Север помнит / The North Remembers

В окошко пробивался бледный льдистый утренний свет. Сандор проснулся в одиночестве. Он лежал на каменном полу, прижавшись щекой к подножию алтаря Девы. Затекшее тело беспощадно ломило, каждая косточка словно ополчилась против него, полузажившие раны саднили. Сандор застонал, выругался и попытался встать, но ему удалось лишь подняться на колени. Он наклонился и прижался лбом к холодной каменной статуе. Свечи догорели; в крошечной часовне было тихо, но снаружи из септы доносились приглушенные голоса и шорохи. Должно быть, он заснул. Единственное, что ему удалось вспомнить, - он пришел сюда, встал на колени и принялся смотреть на одинокий огонек в темноте. С ним были призраки давно покойной сестры и пташки, и он плакал, впервые с того черного дня, как его лицо обгорело. Горло болело, в глаза словно песку насыпали. Сандор чувствовал себя так плохо, словно прошел через все семь преисподних. А что, вполне подходящее начало дня, когда я стану сраным рыцарем. Подавив жгучее желание добавить еще несколько крепких слов, Сандор поднялся. Ноги отказывались служить ему; их как будто наспех пришили к телу. На нем были только нижняя рубаха да бриджи, - всенощное бдение полагалось справлять босым и с непокрытой головой, - поэтому ему стало зябко. Голова раскалывалась, словно после попойки, а когда Сандор попытался сделать шаг, старая рана в бедре отозвалась острой болью. Я едва могу побить даже ссыкуна-оруженосца, не то что моего проклятого братца. Боги подгадали все в точности к тому моменту, когда уже поздно поворачивать обратно. Я еще могу отказаться. Я еще могу уйти. Пусть сами подыхают, мне-то что. Сандор заменил догоревшие свечи, убрал с алтаря застывший воск и хмуро кивнул безмятежно взирающей на него Деве. Может, она и лицезрела его не в лучшем виде, но у нее не было голоса, чтобы рассказать об этом, чтобы посмеяться над ним, и Сандор был благодарен ей за это. А все прочие боги (кроме Неведомого) пусть идут в жопу. Сандор и так за последнюю ночь посвятил богам больше времени, чем за все предыдущие годы. С такими религиозными мыслями он вышел из часовни. Первым побуждением Сандора было разыскать Старшего Брата – он лучше всех годится на то, чтобы посвятить его в рыцари. Вряд ли скромный бурый брат может провести церемонию, но все же монах когда-то был рыцарем, а по традиции рыцарь может посвящать в рыцари кого угодно. По крайней мере, Старший Брат понимает, какой фарс весь этот обряд и какую цену придется заплатить. Кто может лучше подготовить Сандора к бою с его настоящим старшим братом? Тем временем в Великой Септе Бейелора все только и говорили, что об ошеломительной победе над флотом Таргариена, которую приписывали силе Отца и милости Матери. И никто не вспомнил о нем, об идиоте, который сдуру выперся на берег и стащил самозванца с коня. Впрочем, Сандор не был удивлен. Однако времени оставалось мало. Суд над королевой Серсеей состоится уже сегодня, и хотя Сандор ощущал себя примерно как затонувший корабль, покоящийся на дне Черноводной, все равно нужно подготовиться. Однако, порасспросив людей в септе, Сандор узнал зловещие новости. Посреди всеобщей суматохи королева бесследно исчезла, а с ней и король Томмен. При обыске королевских покоев был обнаружен труп бывшего мейстера Квиберна, а также полутруп сира Джейме Ланнистера, который явно приложил руку к гибели мейстера. Лорд Мейс Тирелл клялся, что вернул Цареубийцу в камеру, но, как ни странно, не мог сообщить никаких подробностей. В довершение всех несчастий, свалившихся на Десницу, прошел слух, что его дочь, отпущенная на поруки, но еще не оправданная королева Маргери, тоже исчезла, не дождавшись суда Веры за любодейство и блудодейство. Единственное, что Сандор понял из всех этих разговоров, и только это его и интересовало, - похоже, суд все-таки не состоится. Можно сказать, боги явили чудо и дали ему возможность передохнуть и восстановить силы. Конечно, его главная мысль была не о божественном промысле, а о том, как бы свалить куда-нибудь, где есть кровать и выпивка. Впрочем, вспомнив о былом позоре и не желая снова очнуться вдрызг пьяным в погребе, Сандор с сожалением решил, что сейчас ему нужна только кровать. Поэтому он вернулся в свою прежнюю келью и мгновенно провалился в сон. Когда он проснулся, было очень холодно. Желудок сводило от голода. Сандор все еще чувствовал себя слабым, но все-таки лучше, чем прежде, и когда он встал, голова уже так не кружилась. Скривившись, Сандор вгляделся в потолок. Его мутило, он словно плыл вне бытия, не чувствуя… - Сандор… Голос раздался словно из ниоткуда, и Сандор в полубреду уже представил, что это боги наконец решили обратиться к нему, чтобы он перестал уже класть на них с прибором. Он вздрогнул и схватился за меч. Впрочем, оружие вряд ли поможет справиться с разгневанным божеством. К тому же меча на поясе не оказалось, да и богов тоже не обнаружилось. В келье, кроме Сандора, был только Старший Брат. Монах взирал на него с недоумением, сжимая в руке факел. - А, вот и ты, - хрипло прорычал Сандор и откашлялся. – А я тебя искал. Где ты шлялся? Небось, разыскивал сбежавших королев вместе с остальными рыцарями-долбоебами? Монах посмотрел