Север помнит / The North Remembers

Давос боялся заснуть, боялся отвести взгляд, боялся шевельнуться – он все смотрел на свои новые пальцы, наблюдая, как в глубине черного стекла мерцает пламя. Эти пальцы ничего не чувствовали, зато ему удалось самостоятельно взять оставленную Тормундом флягу с мерзким пойлом и осушить ее до дна. Он больше не жалкий калека, которого нужно кормить с ложки. Давос теперь мог коснуться своего лица, натянуть на себя одеяло, он даже мог мечтать о том, чтобы вновь поднять парус, подбросить в воздух сыновей, взять в ладони лицо жены. Мир снова показался ему полным возможностей; среди тьмы и зимних снегов загорелось пламя надежды. Даже теперь, после боли и страха, невзгод и страданий, ему казалось, что все же он вытерпел все это не зря, и Давос Сиворт был этому рад. В сером полумраке царил жуткий холод, за стенами шатра двигались призрачные тени. Давос лежал неподвижно, прислушиваясь. По его мнению, задача Станниса в Дредфорте выполнена – он выдержал суровый переход, занял твердыню, которую все считали неприступной, вернул своего Десницу и, благодаря Теону Грейджою, убил Болтонского Бастарда и заполучил настоящий Светозарный. А теперь, когда к нему присоединился Джон Сноу с живым драконом впридачу, многострадальное дело Станниса должно наконец завершиться победой. К нему примкнули Мандерли и горные кланы, и теперь он может рассчитывать на верность остальных северных домов за то, что избавил их от гнусного правления Болтонов и привез с дикого Скагоса Рикона Старка. Если удастся остановить Иных и упырей… если Долгая Ночь закончится… Давос грезил о доме и теплом очаге, но, тем не менее, хорошо понимал, что эта победа может привести к его гибели. Ведь именно его отравленная кровь едва не превратила Рамси в Иного (по крайней мере, такой вывод он сделал из бессвязного лепета Грейджоя), и это обстоятельство нельзя сбрасывать со счетов. «Я отдам свою жизнь, если придется», - сказал себе Луковый рыцарь. Несколько раз он едва не погиб за своего короля. Но раньше, когда ему казалось, что терять уже нечего, умирать было как-то проще. А теперь он хотел увидеть, чем все закончится. Давос считал, что заслужил это. Он взглянул на неподвижные тела брата и сестры Грейджоев, скорчившихся под потрепанными шкурами и одеялами. Эти двое проявили невиданную храбрость. Они тоже заслуживают того, чтобы дожить до конца. Теон отдал Светозарный Джону Сноу. Раны Аши были столь тяжелыми, что она до сих пор так и не пришла в сознание. «Может, в ее крови тоже есть яд Иных? - подумал Давос. – Или я один такой?» Лорд Сноу сделал ему новые руки. Этот парень стал совсем другим. Похоже, он перестал быть простым смертным. Вновь и вновь Давос терзал себя этими тревожными мыслями. Вдруг шкура, закрывающая вход в шатер, с шорохом отодвинулась в сторону, и внутрь вошел Тормунд Громовой Кулак. - Вставай, - объявил одичалый. – Тебя зовут, и кальмаров тоже. Может, хочешь отлить? Сам справишься или подержать тебе член? Не бойся, я не попрошу отплатить услугой за услугу – мой-то хрен тебе и двумя здоровыми руками не поднять. Хар! Давос невольно улыбнулся; несмотря на огромную разницу в воспитании, вкусе и темпераменте (не говоря уже о чистоте и чувстве приличия), Тормунд напомнил ему старого лиссенийского мошенника Салладора Саана, а ему всегда удавалось находить общий язык с пиратами. - Не беспокойся, сам справлюсь, - сказал он, приподнимаясь на локоть. – Можешь передать его величеству, я сейчас приду. - Что? – Тормунда, казалось, глубоко оскорблило предположение, что он бегает на посылках у Станниса Баратеона. – Я заявился не ради твоего долбаного короля. Это лорд Сноу меня отправил, и это лорд Сноу тебя ждет. Ну и король тоже, - добавил он чуть погодя. – Не заставляй их ждать. - Ни в коем случае, - пробормотал Давос. С трудом поднявшись, он покачнулся и нетвердо встал на ноги – впервые с тех пор, как Рамси захватил его в плен. У