Север помнит / The North Remembers

На северном горизонте, плавясь в полуденной жаре, словно открытая рана, лежал Миэрин. Ступенчатые пирамиды переливались мерцающим светом, золотые купола Храма Благодати блестели, словно расплавленное золото. Даже коричневая вода Скахазадхана как будто превратилась в стекло и пахла дерьмом гораздо сильнее, чем раньше, но, похоже, этого никто не замечал. Юнкайский лагерь был усеян трупами, жертвами бледной кобылицы, и никому не было дела до того, чтобы их похоронить. Одичавшие собаки грызли заляпанные коричневым кости и другие более узнаваемые части тела. Трупная вонь стояла такая, что даже самый вонючий зубр бы не выдержал. В шатре Бурого Бена Пламма пахло чуть получше. Младшие Сыновья пытались дышать через рот, и Джорах подумал, что нетрудно будет убедить братство наемников покинуть эту преисподнюю. Однако большой вопрос – что с ними станет, если они переметнутся обратно к Миэрину. Бурый Бен уже один раз предал Дейенерис, услышав, что она не может управлять драконами и не согласится выпустить их против юнкайцев. Да и сам Джорах, который каждую ночь не мог уснуть, вспоминая их с Дейенерис последний разговор, когда его измена была раскрыта, сильно сомневался, что королева с распростертыми объятиями примет его обратно. Дени. Джорах думал о ней днем и ночью, и воспоминания жгли его сильнее, чем клеймо в виде демона, которое надсмотрщики Еззана зо Каггаза выжгли на его щеке. Я и раньше был страшным, так что нет смысла беспокоиться о внешности. Нет, не встретит она их с Пламмом ласковым словом, даже если допустить, что она вообще жива. Слухи, доносящиеся из Миэрина, изобиловали жуткими историями о том, как королева улетела на спине черного дракона – или упала, или сгорела, или была убита своим новым мужем, благородным Хиздаром зо Лораком, который все еще каким-то чудом удерживал власть в городе. От одной мысли о том, что этот самодовольный бритоголовый ублюдок строит из себя любящего мужа драконьей королевы, Джорах преисполнился желанием кого-нибудь прикончить. Лучше всего самого Хиздара. Могучий рыцарь попытался сесть поудобнее. Пот стекал по спине, покрытой шрамами от кнута. Пока они с Бесом и девочкой-карлицей были собственностью Еззана зо Каггаза, его избивали сотни раз за то, что он сопротивлялся, и за эту же непокорность он заработал клеймо на щеке. Но когда он услышал, что его королева вновь вышла замуж, он утратил боевой дух, да и само желание жить. Его били до крови, до сырого мяса, а он ничего не чувствовал. Глупо было думать, что она меня полюбит. Глупо было думать, что она примет меня обратно. В редкие минуты, когда ему удавалось думать рационально, Джорах пытался уговорить себя, что Дени заслуживает богатого, могущественного мужа, который даст ей армию, земли и мир. Не нужен ей нищий, оборванный, лишенный наследства, заклейменный бывший работорговец и шпион, который ничего не может предложить ей, кроме разве что ночного горшка. Только мою защиту. Мою верность. Мое сердце. Мою душу. Но зачем все это королеве? Даже если половина слухов правдива, Дейенерис еще до свадьбы с Хиздаром не спала одна, она утешалась с этим грязным синеволосым наемником. Нахарисом. Джорах хорошо помнил его. Когда он до него доберется, этот тирошиец пожалеет о том, что когда-либо прикасался к женщинам, кроме тех позолоченных на рукоятке его аракха. С ним я разберусь. Даарио оставался в плену где-то здесь, в лагере, и если поискать, то его можно будет найти. Конечно, убить его будет деликатным делом, ведь юнкайские заложники еще находятся в Миэрине, но