на него с укором. - Я понимаю, каково тебе, Сандор, но они скоро станут твоими братьями. Тебе не следует оскорблять… - Херня это все. У меня и так слишком много братьев. Буду оскорблять их, сколько захочу. – Эти слова звучали убедительно, но Сандор произнес их по привычке, в последней попытке защититься, ведь эти ублюдки в буквальном смысле уже почти поставили его на колени. – Ну так что? – добавил он. – Выкладывай. - Вижу, ты уже знаешь. Нет, ни королеву Серсею, ни королеву Маргери не нашли. К лорду Рендиллу Тарли отправили ворона. Скорее всего, лорд Рендилл прибудет в город завтра. Он задержался из-за того, что вступил в битву с остатками войска Таргариена. Ему удалось разгромить флот, стоящий на якоре в устье Путеводной. Тарли убил много людей, сжег корабли, но не смог захватить самого Эйегона, - похоже, тот сбежал. - Ну да, - Сандор издал полусмех-полурык. – Небось, Тарли и Тирелл теперь грызутся за то, кого считать главным виновником победы. Помнится мне, при Эшфорде победителем был Тарли, но на этот раз славы ему не достанется, придется ему довольствоваться нашими объедками. Впрочем, когда тебя зажимают в угол, лучше быть мелким тощим хмырем, чем Жирным Розаном. - В этом ты прав. Кстати, я поэтому за тобой и пришел. Требуется твое присутствие и твое содействие. Когда лорд Рендилл приедет, он захочет тебя увидеть. А лорд Мейс уже послал за тобой. - Какого хрена? – возмутился Сандор. – Ты что, сказал им, что это был… - Разумеется, я не назвал им твое имя, - огрызнулся Старший Брат; Сандору впервые удалось вывести старика из себя. – Но Вера уже знает, что воин, который, можно сказать, своими руками спас город, находится здесь, в Великой Септе Бейелора. Не обольщайся, они используют это как повод для торга. Сандор выругался. Ну да, стоило бы догадаться. Он выжил во второй битве при Черноводной, чуть не лишившись головы, а теперь вляпался в сраные политические игры. Прежний Сандор рявкнул бы, что Вера, лорд Тирелл, лорд Тарли и все остальные могут трахнуть сами себя или друг друга, как им будет угодно, но он помнил истинную причину, зачем явился сюда. Сандор не был уверен, что у него получится, но он зашел слишком далеко, чтобы рисковать тем, чего добился. Может быть, если он пробурчит несколько заученных фраз, так сказать, почешет Вере спинку, тогда они тоже отплатят ему услугой за услугу. Правда, этот струп так просто не счесать – придется острым клинком вырезать черное сердце его бессмертного братца. Это единственная битва, которая имеет значение. - Ладно, - прорычал он. – И чего ты от меня хочешь? Первым шагом – или последним, зависит от того, с какой стороны смотреть, - стало посвящение в рыцари. На следующее утро состоялась церемония. Раскрасим лягушку тигриными полосками. Лорд Мейс и лорд Рендилл отлично знают, что из себя представляет пес короля Джоффри, и то, что его стукнут мечом и помажут елеем, ничего не изменит. Ровным счетом ничего. Впрочем, если у этих ублюдков есть хоть немного чувства юмора, это их развеселит. Сандор надеялся, что они задохнутся от смеха. Вот бы и правда задохнулись. Повторяя свои обеты, Сандор не сводил взгляда с Девы. Только ей он мог давать клятвы без желания вырвать себе язык. Сандор все ждал, что наступит момент, когда он почувствует себя другим, когда он поймет, что изменился и наконец принял то, от чего бежал всю свою жизнь. Но этот момент так и не наступил. Он чувствовал холод камня под коленями, прикосновение стали к плечу, стук сердца, грохочущий в ушах, отдающийся эхом в голове. Потом меч переместился на другое плечо, и Честный Бедняк, проводящий церемонию, произнес: - Восстань, сир Сандор. Восстань. Это слово потрясло его больше всего. Собаки никогда не восстают; они остаются там, куда их определили природа и хозяева. Они могут ходить на задних лапах, но это просто балаганный трюк для развлечения толпы. Восстань. Пес мертв, он умер на руках у Старшего Брата на берегу Трезубца, но его призрак не нашел покоя. Восстань. Чтобы заявить о своей победе. Чтобы жить, и не просто как обожженный, всеми презираемый полузверь, а как человек, имеющий право на честь, на имя, на наследие. Восстань. Никто никогда не просил Сандора Клигана встать. Он чувствовал, как горячие слезы обжигают глаза, текут по щекам. Ему хотелось рявкнуть какую-нибудь грубость, чтобы доказать, что он по-прежнему ненавидит рыцарей и все, что с ними связано, но подходящих слов так и не нашлось. Сандор просто стоял, склонив голову и судорожно силясь вздохнуть. Он пытался понять, что делать дальше - выйти отсюда и вернуться обратно в пекло, к насмешкам, презрению и выпивке, или признать, что он - единственный, кто может прославить или разрушить свою новую жизнь. Проступки всех других рыцарей, ни прошлые, ни будущие, не имеют значения. С этого момента важно только то, что делает он сам. После долгого раздумья Сандор бесцеремонно кивнул Честному Бедняку и повернулся, чтобы уйти. Ему не нужны были нудные молитвы, благовонные елеи и благочестивые речи. Он сделал то, что должно, а времени уже почти не осталось. Если он останется в живых, пусть кропят его елеями, сколько их душе угодно. А если погибнет – то тем более. Сандор сжал губы в тонкую, жесткую линию. Теперь