него закружилась голова, к горлу подкатила тошнота, но он решительно сглотнул, подавив позыв рвоты, и закутался в тяжелое одеяние из мехов и кожи. Тормунд подозрительно косился на его блестящие руки из черного стекла, но счел за лучшее не задавать вопросов. Давос натянул перчатки, не желая привлекать к себе лишнего внимания, но все сжимал и разжимал пальцы. О боги, он уже забыл, каково это – иметь две здоровые руки, десять здоровых пальцев, не укороченных, не отрезанных. Несмотря ни на что, на его губах заиграла неуверенная улыбка. Лорд Сноу снова вернул меня к жизни, но что он попросит взамен? Закончив одеваться, Давос подошел к Тормунду, чтобы помочь ему с Грейджоями. С этими двумя возникли затруднения. Если не считать обморожения, ожогов и смертельного страха, Теон был в неплохом состоянии и мог идти сам, но он решительно отказался покидать Ашу, а ее нельзя было перемещать. Оставлять их тоже было нельзя – Тормунд сказал, что лорд Сноу созвал весь лагерь и разрешил не являться только мертвым. Кроме того, войско уже готовилось покинуть Дредфорт и отправиться туда, где им надлежит завершить свой поход. Куда именно – то ли в Королевскую Гавань за короной, то ли в Штормовой Предел, чтобы проспать там сотню лет, то ли в северные пустоши, чтобы остаться там навсегда, - Давос не знал. Он уже устал строить догадки. Наконец было решено потащить Ашу на волокушах, как лорда Мандерли; несколько часов назад пришли горцы и куда-то унесли толстого лорда. Тормунд сам впрягся в волокуши, рядом с ним семенил Теон, с тревогой следивший, чтобы его сестра была тепло укутана, и в таком виде они выбрались из шатра наружу, навстречу пробирающему до костей морозу. Занималось хмурое полутемное зимнее утро. На горизонте возвышалась призрачная черная громада Дредфорта. Треугольные крепостные зубцы вгрызались в молочно-белое небо и низкие кольца тумана. Ворота были сломаны, башни разрушены, над разоренными укреплениями реяли стяги с коронованным оленем. Знамена Болтона были сорваны и сожжены в кострах, еще мрачно дымящихся у подножия могучих стен. Теперь это место стало прибежищем призраков, тьмы и зла. Давос вспомнил, что Станнис обещал разобрать замок по камушку, и решил, что глупо в этом сомневаться. В конце концов, король ни разу не нарушил свое слово. Разрушенный замок представлял собой поразительное, зловещее зрелище, но гораздо более сильное впечатление на Давоса произвел зеленый с золотом дракон. Он лениво кружил в небе, сверкая чешуей и накрывая своей тенью весь лагерь. Его хозяин, стоящий в одиночестве поодаль, призвал его резким взмахом руки. Давоса пробрала дрожь. Длинные каштановые волосы Джона Сноу и потрепанный плащ Ночного Дозора развевались на усиливающемся ветру, но молодой человек словно не замечал этого. Он как будто не видел приближающихся людей, но вдруг поднял голову и встретился с ними взглядом. Темные глаза - два кусочка оникса на бледном лице, - внушали ужас, словно бездонная пропасть. Его окружало неестественное свечение, исходящее от вложенного в ножны меча, - холодное, прекрасное и ужасное. Давос Сиворт был безмерно благодарен лорду-командующему, но ему не хотелось приближаться к нему ни на шаг. Тем не менее, когда оставшиеся люди Станниса подошли ближе, Давосу тоже пришлось пойти вместе с ними. Джон заметил его в толпе и коротко кивнул ему. Давос неловко кивнул в ответ. Дракон за спиной Джона Сноу поднимал крыльями холодный ветер, одновременно источая обжигающий, первозданный жар, и замерзшие бойцы охотно столпились вокруг него. Даже Давос не мог противиться желанию подобраться ближе, чувствуя, как жар окатывает его с ног до головы, словно он погружается в теплую ванну. Он судорожно вздохнул, тревожно озиратясь по сторонам. Ради Семерых, где же Станнис? Наконец он увидел его. Король вышел из своего шатра. На роскошной парчовой накидке, надетой поверх лат, красовался олень дома Баратеонов, отделанный