Север помнит / The North Remembers

Вдалеке по правому борту из тумана, словно призраки, вздымались башни Лисса. Ночью ударили заморозки; корабельные снасти обледенели, пар от дыхания, клубясь, серебрился в промозглом, безжизненном воздухе. Все вокруг казалось выжатым досуха, обесцвеченным, словно здесь только что царило благодатное лето, и вдруг в одно мгновение все живое превратилось в камень и снег. Корабль рассекал неподвижную тускло-серую воду, направляясь ко входу в гавань. После изнуряющей жары Эссоса, раскаленных кирпичей Астапора и Миэрина, бесконечного солнца и колышущейся травы Дотракийского моря холодная сырость пробирала до костей, вызывая слабую, но непрекращающуюся дрожь, и Дейенерис невольно вспомнила истории о полководцах, проигравших битвы из-за капризов ветра и погоды. Никогда не начинайте войну зимой. Кто это сказал? Может быть, сир Джорах? А может, она где-то прочитала об этом. Какая разница? Я должна начать войну именно зимой, обрушить драконье пламя на белого врага, надвигающегося с севера. - Они здесь, - наконец сказала Дени. Она стояла на носу корабля, вглядываясь в туман. На ней была шкура храккара, подаренная Дрого; густой белый мех защищал от холода, а огромные лапы свешивались с плеч, словно парадное одеяние септона. – По крайней мере, большинство из них, насколько я вижу. - Не стану подвергать сомнению ваши слова, ваше величество, - сухо отозвался Тирион Ланнистер. – Полагаю, невооруженным взглядом заметно, что вы несколько выше, чем я. - Да, они здесь, - перебил его Марвин Маг. – Корабли, отправленные вами в Лисс, когда вы так удачно направились в Валирию. Как вы и говорили. – Он усмехнулся, обнажив красные от кислолиста зубы. Дени отвела взгляд; она была рада драконьему стеклу, подаренному бывшим мейстером, но сам он ей не нравился, и особенно его кровавая улыбка. Она тайком попросила Серого Червя сообщить ей, если он заметит, что во время долгого, утомительного морского перехода Марвин совершает какие-нибудь таинственные ритуалы или разговаривает со злыми духами, но молодой евнух не докладывал ей ни о чем подобном. Марвин спал, ел и испражнялся, как и любой другой, и, не жалуясь, делил черствый хлеб и узкую койку с другими членами команды. Может, в этом человеке и таилось нечто зловещее, в ожидании подходящего момента, чтобы проявиться, однако пока его поведение не внушало тревоги. Мне нужна его помощь. Один из моряков вскарабкался в «воронье гнездо» и принялся подавать сигналы другим кораблям. - Подождите, - сказала Дени Марвину, уже повернувшемуся, чтобы уйти. – Я хочу спросить вас кое о чем, милорд. Маг пристально взглянул на нее из-под кустистых белых бровей. - Я к вашим услугам, ваше величество. - Думаю, вам известно о драконах больше, чем любому из ныне живущих, - осторожно начала Дени. Дрогон и Визерион, чтобы не тревожить лиссенийцев (несомненно, и без того встревоженных появлением шестнадцати незнакомых кораблей, битком набитых Безупречными и железнорожденными), летали высоко в небе, скрытые от глаз тяжелыми облаками. Дени чувствовала их, словно маленький теплый шар в груди; она могла призвать их к себе силой мысли, но сейчас лучше пусть остаются там, где они есть. – Когда я была в Асшае, красные жрецы сказали мне, что если я отправлюсь в Вестерос, мои драконы погибнут. - И?.. - Вольные города – это еще не Вестерос, - промолвила Дени. – Но скоро мы там будем, и я беспокоюсь. Вы можете что-нибудь сделать? Создать какую-нибудь защиту? Брови мейстера поползли вверх, к лысой макушке. - Снова хотите помешать исполнению пророчества, ваше величество? Ступай осторожно. Этот человек учил Мирри Маз Дуур, и Дени не нуждалась в напоминаниях о том, что случилось, когда она связалась с ведьмой. - Я понимаю, о чем прошу. И кого прошу. Марвин поскреб подбородок. - Неужели, ваше величество? Действительно понимаете? Вы сказали, что как только мы соберем ваш флот, то отправимся на Драконий Камень. - Да, сказала. И что? - Может быть… - Марвин помолчал. – Может быть, вы примете решение, когда мы окажемся на земле Вестероса, и