нужно найти гребаную ванну. Наконец, после того как ему удалось помыться и его запах стал не столь оскорбительным для высокородных носов, он, вполголоса ругаясь, пригладил темные волосы гребнем и ухитрился побрить здоровую сторону лица, не перерезав себе горло. Ему принесли чистую одежду, простого кроя, зато из хорошей материи, и застежку для плаща в виде семиконечной звезды. Сандор ожидал увидеть псов дома Клиганов, но потом подумал, что, видимо, таким образом следует подчеркнуть его верность и значимость для Веры. Он застегнул пряжку и надел пояс с мечом. От знакомой тяжести ему стало как-то легче; в его новой жизни меч – единственное, что казалось настоящим. Все вместе выглядело неплохо. Сандор оглядел свое отражение в зеркале. Он не был похож на рыцаря – ожоги, изможденный вид и полубезумные глаза никуда не спрячешь, - но, помытый, побритый, причесанный и прилично одетый, он уже ничем не напоминал испуганного Пса. Похож я на достойного человека? Что ж, увидим. Еще раз тихо выругавшись, просто чтобы напомнить себе, кто он на самом деле, Сандор повернулся и вышел. У выхода из Великой Септы собрались посланники Веры, направляющиеся в Красный Замок, и Сандор присоединился к ним. Улицы Королевской Гавани были укутаны зловещим туманом, напомнившим Сандору о ночной битве. Холодный воздух обжигал горло. Людей на улицах почти не было, за исключением нескольких уличных мальчишек, прыскающих в разные стороны из-под копыт. Сандор вспомнил о Неведомом, которого он оставил у торговца в Дарри. Если этот жирный рябой ублюдок продал моего коня, он на своей шкуре прочувствует, что рыцари – это говнюки, которые славятся своим умением убивать. В этом была изрядная доля иронии, но Сандор решил не обращать внимания. Наконец они проехали сквозь неприступные ворота Крепости Мейегора и спешились во внутреннем дворе. Очевидно, понимая, что его невиновность под большим сомнением, лорд Мейс Тирелл прислал слугу, который приветствовал инквизиторов Веры, отвел их в теплый хорошо освещенный кабинет и попросил подождать. Десница Короля, разумеется, чрезвычайно рад их визиту и возможности уладить все прискорбные недоразумения. Сандор уже через минуту перестал слушать эту жалкую льстивую болтовню. Им предложили вино с пряностями, но Сандор отказался, чем удивил самого себя и окружающих, - ему хотелось сохранить голову ясной. Сердце колотилось резкими частыми рывками. Сир Роберт Сильный состоит в Королевской Гвардии. Он здесь. Будь я проклят, он здесь. Что если он сейчас войдет? Интересно, чудовище его узнает? Если так, Вере не стоит на него рассчитывать по части соблюдения протокола и судебной процедуры. В жопу протокол, на хуй процедуру, в пекло благовонные елеи. Он достанет меч и проткнет им этого ублюдка при первой же возможности. По крайней мере, это запомнится. Правда, Старший Брат тоже здесь, и, конечно, он вмешается, прежде чем дело дойдет до крайности. В конце концов, через целую вечность явился лорд Мейс Тирелл. Он произнес подобающую случаю благочестивую речь, выразив озабоченность исчезновением короля, и еще раз подчеркнул, что не имеет ни малейшего представления, где находится его дочь; он, так же как и представители Веры, желал бы, чтобы она вернулась, дабы оправдать свое доброе имя. Что до королевы Серсеи, то ее поимка гораздо важнее. Разумеется, сир Джейме Ланнистер вернулся в свою камеру в Башне Белого Меча. Касательно слухов о том, что Хайгарден принес присягу Эйегону, – если это правда, то для него это такая же новость, как и для всех остальных. Он весьма убедительно играл свою роль, впрочем, другого выхода у него не было. Благополучие дома Тиреллов и власть самого лорда Мейса висят на волоске - особенно если король Томмен не объявится. Сандор затаился в углу, уныло наблюдая за переговорами. Наконец дело дошло и до него. - Милорд, рад представить вам человека, которого стоит благодарить за спасение города. Он храбро сразился с самозванным Таргариеном и тяжело ранил его, в результате войско противника было вынуждено отступить. Вера высоко ценит его заслуги перед короной, и мы надеемся, что вы также сочтете возможным сделать то же самое. Сандор сделал шаг вперед, глядя в пол. Он услышал удивленный вздох, а потом Жирный Розан заговорил таким тоном, словно обнаружил в сахарном пирожном жирную личинку: - Пес короля Джоффри? Тот самый, который взбесился в Солеварнях? - Не пес, а человек, – произнес Старший Брат учтиво, но твердо. – Более того, рыцарь, посвященный и помазанный пред лицом Семерых. Сир Сандор искупил свои прегрешения, но перед судом Отца небесного я заявляю, что к зверствам, совершенным в Солеварнях от его имени, он не причастен. Сир Сандор. Сандор скривился. Это, конечно, правда, но ему не хотелось, чтобы у людей вошло в привычку называть его «сиром». Лучше уж пусть проклинают, честное слово. - Сир… Сандор? – Похоже, Мейс Тирелл не до конца смог переварить такую ошеломляющую новость. Его пухлые щеки побагровели. – Милорды, это что, какая-то шутка? Заверяю вас, что я обращался к вам открыто и честно и не заслужил подобного… - Неужели? – Верховный инквизитор Праведных поднял бровь. – Тогда вы, конечно, сможете предъявить сира Джейме Ланнистера для немедленного