гагатом, халцедоном и черным жемчугом, и пылающее сердце, вышитое нитями червонного золота и украшенное рубинами. Тяжелый меховой плащ был подбит мехом горностая и расшит золотом. Под накидкой виднелись отполированные до зеркального блеска пластинчатые латы, бронзовые наручи, перчатки и наголенники. Чело Станниса было увенчано сверкающей золотой короной – на нем не было ни капюшона, ни другого головного убора, чтобы уберечься от мороза. На поясе висел меч, поддельный Светозарный. Король выглядел словно прославленный воин из старинной легенды. Воины с поклоном расступились, позволив ему подойти к лорду Сноу. Позади Станниса, неся в руках старый сломанный боевой рог, шел рыцарь, которого Давос, к своему удивлению, узнал: сир Джастин Масси, теперь уже не такой улыбающийся, галантный и беззаботный, как раньше. Его непокорные светлые кудри были давно не мыты, а покрасневшие глаза наводили на мысль, что он плакал. Что происходит? Если Станнис надел парадное облачение, чтобы принять капитуляцию Дредфорта и с триумфом отправиться на юг, почему тогда… Давосу стало неуютно, словно кто-то холодным пальцем коснулся его затылка, но он подавил приступ тревоги и заставил себя сосредоточиться. Он не сводил глаз с короля, а тот, в свою очередь, устремил взгляд на свое войско, и глаза его были словно предгрозовое небо. Северяне – Лиддли, Вуллы, Флинты. Люди Баратеона – Кароны, Эстермонты, Хорпы, Морригены, Сванны и другие. Эдмар Талли и воины Мандерли, которых он привел из Белой Гавани, их раненый лорд Виман и, конечно, Тормунд, Давос, Теон и Аша. Все те, кто по разным причинам последовали за знаменем Станниса, сражались и проливали кровь за него, пошли за ним в пекло и тьму, плыли в удаленные уголки света, страдали и приносили себя в жертву. Наконец подтянулись последние опоздавшие, стараясь что-то разглядеть через спины товарищей. Давос подумал, что впервые за свою жизнь Станнис Баратеон лишился дара речи, охваченный волнением. Король открыл рот, тут же закрыл его и сглотнул. Однако когда он заговорил, его голос звучал невозмутимо, как и прежде. - Люди, что служат мне, - начал король, - вы много раз доказывали свою верность и храбро сражались. Время пришло. Лорд Сноу… - Он отрывисто кивнул в сторону человека (нет, не совсем человека), стоящего рядом с ним, - получил истинный Светозарный из рук Перевертыша и приобрел власть над великой силой. С его помощью я намерен сдержать свою клятву и превратить Дредфорт в пепел и руины. После этого… есть еще одно дело, которое надлежит выполнить. Мой рыцарь, сир Джастин Масси, вернулся из Браавоса и привез с собой рог. Его называют Рогом Рассвета, и как только он прозвучит, начнется последняя битва против Иных. Это древняя и могучая сила, находящаяся за пределами человеческого разумения. Этот рог должен прозвучать. «Колдовство», - подумал Давос. Его беспокойство только усилилось. К чему это? Кто должен протрубить в этот рог? И что потом?.. Ему все это не нравилось. Совсем не нравилось. - Более того, - продолжил Станнис, – в него должен протрубить Азор Ахаи, Принц, который был обещан. Это… лорд Сноу. – Он так яростно скрипнул зубами, что Дредфорту впору было рухнуть. – Но он не может сделать это. Он уже протрубил в Рог Зимы, и теперь в нем живет противоположная сила. Но у нас есть рог. И есть человек, который владеет мечом под названием Светозарный, которого красные жрецы видели в пламени и называли возрожденным героем. Этот человек не останется в стороне. Он и станет Азором Ахаи – ведь он так долго верил, что должен им стать. – Король искривил губы в горькой безрадостной улыбке. – Он протрубит в рог и наконец исполнит свой долг. Седьмое пекло. Теперь Давос понял. Станнис. Станнис протрубит в Рог Рассвета. Вот что видела Мелисандра, вот почему она верила, что он – Азор Ахаи, вот почему она приехала из Асшая, чтобы служить ему. Он сделает это, исполнит пророчество и выпустит в мир древнюю