не станете предпринимать сейчас решительных действий? Что бы я ни сделал или мог бы сделать… не уверен, что вы захотите заплатить такую цену. Ваш муж и ваш сын – это было только начало. Тьма сейчас сильна как никогда, и я не думаю, что вы хотите усилить ее еще больше. От его слов по спине Дени пробежал холодок. «Он прав», - вынужденно признала она. - Что ж, хорошо. Мы поговорим об этом, когда доплывем до Драконьего Камня. – Если бы только боги и погода оказались милостивы. Шторм, настигший их по пути в Валирию, был самым худшим, что с ними случалось. Хотя в последнее время на них часто налетали несильные шквалы, сносящие корабль на запад. Но чем ближе к Вестеросу и к злу, ползущему оттуда, тем будет хуже. Иногда Дени казалось, что она видит темное пятно, источающее яд. Хватит. То, что происходит, и так внушает ужас, не хватало только детских фантазий и страхов. Марвин поклонился в знак того, что все понял, и удалился. Дени тоже поспешила спуститься вниз. Во время своего короткого пребывания на палубе королева промерзла до костей, поэтому она была рада укрыться в каюте, посидеть у жарко разогретой жаровни, от которой не отходили служанки, и отогреть замерзшее лицо и руки. Однако ей недолго пришлось наслаждаться покоем. В дверь постучали, и внутрь робко просунулась темноволосая голова. - В-в-ваше в-величество, - пролепетала Пенни. – Меня послали сказать, что вас зовут. Дени улыбнулась ей и поднялась на ноги, мысленно отметив, что нужно отчитать того, кто решил использовать карлицу как девочку на побегушках. Пенни слегка оправилась от болезни, приключившейся с ней из-за спертого, задымленного воздуха Валирии, но все равно оставалась бледной и слабой, к тому же три недели морского путешествия не способствовали ее выздоровлению. Тирион старался помочь ей, но, похоже, не имел ни малейшего представления, как заботиться о ней. Пенни по-прежнему оставалась в полном неведении касательно своего происхождения. «Ему следует рассказать ей», - в который уже раз подумала Дени. Хотя, может быть, не прямо сейчас. Она до сих пор не могла разгадать характер Беса. Когда Дени вышла на палубу, ветер едва не сбил ее с ног. Пенни высунулась вслед за ней, но Дени жестом отослала ее обратно в каюту. Ирри и Чхику, как и все дотракийцы, испытывали отвращение к калекам, но, тем не менее, Пенни чем-то вызвала их расположение; они расчесывали ей волосы, угощали лакомыми кусочками и обращались с ней как с диковинной зверушкой. По крайней мере, это лучше, чем умереть от голода и холода. Дени неосознанно оглянулась в поисках Тириона. Она сомневалась, что хочет его видеть, но, поразмыслив, решила, что все-таки хочет. Воспоминания об их ссоре все еще терзали ее, но его знания о Вестеросе бесценны и к его советам стоит прислушаться. Карлик уже поднялся на палубу и стоял рядом с небольшой группой моряков. Виктарион привел корабль в небольшую укрытую от ветра бухту, где стояли остальные корабли их разрозненного флота. Тут же на воду были спущены шлюпки, и капитаны собрались на совещание. Все они были удивлены тем, что Дени благополучно вернулась из плавания по Дымному морю. Как только состоялся обмен приветствиями, королева первым делом спросила о состоянии своего войска. В верности Безупречных она не сомневалась, ее крошечный кхаласар вряд ли решится покидать корабль, оказавшись далеко от дома, в незнакомом краю молочных людей. Однако у нее были серьезные опасения касательно железнорожденных. Они всецело преданы своему капитану и могут подождать его некоторое время, однако эти люди – не герои и не мученики, а ищущие своей выгоды морские пираты. Если они решили, что Виктарион не вернется из своего самоубийственного похода, - к тому же рядом находится один из богатейших Вольных Городов, грех его не разграбить, - одним богам известно, каких бед они могут натворить. Капитаны принесли и хорошие, и плохие новости. Лиссенийцы не позволили чужеземцам высадиться на берег; в шумном торговом городе никто не хотел связываться с шестнадцатью кораблями, от трюма до палубы набитыми