допроса. Даже несмотря на то, что его используют как пешку в этом дурацком балагане, Сандор не мог не порадоваться, увидев, как Жирный Розан увял, поняв, что капкан захлопнулся. Значит, Цареубийца тоже сбежал? Интересно, куда, подумал Сандор. Может, он сейчас вместе с моим дорогим не слишком покойным братцем? Тем хуже для него. Мейс Тирелл затравленно огляделся. - Вере… Вере известно, что я – верный приверженец богов и короля Томмена. Я же его Десница! Зачем мне помогать человеку, который злокозненно предал его? - Есть еще одно дело – беззаконная казнь Вестерлингов и леди Рослин Талли, - еще один Праведный насел на лорда Мейса с другой стороны. Словно стая акул, почуявших кровь. – Возможно, сир Джейме виновен в других злодеяниях, но он единственный, кто прилюдно попытался остановить их убийство. - Я не имею ничего общего с этим зверством! – запальчиво заявил лорд Мейс. – И насколько мне известно, Верховный Септон самолично подписал указы о казни, получив их напрямую от короля. Я никак не мог воспрепятствовать этому. Можете быть уверены, если бы мне стало известно об этих указах, я немедленно бы пресек эту глупость. Да, было ошибкой позволить вдове Молодого Волка сбежать из Риверрана, но суд… королевское правосудие – это последняя мера… зачем мне сталкивать государство в темные времена? Мое единственное желание – обеспечить благополучное правление короля Томмена! Посланники Веры обменялись недоверчивыми взглядами. - Может, и так, но Верховный Септон не подписывал ничего подобного… - Он говорит правду, - внезапно произнес Сандор. Все с подозрением посмотрели на него. - Почему вы так в этом уверены? Сандор издал хриплый невеселый смешок. Может, он теперь и «сир», но его слово для них по-прежнему стоит меньше, чем кусок дерьма, прилипший к сапогу. - Пес всегда чует крысу. Вы правда думаете, что у Мейса Тирелла хватило духу оттяпать головы всему семейству Вестерлингов, а заодно и дочке Уолдера Фрея? Может, насчет всего остального он и врет, как сивый мерин, - про свою дочь, про Цареубийцу и так далее, - но тут он ни при чем. Лорд Мейс был удивлен, ведь его поддержал в буквальном смысле последний человек, от которого он мог ожидать помощи. - Благодарю вас, сир. То, что я говорил раньше… я погорячился, я не имел в виду… - Заткни пасть. Все ты имел в виду. И хватит называть меня «сир». Кстати, если тебе интересно, ты можешь кое-чем меня отблагодарить. Мои друзья дали мне понять, что когда королеву Серсею вытащат из выгребной ямы, в которую она запряталась, состоится суд. Более того, она не желает, чтобы ее судили иссохшие старые пёзды, так что она потребовала суда поединком. Раз уж ты Десница, позаботься о том, чтобы сир Роберт Сильный был назначен чемпионом королевы… и чтобы я был назначен чемпионом Веры. Лорд Мейс побледнел, и вовсе не из-за крепких выражений Сандора. - Сир Роберт… вы точно хотите с ним сражаться? Конечно, честь королевы может защищать только рыцарь Королевской Гвардии, но… - Или ты все-таки хочешь приволочь сюда ее однорукого братца? Лорд Мейс захлебнулся слюной, и на этот раз Сандор в кои-то веки был по-глупому доволен собой. Даже инквизиторы Веры, эти злобные ублюдки, смотрели на него с одобрением. Тишина внушала ужас. Наконец Тирелл холодно произнес: - Милорды, сир Джейме действительно исчез. Я обнаружил его в королевских покоях и отпустил, поскольку он выказал желание найти и спасти короля Томмена. Разумеется, я отправил всех своих людей, кого только мог, на розыски его величества, но он племянник сира Джейме, и я уверен, что не следует пренебрегать кровными узами… - Ну да, конечно, - пробормотал один из Праведных. – Племянник. - Я считаю, что эти оскорбительные слухи о моем короле недостойны того, чтобы их повторять. – Лорд Мейс раздулся, как рыба с Летних островов, - этот герб больше ему подходит, чем какой-то гребаный тюльпан. – Вы не заставите меня произносить изменнические речи… - И по какой же причине вы отпустили предателя и убийцу, а не вернули его в Башню Белого Меча, как всем сказали? А может быть, во время своего заключения сир Джейме случайно узнал о том, кому на самом деле присягнули вы и ваш дом, и пригрозил рассказать об этом, поэтому вы и сдались? – Верховный инквизитор томно приподнял бровь. – Я спрошу еще раз. Вы можете признаться нам или лорду Рендиллу Тарли, когда он прибудет, - а это может случиться в любой момент. Он стал новым мастером над законами в Малом Совете и взял вашу дочь на поруки до суда. Где королева Маргери? Тишина стала еще более гнетущей. Из лорда Мейса, казалось, вытекли вся желчь и моча, - он посерел словно призрак и уменьшился по меньшей мере втрое. - Ее здесь нет, - прошептал он. – Я устроил, чтобы в ночь штурма она покинула город и вернулась в Хайгарден. Там она будет в безопасности. - Кто ее сопровождал? Вы так полагаетесь на верность своих людей? - Мой… мой сын. – Лорд Мейс вздрогнул. – Сир Лорас. Он был с флотом Таргариена, когда корабли вышли из Штормового Предела. Клянусь, милорды, я не знал об этом, пока он не появился в Красном замке. Любой отец сделал бы то же самое, если бы его детям угрожала смертельная опасность. Прошу вас, не думайте обо мне дурно из-за того, что я… - Последнее, что мы слышали