магию, более сильную, чем сами Иные, и после этого… Давос в ужасе смотрел на короля. Наконец ему стало ясно. Он так оделся не для того, чтобы с триумфом праздновать победу. Он приготовился умереть. По рядам воинов пробежал шепот, - они тоже поняли, что происходит, - но Станнис поднял кулак, и шепот стих. - Да, - просто сказал король. – Я умру. Лорд Сноу вернется в Черный замок и сделает, что должно. Если мы достаточно сильны, если мы сможем выдержать это, Долгая Ночь закончится. По крайней мере, нужно об этом молиться. Поэтому я отпускаю вас. Ваша служба мне окончена. Мой Десница и наследник, лорд Давос, может заявить о своем праве на трон, и в этом случае я ожидаю, что вы будете сражаться за него столь же верно, как сражались за меня. Но если нет… - Он помолчал. – Не служите узурпаторам и безумцам. Поступайте справедливо и живите достойно. Сожгите меня на костре. И помните. Всегда помните. Над войском, над всем лагерем, над всем миром повисло зачарованное молчание. Станнис в последний раз окинул взгядом своих людей и повернулся. - Лорд Сноу, пора. Джон кивнул, положил черную руку на рукоять меча и вынул его из ножен. Тут же из клинка хлынул ослепительный красно-золотой свет, пульсирующий и танцующий над белой землей. Джон уселся дракону на спину, прокричал что-то на непонятном языке, – должно быть, на валирийском, хотя Давос не был уверен в этом, - и они взмыли в воздух. От мощного взмаха крыльев поднялся такой ветер, что стоящие внизу люди едва не попадали на землю. Дракон подлетел к замку и изрыгнул пламя. Светозарный мелькал в воздухе, словно перо мейстера, направляя пламя в разные стороны, пока темные стены Дредфорта не осветились кровавым заревом. Башни кренились и шатались, окна взрывались, балки рушились, даже сами стены растрескались и обвалились. Это было завораживающее, ужасное зрелище. Давос не горевал о том, что замок, где он претерпел столько мучений, наконец сравнялся с землей, - Теон тоже вряд ли огорчен, подумалось ему, - но тем не менее все внутри него сжалось. Чудовище. Лорд Сноу – чудовище. Ни один человек не может обладать такой мощью, значит, он не человек. Давос усомнился, что план Станниса верен. Вряд ли лорда Сноу можно остановить, сдержать или уничтожить; а это означает, что Долгая Ночь не закончится - он распространит ее по всему миру. Укрепления, пылая, рухнули на землю. В небо поднялись фонтаны искр. Грохот стоял чудовищный. «Винтерфелл отомщен, - подумал Давос, - но от этого его стены не поднимутся вновь, мертвые не воскреснут, зима не закончится, рассвет не наступит». Джон Сноу разрушил Дредфорт до основания, безжалостно, так же как Рамси Болтон поступил с Винтерфеллом. Два северных бастарда, непохожие и в то же время похожие. Сноу. Сноу. Сноу. Люди прикрывали глаза руками, земля тряслась у них под ногами. Наконец Дредфорт превратился в огненное жерло, пылающее, словно вход в преисподнюю. Лорд Сноу развернул дракона и полетел обратно. Когда он спустился на землю, то казался еще менее похожим на человека, чем раньше. На небе не было солнца, но Джон отбрасывал тень. Его лицо казалось смазанным и нечетким, словно видимым сквозь разбитое зеркало или глубокую воду. Похоже, хороший человек, которым когда-то был Джон Сноу, сгорел в пламени, остался только демон. Сам Джон (если это был Джон) выглядел потрясенным. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы прийти в себя. Наконец, все еще держа в руке пылающий Светозарный, он махнул сиру Джастину. Масси, как и любой здравомыслящий человек, столкнувшийся с тем, во что превратился Джон Сноу, поспешно вышел вперед, преклонил колени и протянул ему половинки Рога Рассвета. Джон взял их, погрузил в пламя Светозарного, сложил вместе и уверенными движениями придал им форму, точно так же, как вылепил новые пальцы Давоса. Раздался треск, похожий на раскат грома, время замерло на одно бесконечное мгновение, и Джон поднял над собой дымящийся