Север помнит / The North Remembers

Жиенна Вестерлинг никогда не видала места больше похожего на ад, чем Перешеек. Септоны обычно связывали семь преисподних с огнем, серой и страшными муками, но поскольку Перешеек находился ровно посередине между севером и югом, оплотом веры Семерых, неудивительно, что старые боги все еще правили здесь. В детстве она искренне и наивно верила в Семерых, посещала септу в святые дни, ставила свечи Деве и учила наизусть отрывки из «Семиконечной Звезды», но никогда серьезно не задумывалась о вере. Только во время ее короткого брака с Роббом она впервые обратила внимание, как глубока и непреклонна вера северян в их молчаливые деревья, как она формирует их самих и является неотъемлемой частью жизни этих людей - Старков, Карстарков, Флинтов, Амберов, Мормонтов, Гловеров, Сервинов. Придерживаться старых традиций и оставаться сильными – в этом самая суть Севера, его плоть и кровь, так же как снег и камень. Жиенна и сама иногда возносила тихие молитвы безымянным богам своего мужа. Они добрались до болотного края с неделю назад, сделав длинный крюк и обойдя Близнецы и Королевский тракт. Местность кишела вооруженными Фреями, жаждущими отомстить разбойникам, которые расправились с сиром Риманом и его людьми. Черная Рыба сказал, что дело не в любви к сиру Риману, а в том, чтобы не запятнать честь семьи. - Хотя какая там честь, - прорычал он. – Позорное пятно Красной Свадьбы им никогда не вывести. А учитывая, что между Черным Уолдером и Близнецами стоит только Эдвин Фрей, пятен еще прибавится. Это и мое позорное пятно. Вновь и вновь Жиенна пыталась не обвинять себя, но факт оставался фактом – это из-за нее старый лорд Уолдер затеял кровопролитие. Когда армия Старков штурмовала и взяла Крэг, никто не думал, что Молодой Волк будет ранен стрелой, хоть он и утверждал, что рана пустяковая. В тот самый миг, как Робб взглянул на нее, этот взгляд поразил ее в самое сердце, и она велела отнести его в свою постель, чтобы залечить его раны. Это моя вина. Я наслушалась романтических сказок о любви с первого взгляда, и решила, что и у нас будет так же. Их влечение быстро расцвело, поощряемое сперва лишь робкими касаниями и нежными взглядами. Он молодой мужчина, она молодая женщина, и оба они привлекательны. Он был ранен, она ухаживала за ним, и запретная страсть пробудилась в них, хотя в душе они были еще детьми. Даже видя суровое неодобрение матери, Жиенна не беспокоилась. Она жила ради тех часов, которые могла провести с Роббом, чтобы хлопотать вокруг него, хотя он уже и не нуждался в уходе. Она все пыталась решить, стоит ли ей вести себя с ним зрело и мудро или все-таки мило и невинно и, в конце концов, оставалась самой собой. А потом наступила та ночь. Робб получил весть, что его друг Теон Грейджой предал его, захватил Винтерфелл, жестоко обращался с его людьми, убил его младших братьев и повесил их головы над воротами. И Робб, и его леди-мать верили, что мальчиков защитят крепкие стены Винтерфелла, нерушимая верность слуг, верный меч сира Родрика Касселя и мудрый совет мейстера Лювина. Это было самое верное решение, оставить их в замке – Бран и Рикон подверглись бы куда большей опасности, если бы поехали вместе с армией. Но Робб не послушался совета леди Кейтилин и отправил Теона послом к его отцу на Железные острова. Робб даже говорить не мог, так велико было его горе. Жиенна хотела его утешить, только и всего. Но в тот момент, когда она села рядом с ним и обняла его, а он повернулся к ней с отчаянной бездумной тягой и прижался губами к ее губам – тогда они оба