евнухами, дотракийцами и Грейджоями. Две недели суда стояли на якоре в ожидании Дени, и с берега за ними велось пристальное наблюдение. Правда, с другой стороны, никто не хотел их провоцировать, поэтому они не получили прямого приказа убираться прочь. Однако Грейджои восприняли нежелание лиссенийцев вступать в бой как приглашение вести себя как вздумается, и большой отряд железнорожденных высадился на сушу. Воины, не заботясь об оплате, развлекались в прославленных лиссенийских домах удовольствий, пили изысканные вина и затевали драки, - словом, делали все то, чего городские старейшины пытались избежать, запретив им ступать на берег. Предотвратить кровопролитие удалось лишь после того, как властям сообщили, что это люди королевы из дома Таргариенов, которые ожидают ее возвращения. Королева вскоре должна вернуться с ужасным валирийским оружием и двумя взрослыми драконами, которые способны уничтожить все живое в округе. Услышав об этом, лиссенийские купцы приуныли и решили не искушать судьбу. Однако это не означает, что они собираются проглотить оскорбление. Они поставили условие – когда королева вернется, она должна будет возместить причиненный ущерб и сполна расплатиться за доставленные ее войском неудобства. Поскольку она наконец вернулась, настало время платить по счетам. - Неужели? – переспросила Дени, вовремя сдержавшись, чтобы не произнести несколько неблагожелательных слов в адрес железнорожденных. – И чем же, во имя Семерых, я должна с ними расплатиться? Тирион откашлялся. - Осмелюсь напомнить, миледи, что я предоставил в ваше распоряжение все подвалы Бобрового Утеса. - И что толку? Подвалы Бобрового Утеса в тысяче лиг отсюда. - Вот именно. – Карлик пожал плечами. – Я могу подписать бумагу, сулящую этим говнюкам столько золота, сколько они захотят. Они смогут получить его в Королевской Гавани, когда вы воссядете на трон своего отца. Так они не будут злиться на вас, а вы не будете злиться на меня. Что скажете? Бес, конечно, придумал неплохую уловку, но Дени это не понравилось. - А что если выяснится, что подвалы Бобрового Утеса пусты? - Не тревожьтесь об этом. Всегда можно раскопать выгребные ямы. Впрочем, чтобы тратить деньги, королям не обязательно иметь их. Учитывая, сколько времени королевская казна пустовала, не иначе Мизинец добывал их для Роберта из овечьего дерьма, скверного вина и слез шлюх. Вы хотите плыть на Драконий Камень или нет? Дени хотела, но ей было неприятно, что она так быстро оказалась в том же положении, что и Узурпатор. Люди и без того будут считать меня узурпаторшей. Она подумала о юном самозванце, величающем себя Эйегоном, который уже в Вестеросе. А еще ей вспомнился темноволосый молодой человек, которого она видела далеко на севере с Рейегалем. Ее не покидало подозрение, что он – сын ее брата, тайный бастард от связи с Лианной Старк. Если три дракона встретятся, мы начнем танец или войну? Это при условии, что я доживу до того, чтобы встретить моих родственников. Ей уже не верилось, что такое может случиться. Виктарион Грейджой громко фыркнул, прервав ее мысли. - Бес несет чушь, - заявил он. – Ты дракон, юная королева. Разве дракон платит овце, после того как сожрал ее? Ты ничего не должна этим слабакам. Как они остановят нас? Нам нужно сняться с якоря до заката. Будет шторм. Я его чую. Дени задумалась. Если Виктарион говорит, что будет шторм, так и случится; капитан провел всю жизнь в море. Ей не понравилось, что ее привлекают к ответу за проступки железнорожденных. Но они – мои люди, они плывут под моим знаменем. Королева должна нести за них ответственность. Ей не хотелось, чтобы ее саму считали морской разбойницей, еще одной безумной Таргариеншей, которой нельзя доверять, которая не может защитить собственных людей или исправить собственные ошибки. - Нет, - сказала она, вздернув подбородок. – Я заплачу. Милорд Ланнистер, вы пойдете со мной. - Как пожелаете, ваше величество, - пробормотал Тирион с присущим ему сарказмом. Он терпеливо ждал, пока королева собирает свою свиту. По очевидным причинам Дени решила, что