Север помнит / The North Remembers

Остаться незамеченным оказалось легче, чем он ожидал. Ему казалось, что стоит ступить на берег, как дети будут прятаться, а девицы падать в обморок от ужаса. При виде тебя девицам только и остается что падать в обморок, псина. Но обошлось без происшествий, разве что Старший Брат вновь попросил его передумать. - Пойдем со мной в Долину, - уговаривал его монах. – Тебе нужно время, чтобы привыкнуть к этому миру. А потом, если уж ты должен, отправишься в Королевскую Гавань. Там ты можешь… - Что я могу? – фыркнул Сандор. – Подтирать задницу мелкому лорду Роберту, когда он обосрется? Позволить слухам о том, что я воскрес, попасть не в те уши? Нет уж. Ты сделал для меня все что мог, монах. В зависимости от того, что случится в столице, я, может, даже тебя отблагодарю. Но дальше я пойду один. С этими словами он сел на Неведомого – он и слышать не хотел о том, чтобы оставить своего боевого коня, несмотря на веские возражения, - и отправился на юг. Однако в одном Старший Брат был прав: мир казался ему незнакомым. Он ехал, надвинув капюшон и спрятав меч у седла, натянув рясу бурого брата поверх грубой тканой куртки и бриджей. Те немногие, кого он встречал по пути, кивали ему или делали какой-нибудь приветственный жест, но большинство старались держаться подальше. В эти дни никому нельзя доверять, а война сделала из обычных людей убийц, насильников и воров. Сандор подумал - а вдруг какой-нибудь мелкий говнюк попытается ограбить его. Он почти надеялся на это – не худо бы ради разминки выпустить кому-нибудь кишки. Ага, давай, Клиган. Потренируешься на сопливых воришках, и ты в два счета победишь своего долбаного бессмертного братца. Эта глупая мысль позабавила его. Он был в Речных землях, и даже если не встретится воришка, есть неплохие шансы нарваться на разбойное братство. Он своими руками убил лорда Берика Дондарриона, но Грегор делал это дважды или трижды, и еще некоторые из прихвостней Ланнистеров могли приписать себе этот подвиг. Правда, Старший Брат сказал, что Дондаррион и вправду мертв, а вместо него братством командует эта баба Бессердечная, которая вешает любого Фрея, что попадется ей на пути. Сандор решил, что это неоценимая услуга для всего человечества. Чертовски хорошо, что я не похож на хорька. В мирные времена Речные земли были колыбелью Вестероса, плодородным и спокойным местом. Но с тех пор прошло много времени, и местные жители уже забыли, что такое мир. В первый же день Сандор увидел больше трупов, чем ему доводилось видеть на Тихом Острове за целый месяц. И эти трупы никто не позаботился похоронить. Он видел среди выгоревших полей оплетенные прутьями хижины, глубокие канавы, вырубленные леса, сломанные изгороди и разрушенные стены. Над горизонтом поднимался дым. Отсюда был более или менее прямой путь по Королевскому тракту в столицу. Тем не менее, Сандор не был уверен, что ему стоит идти по Королевскому тракту. Этот путь стал немного безопаснее, чем был во время войны, но чем ближе к Королевской Гавани, тем труднее будет скрыть свое имя. Кругом царит беспорядок из-за смерти сира Кивана и великого мейстера Пицеля, а Мейс Тирелл – не тот правитель, который способен вызвать доверие, – хватается за любую соломинку, чтобы сохранить мир, и пока ему это удается. Но если разнесется весть о том, что печально известный Пес, трус, сбежавший с битвы при Черноводной, мясник из Речных земель, вернулся, чтобы вновь убить Гору и тем самым приговорить королеву к смерти, одним богам известно, какой ад может разверзнуться. Сандор ухмыльнулся, скривив обгорелую сторону лица. Я бы прошел сквозь настоящий ад, лишь бы схватиться с Грегором. Ни одной минуты за свою жизнь он не мог прожить, не думая о нем. Родовое гнездо Клиганов находилось в землях Простора, к юго-востоку от Ланниспорта, в сорока или пятидесяти милях от Бобрового Утеса. Хоть замок и нельзя было назвать