поняли, что это совсем другое, что обратного пути нет. Она просунула руки под его рубашку, а он сжал ее грудь и уложил к себе на постель. В ту ночь она с радостью отдала ему свое девичество, и кровь на простынях была тому свидетельством. Она и не думала тогда, сколько крови это предвещает в будущем. Когда они закончили в первый раз и его семя пролилось ей на бедро, она обняла его, а он рыдал так сильно, что ей казалось, у него спина сломается. А потом он вновь скользнул внутрь нее, дрожа и сжимая ее, делая ей больно. Она знала, он хочет сделать больно не ей. И даже не столько Теону, сколько себе самому. В конце концов, они уснули, обнявшись, ее волосы разметались в беспорядке, а он крепко обхватил ее руками. Но когда они проснулись в холодном свете утра, сон рассеялся, и Робб снова стал сыном своего отца. Он был глубоко поражен тем, что сделал. Мрачно и спокойно он сказал ей, что никогда бы не опозорил ее, если бы был в здравом уме, и предложил заключить брак, если она того хочет. Они поженились в тот же день, в маленькой фамильной септе. Венчал их пожилой септон, который благословлял Жиенну при ее рождении. Он был так поражен прозошедшим, что едва мог провести брачную литургию. Робб женился на мне во имя богов моего отца, а не во имя своих богов. Он сделал это ради нее. И потом, когда леди Сибелла все еще рвала и метала, он пришел к ней и принял на себя ее гнев. «Я должна была заподозрить неладное, когда мама вдруг стала кроткой, как котенок», - с горечью подумала Жиенна. – «Она с довольным видом вышла из своих покоев и сказала, что мы, конечно, этого не планировали, но раз уж молоко разлито, тут ничего не поделаешь - мы должны присоединиться к дому Старков со всей добросовестностью и верностью. Так я и поступила». Она не могла припомнить, было ли ей тогда известно о том, что Робб обручен с дочерью Уолдера Фрея. Как ни стыдно это признать, даже если бы она и знала, ей тогда было все равно. Неизвестная девушка далеко в Близнецах, а она здесь, рядом с ним, и их наивная юная любовь превыше всех преград. А что касается лорда Уолдера – что ж, его ведь не зря прозвали "покойным лордом Уолдером". Если бы он в былые времена не проявил себя таким вероломным и ненадежным, то вряд ли бы у него были трудности с тем, чтобы найти супругов своим детям. Никто и подумать не мог, что этот старик убьет Короля Севера, его волка, его мать и весь его двор на свадьбе своего сюзерена, где все они были гостями. Никто и подумать не мог. А лорду Уолдеру достанется самая глубокая из семи преисподних, со всем огнем и серой, что там найдется. За все эти дни горе Жиенны превратилось в ярость, кипящую на дне души. Именно эта ярость давала ей силы скрываться вместе с Черной Рыбой, спать в неприютных и заброшенных местах, подвергаться холоду, ветрам и непогоде, питаться лишь тем, что они могли себе добыть, и падать на землю всякий раз, когда патрули Фреев проходили мимо. Она до сих пор не знала, носит ли дитя Робба. Лунной крови у нее до сих пор не было. Первый снег застал их к северу от Орлиного мыса. Они ковыляли по каменистому берегу, поминутно оглядываясь, не видно ли кораблей Железного Флота, которые могли курсировать в устье залива, когда Жиенна почувствовала, как ее волос и носа касаются холодные поцелуи. Черная Рыба остановился, сурово оглядел небо, наконец опустил голову и продолжил идти, не вымолвив ни слова. Слова тут были не нужны. По округе рыскали не только Фреи, но и патрули Ланнистеров, и один такой отряд едва не обнаружил их. Очевидно, всем уже было известно об их побеге из Риверрана – по крайней мере, о побеге Черной Рыбы. Жиенна не знала, удалось ли ее сестре ввести всех в заблуждение. Но ее мать сказала, что они с Эленией должны выйти замуж за лордов, так что рано или поздно настанет момент, когда все поймут, что у Вестерлингов всего одна дочь, которую можно взять в жены. Что до меня, должно пройти несколько лет, чтобы моего ребенка не считали сыном Робба, - пыталась обнадежить себя Жиенна. – У нас еще есть время. Но она знала, что эти слова – ужасная, чудовищная ложь. И вот, наконец, они на Перешейке. Жиенне стоило бы благодарить судьбу, что им удалось дойти так далеко, но вид этого места совсем лишил ее присутствия духа. В зловонных болотах густо росли осока и призрак-трава, во всей округе не было ни одного дерева, чтобы укрыться от дождя, а скользкие камни были покрыты мерзкими лишайниками и ползучими растениями. Раздобыть еду стало еще труднее, чем раньше, а любой неверный шаг мог затянуть в трясину. По ночам тут и там раздавались крики и кваканье неизвестных тварей, и Жиенна несколько раз в панике просыпалась, решив, что змея заползла к ней на тюфяк. Воздух был такой холодный, что был виден пар от дыхания, но снега не было, только изморозь, оставляющая тонкие, опасные следы, на которых так легко было поскользнуться и упасть. Даже Черная Рыба не был привычен ко множеству опасностей, подстерегающих на Перешейке, хотя он стойко выносил все трудности, как и всегда. - Ваш лорд-муж отправил Галбарта Гловера и Мейдж Мормонт найти замок Сероводье, это было еще до Красной Свадьбы, - напомнил он ей. – Возможно, они до сих пор гостят у лорда Хоуленда. У них находится копия завещания Робба, так что скоро наши дела пойдут на лад. А может, они давно гниют на дне болота, и их кости изгрызли львоящеры и крокодилы. Еще одна мрачная мысль, которую ей все труднее и труднее выбросить из головы. Вечный туман, стелющийся над Перешейком, высасывал силы, серые ядовитые испарения изгоняли воспоминания обо всем хорошем, красивом и ценном, что есть на свете. Хотя ночи были тяжелы и опасны, Жиенна всегда хотела, чтобы поскорее стемнело. Если просто лежать здесь, то, может быть, скоро пойдет снег. Снег накроет ее, смоет все ее ошибки, все ее грехи и ту высшую цену, которую она заплатила за свои мечты. Но как всегда сир Бринден Талли заставлял ее подниматься и идти вперед. Он всегда был резким и решительным, но теперь даже и он, кажется, почувствовал, как отчаянно она борется – и с тем, что снаружи, и с тем, что внутри. Иногда, если они по нескольку дней никого не встречали и если дорога не была слишком трудной, он развлекал ее своими рассказами. Некоторые были о забавных выходках, которыми он славился в молодости, и все эти рассказы заканчивались одинаково - как старший брат сира Бриндена лорд Хостер рвал на себе волосы. Другие истории были про приключения, которые случались с ним во время его службы в Долине Арренов, когда он воевал в Лунных горах с дикарями и соревновался в смекалке с Корбреями и Ройсами. Черная Рыба не был записным рассказчиком, но у него был острый ум и хорошая память на детали. Как-то Жиенна застенчиво рассказала ему несколько случаев из своего детства, проведенного в Крэге, про их проделки с Эленией, как они таскали с застолий пирожные, забирались под покрывала и шептались до рассвета. А еще пару историй о дурацких геройствах Рейнальда и забавных шутках Роллама. Но как она ни старалась, долго говорить о своей семье она не могла. Слишком было больно. Они зашли в глубь озерного края, и обстановка снова изменилась. Иногда они натыкались на освежеванные