лиссенийцы по горло сыты кракенами, поэтому она взяла с собой две дюжины Безупречных, возглавляемых Серым Червем и ее кровным всадником Ракхаро. Их будет достаточно, чтобы защитить ее, в случае если обманутые купцы замыслят недоброе. Все они сели в лодку и отправились к стоящей на берегу сторожевой башне. Уже миновал полдень, когда Дени наконец добралась до дворца, где заседал совет магистров, назвала свое имя и цель визита, и ее пропустили внутрь. Купцы были чрезвычайно поражены, увидев ее, - они явно не ожидали, что она появится, - и поэтому переговоры прошли более гладко, чем Дени предполагала. Однако здесь до нее дошли очередные тревожные известия. Она пыталась убедить лиссенийцев, что заплатит им сразу же, как будет возможность, даже если для этого придется взять заем в Железном Банке, но в ответ получила мрачные взгляды и недоброжелательное ворчание. Наконец глава совета сообщил ей, что, по слухам, Браавоса больше не существует – он погрузился на дно морское, не выдержав удара огромной волны. Воистину, настали темные времена. Дени с легкостью могла поверить в это, – в ее памяти были живы воспоминания о волне, которая обрушилась на Миэрин и уничтожила половину Железного Флота, - но все равно слова лиссенийца потрясли ее. Куда я плыву? Может быть, я наконец обрету дом и корону, а может, попаду прямиком в седьмое пекло. Купцов, по-видимому, посетили те же мысли, и они не были склонны принимать на веру пустые обещания, ведь нет никаких гарантий, что им удастся дожить до того дня, когда они смогут получить свое. Дени и Тирион несколько часов убеждали их, пообещав гораздо больше, чем собирались предложить изначально, и в конце концов магистры согласились. Дени подписала бумаги полным титулом – Дейенерис, первая носительница своего имени, правительница Семи Королевств, королева андалов, ройнаров и Первых Людей, принцесса Драконьего Камня, - но ее преследовало ощущение, что эти пышные слова – всего лишь шум ветра, ничто. Она невыразимо тосковала по сиру Джораху и сиру Барристану. Ей никогда не приходилось чувствовать себя такой одинокой. К тому времени, как они вернулись на корабль, луна уже скрылась за грядой быстро надвигающихся облаков, а ветер с пронзительным свистом трепал снасти. Впрочем, им и так нельзя было оставаться; в качестве одной из уступок купцам Дени согласилась немедленно покинуть лиссенийские воды. Поэтому моряки быстро подняли паруса, – Виктарион при этом тихо ругался себе под нос, - и семнадцать кораблей королевы Дейенерис Таргариен вышли в бурное море. Дени оставалась в каюте вместе с Ирри, Чхику, Миссандеей и Пенни, наблюдая, как бешено пляшет пламя масляной лампы. Корабль качало и трясло, в иллюминаторы ударялись брызги кипучей пены. Хотя этот шторм не был столь силен, как тот, что настиг их по пути в Валирию, но он показался Дени более… неистовым. Как будто это не просто зимняя буря, - как будто это сама тьма охотится за ней. Внезапно она с ужасом подумала о своих детях, парящих над морем. Даже самый сильный шторм не способен сбить дракона с небес или причинить ему серьезные повреждения, - разве что окатит водой разок-другой, - но драконы не бессмертны. Дени все никак не могла отделаться от глупой мысли, что буря разразилась не просто так, ее вызвали какие-то высшие силы. А если это правда… Качка усилилась. Всех четырех девушек тошнило, и даже Дени чувствовала дурноту. Ее кидало и швыряло, словно крысу в трюме, и она боялась, что даже столь многоопытный моряк, как Виктарион, не сможет удержать выбранный курс. До Драконьего Камня не меньше недели пути. Им нужно проплыть через Ступени (а это непростое дело даже при хорошей погоде), а потом пересечь Узкое море, и при этом не попасть в одну из бесконечных войн между Миром и Тирошем. К тому же ходят слухи, что у берегов Вестероса рыщут пираты. Неделя – это слишком долго. Ей внезапно страстно захотелось подняться на палубу, призвать Дрогона, забраться ему на спину и полететь навстречу буре. Я появилась на свет в ночь, когда самый страшный шторм на людской памяти в щепки разметал