Рог – совершенно целый, за исключением угольно-черного шва, скрепляющего половинки. Все затаили дыхание. Давос почувствовал, что кто-то держит его за руку, и обнаружил, что Теон в страхе вцепился в него, не сводя глаз со своего бывшего названного брата, – когда-то давным-давно, тысячу лет назад, они росли вместе в Винтерфелле, куда лорд Эддард Старк увез наследника дома Грейджоев после того, как восстание его отца было подавлено. А теперь вот что с ними стало. Давос мягко отстранил от себя Теона и, пробравшись сквозь толпу, вышел вперед. - Ваше величество. Ваше величество! Станнис взглянул на него и с легким раздражением ответил: - Сир Давос, я не посылал за тобой. Давос невольно закусил губу, подавив вымученный смешок: что сказать, Станнис Баратеон до самого конца остается самим собой. - Нет, не посылали. Но я… хотел бы услышать от вас последнее слово. Напоследок. – У Давоса сдавило горло; он больше не мог вымолвить ни слова. - Я сказал тебе все, что хотел сказать. – Станнис досадливо пожал плечами. – Прими мое право на трон – или, если считаешь, что дело сделано, живи в мире. Если сможешь найти Эдрика Шторма или еще кого-то из бастардов моего брата Роберта, верни их домой, в Штормовой Предел. Я хочу, чтобы дом Баратеонов продолжил свое существование, пусть даже от побочной ветви. И береги пальцы, контрабандист. Если их отрубят в третий раз, это будет просто смешно. Давос невесело хмыкнул. Он подумал о том, что это самая смешная шутка, которую он когда-либо слышал из уст короля, но от этой мысли ему стало горько. Он так много хотел сказать, но не мог найти подходящих слов, да и времени уже не осталось. Поэтому он просто склонил голову, и Станнис резко кивнул ему в ответ. Луковый рыцарь отошел в сторону, стараясь сохранять самообладание. Станнис принял из рук лорда Сноу Рог Рассвета. В его лице не было ни страха, ни сомнений, но все, кто знал его, этого и не ожидали. Он задумчиво провел рукой по старой кости, по бронзовым полосам, покрытым неизвестными рунами. Никто не знал – то ли это величайшая победа, то ли величайшее поражение. Лицо короля было похоже на маску, застывшую, словно снег. Станнис глубоко вздохнул и расправил плечи. Встав лицом к горящему Дредфорту, на восток, он поднял Рог Рассвета к губам и подул в него. Ничего не изменилось, лишь отдаленное звенящее эхо отразилось между холмами и унеслось за горизонт. Земля дрогнула, будто где-то глубоко внизу загрохотали барабаны. А в следующий миг словно раздался взрыв – до Давоса донесся низкий, долгий, могучий зов, который сводил с ума, от которого мурашки шли по коже, который заполнил все вокруг. Зов стал громче, он поглощал собой весь мир, и, не помня себя, Давос рухнул на колени. Рана в спине, которую он получил на Скагосе, когда на него напали Иные и упыри, и он отбивался кинжалом из драконьего стекла, пока на помощь не пришли Оша и Лохматик, горела огнем. Давос прижал ладони к лицу, но руки тоже пылали. Черное стекло трескалось, от него откалывались мелкие кусочки. По щеке потекла кровь. У Давоса слезились глаза, он почти ослеп, но не отводил глаз. Ему не хотелось смотреть, но он должен был увидеть все до конца. Станнис стоял гордо, словно статуя, все еще прижимая рог к губам. Наконец последний звук рога разнесся в зимнем небе. Гулкое эхо, похожее на стук огромного сердца, стихло, и воцарилась громогласная, внушающая ужас тишина. Станнис Баратеон опустился на колени – почти изящно для столь рослого человека. Рог, дымящийся и выщербленный, упал в снег. Король, холодный и неподвижный, словно уменьшившийся в размерах, безмолвно упал навзничь. Он тяжело рухнул на землю, его широко открытые глаза были пусты – может быть, он узрел Красного бога, за которым столь упорно следовал, а может, Отца, поведавшего ему о его ошибке и вынесшего приговор, а может, и вовсе ничего не увидел, это никому не ведомо. Последний потомок лорда Стеффона и леди Кассаны