если спровоцировать город на открытую атаку, миэринцы, скорее всего, разобьют последние остатки юнкайского войска. Тогда и Младшие Сыновья спокойно смогут воссоединиться со своими бывшими нанимателями - если Дени, вернувшись, не велит отрубить им головы. Вот только ложка дегтя в бочке меда: Джорах сильно сомневался, что король Хиздар захочет шевелиться ради беспутного капитана наемников, который трахал его жену. Нужно пробраться в Миэрин и выкрасть заложника получше, но мы не сможем попасть туда, пока юнкайцы не падут. А юнкайцы не падут, если мы не убедим миэринцев пойти в атаку, а это невозможно, пока мы не попадем в Миэрин. Этот замкнутый круг сводил Джораха с ума. В общем, остается только надеяться, что все они изойдут дерьмом раньше, чем нас поглотит призрак-трава. Чтобы реализовать хотя бы часть плана, Джораху требовалась помощь людей, сидящих вокруг стола. И хуже всего было то, что никому из них он не мог доверять. Они с Бурым Беном знали друг друга еще по тем временам, когда оба служили Дейенерис, но Джорах не забыл, что Бен пытался выкупить его на невольничьем рынке – к счастью, Еззан дал большую цену, - чтобы отрубить голову и поднести королеве в качестве свадебного дара. Думал ли Бен, что королева искренне обрадуется такому подарку, или просто хотел нанести последний удар, – Джорах не знал. Каспорио, заместитель Бена, и Чернильница, казначей отряда, больше склонялись к Тириону, у которого, по крайней мере, была возможность наобещать им несметные богатства, когда он (теоретически) станет лордом Бобрового Утеса. А что до самого Беса, то ему Джорах доверял меньше всего. Тирион спас ему жизнь, уговорив Каггаза выкупить его в качестве «медведя» для представления, и они объединили усилия (опять же, теоретически), чтобы склонить Младших Сыновей на сторону Миэрина. Но Джорах не хуже других знал пословицу «Ланнистеры всегда платят свои долги». Он похитил Тириона, увез его на другой конец света, косвенно был в ответе за то, что всех их продали в рабство и что они оказались в этом жалком вонючем свинарнике, другого слова для юнкайского лагеря не найти. А могли бы быть в безопасности за стенами Миэрина – хотя если подумать, что Дени готова была сделать с ними, а точнее, с ним, это была бы сомнительная безопасность. Бес заплатит свой долг. С процентами. Если Дейенерис не сделает это первой. Джорах уже потерял счет тем, кто желает его смерти. Изо всех сил стараясь не видеть перед собой ее лицо – как всегда, безуспешно, - он обратил свое внимание на спорящих. - Нет, - говорил Бурый Бен, - Мне плевать, что королева исчезла, зато эти ее чудовища все еще прикованы цепями в темницах, и без нее они только больше дичают. Надеюсь, все слышали, что говорят Гонимые Ветром. Они попытались поймать одного дракона для какого-то дорнийского лорденыша, и чудище поджарило его не хуже праздничного гуся. Я к ним и близко не подойду – даже за все то золото, которое высрет наш маленький друг. - По-моему, ты путаешь меня с моим отцом, Пламм, - сказал Тирион Ланнистер, криво улыбнувшись. – Эта байка – полная чушь, я сам проверял. Но что касается дорнийца, возможно, дракону было просто любопытно попробовать его на вкус. Говорят, все дорнийское очень экзотическое. Взять хотя бы женщин… - Да всем насрать на твоих шлюх, Бес, - встрял Каспорио, выиграв в глазах Джораха сразу несколько очков. – И куда они отправляются – тоже насрать. Тирион насмешливо поднял бровь, хотя его разномастные глаза сверкали бешенством. - Что-то не припоминаю, чтобы говорил об этом. - Ты болтаешь во сне, - сообщил ему