флот моей семьи. Может быть, ей следует точно так же вернуться? Борясь с искушением, Дени сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Я не утону. Ни за что. Это невыносимо - сидеть, скорчившись, в тесной вонючей темной каюте, когда с каждым новым ударом волн все, что не прибито к полу, падает и грохочет… Она закрыла глаза, и тут же перед ней пронеслось все то, что ей довелось увидеть и пережить в Асшае. Юный златовласый рыцарь, перерезавший горло ее отцу. Пол, забрызганный кровью. Шрамы на теле ее матери, печальные синие глаза ее брата Рейегара, исчезающие среди тьмы и праха. Сир Джорах и аэроманты, ворвавшиеся в самое сердце Красного храма, чтобы спасти ее от гибели. Куэйта, обнажившая дымящуюся рану в груди. Дрогон, с криком пролетающий сквозь огненные врата… Дени вскинула голову. - Слышите? Бледные напуганные служанки с ужасом уставились на нее. - Это буря, кхалиси. - Нет, не буря… - Дени неуверенно поднялась на ноги. – Это… - Она крутила головой по сторонам, пытаясь понять, откуда идет звук. Он пробивался сквозь рев ветра и волн, просачивался, словно змея в траве, проникая в ее уши. Крик, плач, всхлипывания, - как будто где-то рядом рыдает брошенный ребенок. Дени похолодела. Рейего. Это невероятно, но он здесь, она была в этом уверена. Нужно его найти. Дени услышала, как Дрого зовет ее по имени. До нее донесся предсмертный вопль Визериса, в муках умирающего под шлемом из расплавленного золота. Они здесь, совсем рядом, колотят в дверь, просят впустить их. Их крики оглушали, терзая ее слух. Вдруг знакомые черты Ирри начали расплываться, сквозь ее лицо проглянул смертельный оскал черепа, и Дени увидела свою служанку Дорею, погибшую в Красной Пустыне. «Кхалиси», - прошептала мертвая лиссенийка, и кровь потекла у нее по подбородку. Дени вскрикнула и отшатнулась. Она споткнулась и упала, а из всех углов на нее наступали новые призраки. Джорах в окровавленной рубашке. Сир Барристан, обгоревший до неузнаваемости, - нетронутыми остались только глаза, в которых плескалась немая мольба. Дени прикрыла голову руками, а призраки все надвигались на нее, и она уже больше ничего не слышала, кроме их ужасных криков. Все они мертвы, а она жива. Поэтому они хотят убить ее. Ей почти хотелось этого, просто чтобы эта мука наконец закончилась. Ей стало холодно – и этот холод был дурной, отравленный, неправильный. Дени казалось, что демоны пожирают ее кусок за куском. Это не просто шторм. Это проклятие. К счастью, через некоторое время она потеряла сознание. Дени не знала, сколько времени провела без чувств, но когда открыла глаза, то обнаружила, что лежит на своей койке, укрытая ворохом одеял. Ее трясло, тошнило и кружило, словно ее кто-то сильно ударил по голове. Едва придя в себя, она тут же снова провалилась в наполненный кошмарами сон, пока не проснулась в холодном поту. Дени смутно подумала, что, видимо, они все-таки не утонули и корабль более или менее цел, но мысли ускользали от нее, словно мокрая трава, и она снова погрузилась в беспамятство. Наконец она очнулась. В ушах громом отдавалась тишина. Горло горело от жажды. Дени попыталась позвать служанок, но была слишком слаба, чтобы заговорить, поэтому ей пришлось ждать, пока наконец они не встали над ней, словно искаженные отражения в разбитом зеркале. - Кхалиси? Дени еле заметно кивнула. Она по-прежнему не могла вымолвить ни слова, но служанки, заметив в ее глазах немой вопрос, рассказали ей, что, по расчетам Виктариона, до Драконьего Камня всего день пути. Однако пережить шторм удалось дорогой ценой. Шесть кораблей бесследно исчезли, еще три еле держатся на плаву, и даже их собственный корабль получил тяжелые повреждения. Но что хуже всего, мешок с драконьим стеклом развязался, и весь запас, собранный Марвином, рассыпался по полу трюма. Какие-то обломки еще можно использовать, но большинство превратилось в осколки. Служанки также сообщили, что все они остались целы только благодаря Марвину – мейстер применил какое-то колдовство, утихомирившее ярость бури. Но он убежден, что этот шторм возник