большим, тем не менее это был красивый каменный дом, вполне подходящий для рыцаря-землевладельца. Лесистые холмы были полны дичи, а река – рыбы. Фермы, рощи, огороды и фруктовые сады перемежались среди золотых полей. Сандору приходилось возвращаться мыслями далеко назад, к тем временам, когда он еще не умел говорить и даже сознавать себя, чтобы думать об этом месте не вспоминая, каким страшным и жестоким стало оно с появлением Грегора. Все его воспоминания были о том, как брат выслеживал его среди деревьев, швырял в реку, запирал на чердаке, пока он не начинал плакать от голода и умолять отпустить его, прося прощения за то, чего не совершал. Говорили, что это безобидные шалости, ведь мальчик растет. Ему все прощалось, даже ожоги на моем лице. Отец сказал всем, что моя постель загорелась, и я повторял эту ложь, словно ученый скворец. Никто не видел или не хотел видеть, каков Грегор на самом деле. Никто, кроме меня и Алиенор. Сандору несколько раз являлся призрак сестры, пока он метался в лихорадке на Трезубце и уже позже, в монастыре. Каждый раз она выглядела так же, как в день смерти: тринадцатилетняя девочка с двумя толстыми косами, в ее любимом мятно-зеленом платье, запачканном кровью. Когда ее нашли в овраге, отец сказал, что это сделали разбойники, что она забрела слишком далеко. Что это разбойники так исхлестали ее кнутом, что у нее на спине не осталось кожи, это они изнасиловали ее так жестоко, что ее щель и зад были разорваны, это они сломали ей шею и швырнули тело на камни, чтобы имитировать несчастный случай. Мне было десять лет, и я знал, что это ложь. А люди втрое старше меня не задали ни единого вопроса. Она умерла за то, что защищала меня, за то, что помогала мне, за то, что заступалась за меня. За то, что любила меня. Как часто Сандор ни повторял себе, что он должен оставить это на суд Отца небесного, он так и не смог простить своего отца за это. Как ни странно, сир Теодор Клиган не был жестоким человеком. Он был сильным и высоким – восемнадцать стоунов мышц, на пять пальцев выше шести футов – и передал свою стать обоим сыновьям. Но в этом могучем теле обитала мирная, лишенная воображения душа. Он боялся перемен и всячески старался не выносить сор из избы. Клиганы лишь недавно стали знаменосцами Бобрового Утеса, и сир Теодор вечно волновался, что подумают о них старинные дома Запада, утопающие в золоте Ланниспорта и серебре и драгоценных камнях из Серебряного холма. Его отец, беззаветно рискуя жизнью, спас лорда Титоса Ланнистера от льва; сир Теодор воображал для своих сыновей такую же неподкупную и честную жизнь, и воображал так воодушевленно, что больше ничего и не видел. Он надеялся, что Алиенор выйдет замуж за кого-нибудь из Марбрандов, Свифтов или Стакспиров. Вместо этого он получил чудовище, пса и труп. А потом умерла леди-мать Сандора. Аликс Клиган, в девичестве Кракехолл, тоже была высокой, крепкой и широкоплечей снаружи, но хрупкой и чувствительной внутри. Она как-то пыталась ограничить Грегора, из-за этого он мучил ее беспрерывно. Она умерла через год после несчастья с Сандором – самому Сандору тогда было шесть лет – и отец объявил всем, что его жена покончила с собой. Сандор почти не помнил мать, была ли она добра к нему, скучал ли он по ней. Иногда, когда он находился в пограничном состоянии между сном и явью, между здоровьем и болезнью, между жизнью и смертью, ему являлся призрак, который мог быть матерью. Он не был в этом уверен, потому что у призрака не было лица. Только смешанное чувство радости и печали, и бледная прозрачная рука, держащая его за руку во тьме. Сандор хорошо помнил день, когда Грегор стал рыцарем. Он помнил этот день в мельчайших деталях. Услышав, что сам принц Драконьего Камня собирается оказать высокую честь и помазать Грегора на рыцарство, Сандор решил встретиться с принцем наедине и рассказать ему обо всем. Рейегар Таргариен выслушает его, придет в