Каспорио. – Правда, Бен? - Никогда не замечал, - резко ответил Бурый Бен, разозленный тем, что разговор вернулся к шлюхам, как раз когда они собрались выработать четкий план действий. – И как командир отряда, я выразился предельно ясно. Меня уже достали эти придурки юнкайцы, которые не знают, какое копье использовать для ссанья, а какое – для битвы. Но я уже подпалил свою задницу у юной королевы, а наш медведь может рассказать вам, стоит ли надеяться на прощение, коли проштрафился перед ней. – Он холодно, вызывающе посмотрел на Джораха. – Во мне самом есть капля крови Таргариенов, и я знаю, каково это. - Ну да, мы все так и подумали, что ты возрожденный Эйегон Завоеватель, - поддел его Тирион, как делал всякий раз, когда Бен заговаривал о своей драконьей крови. – Если это так, то ты, Бен, легко сможешь очаровать чудищ. Или ты выссал эту драгоценную драконью каплю вместе с вчерашним вином? К чести Бурого Бена, он рассмеялся. Он часто смеется, и подолгу. Это дало Джораху еще меньше поводов для доверия. - Ладно, пусть так, - заявил Пламм. – Я решил, что мы возвращаемся в Волантис. Там скоро выборы триархов, и для наемника с острым клинком и смелым сердцем всегда найдется работа. - Ну, это не про тебя, Бен, - сказал Каспорио. Бен снова рассмеялся, но глаза его остались серьезными. - Я всегда говорил, что лучше быть старым, чем храбрым, но если тигры выиграют выборы… Тирион откашлялся. - Хотите что-то сказать, лорд Ланнистер? – преувеличенно вежливо спросил Пламм. - Да, хочу. Вот что: мы с сиром Джорахом, конечно, будем рады возобновить наше знакомство с пленительным градом Волантисом, но тигры и их призывы к войне не получали большинства уже более ста лет. А это значит, что нам удастся приятно провести время дней десять, а потом мы проснемся с жутким похмельем и поймем, что слоны все еще у власти. Посему, нам придется снова искать выгодный контракт. - Может и так, Бес, - сказал Кем, развязный молодой наемник, который присоединился к Младшим Сыновьям еще до того, как у него начала расти борода. – Что до тебя, так скоморохам всегда найдется работа. Тирион улыбнулся. По крайней мере, он раздвинул губы и обнажил зубы. - Падать со свиньи – это не та работа, за которой можно состариться. По крайней мере, не здесь. Я слышал, на свиней здесь часто выпускают львов. Кем изобразил удивление. - Но разве ты сам не лев? - Большое спасибо, это проявление именно того острого ума, которым славятся выходцы из Блошиного Конца. Увы, я так же способен укротить льва, как наш друг Бен – дракона. Так о чем я? Да, слоны выиграют выборы в Волантисе, а я не горю желанием возвращаться в этот город. Так что… - Ты же только что сказал, что будешь рад снова вернуться туда, - любезно подсказал Кем. - Это называется сарказм. Попроси Каспорио, он тебе как-нибудь объяснит. У него получится более доходчиво, чем у меня. – Тирион повернулся к Бурому Бену. – Я хотел бы напомнить всем вам о том, что награда, которую я вам обещал – и которую вы получите согласно выражению, которое я не буду снова цитировать, - зависит от того, вернемся мы в Миэрин или нет. Королева еще может вернуться, вам это известно. Если она узнает, что Младшие Сыновья разбили юнкайцев, уничтожили Гарпию, и может быть, отремонтировали дворец и приготовили вкусный ужин, ее неистовое пламя немного приутихнет. Сир Барристан Селми командует Королевской Гвардией, и даже если он думает, что Младшие Сыновья не достойны чистить его сапоги, он будет у нас в долгу, если мы поможем ему доказать, что Хиздар зо Лорак – злодей или, по крайней мере, пешка