Север помнит / The North Remembers

Они ехали уже почти неделю, но сир Шадрик все еще отказывался развязать ей руки или сказать, куда они направляются. «Я бы мог это сделать, будь ты нежной девой», - сказал он с усмешкой. – «Я-то думал, ты милая и добрая, но после той затрещины, которую я тебе отвесил, чтобы заставить идти со мной, боюсь, мне придется бояться за свое хозяйство, если я тебя освобожу». Я уже не нежная дева. Когда-то Санса была маленькой напуганной девочкой, но это время прошло. Заточение в Королевской Гавани, а потом жизнь в роли Алейны изменили ее. В довершение всего она предала Петира, теперь рассчитывать ей не на кого, поэтому она не могла позволить себе быть милой и доброй. Она уже пыталась ласково обратиться к сиру Шадрику, польстить ему, вызвать его на задушевный разговор, но он каждый раз резко отвергал ее попытки сблизиться. «Ежели бы я был помоложе и так не нуждался в деньгах, я бы, может, сам на тебе женился и занял твой замок», - сказал он и засмеялся. – «Шадрик Старк, лорд Винтерфелла и Хранитель Севера. Звучит замечательно. Но перейти дорогу Болтону… может, меня и называют Бешеной Мышью, но я не настолько спятил. Я с радостью приму горы золота, которые он мне за тебя отвалит, и уберусь поскорее у него с дороги». Мы не сможем добраться туда. Конечно, их отсутствие уже заметили – Мизинец и Старший Брат наверняка уже послали за ней своих людей. Но сир Шадрик обладал всеми качествами межевого рыцаря – коварством, изворотливостью, беспринципностью и осмотрительностью, так что он вел их по извилистой окольной дороге через пустынные северные предгорья Лунных Гор. Он старался держаться в тени деревьев или в подлеске и никогда не выходил на открытую местность. Однажды они заметили всадников в цветах дома Аррен, и Санса уже набрала воздуха в грудь, чтобы позвать на помощь, но Бешеная Мышь снова ударил ее так, что у нее в голове зазвенело. «Это было неразумно, - сказал он. – И весьма нелюбезно, учитывая, какую услугу я тебе оказываю, везя тебя домой. Еще раз пикнешь, и я заткну тебе рот. Выбирай». Кроме того, однажды ночью он поведал ей одну страшную тайну. - Тебе наверняка интересно, почему твои чудесные замыслы сорвались, - сказал он, поджарив тощую белку, разорвав ее пополам и швырнув сочащуюся кровью половину Сансе на колени. – Спасибо лорду Бейлишу. Он рассказал лордам Белмору и Темплтону о мелких неприятностях на севере, их подслушала служанка и все пересказала мне. Белмору и Темплтону. Санса вспомнила, ведь Ранда ей говорила, что Мизинец завтракал с ними тем утром, когда ее похитили. Он хотел, чтобы и она присутствовала, а она отговорилась лунными днями, чтобы поговорить со Старшим Братом. Я тоже должна была это услышать. Она не хотела ни о чем спрашивать сира Шадрика, но не смогла удержаться. - Вы сказали, что… что леди Арья спаслась. – Моя сестра. Младшая сестрица. Она едва могла представить Арью выходящей замуж, и даже лицо ее почти забылось. - По словам моей верной осведомительницы, не совсем так. Мизинец сказал Белмору и Темплтону, что девочка, которую он отправил на Север, чтобы выдать за Рамси, – на самом деле не Арья Старк. Он думал, им следует это знать, потому что они весьма могущественные и влиятельные лорды Долины, и он хотел ввести их в игру. У него был козырь в кармане, чтобы вернуть Север законной наследнице, и он надеялся, что сможет рассчитывать на их поддержку. У Сансы плохо получалось есть со связанными руками. Жирный, полуобгоревший кусок бельчатины выглядел не слишком аппетитно, но она была так голодна, что не обращала на это внимания. Но при словах сира Шадрика весь аппетит вдруг пропал. Он не лжет. Это было очень похоже на Мизинца. - Это… не Арья? – наконец спросила она. – Но тогда… кто? - Какая разница? – сир Шадрик пожал плечами. – Дочка какого-то стюарда, так он сказал. Мелкая сошка. Неудивительно, что Рамси Болтон так расстроился. Дочка какого-то стюарда. Сердце Сансы сжалось в тугой комок. Конечно, доказательств не было – но только ее лучшая подруга Джейни Пуль исчезла после того, как всех людей ее отца убили. Она исчезла, и ее больше никто не видел. Джейни северянка, дочь стюарда из Винтерфелла, в сером платье и белом плаще она вполне могла сойти за Арью, по крайней мере, для незнакомых людей. Если именно Мизинец отправил ее, чтобы она вышла замуж за это чудовище Рамси, то он очень хорошо знал, что случится потом. Его пташки повсюду. Как и у лорда Вариса. Как еще он мог узнать, в какой момент организовать ее свадьбу с Гарри, чтобы они с триумфом освободили Север от власти Болтонов? Моя подруга. Мизинец сделал это с моей подругой. Сансу едва не стошнило. Он и со мной мог так поступить, если бы я не была знатного рода. Если бы мои братья были живы… он просто