трупы железнорожденных, висящие на деревьях – да, здесь были деревья, низкорослые и тонкие, с голыми черными ветвями. Узкие ручьи прорезали заболоченные поляны, и иногда Жиенне чудилось, что она видит маленькую лодку, сделанную из шкуры, исчезающую в зарослях осоки. Нужно было очень осторожно ступать и прикасаться к чему-либо, не говоря уже о том, чтобы устраиваться на ночлег. Жиенна уже не могла вспомнить, когда она мылась в последний раз или когда ей было тепло. Утром, когда она проснулась, Черная Рыба преподнес ей угощение – кусок жареного мяса. Жиенна не знала, чье это мясо – скорее всего, одной из здоровенных лысых крыс, - но она была так голодна, что не стала спрашивать. Мясо было жилистое и не очень сочное, но все же лучше, чем жесткие корни и толченые желуди, которыми им приходилось питаться до этого. Она искренне поблагодарила сира Бриндена и спросила, когда, по его мнению, они доберутся до Сероводья. Этот вопрос она уже задавала сотню раз, и ни разу не получала ответа. Черная Рыба пожал плечами. - Должно быть, недолго осталось, - сказал он. – Пойдем. - Как замок может двигаться? – Если это правда, то их ждет участь любой армии, которая пыталась занять Перешеек: блуждать кругами, пока не сойдешь с ума и не умрешь. - Я в точности не знаю, но кажется, он выстроен на сваях. Сероводье - не такой замок, к которым мы привыкли. Это, скорее, скопление хижин, выстроенных на болоте, соединенных сетями и мостами. Вряд ли мы с тобой сами его найдем – скорее они найдут нас. - А они станут нас искать? – Жиенна и желала, и страшилась этого. - Дитя, - сказал сир Бринден, слегка улыбнувшись, - болотные люди славятся тем, что видят то, что другим неподвластно. Они называют это древовидением. Не только они это умеют, но именно в них этот дар проявляется особенно сильно, потому что они живут ближе всех к земле, ближе всех к старым законам. Говорят, те, кто обладает даром древовидения, в детстве болели серой лихорадкой. Когда человек болеет этой хворью, он лежит как мертвый, а потом просыпается гораздо старше, чем был. Такая сила иссушает человека. Древовидцы долго не живут. - Серая лихорадка? – Жиенна знала о серой чуме и серой хвори, но о таком ни разу не слыхала. - Ее еще называют болотная лихорадка, - пояснил сир Бринден. – Не каждый, кто болел ей, получает дар древовидения. Большинство тех, кто заразился, умирает от этой болезни, но одно неизменно – кто владеет древовидением, может видеть прошлое, настоящее и будущее. Кто же захочет видеть будущее? Жиенна почла бы за счастье вернуть утраченное блаженство неведения. Бабушка ее матери была ведьмой с востока, мейегой; говорили, она может видеть будущее в каплях крови и клубах дыма. Жиенна не застала старуху в живых, а ее мать всегда старалась умалчивать о том, что их предком был торговец специями из Эссоса. И все же страшно подумать о том, что эта зараза может таиться и в ней. Утро выдалось пасмурным, как, впрочем, и всегда. Жиенна плелась в нескольких шагах позади сира Бриндена, когда они с трудом пробирались по широкой заболоченной равнине. Темная торфяная вода хлюпала у нее под ногами, волосы растрепались и завились кольцами из-за влажности. Она давно уже бросила попытки уберечь юбку от грязи, и просто подвязывала ее повыше с помощью полосок, оторванных от подола. Ветра не было, воздух был плотный и спертый, поэтому, несмотря на холод, пот лил с нее градом. Каждый вдох отдавался тупой болью под грудью. Жиенна подумала, что она могла бы умереть и все равно продолжать шагать. Девушка осторожно обошла клубок подозрительно выглядящих