упокоился среди снегов. От боли в спине Давос не мог даже шевельнуться, но он чувствовал себя лучше, чище. Как будто из него вышел весь яд, уничтоженный звуком Рога. Он поднял руки, и к своему удивлению понял, что они из плоти и крови, а не из камня или стекла. Охваченный безудержной радостью и столь же безудержной скорбью, он медленно поднялся на ноги, не в силах отвести взгляда от тела короля. Рядом кто-то пошевелился, и все повернулись к лорду Сноу, который тоже был потрясен и ослаблен силой Рога, - но даже Рог не смог изнать из него Иного, как это случилось с Давосом. Джон по-прежнему остался другим, не вполне человеком. - Не идите за мной, - наконец произнес он. – В этом нет нужды, вы просто погибнете. Ступайте на юг. Возвращайтесь в свои дома. Что бы ни случилось… - Он поколебался. – Не важно. Вы больше уже ничего не сможете сделать. Идите. - Джон, - раздался робкий голос, принадлежащий Теону. – Куда ты идешь? На краткий миг на незнакомом, темном, скрытом тенями лице Джона промелькнуло нечто вроде нежности. - Я должен положить этому конец. Король Станнис сделал свое дело. Я должен сделать свое. Прощайте. С этими словами он забрался дракону на спину, и чудовище, взмахнув крыльями, взмыло в растерзанное небо. Дракон быстро уменьшался, и вскоре превратился в точку на небе, а потом и вовсе скрылся из виду. Лорд-командующий Ночного Дозора в последний раз полетел на север. Чтобы никогда не возвращаться. Потрясенные люди Баратеона уложили тело Станниса на носилки, вложили ему в руки меч и накрыли знаменем. Лагерь быстро разобрали, шатры и палатки свернули, подготовившись к отходу. Давосу казалось, что все происходит будто во сне. Он запоздало понял, что остался за командира, и едва узнал собственный голос, отдающий приказ отступать. Войско выстроилось в две длинные колонны. Тормунд тащил волокуши с Ашей, горцы – с лордом Мандерли. Они направились на восток, туда, где русло Плачущей Воды расширялось и становилось судоходным, пусть и перекрытым большими ледяными глыбами, - там стояли ладьи дома Мандерли, пришедшие из Белой Гавани. По пути они не встретили препятствий; Рог уничтожил Иных и упырей везде, где его зов был слышен, хотя те, что толпились у Стены и заполонили Вестерос, остались. Можно ли их уничтожить? Должно быть, в этом и есть долг лорда Сноу. Но вдруг Давоса посетила страшная мысль – до него дошло, кем стал Джон Сноу и что он должен сделать. Или не сделать, если захочет. Там скрыта великая сила. И все, что ему требуется, это получить ее, а потом повергнуть мир во тьму. Войско Баратеона так поредело, что ладьи вместили всех, хоть и низко осели над студеной водой. Давос стоял на носу, глядя на флаг с водяным дома Мандерли, развевающийся на резком ветру. Все-таки я возвращаюсь. Перед ним открылись воистину устрашающие возможности. Он мог бы объявить себя королем вместо Станниса, или снова заняться контрабандой, или вернуться домой, на Мыс Гнева, и найти Марию, Стеффона и Станни, - а может, они ему только приснились. Он мог бы отправиться на поиски Эдрика Шторма. Мог бы поплыть на Летние острова, в Яшмовое море, туда, где на карте значатся лишь драконы, на край света, и, упав с водопада, очутиться в обители богов. А мог бы сесть у очага и ждать, когда настанет конец света. Небо было сине-багровым, как кровоподтек, на севере клубились зловещие свинцовые тучи, а от мороза кровь стыла в жилах. Давос окинул горизонт взглядом бывалого моряка, хотя даже и сухопутной крысе ясно – надвигается шторм. Ему стало еще холоднее, даже несмотря на то, что он и так весь закоченел. Корабли подняли якоря и двинулись вниз по течению. В сгущающихся сумерках мерцали факелы, словно падающие звезды. Давос взглянул на тело Станниса, покоящееся на палубе. Золото на знамени ярко сверкнуло. Милорд, простите меня. Ветер гнал их прямо в Студеное море. Давос наконец спустился вниз. Он не думал, что ему удастся уснуть, но когда лег, его