о сире Лорасе, это то, что он получил сильные ожоги во время штурма Драконьего Камня и лежал при смерти. Выходит, это еще одна ложь Тиреллов? - Я ничего не знал! – Крупные капли пота расплылись на тугом воротнике, расшитом розами. – У меня были все основания полагать, что это правда, что он… - Вы были – и пока остаетесь – Десницей короля. У нас нет полномочий назначать или смещать вас, милорд, но вы виновны, по меньшей мере, в серьезном недосмотре. А в худшем случае – вы открыто направили свою семью и весь ваш дом против короля, которому поклялись служить. Более достойные люди были низвергнуты за гораздо меньшие проступки. Мы донесем эти сведения до лорда Рендилла и советуем вам, если вы хотите избежать обвинения в лжесвидетельстве, немедленно послать гонца в Хайгарден, чтобы королева Маргери и сир Лорас явились на суд. - Лорас не совершал преступления, я не думаю, что он должен… - Он инсценировал свою смерть, находился в авангарде узурпатора и участвовал в том самом штурме, который был отбит только благодаря заслугам сира Сандора, и вы еще пытаетесь утверждать, что все это – невинное недоразумение? – Инквизитор резко повысил голос. – Мы обещаем вам, что этот разговор не выйдет за пределы Красного Замка, но знайте, что ваше имя запятнано. Мы советуем вам хорошо обдумать ваш следующий шаг. Так вы отправите гонца или вам напомнить, что стало с одним из ваших предшественников, – с Десницей, который повернул против законного сына Роберта Баратеона и хотел передать корону узурпатору лорду Станнису? Намек нельзя было назвать тонким. Угроза возымела действие. Румяные щеки лорда Мейса стали землистого цвета, и он кивнул. - Я отправлю гонца. Таким образом, дело было сделано. Выдавив из лорда Тирелла признание, посланники Веры немедленно вернулись в Великую Септу Бейелора, чтобы донести обо всем Верховному Септону. Сандору предложили отправиться с ними, но он отказался. Он никак не мог избавиться от опасения, что если сейчас покинет Красный Замок, то уже не сможет войти туда снова, а после всех испытаний, которые ему пришлось претерпеть, он не мог просто так уйти. Сандор даже попытался уговорить стражу пропустить его в Башню Белого Меча, - когда он состоял в Королевской Гвардии, у него была там своя комнатушка, - но ему дали понять, что это было бы в высшей степени против правил. И даже не думай пойти против их сраных правил. В конце концов, он ведь с позором покинул свой пост, а его место занял Лорас Тирелл (надо же, какое совпадение). Сандору пришло в голову, что если Рыцаря Цветов приволокут обратно вместе с его сестрицей, может так случиться, что ему придется сражаться с любимчиком Ренли Баратеона, а не со злобным упырем Грегором. Хотя этот парень скорее сам себя удушит с помощью женской сиськи, чем пальцем пошевельнет ради Серсеи. Впрочем, ради Маргери… В Башню Белого Меча Сандора не пустили, но ему выделили небольшую комнату в другой части Крепости Мейегора. Он вошел и запер дверь на засов, но ему не сиделось на месте. Он расхаживал от одного окна к другому, вглядываясь в укрепления в надежде обнаружить хоть кого-нибудь, напоминающего Гору, но там никого не было, одни только тени. День постепенно переходил в ночь. Сандор услышал звуки фанфар и увидел над разводным мостом знамена с крадущимся охотником дома Тарли, - видимо, Покойный лорд Рендилл все-таки добрался до столицы. Сандор гадал, заметил ли лорд Тарли пропажу волчицы из Девичьего Пруда, и если заметил, то что об этом подумал. Скорее всего, он уже завтра станет Десницей вместо Тирелла, так что надо бы пойти к нему и удостовериться, что обещание Жирного Розана останется в силе. Но он не мог себя заставить. Я уже по горло сыт этой сраной политикой. Хватит с меня на сегодня, на завтра и до конца жизни. Нога по-прежнему болела, а в голове шумело от удара, который Сандор получил, прежде чем успел прикончить Эйегона. Неспокойный и недовольный, он наконец лег в постель, но никак не мог уснуть. Все его мышцы были напряжены, пальцы крепко сжимали рукоять меча; Сандор все ожидал услышать тяжелые шаги и увидеть огромную тень. Он снова чувствовал себя пятилетним мальчиком, сжимающим в потных ладошках деревянного рыцаря, замирающим от страха, потому что ему известно, кто вот-вот найдет и схватит его. Он придет за мной ночью. Он найдет меня. Он узнает, что я здесь. Он всегда знает, где я. Но вокруг по-прежнему было тихо. Чудовищ во тьме не обнаружилось. Сандор незаметно для себя уснул, а когда проснулся, из окон струился утренний свет. Кривясь и вполголоса ругаясь, он кое-как сел и решил, что не стоит откладывать на потом разговор с лордом Рендиллом. Он не собирался расшаркиваться, льстить и лизать высокородные задницы, но нужно стараться быть полезным, пока не найдется Серсея. Пока не найдется Серсея. А потом… Сандор не питал иллюзий на этот счет. Даже целый и невредимый, он никогда не мог победить Грегора. А теперь, когда он стал калекой, не стоит и думать о победе. Этот поединок станет для него последним. Единственное, на что он может надеяться, - что ему удастся прикончить своего брата, прежде чем тот прикончит его. Последующие несколько дней Сандор провел, как на иголках, рыская по Красному Замку в поисках Грегора. Его