в руках злодея. - А Селми что, человек чести? – с подозрением спросил Каспорио. - Да, некоторые из нас страдают этим недугом. К счастью, не я. Но если то, что я знаю о сире Барристане, правда хотя бы наполовину, он замолвит за нас словечко. Кстати, Бурый Бен, я уверен, что у тебя еще остались связи в Миэрине. Крысы, или, как их называл один мой друг, пташки. - Что ты собираешься делать, Ланнистер? - Думаю, это очевидно. – Тирион пожал плечами. – Юнкайцы мало что могут нам предложить, а Волантис – и того меньше. Напротив, Миэрин предлагает нам благодарность драконьей королевы… по крайней мере, некоторым из нас. – Он покосился на Джораха. – Пока волантийские слоны на наших глазах не принесут себя в жертву или с ними не случится еще какое-нибудь несчастье, у нас нет выбора, кроме как… - Мы можем перебить их всех, - предложил Кем. – Слонов, я имею в виду. Если мы хотим, чтобы тигры пошли войной на Вольные города. Тогда мы будем наняты надолго… Тирион одарил его холодной улыбкой. - Циничное замечание даже для наемника. Я знал одного человека по имени Бронн, вы двое отлично бы спелись. - Хватит, - прервал его Бурый Бен. – Карлик дело говорит. Я подумаю. И пусть никто не вздумает отпускать шутки про зов чести и все такое. Убирайтесь, найдите себе другое прохладное место. Ворча, почесываясь, ругаясь и истекая потом, Младшие Сыновья разбрелись по лагерю. Джорах последовал за Тирионом наружу, вдохнул зловонный воздух, но едва почувствовал запах: от желания действовать все его мышцы напряглись как железо. Он потер ссадину на шее, где когда-то был ошейник. Часто он просыпался, если ему вообще удавалось заснуть, чувствуя его вес. Жил-был медведь, косолапый и бурый. Весь в синяках и с косматою шкурой. - Был бы здесь твой лорд-отец, он бы решил, что это место может посоперничать со Стеной по количеству ходячих мертвецов, - сказал Тирион, проходя мимо жалких остатков сторожевого отряда. – Или что там в сказках рассказывают. - Не поминай моего лорда-отца, Бес, если не хочешь, чтобы я поминал твоего. - Идет. – Тирион осторожно обошел нечто слишком красное, чтобы быть грязью, и слишком коричневое, чтобы быть кровью. – Но, как я тебе уже говорил, я уважал старика, и мне было жаль услышать о его гибели. Честное слово. - Ты хочешь сказать, что, по крайней мере, не я его убил? - Будь позлее, Мормонт, а то я что-то с первого раза тебя не понял. Если будешь продолжать в том же духе, я не вижу, с чего бы мне делиться с тобой новостями, которые я не сообщил нашим друзьям на совещании. – Тирион предусмотрительно сделал пару больших шагов назад, подальше от кулака Джораха. – О твоей прекрасной деве. Джорах хотел было ударить его, но с трудом сдержался. - Говори, Бес, - прорычал он. – Или присоединишься к своему… - …драгоценному папаше, который жарится в преисподней? Тебе нужно выучить побольше уничижительных оскорблений, а то ты начинаешь повторяться. Я не хотел рассказывать Сыновьям, потому что это всего лишь слухи. Если им верить, история такая: кхаласар кхала Чхако в Дотракийском море захватил сереброволосую женщину и огромного дракона. Я не знаю, правильно ли в данном случае применять слово «захватил», но то, что там был дракон - это точно. А что за женщина – неизвестно. - Дейенерис, - выдохнул Джорах. – Это она. Кто же еще? Дракон – это черный, его зовут Дрогон, – он не позволит причинить ей… Тирион с любопытством взглянул на него. - Надеюсь, ты не собираешься отмочить какую-нибудь глупость. По крайней мере, глупее обычного. Есть Младшие Сыновья, и… - Чтоб Иные побрали Младших