ужас и конечно согласится, что подобная… тварь не может быть верным последователем дома Ланнистеров и Железного Трона. Как и любой маленький мальчик, Сандор восхищался рыцарями, так же как любая маленькая девочка восхищается принцессами. По всему, что он знал о рыцарях, выходило, что Грегор так же достоин такой высокой чести, как и Иные. Что бы ни сделал с Грегором ложный мейстер Квиберн, он не мог превратить его в большего демона, чем тот был. Но Сандору не позволили даже повидать Рейегара, не то что поговорить с ним. Грегор вышел из септы после ночного бдения – Сандор не мог понять, как храм не загорелся, - Рейегар выслушал его клятву, положил меч с рукоятью в виде дракона Грегору на плечо и произнес: «Восстаньте, сир Грегор». И, наблюдая из толпы, в тот самый миг Сандор потерял веру. Он почувствовал лишь дуновение воздуха, когда боги, рыцари, честь, великодушие, доброта, надежда и спасение разом вылетели в дверь, чтобы никогда не вернуться. Как только с сиром Теодором случился надо-же-какой-подходящий несчастный случай на охоте, Сандор подался к Ланнистерам и скоро возненавидел их всех. Он охранял Джоффри Баратеона, потому что это давало ему деньги на покупку вина, и видел в наследном принце тот же садизм, что и у Грегора. Иногда он чувствовал, что Джоффри ищет в нем отца, которым Роберт никогда не был, и от этого становилось еще более мерзко. Все дальше и дальше, ниже и ниже, и ему было наплевать на всех, пока… Нет. Он не собирался думать о ней. Через четыре дня Сандор приехал в Девичий Пруд. Здесь он понял, что ему нужно быть очень осторожным. И не только потому что Девичий Пруд был первым более или менее значительным поселением – город кишел людьми Тарли, которые отстраивали его после жестокого разграбления и сожжения, которому он подвергся в конце войны. Не иначе, это тоже приписывают мне. Еще много где виднелись пепелища и руины, а склон холма был весь покрыт могилами, но, похоже, в городе восстанавливался порядок. Оглядев кладбище взглядом знатока, Сандор задумался, сколько могил здесь появилось после появления лорда Рендилла. Лорд Рогова Холма был, наверное, единственным человеком в Семи Королевствах, чьи понятия о справедливости были еще более нерушимы, чем у Станниса Баратеона. У ворот стоял стражник и проверял всех входящих в город. Сандор опустил глаза, пробормотал «сир», «м’лорд» и прочую хрень, и стражник лишь бегло взглянул на него и позволил пройти. Сандор вспомнил, как он однажды преподал подобный урок мелкой волчьей сучке – если память не изменяет, прямо перед тем как они едва не ввалились на Красную Свадьбу. Он мог не рисковать и вообще не заходить в Девичий Пруд, но Неведомый потерял подкову и на каменистой дороге начал хромать. Сандор прошел сразу к кузнецу. Тот и так был выше головы загружен заказами на гвозди, колья, клинья, заклепки, тесла, да еще и на починку инструментов, поэтому не был расположен к вежливости, когда здоровенный детина, прячущий лицо под капюшоном, привел к нему норовистого жеребца. Тем не менее, что-то подсказало ему, что не следует сильно возмущаться, и он, хоть и неохотно, сразу же взялся за работу, зато и цену заломил вдвое выше, чем в Королевской Гавани. Сандор заплатил не торгуясь и крепко держал Неведомого под уздцы, пока кузнец работал: если конь лягнет его копытом в лицо, можно забыть о том, чтобы остаться незамеченным. Жеребец лягаться не стал, но он так фыркал, прядал ушами и скалил зубы, что кузнец смотрел на них еще более мрачно, чем обычно. Неведомый явно слишком хороший и слишком дорогой конь для такого нищего оборванца, и явно не в подарок достался. Он может донести лорду Тарли, и меня повесят за воровство. В этом есть своя ирония, только слишком уж мрачная. Кузнец выпустил пары у горна, выковал подкову и сунул ее в бочку с дождевой водой, чтобы остудить. - Держи копыто, пока я прилажу, - велел он Сандору. Понять его было непросто, потому