словно накрыла огромная тяжесть. Всю ночь его преследовали странные, безумные сны. Когда он наконец проснулся, то понял, что плачет, но не знал, почему и о ком. Он просто лежал, безмолвно вздрагивая, чувствуя себя безмерно усталым, и тупо смотрел в потолок тесной каюты. В его голове теснились смутные мысли и планы, но когда он пытался ухватиться за какую-нибудь мысль, она тут же ускользала. Нужно отвезти короля домой, в Штормовой Предел, в этом Давос был уверен. Несмотря на то, что Станнис всегда желчно и язвительно отзывался об этом замке, он наверняка хотел бы упокоиться там – или погребенным в семейной крипте Баратеонов, или сожженным по рглорианскому обряду и развеянным над заливом Губительные Валы, где на его глазах утонули его родители. Давосу не хотелось отдавать короля Красному богу, но он должен был исполнить последнюю волю Станниса. Ему не понравилось бы лежать запертым в темноте, словно в ловушке. Как будто он снова держит осаду и вынужден ожидать, когда Луковый рыцарь проникнет сквозь кордоны и привезет ему продовольствие. Спасет его. Но я не уже не смогу спасти его. Давосу хотелось заплакать, но глаза были сухи. Мир изменился и уже никогда не станет прежним. Только богам известно, начало это или конец. Ветер завывал, словно призрак, в небе готовилась разразиться буря. Бурное течение несло корабли на юг, мимо Вдовьего Дозора, вдоль удаленного каменистого берега. Давос вновь поднялся на палубу и невольно оглянулся, пытаясь предсказать, что происходит в Черном замке, добрался ли туда лорд Сноу, и не сулят ли облака нечто более зловещее, чем просто шторм. Небо казалось плоским и хрупким, словно оконное стекло, которое в любой момент может разбиться, и тогда весь мир канет во тьму и небытие. Что-то не так. Все не так. Тем не менее, к вечеру они добрались к Белой Гавани. Солнце за весь день так и не взошло над горизонтом. Рог Рассвета прозвучал, но рассвет так и не наступил. Маяк на Тюленьей скале не горел, город прижался к холму, словно защищаясь, в Снежной Септе низким, горестным звоном звонили колокола. Это был единственный признак жизни; город обезлюдел, в гавани не было ни одного корабля, в лавках и окнах не видно ни искорки света. Кругом было пусто и тихо. Куда все делись? Люди Мандерли явно задались тем же вопросом – неужели они отправились на войну лишь для того, чтобы вернуться и обнаружить, что их дома разграблены и разрушены? Ладьи вошли во Внутреннюю гавань, мимо обгорелых остовов ланнистерских кораблей, уничтоженных сиром Вилисом в присутствии Давоса и леди Бриенны. Давос гадал, что стало с упрямой воительницей. Он помог ей выбраться из города, в отплату за то, что она отказалась от мести Станнису, но не имел представления, куда она могла отправиться. Впрочем, ему казалось, что все это было в прошлой жизни. Корабли стали на якорь. Лорда Вимана бережно вынесли на берег – пожилой лорд наконец-то вернулся домой. К этому времени их прибытие заметили, и в гавани появился отряд немытых дикарей, что повергло всех в немалое беспокойство, пока не выяснилось, что это Обгорелые, которые приплыли из Долины по приказу леди Сансы Старк, чтобы защитить город от нападений Иных и упырей. Сир Джастин подтвердил рассказ дикарей, добавив, что он и его оборванный отряд, еле спасшись из тонущего Браавоса, приплыли сюда как раз после одного из таких нападений, и их приняла Винафрид Мандерли, правящая Белой Гаванью после смерти ее отца, сира Вилиса. При этих словах лорд Виман издал глухой стон и отвернулся; он притворился, что казнил Давоса, и пожертвовал всем для того, чтобы вернуть своего старшего сына из плена, после того как младший пал на Красной Свадьбе, – а теперь сир Вилис погиб. Те, кто выжил, сели на все корабли, которые могли держаться на плаву, и отправились на юг, навстречу неизвестности, а Обгорелые остались прикрывать их отступление. Они не ожидали, что проживут долго, и не думали, что в город