растений. Она попробовала считать шаги, праздно гадая, сколько уже прошагала, но быстро сбилась со счета. И вдруг… Сир Бринден коротко и резко вскрикнул. Жиенна в страхе оглянулась. Она тут же вспомнила истории о блуждающих огоньках, болотных духах и прочих жутких тварях, которые высасывают жизнь из людей. Но Черная Рыба бил ножом кого-то настоящего. - Жиенна! – крикнул он. – Стой, где стоишь! Оцепенев от ужаса, она инстинктивно вскарабкалась на ближайший камень, содрав с него слой торфа. Черная Рыба нанес еще несколько ударов, потом яростно выругался и пнул воду. Жиенна заметила, как что-то промчалось под водой, оставив зыбкий след, и ее сердце сжалось. Черная Рыба снова выругался, потом сделал несколько нетвердых шагов и тяжело опустился на землю. - Семь преисподних, - прорычал он. – Вот это тварь. - Что там? – Их разделяло всего несколько ярдов, но Жиенне совсем не хотелось вновь спускаться в эту воду и столкнуться с тем, что напало на сира Бриндена. Будь храброй, чтоб тебя. Будь храброй. Стиснув зубы, она спрыгнула в воду и подошла к нему. – Что это было? - Змея. Похоже, это болотная гадюка. Я не успел рассмотреть. - Она… укусила вас? Вместо ответа Черная Рыба отвернул штанину. Две четких отметины от зубов виднелись чуть ниже колена, из ранок сочилась кровь. - О боги. – Если Черная Рыба умрет, то и Жиенна тоже. – Скажите, что мне делать. - Возьми мой нож. Вот он. – Черная Рыба подал его ей левой рукой. – Теперь режь. Режь глубоко, дитя. Крестом. Жиенна приложила острие ножа к ноге сира Бриндена, но ее мысли были лишь о том, как легко его сейчас покалечить; если повредить коленные мышцы и сухожилия, ему конец. Она в ужасе взглянула на него. - Режь, девочка. Давай! – Черная Рыба положил свою руку поверх ее и с силой вонзил нож в тело. – Теперь в другую сторону. - Да, сейчас. – Жиенна едва не плакала. Робб бы так себя не вел, он бы сделал все, что требуется. Она переставила нож на другую сторону колена Черной Рыбы и нажала. По лезвию хлынула кровь. - А теперь… прости, девочка, но другого выхода нет. Тебе нужно высосать яд. На этот раз Жиенна не колебалась, хотя задача казалась ей отвратительной. Она приложила губы к ране и всосала кровь Черной Рыбы. На вкус она была резкая, отдавала металлом, со слабым привкусом горечи – должно быть, это и был яд. Это поможет, это ему поможет. Жиенна отвернулась и выплюнула кровь на мох. Ей пришлось повторить это дважды или трижды, прежде чем Черная Рыба сказал: - Хватит, думаю, достаточно. Теперь отрежь мне кусок ткани для повязки. – Его руки дрожали, когда он вытащил свой грязный плащ. Оно и понятно. Я не удалила весь яд, но он не умрет. – Завяжи. Я справлюсь. - Нет, это не пойдет. – Наконец-то Жиенне пришла в голову разумная мысль. Она отвергла плащ, отрезала относительно чистый лоскут от своего лифа и перевязала рыцарю ногу. Повязка тут же намокла от крови. – Давайте, я помогу. – Она с трудом помогла ему встать. - Я справлюсь. – Черная Рыба был бледен, на его лбу выступили капли пота. – Мы должны идти. Вон тропа, дальше будет легче. Жиенна пошла вперед, все время оглядываясь, чтобы удостовериться, что сир Бринден идет за ней. Он шел, но так медленно и неуклюже, что каждую дюжину ярдов ей приходилось останавливаться и ждать его. Он стискивал зубы при каждом шаге, но не проронил ни слова. С тех пор прошло время, показавшееся Жиенне вечностью. Она шла впереди, стараясь разглядеть возможные опасности и обойти их стороной. Когда заросший деревьями ад перешел в каменистое ущелье, ей пришлось вернуться, чтобы помочь сиру Бриндену пройти