поиски не увенчались успехом, и он не знал, злиться или радоваться. Этот ублюдок словно сквозь землю провалился. А может, он ранен и прикован к постели? Главное, чтобы обещание, данное Сандору, не отменили. Мейс Тирелл формально оставался Десницей короля, но настоящую власть забрал Рендилл Тарли, который сразу же бесцеремонно заявил, что поиски Томмена и Серсеи организованы из рук вон плохо. Как и ожидалось, лорд Рендилл не обрадовался при виде Сандора, но благодаря заступничеству Веры не предпринимал никаких шагов, чтобы отстранить его от суда. Впервые со своего приезда в Королевскую Гавань Сандор был благодарен этим святошам. Прошла уже неделя со дня его переезда в замок и больше двух недель со второй битвы при Черноводной. Сандор был рад, что у него есть время передохнуть, но ожидание постепенно стало невыносимым. Он уже приготовился встретить смерть, а теперь из-за проклятой задержки слишком долго оставался в живых, и это уже становилось обременительным. Что еще хуже, ему все время приходилось озираться по сторонам, шарахаться от собственной тени, боясь, что Грегор настигнет его, прежде чем он успеет отлить напоследок. Сандора уже достало валандаться в подвешенном состоянии, его нервы были на пределе. В пекло суд. Иди уже найди своего проклятого братца и покончи с ним. Дело сдвинется с мертвой точки, только если Томмен и Серсея найдутся. Объединенные силы Тиреллов и Веры прочесали весь город, Королевский лес и его окрестности и никого не обнаружили, поэтому надежда их найти с каждым днем становилась все слабее. Однако, как удалось вытянуть из Мейса Тирелла, вчера его люди начали поиски в огромном лабиринте туннелей и сточных труб, пролегающих под Королевской Гаванью. Там практически невозможно найти человека, который не хочет, чтобы его нашли; судя по всему, королева Маргери и сир Лорас скрылись именно этим путем. Не исключено, что и Серсее был известен тайный ход. Похоже, подумал Сандор, придется раздобыть какое-нибудь тряпье и спуститься в клоаку самому. Он уже один раз спас этих неблагодарных ублюдков, и если придется оказаться из-за них по шею в дерьме, то не хотелось бы, чтобы это случилось в буквальном смысле. Если мир лишится нескольких Ланнистеров, это пойдет ему только на пользу, но если Томмен погиб, тогда все, начиная с Верховного Септона и заканчивая последним попрошайкой из выгребной ямы, начнут набиваться в короли. И это будет совсем хреново. Однако нынче ночью настал момент истины. Сандор размышлял над тем, поужинать ему или нет, когда снаружи из коридора донеслись громогласные вопли. Высунув голову, чтобы злобно рявкнуть «В чем дело?», Сандор узнал причину шума - какой-то золотой плащ доложил, что из большой сточной трубы выудили тело маленького светловолосого мальчика. Действительно ли это король Томмен, и если это он, то жив он или мертв, предстояло выяснить. А больше никого не нашли. Седьмое пекло. Сандор решил было присоединиться к поискам, но потом ему пришло в голову, что если воины Тарли, прихвостни Тирелла и золотые плащи покинули Крепость Мейегора, чтобы прочесывать клоаку, им пришлось оставить кого-то на страже. Кого еще, как не единственного оставшегося рыцаря Королевской Гвардии, - кстати, именно его юный король боялся до судорог, поэтому привлекать его к поискам не имело смысла. Если сир Роберт Сильный действительно существует, если он не плод больного воображения, если он где-то здесь, - он покажется. Сандор готов был поставить на кон свою жизнь, что на этот раз ему удастся его встретить. Он дождался, пока спасательный отряд не покинет крепость, а потом вернулся в свою комнату и принялся одеваться. При плохом раскладе никакая броня не поможет; единственная надежда на то, что ему удастся продержаться дольше своего врага, поэтому Сандор не стал обременять себя доспехами. Он надел пепельно-серый дублет, накидку, куртку из вареной кожи и стальную кольчугу, перчатки и шлем, а на ноги – лишь сапоги и наголенники. Плащ брать не стал; будет только мешать. Все равно он не собирается размахивать им, словно какой-нибудь долбаный герой. Наконец Сандор убедился, что его меч наточен так, что к нему не прикоснуться, и пристегнул его к поясу. И вот, сир Сандор выступил на бой с чудовищем. Он сердито тряхнул головой, отгоняя эту мысль, но сердце все равно кольнуло. Ему послышался голос сестры; Сандор вспомнил, как они детьми играли в «верю-не-верю». Грудь сдавило от непрошеных слез, но в последний момент он справился с собой. Ну вот, Али, я и отомщу за нас с тобой. Прости, что так долго. Прости меня. Но я ничего не забыл. Я ничего не простил. Сандор Клиган пинком отворил дверь и вышел навстречу, по меркам любого здравомыслящего человека, охрененно ужасной судьбе. Однако проход по крепостному валу не дал результата. В комнатах лорда Мейса было тихо, в просторных покоях, которые занял лорд Рендилл, – тоже. Похоже, оба уехали вместе с остальными на поиски Томмена, но если так… А может, он ошибается? Может, они все ошибались? Мейстер Квиберн мертв, и его гнусное некромантское колдовство развеялось. Может быть, сир Роберт прекратил свое существование, как марионетка без кукловода. А может, он… Краем глаза Сандор заметил какое-то движение – слишком