что во рту он держал гвозди. – Мало того что этих чертовых волков притащили в город, мне еще не хватало с таким здоровенным конягой бороться, чтобы его подковать. Сандор опустился на колени и взял коня за заднее левое копыто. В нем застряли мелкие камушки и грязь, и он предусмотрительно вычистил их. Он знал, что лучше бы помолчать, но проклятое любопытство одержало верх. - Что за волки? - Я и забыл, ты ж только что упал с телеги с репой, - проворчал кузнец. – Лорд Рендилл выставил напоказ на лугу клетку с волчицей, которую поймали на Трезубце. Он думает, это будет хорошим уроком. Охренеть можно, сколько храбрецов вдруг появилось, что-то раньше их было не видать. Тычут пальцами, глумятся и швыряют в нее камнями, волчице ведь их не достать. Я-то их не виню. Жирный Розан уж точно обосрется, когда это чудище привезут в Королевскую Гавань. Конечно, если лорд Тарли позволит ее забрать. Волчица. Точно, Старший Брат упоминал о ней, когда они разговаривали в Келье Отшельника. Сандор было подумал, что неплохо бы самому отвезти ее на юг, но потом решил, что и так трудно оставаться неузнанным, если у тебя сожжено пол-лица и при тебе норовистый черный боевой конь, не хватало еще волка-убийцы. Если я сделаю то, что собрался, им и так придется на коленях меня благодарить. И все-таки он решил пойти и посмотреть. Не люблю волков. Ненавижу их. Может, ему самому стоит швырнуть пару камней. А может, и не стоит. Я знаю, каково это, когда на тебя все смотрят, плюют в твою сторону, швыряют камни, проклинают из-за твоего уродства. Семь преисподних, я кое-что об этом знаю. Процедура подковывания прошла без смертей и увечий. Сандор хрипло поблагодарил кузнеца и бросил ему монету сверх платы. Потом он отвел Неведомого к коновязи, привязал его подальше от остальных лошадей и дал ему сморщенное яблоко. Как только жеребец довольно захрустел, Сандор отправился на луг. Найти его было несложно. Девичий Пруд не был большим городом, а кроме того, на луг направлялись толпы людей. Там, как и обещал кузнец, Сандор наконец увидел знаменитый Ужас Трезубца. Она оказалась меньше, чем он ожидал, такова была его первая мысль. Во всех сказках говорилось, что лютоволки бывают чудовищных размеров – с пони, с корову, с лося. Конечно, это самый большой волк, какого Сандор видел, по сравнению с обычными волками он был как Грегор по сравнению с обычными людьми, но все равно грандиозные ожидания не оправдались. Волчица лежала в цепях, неуклюже скорчившись и положив морду на лапы, с ее пасти капала пена. Иногда она поднимала голову и рычала, заставляя стайки насмехающихся юнцов стремительно спасаться бегством, но силы у нее явно закончились. Рваные раны покрывали ее густую шерсть в полусотне мест, а рядом с прутьями клетки валялись палки, камни и всевозможные метательные снаряды. Твою мать, они же так забьют ее насмерть. Последнее, что Сандор ожидал почуствовать при виде волчицы, была жалость – неосознанное, безадресное негодование, которое одно чудовище с Речных земель чувствует по отношению к другому. «Я-то знаю», - подумал он,- «я-то знаю, каково это, когда над тобой насмехаются мухи. Никто из них не посмеет встретиться с тобой на равных. Я-то знаю, каково это – носить цепи». Волчица подняла голову. Ее золотистые глаза встретились с его серыми глазами. Она смотрела прямо на него. «Это просто животное», - напомнил себе Сандор. – «Она тебя не понимает, она не знает, кто ты такой. Не будь смешным, мать твою». Волчица продолжала смотреть на него. Люди начали собираться вокруг, чтобы посмотреть, куда она смотрит. - Похоже, ты ей понравился, брат, - заметил один. – Небось, хочет отведать твоего мяса. Она выбралась прямо из седьмой преисподней и привыкла сжирать на обед по септону. Сандор зарычал и отвернулся. Близился вечер; солнце садилось, и воздух стал холоднее. Ему предстояло решить – продолжить путь или провести ночь в Девичьем Пруду. Неразумно