через нагромождения валунов. Он застонал, и этот слабый звук напугал ее больше, чем само нападение змеи. После этого он не снимал руку с ее плеча, и она тащила его весь следующий трудный участок. Он настаивал на том, чтобы продвинуться еще на несколько миль, но так сильно дрожал, что им пришлось остановиться. - Жиенна, - сказал Черная Рыба, тяжело дыша. Он притянул ее ближе к себе. – Возьми это. В случае… Она не хотела слышать, что он скажет. - Нет, давайте немного отдохнем. – День подходил к концу, и болото казалось еще более жутким и непроходимым. Казалось, оно надвигалось со всех сторон, словно паутина. Жиенна слышала всплески воды, видела призрачные огоньки, качающиеся неподалеку. Кто-то следит за нами. Кто-то знает, что мы здесь. Но кто? - Нет, - упрямо произнес сир Бринден. Он пошарил в своем грязном камзоле и вручил ей запечатанный свиток пергамента. – Вот. Завещание твоего лорда-мужа. Риды найдут тебя, если ты продержишься еще несколько дней. Что до меня… вода, река, как и подобает Талли… - Нет! – И снова ее страх и горе превратились в ярость. – Вы не можете умереть, не можете! Мы столько прошли и столько вынесли не для того, чтобы вас убила… какая-то змея! – Она была готова высосать всю его кровь и весь яд, и если уж на то пошло, умереть самой, ведь именно из-за нее он рисковал собой. – Я помогу вам. Я не знаю как, но помогу. Я понесу вас. Я сделаю все что угодно! – Она разрыдалась. Черная Рыба долго смотрел на нее, а потом вздохнул. - Жиенна, - наконец сказал он. – Миледи, я прожил долгую жизь, и если я увижу, что вы благополучно добрались до Ридов, может быть, мне будет не так тяжело, что я подвел Робба. Знаете, мы с вами вместе делим эту ношу. Не оставайтесь здесь. Идите. Идите. - Нет. – Она не хотела оставлять его в этой преисподней. – Мы пойдем вместе. - Я не могу идти дальше, - просто сказал рыцарь. – Берите мой меч, нож, плащ, все, что вам нужно. – Его лицо исказилось от боли, он передвинул ногу, бледную и опухшую под грязной повязкой. – Жиенна, я прошу вас. Жиенна взглянула на него с безмолвной мольбой, но сир Бринден отвел взгляд. Наконец она встала, взяла пояс с мечом, который он протянул ей, застегнула его на талии и туго подтянула, чтобы не сползал. Потом взяла его плащ, который был плотнее и тяжелее, чем ее собственный, и застегнула на шее. Она почти ничего не видела из-за слез. - Идите, - сказал Черная Рыба. – Идите и не оглядывайтесь. Жиенна кивнула. Она наклонилась и поцеловала его в щеку. Вес кинжала и меча был непривычен, с ними было неудобно, но она чувствовала себя лучше. Держа свое слово, она оставила сира Бриндена, спустилась с камня и решительно пошла прочь, не оглядываясь. Тропа шла относительно прямо, хотя Жиенна несколько раз сбивалась с пути из-за густой травы, а странные далекие огоньки помогали ей не спотыкаться. Она на четвереньках проползала сквозь густые заросли, иногда бросая взгляд на месяц, просвечивающий сквозь ветви. «Я Старк»,- говорила она себе, хотя и не была уверена, что это так. – «Я справлюсь». Наконец тропа вывела ее в топкую низину. В протоках отражался свет звезд, а впереди над болотом поднималось нечто, что не было похоже на дерево, куст или камень. Сваи. Она увидела сваи. И хижины, без сомнения, это хижины, круглые, сделанные из осоки, плавуна и грязи. Словно луч света зажегся среди глухой тьмы отчаяния. Девушка наконец выдохнула и зашептала молитвы всем богам, каких она знала, и богам Робба, и своим. Она крепко сжала на поясе перевязь с мечом, чтобы та не слетела, и побежала вперед. Наконец-то она нашла Сероводье.