернулся к последним двум дюжинам героев, каждый из которых стал Азором Ахаи, и поднял алебарду. - К оружию, мужи и жены Дозора, - промолвил он. – К оружию.