Сыновей. - Есть еще я. - Чтоб Иные и тебя побрали. Тебя особенно. - Я уязвлен, - сказал Тирион. – И весьма глубоко. Ты мне не нравишься, Мормонт, думаю, это для тебя не секрет, но мы далеко от дома и у нас здесь нет друзей. Ты это знаешь так же хорошо, как и я, особенно учитывая твой предыдущий опыт с Младшими Сыновьями и их нерушимой верностью. Они соглашаются со всем, что я говорю, пока речь идет о золоте, но когда я им заплачу, они ударят меня в спину. Или в брюхо, если Кем когда-нибудь поймет, что такое ирония. И если ты заметил, я сделал все что мог, чтобы вернуть нас в Миэрин. - Заметил, - неохотно буркнул Джорах. - Я собираюсь вернуться в Королевскую Гавань только на спине дракона, - решительно заявил Тирион. – Не могу решить, чего мне хочется больше – чтобы этот дракон сначала поджарил мою милую сестрицу и моего доблестного братца до хрустящей корочки, и только потом сожрал их, или чтобы он пропустил предварительные приготовления и сразу приступил к делу. Может быть, мои резоны, чтобы присоединиться к Дейенерис, и не так благородны, как твои, Мормонт, но они такие же веские. У нее есть драконы, а у Юного Грифа – только Золотые Мечи. - Юный Гриф, - с сомнением повторил Джорах. – Ты уже говорил о нем. Кто это? - Нам до него дела нет. – Тирион отвернулся, короткими пальцами убрав жидкие светлые волосы с глаз. – В общем так, я не настолько глуп, чтобы искать твоей дружбы, но я полагаю, что не будет чрезмерным надеяться на твою помощь. Если мы проберемся в Миэрин… - Это займет слишком много времени, - Джорах сжал огромные кулаки. – Я должен поехать к ней. Найти ее. Я говорю по-дотракийски, я знаю эти края, у меня еще есть друзья. Я мог бы… - Говорят, дотракийцы убивают только друзей, потому что у сорокатысячной орды нет врагов. - Столько всадников в кхаласаре Чхако? - Двадцать тысяч, если для тебя есть какая-то разница. Ты-то всего один. К тому же весьма самонадеянно с твоей стороны думать, что Дейнерис нуждается в спасении, тебе так не кажется? У нее есть дракон. Если тебе повезет, он уже сделал пару тысяч трупов. Тебе останется всего лишь убить остальные восемнадцать тысяч. - Я не собираюсь их убивать. По крайней мере, всех. - Очаруешь их острым умом и воспитанием, что ли? Если уж ты собрался таким образом реализовать свой план, тогда тебе нужен я. А я с тобой не пойду. - Почему? - Потому что это безумие, вот почему. - Разве раньше это тебя останавливало? Последовала длительная пауза. Тирион смотрел на Джораха снизу вверх, так долго, что рыцарь видел, как воздух вокруг него колеблется от жары. Наконец карлик сказал: - Знаешь, ты совершенно прав. Возможно, в этом мире я последний, кто вправе говорить тебе о том, что не стоит испытывать ужасные муки совести из-за прекрасной юной девушки, которую ты любил, а потом жестоко предал, и от этого превратился в вечно пьяного изгоя без крыши над головой, чья единственная надежда на искупление зиждется на эффектных, но чудовищных по своему идиотизму поступках, совершаемых единственно ради того, чтобы снова вернуть себе красивую ложь. Но это чуть больше, чем свалиться со свиньи. - Да, - сказал Джорах. – Знаю. - И тебе наплевать. – Голос Тириона был почти мягок. Бес проявляет сочувствие? Не может этого быть. - Да, - ответил Джорах. – Наплевать. - Что ж, дело твое. Смерть от рук целого кхаласара – весьма изобретательный способ покончить с собой. Я уж лучше предпочту выпивку. Если позволишь дать тебе совет, который ты немедленно проигнорируешь, оставайся с нами. Знаю, сейчас ситуация не из лучших, но ты действительно можешь кое-что