быстро, он даже не успел обернуться. Но вот он заметил его снова – словно звезда взошла в вечерних сумерках. На крепостной стене неподвижно стоял человек, оглядывающий внутренний двор. Воин в белых доспехах, белой кольчуге, белом плаще и белом шлеме. Даже в отдалении он казался слишком большим для обычного человека. Сандору стало трудно дышать. Вот он. Наконец-то. Не слыша ничего, кроме оглушительного стука собственного сердца, он смотрел на своего брата, восставшего из мертвых. Твою ж мать. Твою ж мать. Если Серсея вернется и будет суд, придется ей найти нового чемпиона. Может, Эртур Дейн согласится. Набрав воздуха в грудь, Сандор сорвался с места и побежал. Проходы на стене были узкими, ступеньки – крутыми, но он сто раз ходил по ним пьяный вусмерть и не убился. Видимо, богам было нужно, чтобы он дожил до сегодняшнего дня. Он взбежал по башенной лестнице, добрался до верха, сделал несколько поворотов, пробрался через лабиринт амбразур и остановился, взявшись за меч. Сандор стоял от сира Роберта на расстоянии окрика, и его главным преимуществом была неожиданность. Более того, на его удачу, сир Роберт отвлекся, заметив внизу что-то необычное – три темные фигуры, притаившиеся за углом… в замке посторонние, может быть, шпионы… Сир Роберт, пораскинув гнилыми мозгами, по-видимому, пришел к тому же выводу. Двигаясь гораздо быстрее, чем полагалось человеку его размера, он принялся поспешно спускаться по лестнице. Его белый плащ струился за ним, словно снежный вихрь. От грохота кованых сапог дрожала земля, но сам он не издал ни звука. Как только сир Роберт спустился вниз, Сандор выхватил меч и набросился на него. Захваченный врасплох, великан, покачнувшись, ударился о стену, но с небывалой скоростью выправился. Закованной в сталь рукой он выхватил из-за пояса огромный меч размером с молодое деревце и нанес им удар, словно дубиной. Широкий клинок ударился о меч Сандора, соскользнул вниз и вновь взмыл вверх. Острые, как бритвы, лезвия мечей заскрежетали друг о друга, высекая искры. Сир Роберт с размаху опустил меч, но Сандор отбил удар и перенес вес с ноги на ногу, заставив сира Роберта пошатнуться. Воспользовавшись преимуществом, Сандор сделал резкий выпад, целясь в грудь, но сир Роберт крутанул мечом, клинок Сандора соскользнул, и это дало великану время, чтобы восстановить равновесие. Он перешел в нападение, и каждый удар становился все сильнее. Сандор ждал, пока противник откроется, он ждал… ждал… и наконец дождался. Сандор отступил, отбивая сильный боковой удар, но тут же сделал выпад, вложив в него всю свою немалую силу. Меч с гудением рассек воздух и вонзился в массивный белый нагрудник, оставив всего лишь длинную тусклую царапину. После этого братья перестали сдерживать себя. Теперь они сражались, сходясь, словно титаны, и осыпая друг друга сокрушительными ударами. Они остервенело боролись друг с другом – уворачивались, делали ложные выпады, рубили, кололи. Сандор всем своим весом обрушился на сира Роберта и ударил его о стену. Сир Роберт упал на одно колено и уклонился от удара, и Сандору пришлось отпрыгнуть, когда меч великана едва не отрубил ему ноги. Сир Роберт встал и вновь вступил в схватку. Удары слева, справа, сверху, снизу – сталь звенела, скрежетала, скользила, искрила, но ни один из противников не мог взять верх. Сандор и сир Роберт медленно кружили, восстанавливая дыхание, а потом одновременно бросились друг на друга. Они с грохотом и треском сшиблись и тут же отступили. Пот заливал Сандору глаза. Сильнее. Еще сильнее. Удары сыпались со всех сторон, но вокруг не было слышно ни звука, кроме тяжелого дыхания Сандора, скрежета стали и топота сира Роберта – нет, Грегора. Сандор не был уверен, узнал его оживший мертвец или нет. Грегор первым освободился из смертельного захвата. Сандор еле успел пригнуться, уворачиваясь от огромного кулака, целящего ему в голову. Он пригнулся снова, увернулся – и не заметил удара слева. Перед лицом словно взорвалась раскаленная добела звезда, и Сандор понял, что у него раздроблена скула. Не в силах устоять на ногах, он тяжело рухнул на землю, прямо в замерзшую грязь. Остановившимся взглядом он смотрел, как чудовище медленно приближается к нему. Время замедлилось, нет, остановилось. Меч Сандора лежал в нескольких дюймах от его бессильно сжимающихся пальцев, но эти дюймы казались милями. Белые доспехи Грегора были выщерблены и поцарапаны в тех местах, где Сандору удалось достать его мечом, но ни один из ударов не смог пробить тяжелую броню. Все шло к тому, что ему придется умереть медленно и… И тут Сандор заметил у великана на набедреннике темные пятна копоти на белой стали, как будто кто-то ткнул туда горящим факелом. Нельзя сказать наверняка, но Сандору показалось, что Грегор оберегает эту ногу, словно он тоже ранен, словно там его слабое место… Дым. Факел. Мертвое тело. Погребальный костер. Огонь. И наконец обожженный мальчик понял, что делать. Сандор перекатился через себя, и как раз вовремя, - меч Грегора с лязгом опустился, прорезав в грязи рваную борозду. Он вскочил на ноги и, борясь с дурнотой, побежал прямо к ближайшему факелу. Сандор вспомнил поединок под Полым Холмом, пустую черную глазницу Дондарриона, его пылающий