оставаться среди людей еще дольше, но ему не нравились лилово-черные кровоподтеки облаков, клубящиеся на западе, и раненая нога после пяти дней езды начала опять беспокоить. Когда он утром спустил штаны, чтобы отлить, то обнаружил, что из-под бугристой кожи вокруг шрама сочится желтоватая жидкость. Рану пришлось немедленно перевязать, иначе она может опять открыться и нагноиться, и на этом все закончится. «Придется переночевать здесь», - решил Сандор. За несколько медяков он сможет купить себе постель. Он доковылял до Неведомого, отвязал его и пошел по узким грязным улочкам Девичьего Пруда. Мимо проходили солдаты лорда Рендилла, объявляя комендантский час; любого, кого застанут на улице после последнего вечернего колокола, арестуют и, возможно, накажут. Тоже мне, сраный герой. Он, типа, охраняет мир ради всех нас. Наконец Сандор обнаружил подходящий постоялый двор, который, похоже, был единственным пригодным для жилья. Хозяин не задавал вопросов, что было очень кстати, и даже выделил ему каморку на задах, рядом с кухней. Там было тепло и практически сухо, хоть и пришлось забираться так высоко, что Сандор добирался едва ли не ползком. Он неловко перевязал ногу, со вздохом улегся и уставился на грубо обтесанные деревянные доски у себя над головой. Он так устал, что его не смогла бы разбудить даже целая армия поваров, гремящих котлами, но он все не мог перестать думать о пойманной волчице. Бросишь ее? Если свяжешься с ней, тебя либо повесят головорезы Тарли, либо эта сука откусит тебе и вторую половину лица. У Сандора не было ни перед кем обязательств, он лишь хотел вернуться в Королевскую Гавань и воздать возмездие, к которому готовился всю жизнь. Но сейчас, один, в темноте, он был вынужден признать, что его страшило возвращение в столицу. Он покинул ее не при лучших обстоятельствах, не так, как ему хотелось бы. Он не собирался уезжать один… но когда в битве при Черноводной из воды извергалось зеленое пламя на сотню футов ввысь, он не мог заставить себя вернуться туда. Ты возвращаешься тем же путем, как и сбежал, пес. Тебе некого винить, кроме себя. Сандор повернулся с боку на бок. Лежать на тонком тюфяке, набитом колючей соломой было неудобно, а если просто валяться здесь с закрытыми глазами, то толку от этого не будет. Он открыл глаза и осторожно сел, стараясь не стукнуться головой о низкую балку. Вокруг было тихо, слышался лишь храп слуг в кухне. Он вышел из комнаты, стараясь не скрипеть половицами. Из-под двери сочился холодный воздух – значит, скоро тучи разразятся бурей. Сандор осторожно вышел через черный ход, придержав щеколду, чтобы та не звякнула. Стало еще холоднее. Из темного неба падали ледяные хлопья, острые как иглы, и соломенные крыши хижин были уже присыпаны снегом. Через несколько переулков Сандор заметил костер, но солдаты лорда Тарли явно предпочитали греться у огня, чем отлавливать нарушителей комендантского часа. Вряд ли таких найдется много. Сандор пошел в противоположную сторону от света и вышел на узкую боковую улочку. Он прихватил с кухни тяжелую железную кувалду, а также флягу с маслом. С каждым шагом он проклинал себя все сильнее. Конечно, как только он откроет клетку, волчица вырвется наружу и промчится через всю деревню, нападая на спящих. Что ж, может, она разорвет горло лорду Тарли, вот это будет забавно. А я в суматохе смогу смыться незамеченным. Когда Сандор дошел до волчьей клетки, на деревенской площади было темно, как в смоляном чане. Шкура волчицы покрылась снегом, слюна вокруг приоткрытой пасти замерзла и превратилась в сосульки. Когда она заметила его, ее глаза загорелись ярко, как огонь. - Ни звука, мать твою, не то я прямо здесь тебя прикончу, - шепотом предупредил Сандор, показав ей кувалду. – Сиди тихо. Волчица как будто поняла его и продолжала молча наблюдать за ним, злобно сверкая глазами. Он высоко поднял кувалду и с силой опустил ее. Раздался