сделать для своей возлюбленной, если поможешь привести в порядок дела в Миэрине. Поедешь за ней, ее драконом и очень большим кхаласаром – погибнешь. И больше ничего. - Я не… - Кстати, ты ведь подписал контракт с Младшими Сыновьями. Ты не можешь дезертировать, когда тебе вздумается. - Я присоединился к Младшим Сыновьям только из-за Дейенерис. - Спаси тебя Семеро, - сочувственно сказал Тирион. – Ты еще более ненормальный, чем я. Джорах отвернулся, устав слушать колкости Беса. Он хотел было снова его ударить, но понял, что это лишь подтвердит слова Тириона. Если бы только можно было избавиться от медленной агонии, что пожирала его заживо. Эта мука высосала из него душу, превратив ее в маленькую бледную тень, запертую в клетку, в убогого бескрылого мотылька, которого загнали обратно в кокон и заставили превратиться в гусеницу. Он зашагал прочь. - Мормонт, - окликнул его Тирион, но он не остановился. – Сир. Джорах. - Ну что еще? Тирион помолчал. - Иди, раз должен, - наконец сказал он. – По крайней мере, твоя леди жива. По крайней мере, ты примерно знаешь, где ее искать. Но я советую тебе уходить по-тихому, в темноте. Я тебя больше не увижу, но надеюсь, что ты встретишь героическую смерть, которой так жаждешь. Я собираюсь войти в Миэрин вместе с Сыновьями и постараюсь сделать для старика что смогу. Если Дейенерис и не вернется, остаются еще два дракона. - Они принадлежат ей по праву. - Если ты прилетишь верхом на Дрогоне, держа ее в объятьях, мы поспешим тебя поздравить и немедленно вручим драконов королеве. Прощай, Мормонт. - Прощай, Бес. – Джорах помолчал и после паузы добавил: – Тирион. Он не стал дожидаться, пока карлик ответит. Часы, оставшиеся до заката, показались Джораху самыми мучительными в его жизни. Он изо всех сил старался вести себя беззаботно, но скоро понял, что именно это и выглядит подозрительным. Джорах почти слышал голос Тириона, требовавший быть позлее. Он тайком упаковал вещи, наточил меч и сделал несколько пробных взмахов. Меч все еще был живым в его руке. Он еще мог хлебнуть крови одного, двух, трех, дюжины воинов. И плевать мне на все. Когда Джорах вышел из палатки, вечер все еще был достаточно жарким, чтобы одежда тут же прилипла к телу. Закат алел, словно воспаленная рана, Миэрин тонул в зыбких тенях, а вонь стала почти сладкой. Рыцарь пошел по лагерю. Было еще одно дело, которое он мог сделать для королевы. Джорах довольно быстро обнаружил клетки, обнесенные частоколом. Нахарис не видел, как он подошел. Наемник был закован в цепи, так что он не мог ни сидеть, ни стоять; его синяя шевелюра обвисла и полиняла, золотой зуб отсутствовал, нарядные одежды были порваны и запачканы кровью и потом. Но при звуке шагов он присмотрелся, затем приземлился (если можно выразиться) на ноги, словно кот, и изобразил неприятную улыбку. - В последний раз я видел такую страшную рожу на заднем дворе борделя в Квохоре. Наверное, это была твоя мамаша. Джорах не собирался обмениваться с тирошийцем любезностями. Он медленно положил руку на рукоять меча. Даарио тут же это заметил и равнодушно пожал плечами. - Я не виноват, что ты урод, да еще и предатель, Мормонт. И не моя вина, что Дейенерис тебя не полюбила. Ее щелка хотела меня изо всех сил, так что давай, прикончи меня, а я закрою глаза и буду думать о ней. Джорах смотрел на наемника с мрачной злобой. Раньше он и не думал, что может так ненавидеть, а теперь проводил горькие дни и долгие ночи, снедаемый лютой ненавистью. Королева спрашивала о его чувствах к Линессе, когда он рассказал ей свою постыдную историю. «И ты