не сам по себе, - какая-то темная сила призвала его из морских глубин. Маг склонен верить, что тьма распространилась далеко к югу от разрушенной Стены и черной волной накрывает Вестерос. Дени с горечью выслушала все это. Она и раньше догадывалась, что какие-то сверхъестественные силы вырвались на свободу, но когда эту догадку подтверждает столь искушенный в магии человек, как Марвин, - это совсем другое дело. Если это правда… Дени с ужасом подумала, что опоздала. Даже часы, потраченные в Лиссе, оказались лишними, не говоря уже о месяцах, проведенных в Миэрине. Теперь она уже не может подняться в небо на Дрогоне – даже при попытке сесть у нее закружилась голова. Иные знают, что я иду. Они знают, что я представляю угрозу, и желают моей смерти. Последний отрезок пути Дени провела как в бреду, словно блуждая посередине между жизнью и смертью. Она то засыпала, то просыпалась. Когда Ирри поднесла к ее губам чашку с бульоном, она с трудом сделала несколько глотков. Наконец к ней пришел Серый Червь. Евнух завернул ее в одеяла и на руках вынес на палубу. - Смотрите, ваше величество, - тихо сказал он. – Вы почти дома. Дени прищурилась, стараясь сфокусировать слезящиеся глаза, и увидела темное пятно на горизонте, которое медленно приобрело очертания мрачного замка, стоящего на черной скале. Дени сразу узнала его, хотя ей было всего несколько часов от роду, когда она покинула остров. Она почувствовала острый запах серы, увидела беспокойные волны, бьющиеся о скалы. Но что-то в облике замка было не так. Дени вспомнила рассказы Визериса о полуразрушенном замке Харренхолл, - король Харрен Черный достроил его в тот самый день, когда Эйегон Завоеватель высадился в Вестеросе. Драконий Камень был засыпан снегом – странное дело, ведь в сердце острова пылает вечный огонь, согревая мертвые скалы. Окна замка потусторонним взглядом смотрели на пришельцев, прибой с глухим рокотом бился о камни. Дени ожидала ощутить радость при виде родового гнезда своей семьи, в котором она родилась, но вместо этого на нее нахлынула волна отвращения. - Вот он, - выдавила она. – Драконий Камень. Запрокинув голову, Дени озирала замок. Послышался скрип кабестана – Безупречные приготовились отдать якорь. - Да. – Серый Червь с тревогой взглянул на нее. – Если вашему величеству холодно, ваш слуга снова отнесет вас вниз. Ваш слуга подумал, что вы захотите взглянуть. - Хочу. – Дени закашлялась, чувствуя вкус крови во рту. – Где Марвин? - Мейстер? Он внизу, ваше величество. - Отнеси меня к нему. Как и всегда, евнух беспрекословно выполнил ее приказ и перенес Дени в зловонный закуток Марвина, отгороженный от любопытных глаз занавесью из куска мешковины. - Ваше величество, боюсь, это не подходящее место для вас, - приветствовал ее Маг. - Сойдет. – Дени жестом приказала Серому Червю опустить ее на койку и удалиться. – Теперь мы в Вестеросе, и нам снова нужно поговорить. Настало время вам дать мне совет, что делать с моими драконами. Марвин поколебался. - Вы ведь не собираетесь сказать мне, что я должна бросить их умирать? – спросила Дени, повысив голос. - Что ж, ваше величество… с чего вы взяли, что они погибнут немедленно? – заметил архимейстер. – Если бы они погибли, вы сразу узнали бы об этом. Дени невольно попыталась почувствовать присутствие драконов, нашла их и немного успокоилась. - Значит, вы считаете, что мне не следует ничего предпринимать? - Я вас предупреждал – все, что я могу сделать, стоит дорого. – Марвин бесстрастно взглянул на нее. – Я и так потратил много сил, чтобы прекратить шторм. Если мне вновь придется сотворить заклятье такой же мощи, это может оказаться гибельным для нас обоих, ваше величество. Больше я ничего не могу вам сказать. Дени долго сидела молча, обдумывая услышанное. Только она открыла рот, чтобы ответить, - хотя и сама не знала, каков будет ответ, - как занавесь отдернулась и перед ними появился Серый Червь. - Ваше величество, - тяжело дыша, выпалил он, даже не поклонившись. – Вернулись братья вашего слуги. Они нашли… - Что? – Дени тревожно оглянулась, проклиная