меч. Он выхватил факел из подставки, поднял упавший меч и бросился на врага. Сандор со всей силы ткнул факелом, с рычанием изрыгая проклятия, чувствуя, как от близости огня к горлу подкатывает тошнота. Он отбил сильный удар, нацеленный ему в затылок, стараясь вогнать пылающую головню прямо Грегору в забрало. Правда ли, что у него нет головы, как предположил Старший Брат? Но как может человек, даже если это оживший мертвец, обходиться без головы? Как он поймет, что ему делать, как вспомнит, как сражаться? Голову Грегора отправили в Дорн, к Мартеллам. Как выяснилось, зря, ведь две недели назад они выступили на стороне узурпатора Эйегона. Тогда чья же… Нет. Думать нельзя. Это убьет его. Да, чудовище отшатнулось от огня, но это сделало его еще злее. Вот и хорошо. Просто отлично. Пусть знает. Пусть наконец-то узнает, каково это. - Гори! – Сандор не узнал собственного голоса, искаженного яростью и мукой. Они рубили и кололи друг друга, перемещаясь по двору. Он пропустил скользящий удар и получил глубокую рану в плечо; каждый раз, поднимая руку, Сандор чувствовал, как она наливается свинцом все сильнее. По спине текла горячая кровь. – Гори, ты, ебаный урод, ГОРИ! У нелюдя не было голоса, он не мог ответить. Вместо этого он бросился на Сандора, неумолимый, словно ночной кошмар. Пламя отразилось в стали клинка; двуручный меч рассек воздух. Грегор отвел факел от своего лица и прижал его к лицу Сандора. Чувствуя, как жадное пламя лижет кожу, Сандор закричал и выпустил факел. Тот упал в грязь, и Грегор наступил на него, превратив пламя в угли. Сандор услышал собственный крик, задыхающийся, беспомощный крик маленького горящего мальчика. - Нет… Неееееет! Он не понимал, где они находятся. Они сражались в темном лабиринте где-то под замком. Никто их не найдет, никто не поможет, никто не вмешается. Здесь только он и чудовище. Смерть совсем рядом. Смерть, огонь и поражение. У него не хватит сил, он всегда был слишком слаб против Грегора… «Когда настанет время, - услышал он голос Алиенор, - ты и я, мы вместе расскажем королю, принцу Рейегару и всем остальным, какой он ужасный. Тогда они не посвятят его в рыцари. Он не истинный рыцарь, он чудовище. Ты и я...» Но она мертва, мертва, уже много лет… - Алиенор, - выдохнул Сандор, чувствуя во рту кровь и гарь. Он повернулся и сплюнул. – АЛИЕНОР! Его пальцы сомкнулись на обломке факела. Там еще остался один уголек, еще осталась искорка, еще осталась надежда. Сандор дунул, и огонь начал медленно разгораться. Грегор надвигался на него, словно взбесившийся тур. Теперь было хорошо заметно, что он оберегает обожженную ногу. Раненая нога Сандора отказывалась ему служить, у него уже не было сил, но он не мог остановиться. Он уже перешел предел стойкости и углубился в дебри безумия. Факел с треском разгорелся, ярко, словно звезда. Сейчас или никогда. Сандор шагнул навстречу Грегору, подставляя себя под удар, и воткнул факел чудовищу в шею, в щель между шлемом и латным воротником. Из глубины памяти всплыло смутное воспоминание. Он плохо завязал воротник. Пика Грегора смотрит туда, куда ее направляет Грегор. Меч ударился о грудь Сандора, с легкостью пробив кольчугу, куртку и дублет, словно их и вовсе не было. Сандор ощутил, как клинок входит в тело, почувствовал боль, пронзившую его от шеи до бедра. Он потерял равновесие и начал падать, но его перчатка зацепилась за наплечник Грегора и удержала их вместе. Факел вспыхнул под шлемом; чудовище дернулось и принялось извиваться, словно огромный червь, но не могло погасить огонь. Сандор продолжал сжимать факел, несмотря на то, что огонь охватил его руку. На обожженной коже начали вспухать волдыри, кровь толчками выливалась из глубокого пореза на плече и стекала по груди. Он нашарил меч и воткнул его под латный воротник Грегора. Наружу хлынула черная кровь и распространилась такая вонь, что впору было задохнуться. Силы Сандора иссякли, но он нашел в себе силы для последнего крика. Грегор лежал на земле, горя, дымясь и корчась в конвульсиях. Сандор, шипя от боли, опустился рядом с ним на колени. Великан все еще сопротивлялся, но Сандор выхватил его кинжал, поддел им забрало шлема и нанес удар. Наружу хлынуло еще больше черной крови, и Сандор вдруг увидел его глаза… Голубые. Глаза Грегора никогда не были такими голубыми и такими испуганными. Лицо Грегора никогда не было таким юным. Сандор изумленно смотрел, вспоминая, как тысячу лет назад он вместе со свитой Роберта Баратеона приехал к Старкам в Винтерфелл. Мальчишка был еще совсем щенком, это потом он превратился в подлого предателя или всеми любимого Молодого Волка. А тогда он был ребенком, сражался игрушечным мечом с высокомерным мудаком Джоффри, сопровождал на пир очарованную им Мирцеллу… У него были густые темно-рыжие волосы, как у его сестры, а борода еще не начала расти. Старший Брат. Старший брат. К телу Грегора Клигана была пришита голова Робба Старка, грубые стежки зловеще чернели на мертвом белом теле. Стеклянные глаза Робба с немой отчаянной мольбой смотрели на Сандора. Огонь с шипением и треском начал пожирать его лицо, безгубый рот открылся в крике, но у него не было ни голоса, ни дыхания… И тут где-то в темном проходе закричала женщина.