ее ненавидишь?» - спросила Дени, ужаснувшись. «Почти так же сильно, как люблю». – ответил он. – «Прошу извинить меня, моя королева, – я очень устал». Никогда мне не везло с женщинами. Но Дени была больше, чем призрак Линессы, больше, чем что-либо или кто-либо. Ее негасимый образ пылал у него в мозгу, причиняя боль. Она жива, я знаю, она жива. Я найду ее, чего бы это ни стоило. Пусть даже чтобы положить меч у ее ног и позволить ей пронзить его сердце. Но сначала он пронзит сердце Даарио. - Вижу, храбрость – это еще одна из твоих доблестей. Ты осмеливаешься приблизиться ко мне только когда я в цепях, - продолжал наемник. – Честно говоря, я уже устал торчать на всеобщем обозрении в этом вонючем болоте, хотя, конечно, мне повезло больше, чем бедняге Гролео, ему-то оттяпали башку. И только тебя мне здесь не хватало. Я ведь предлагал королеве принести твою голову, когда она прогнала тебя. Да вот жалость - она не позволила. Дейенерис не дала ему убить меня? Это слабое утешение, но уже хоть что-то. Джорах вытянул меч на несколько дюймов из ножен. Он мог бы сделать это, и быстро, прежде чем Нахарис завопит и поднимет весь лагерь. Хоть какое-то удовольствие. Хоть маленькая, но месть. - Мне скучно стоять тут и наблюдать, как ты споришь со своей совестью, - сказал Даарио. – Давай уже, делай что-нибудь. Джорах обнажил клинок еще на пару дюймов. Быстрый удар. В сердце или в голову. Это более достойная смерть, чем этот кусок дерьма заслуживает. Сейчас. - Может, вина мне принесешь? - подколол Даарио, видя, что рыцарь не двигается. – Я-то думал, мы друзья. После долгого, бесконечного, мучительного раздумья Джорах с размаху загнал меч обратно в ножны. - Ненавижу тебя, - сообщил он капитану наемников. – Ненавижу тебя больше всего на свете. Знаю, тебе только в радость слышать это, и за это я ненавижу тебя еще сильнее. Надеюсь, Неведомый распнет тебя, сдерет кожу и трахнет в задницу. Надеюсь, ты сдохнешь, вопя и обсираясь. Но я не стану тебя убивать. Потому что однажды, хотя бы на мгновение, ты сделал мою королеву счастливой, и она любила тебя. Думай что хочешь, мне плевать. - Какой забавный медведь. – Даарио оскалил зубы, как делал Тирион, но это была не улыбка. По крайней мере, не человеческая. – Не думай, что я тебе за это благодарен. Я прикончу тебя, как только представится случай. - Можешь попытаться. – Джорах натянул капюшон и пошел прочь. Дурак, ну ты и дурак. Повсюду валялись трупы, освещаемые восходящей луной, и мухи покрывали их так густо, что тела казались черными. В воздухе пахло кровью, дерьмом, отчаянием и смертью. На стенах Миэрина горели факелы. Молятся ли они о возвращении своей королевы? Или Хиздар все еще строит козни? Джорах надеялся, что Тириону и Младшим Сыновьям все-таки удастся проникнуть в город и остановить войну. Селми никогда не узнает, что я был здесь. Он дошел до края юнкайских укреплений. Это непросто, раньше было непросто, и будет непросто. Зато где-то снаружи, в большом темном мире, его королева еще жива. И этого достаточно. - Валар моргулис, - прошептал Джорах. Так говорили в Браавосе; он вспомнил, как Дени мечтала о доме с красной дверью, единственном доме, который она считала родным. Убейте меня, если на то ваша воля, моя королева. Моя жизнь принадлежит вам, и смерть тоже. Но я умру, молясь за вас, смотря на вас, отдав вам мое сердце. Я умру счастливым. Принимая во внимание, во что превратилась его жизнь, такая смерть казалась Джораху чудом. Он подтянул пояс с мечом, позволил себе в последний раз пожалеть о том, что не убил Даарио, и исчез в темноте.