собственную немощь. – Отнеси меня к ним. Серый Червь поднял ее и вынес наверх, Марвин следовал за ними. На палубе стояли Безупречные, которые поспешно вернулись из разведки. Они несли на руках что-то черное – труп, с содроганием поняла Дени. И не просто труп – это был воин, одетый в цвета Таргариенов. Его грудь пересекала перевязь с украшенным рубинами трехголовым драконом. Шея воина была свернута, в небесно-голубых глазах застыл смертельный ужас. Разве бывает так, чтобы человек в буквальном смысле умер от страха? - Ваши слуги нашли его на берегу, ваше величество, - сказал капитан Безупречных. – Ваши слуги даже не стали входить в замок. Там есть еще трупы. Все такие же. Им всем свернули шеи. Дени сглотнула. - Должно быть, это люди самозванного Эйегона, - объявила она, стараясь говорить как можно более твердо. – Значит, он тоже был здесь. Но что ему было нужно? - Магия, ваше величество, - сказал Марвин. – Очень старая и могущественная магия. От этого места прямо-таки разит кровью и колдовством – а еще драконами. Что до мертвеца – вышвырните его за борт. Или сожгите, как вам будет угодно. Ни при каких обстоятельствах не оставляйте его на корабле. - Почему? – Дени с удивлением взглянула на него. – Если кто-то убил людей самозванца… Марвин стиснул зубы. - Он оставил здесь гарнизон, а теперь все эти люди мертвы. Вряд ли это произошло случайно. Мы ведь уже видели – страшная темная сила вырвалась на свободу. Здесь что-то пробуждается, ваше величество, и не только статуи. - Статуи? – Дени с недоумением оглядела многочисленные горгульи и химеры, сидящие на стенах и крышах замка. Каменные чудовища были покрыты инеем, увенчаны коронами и бородами из сосулек, и от этого казались еще более уродливыми. – Что пробуждается? Как такое могло случиться? - Я не могу ответить на этот вопрос. Но все здесь кажется неправильным. Вы чувствуете это так же, как и я. Столь мощная огненная магия не может не призвать за собой лед. Иные рождаются во льду с помощью пламени. Все, что Куэйта – нет, Нисса-Нисса – говорила ей в Асшае, сбывается. Если Марвин прав и на Драконьем Камне действительно была принесена огненная жертва, призванная пробудить древнюю и не обязательно дружественную магию, дремлющую глубоко под землей, тогда следует предполагать, что пробудилось не только пламя. А эта буря… В этот миг Тирион, стоящий у борта, издал тревожный крик. - Это что за дьявольщина? Дени, Марвин и Серый Червь резко обернулись, и их удивление сменилось недоумением. На пустынном черном берегу, куда указывал Бес, не было ничего необычного – только растрескавшиеся камни, покрытые инеем. От них поднимался холод, и казалось, воздух вокруг дрожит, словно от жара пустыни. Как будто по разбитым булыжникам грациозно спускается нечто едва видимое в промозглом тумане. Блеск кристалльного стекла, зловещее дуновение ветра, вспышка пламени, голубого, как глаза мертвеца. Резкий порыв ветра принес волну холода, раздался тонкий вой, переходящий в свист. Бесплотная тень ступила на огромный обломок вулканической скалы, и Дени наконец увидела его. Как будто человек, но не человек. На полторы головы выше, бледный, словно кость, элегантный и грациозный, в доспехах, выкованных из звездного света. Иной обнажил клинок, и тот зазвенел странным, неестественным звоном. Тирион Ланнистер выдавил из себя истерический смешок. - Снарки, - прошептал он. – Снарки и грамкины. Время словно остановилось. Дени и Иной молча смотрели друг на друга. В глубоко посаженных глазах нелюдя искрился древний, чудовищный разум. Он не сводил с нее взгляда, словно точно знал, кто она такая. Как будто он долго ждал ее и теперь, когда она пришла, рухнули последние засовы, сдерживающие бушующую ярость битвы. Иной не сделал ни шага, ни жеста, но Дени почувствовала, как сквозь ее душу и тело проходит невидимая волна, словно где-то загремел огромный бронзовый колокол. И вдруг, легко и невесомо, Иной бросился вперед. В тот же миг заклятье рухнуло. «УХОДИМ!» - раздался чей-то крик. Дени не узнала этот голос. Может быть, кричала она, может, Марвин, а