ужасный скребущий звук, от которого бросило в дрожь. Сандор решил, что сейчас все двери отворятся настежь и разъяренные жители выбегут наружу прямо в ночных рубашках, чтобы схватить его. Но ничего подобного не произошло. Еще один глухой удар, и дверь клетки наполовину слетела с петель. Последний удар, и она упала на снег. - Поверить не могу, что делаю это, - пробормотал Сандор уже не в первый раз, откупоривая флягу и выливая масло зверю на передние лапы. Волчица исхудала за время своего плена, и вытащить лапы из оков оказалось на удивление легко. Как только он освободит ей задние лапы, она первым делом кинется на него и перегрызет ему глотку, но это единственная награда, которую он заслужил за свою глупость. Выяснилось, что с задними лапами дело обстоит гораздо сложнее. В оковах остался ключ, который вонзился волчице в лапу, оставив гноящуюся рану. Я кое-что знаю об этом. Он вертел и крутил холодный металл, непрерывно ругаясь про себя, а волчица лишь изредка вздрагивала, но не издавала ни звука. Наконец ему удалось снять одну цепь, покрытую замерзшей кровью, а потом и вторую. Волчица выбралась из клетки с величественной грацией, хоть и было видно, что ей больно. Она подняла голову и спокойно посмотрела на Сандора, а потом, когда он, как дурак, протянул ей руку - сам не зная почему, видно, чтобы она могла ее оттяпать повыше, - ткнулась мордой ему в ладонь и лизнула шершавым языком. Затем волчица повернулась и побежала прочь, хоть и прихрамывая, но довольно быстро. Вскоре она исчезла среди хижин, словно серый ветер. Мне тоже следует смыться из Девичьего Пруда, пока не обнаружили, что она сбежала. Сандор огляделся в поисках факелов и вил, потом пригнулся и побежал по узким улочкам так быстро, насколько мог. Он не останавливался, пока не добрался до конюшни, отвязал Неведомого, оседлал его и пошел с ним по направлению к воротам. Солдаты лорда Тарли и тогда не покинули своих мест у костра. Снег продолжал падать. Когда лорд узнает, что они задницами не пошевелили, когда волчица сбежала, он всех их повесит. Эта мысль заставила Сандора улыбнуться. К тому времени как первые лучи рассвета пробились через холодный горизонт, Сандор покинул Девичий Пруд и скакал во весь опор по направлению к Сумеречному Долу. Когда взошло солнце, он остановился и спешился; сведенная судорогой нога ужасно болела, и когда он размотал повязки, на них был гной. Сандор заново перевязал ногу, развел небольшой костер, вытянулся рядом с ним и разогрел себе завтрак. Вряд ли кто-нибудь спешно ринется в погоню за волчицей в одиночку. Однако примерно через час Сандор заметил двух быстро скачущих всадников, направляющихся с севера. Он решил было вскочить на коня и ускакать подальше, но на их знаменах, насколько можно было видеть, был изображен не шагающий охотник дома Тарли, а радужный меч Сыновей Воина. Какого хрена они тут делают? В последнее время воинствующих братьев можно было встретить повсеместно. Четверо из них поехали в Долину со Старшим Братом. Тот предлагал отправить кого-нибудь вместе с Сандором, но Сандор, естественно, отказался. Рыцари – это уже само по себе плохо, а эти рыцари к тому же считают себя воплощением Семерых. Хотя, возможно, с помощью пары воинственных религиозных фанатиков он мог бы выбраться из возможных передряг. Или наоборот, попасть в передряги. Ну да неважно. Рыцари приближались. Когда они пересекли мост и оказались неподалеку, Сандор, к своему изумлению, узнал тех двоих, которые поехали со Старшим Братом. Похоже, они едут в Королевскую Гавань – но зачем? На прием к его Воробейшеству? Что такого стряслось в Долине, о чем его Воробейшество должен так срочно узнать? Они вон, коней почти загнали. Раз уж такое дело, решил Сандор, ему тоже следует выяснить, что случилось. Он поднялся на ноги и вышел из-под дерева. - Куда спешим, мать вашу так? Оба Сына Воина так резко натянули поводья, что их кони осели на задние