прибудет кто-то кроме упырей, и поэтому очень удивились, увидев войско. Сир Джастин принялся командовать высадкой. Давос взглянул в сторону – и замер, не веря своим глазам. Может быть, это от горя, усталости и вины, а может, просто призрак… но нет, глаза его не обманывали. Сердце гулко забилось в груди. Перед ним стоял Эдрик Шторм, только выше, сильнее и старше, без флорентовских ушей, с угольно-черными волосами и синими глазами. Без всякого сомнения – настоящий Баратеон. Молодой человек был такой же грязный и усталый, как все остальные, в руке он держал шлем в виде бычьей головы. - Эй, парень, как тебя зовут? – обратился к нему Давос. Юноша вздрогнул от неожиданности и смутился. - Джендри, - ответил он. – Сир Джендри из Полого холма. Я был с Братством, а потом… приплыл сюда. Чтобы сражаться, как настоящий рыцарь. Защищать простой народ. Я поступил как велит долг. - Да, уверен, что так. А до того… откуда ты родом? - Из Королевской Гавани. – Джендри поскреб подбородок. – Во всяком случае, там я родился и прожил большую часть жизни. – Он нахмурился, словно заподозрил что-то. – А почему вы спрашиваете? - Просто… ты знаешь, кто твой отец? - Скорее всего, какой-то пьяница. - Нет, парень, не пьяница. Хотя нет, он был пьяницей, но не в том смысле, в котором ты думаешь. Если ты захочешь уехать отсюда и поплывешь с нами, то узнаешь. - Это еще почему? – заявил Джендри. – С чего вы взяли, что… - Твоим отцом был король Роберт, парень, - без обиняков сказал ему Давос. – А его брат, король Станнис, недавно умер. Похоже, ты старший из наследников дома Баратеонов. Как и ожидалось, это известие поразило Джендри до глубины души. Он стоял столбом, открывая и закрывая рот, но так и не нашелся, что сказать. У него явно в голове не укладывалось, как рожденный бастардом нищий межевой рыцарь может подняться до наследника одного из великих домов Вестероса. Впрочем, позже можно будет получить указ о признании его законным наследником, если для этого найдется время. Давос снова взглянул на северное небо; тучи выглядели еще более зловещими, чем раньше, в воздухе пахло снегом и дымом. Мир трещит по швам. Что же сделал Джон Сноу? Что? Что? Люди Мандерли устало высаживались на берег, явно намереваясь остаться здесь; это их город, их дом, и если это последняя ночь в их жизни, они проведут ее здесь, и нигде больше. Но Давос был здесь чужим, и, несмотря на соблазн остаться, он не мог задерживаться в Белой Гавани. На крыльях неба или в глубине моря, сколько бы времени ему ни было отпущено, он обязан исполнить свой долг. Поэтому, вместе с людьми Баратеона, лордом Эдмаром и остальными, кто решил не оставаться в Белой Гавани, - включая сира Джендри, который был слишком потрясен, чтобы возражать, когда его взяли под стражу, - Давос вернулся на корабль. Его прощание с лордом Мандерли было кратким и тихим; они пожелали друг другу удачи и разошлись. Если он сможет отстроить город заново, если Север снова возродится… но это при условии, что здесь останется хоть кто-то живой, что солнце взойдет. Однако ночь, казалось, лишь стала темнее. Конец всего сущего. И все же Давос Сиворт наконец обрел покой. Он сделал свой выбор, служил своему королю как мог, столкнулся с величайшим злом. Внутренним взором он видел, как его жена стоит на пороге их дома на Мысе Гнева, протягивая к нему руки, ее юбки развеваются на ветру. Он страстно хотел вернуться домой, встретиться с ней, и если повезет, если боги будут милостивы, состариться вместе с ней. Если нет, будь что будет. Все кончено. Все кончено. Корабли вновь подняли паруса. Давос вдохнул бодрящий соленый воздух и вновь почувствовал себя молодым. Ветер в лицо, шторм за спиной – Луковый рыцарь не жалел ни о том, что совершил, ни о том, что совершает сейчас. Ладьи плавно двигались по черному морю. На небе не было ни звезд, ни луны, - лишь фонарь, раскачивающийся на носу, освещал морякам путь. Наконец-то Давос плыл домой.