может, кто-то другой. Она понимала только, что им нужно поскорее убираться отсюда. На берегу появились еще Иные. Безупречные, вооружившись луками, высыпали на палубу. Виктарион крутил штурвал, молясь и Утонувшему Богу, и Красному Богу, и всем другим богам одновременно, но корабль не двигался. Дерево трещало и стонало под напором льда, стискивающего судно со всех сторон. Море на глазах превращалось в ледяное поле. Иные ринулись к кораблю, и, казалось, им нет конца. Похоже, их с каждым мигом становилось все больше, - словно какая-то страшная магия высасывала нутро Драконьего Камня. Драконы. Дени с необычайной ясностью почувствовала неизбежность конца. Кровь, предательство, колдовство. Конец света. Драконы. Дени беззвучно закричала, призывая своих детей. Ничего не произошло. Она в панике металась из стороны в сторону. Корабль превращался в лед, палуба уходила из-под ног, содрогаясь от напора тяжелых льдин, холод словно огнем обжигал лицо и горло - нет, это невозможно, в оцепенении подумала Дени, я ведь не могу обжечься. Один из евнухов принес мешок с остатками драконьего стекла, и Безупречные принялись быстро и ловко прикреплять осколки к стрелам. Двигаясь слаженно, как один человек, они натянули луки, прицелились и выстрелили. С тихим звуком, похожим на вздох, стрелы улетели вдаль, а потом раздался жуткий треск, скрежет и вой – они попали во врагов. Дени прикрыла руками голову, едва сознавая, что кто-то пытается увести ее вниз, – но она ведь Бурерожденная, Неопалимая, Миса, королева, ей не пристало умирать, запертой в клетке, - и увидела, как Иные с шипением превращаются в белый пар. Но этого недостаточно, их слишком много. Где же, где же, где же… «Ты не сможешь заплатить цену, чтобы спасти их», - прошептал внутренний голос. Но это не так, она призвала их, призвала… Дрогон, сложив крылья, с воплем спикировал вниз. Мгновение спустя за ним последовал Визерион. Драконы раскрыли пасти, и Дени увидела пламя – черное с красными прожилками, золотое, алое, янтарное. Ее дети пронеслись над замерзшим морем и устроили второе Пламенное Поле. Дени никогда в жизни не видела ничего более желанного и прекрасного, чем столбы и волны пламени. Струи драконьего огня ударили в лед, расплавив его так быстро, что корабль тут же освободился и рухнул на воду; соленые брызги окатили Безупречных с ног до головы. Судно сильно накренилось и едва не перевернулось, но Виктарион стоял за штурвалом, словно гранитный столб, омываемый морем, не подвластный времени, приливам и бурям. Ноги у Дени онемели от холода, и она отчаянно ухватилась за мачту. Медленно, но верно корабль начал выправляться. Кругом царило безумие. Несколько кораблей плыли по морю среди льда, огня и пара, но некоторые тонули или горели. Дени видела, как на одну ладью толпой хлынули Иные, - ее мачта рухнула, все фонари погасли. До нее донеслись вопли и хрипы умирающих людей, а их убийцы хранили жуткое молчание. Хрустальные клинки опускались, словно звезды с небес, мертвые тела падали за борт, на белоснежном льду расплывались яркие, красивые алые пятна. Дени почти ничего не видела от соли, дыма и холода. Она никогда не чувствовала себя такой беспомощной и бесполезной. Как? Как это остановить? Она с помощью пламени Дрогона погасила огонь Асшая, который давал жизнь Иным, они не должны больше появляться… но они здесь, и их становится все больше… Наконец ее корабль начал набирать скорость. Сопровождаемое с обеих сторон яростно кричащими, источающими пламя и дым Дрогоном и Визерионом, судно поспешно удалялось от адской преисподней, в которую превратился Драконий Камень. Дени промокла насквозь и дрожала так сильно, что, казалось, зубы вот-вот раскрошатся. Где? Где? Где взять мечи, чтобы остановить смертельную бурю? Зло не исчезнет и не остановится, пока не уничтожит мир живых, все доброе, истинное, подлинное, все то, что люди знают и любят. Тьма без рассвета. Нужны мечи, закаленные в драконьем пламени, все еще острые, чтобы убивать, которые все это время ждали, ждали… И в этот миг к ней сам собой пришел ответ.