ноги. Рыцари узнали его и посмотрели на него с нескрываемым раздражением, ведь их жизненно важный поход прервал оборванный неотесанный бывший предатель, бесполезный и недостойный. - Эй, ты, - сказал один из них, - ты что здесь делаешь? - Похоже, то же, что и вы. Могу покататься с вами наперегонки, если хотите. - Убирайся с дороги, Клиган, - сказал второй. – Нам нужно попасть в столицу как можно скорее. Старший Брат узнал нечто о преступлениях против богов. Мы должны были забрать девушку, чтобы отвезти на Тихий Остров, но что-то пошло не так. Она не пришла в полночь, как договаривались, а утром стало ясно, что она исчезла. - Девушку? Какую еще девушку? – Сандору было наплевать на какую-то девку. – Так что теперь, суд над королевой во имя Веры не состоится, как только вы, деревенщины, доберетесь со своими драгоценными вестями? Радужные рыцари холодно посмотрели на него. Наконец один из них сказал: - Не думаю, что ты заслуживаешь того, чтобы узнать это, Клиган. Только Всевышнему Отцу ведомо почему, но Старший Брат сказал, что если мы по случайности встретим тебя, мы должны тебе сказать. Девушка, которая открылась ему и которая теперь исчезла – похоже, вместе с сиром Шадриком, межевым рыцарем на службе лорда Бейлиша, - это Санса Старк. В это мгновение, которое длилось вечность, мир исчез. В следующее мгновение, которое длилось еще дольше, мир появился снова. Семь. Сраных. Преисподних. Второй Сын Воина усмехнулся, увидев лицо Сандора. Сандор даже представить себе не мог, какое у него стало лицо. Стук сердца отдавался в ушах, он чувствовал себя еще более раздавленным, чем в тот момент, когда Старший Брат рассказал ему о Роберте Сильном. Не знаю, сколько еще я смогу вынести. В своей жизни он хотел всего две вещи, лишь две вещи имели для него значение. Выбери одну и забудь о второй. Давай, выбирай. Если бы я поехал в Долину со Старшим Братом… Этому межевому рыцарю несказанно повезло, что Сандор не поехал. Если бы я был там, я бы оторвал ему член и яйца и заставил съесть сырыми. Но его там не было. Ты псина, совершенно никчемная псина. Наконец, Сандор услышал собственный голос, который был скорее похож на звериный рык: - И вы, гребаные дырки от пизды, просто позволили ему увезти ее? - Конечно, нет, - рявкнул рыцарь. Ничто не может задеть борца за веру сильнее, чем сравнение с женщиной. – Как только мы поняли, что она исчезла, Старший Брат послал двух наших братьев на ее поиски, а мы должны как можно быстрее добраться до Королевской Гавани. Ты нам тут не нужен, Клиган. Поезжай и убей своего братца-демона или спрячься на Тихом Острове, только предоставь это дело здоровым и благочестивым людям. Хочешь сказать, это дело не годится для такого искалеченного, озлобленного, обгорелого ублюдка, как я? Сандор всегда остро сознавал, кто он и что он. Но он скорее перестанет дышать, чем отступится. Ты самый большой дурак пред лицом всех богов, пес. Сначала чертова волчья сука, а теперь пташка. Ну как его еще назвать – он ведь знал, что это полное безумие, и все равно сделал это. Не обращая внимания на Сыновей Воина, Сандор взобрался на Неведомого. Ему было наплевать, что за новости узнал Старший Брат. Одна надежда, что он выяснил что-то настолько постыдное, что у Веры исподнее узлом завяжется, так что суд над королевой отложат на пару оборотов луны. Большего ему и не требуется. Лишь бы заставить этого сира Шадрика сожрать собственные причиндалы на завтрак, да еще раз увидеть ее лицо. Она проклянет тебя, ублюдка, и убежит. Он не станет винить ее за это. Может быть, я и не справлюсь с моим гребаным братцем, но уж точно одолею какого-то убогого межевого рыцаря. - Ты куда собрался, Клиган? - спросил один из Сыновей. – Даже и не думай… - В преисподнюю, - Сандор хлестнул поводьями Неведомого по морде. – Встретимся там. С этими словами он не оглядываясь помчался прочь, на север. Свежий снег взлетал из-под конских копыт.