забрал бы меня себе, ему не нужно было бы придумывать все эти козни и заговоры. Она живо вспомнила, что Петир сказал тете Лизе, прежде чем толкнуть ее в Лунную Дверь: он всегда любил лишь одну женщину – Кейтилин Талли. А я очень похожа на мою леди-мать. Тошнота подкатила к горлу. Санса поняла, что, несмотря на голод, ее вырвет, если она откусит хоть кусочек. Поэтому она неловко отшвырнула кусок белки в грязь. Сир Шадрик зыркнул на нее. - Выбрасываешь еду? Очень глупо. Никогда не знаешь, удастся ли завтра поесть. Ешь давай. - Нет. – Санса приняла решение. Она заморит себя голодом до смерти, но не позволит сиру Шадрику, Рамси Болтону, Петиру Бейлишу или Гарри Наследнику относиться к ней как к добыче. По крайней мере, это решение она приняла самостоятельно. Лицо Бешеной Мыши исказилось от ярости. - Я сказал, ешь. - Нет. Сир Шадрик пожал плечами. Несколько долгих ледяных мгновений они с Сансой смотрели друг на друга. Наконец он отвел взгляд, и она выдохнула. И тут он бросился на нее с быстротой змеи. Она даже не успела уклониться. Сир Шадрик дважды сильно ударил ее, заломил связанные руки за голову и швырнул ее в грязь. Он навалился на нее, прижав к земле, одной рукой ударил по лицу, выбив дыхание, а другой запихнул кусок белки прямо ей в горло. - ЕШЬ! Санса отчаянно вырывалась, пытаясь вдохнуть, но он наваливался на нее всем телом, гибкий и сильный, как угорь. Перед глазами плыли красные пятна, ее тошнило, она чувствовала, что вот-вот потеряет сознание. Всхлипывая, она все-таки оторвала зубами кусочек жесткого сырого мяса и проглотила. Еда тут же пошла обратно, но ей удалось удержаться от рвоты. - Так-то лучше. – сир Шадрик вынул кусок у нее изо рта, и ей удалось наконец вдохнуть. – Давай еще раз. - Он снова ткнул куском мяса ей в лицо. - Нет! – Санса с трудом могла говорить; она прерывисто дышала, словно испуганная птичка. – Про… прошу… хва… хватит. Я… поем. - Передумала? – Он выпустил кусок, но остался лежать на ней, прижав локти к ее плечам. – Я знал, что ты меня послушаешься. Но я тут вот что подумал. Сдается мне, несправедливо терпеть всякие лишения, чтобы отвезти тебя на Север, не получив небольшой награды. Я не собираюсь на тебе жениться, но что-то я ни разу не слышал, чтобы мужчину это остановило. В конце концов, ублюдков не в капусте находят. – Он ухмыльнулся. Сначала Санса не поняла, что он имеет в виду. Но потом до нее дошло, и ей стало ясно, что нужно действовать. Сейчас или никогда. Сир Шадрик достал нож, разрезал на ней корсет, и стылый ночной воздух кольнул ее обнаженную кожу. Не думай об этом, не думай об этом. Ее и раньше раздевали, да еще перед всем двором в Королевской Гавани, не то что перед листьями и совами. Возясь с завязками бриджей, он весело шепнул ей на ухо: - Ничего, что я тебя слегка подпорчу. Говорят, лорд Рамси таких любит. И не говори мне, что лорд Бейлиш не пробовал твою щелку. Все видели, как он на тебя смотрит. - Он подсунул под нее руку и резко приподнял. – А теперь лежи тихо как пай-девочка, и больно не будет. Он тяжело дышал от возбуждения. - Надо же, даже не сопротивляется. Ты, потаскушка, с самого начала надеялась, что я с тобой это сделаю. Каждая девица мечтает, чтобы ее увез и отымел прекрасный рыцарь-спаситель? Да, шлюшка, у тебя в голове только глупые мечты, и сейчас я исполню одну из них… «Нет», - подумала Санса. – «Ни за что». Сир Шадрик спустил бриджи до колен и свободной рукой шарил у нее под юбкой. Он уже не держал ее за связанные руки, и ей удалось потихоньку опустить их. Рядом лежал его нож. Ее пальцы сомкнулись на рукоятке. Нельзя терять ни секунды. Она повернулась на бок, увлекая сира Шадрика за собой. Он пробормотал что-то и схватил ее за волосы, дернув так, что чуть не содрал с нее скальп. Он лежал между ее ног, но она даже не замечала, ей было все равно. Важен был только нож, и теперь он был у нее в руках. Санса видела деревья, небо, звезды, красное злобное лицо сира Шадрика. Она крепко ухватила нож. Веревка на запястьях резала до крови, но это было неважно. Неуклюже, но очень спокойно она занесла клинок и ударила сира Шадрика в шею. Он дернулся. На его лице вместо жадной похоти изобразилась изумленная ярость. Ей не удалось сильно поранить его; кожа оказалась толще, чем она ожидала, и нужно без колебаний ударить еще раз, чтобы пробить ее. Нож был все еще у Сансы в руке, и у нее было лишь несколько мгновений, прежде чем сир Шадрик отшвырнет ее и схватится за меч. Ничего, что я тебя слегка подпорчу. Говорят, лорд Рамси таких любит. На этот раз в ее ударе воплотилась вся ярость от предательства, насилия, заточения, запугивания, убийств и лжи. Я северянка. А Север помнит. Санса вонзила нож сиру Шадрику прямо в яремную вену, так что кровь фонтаном хлынула у него из шеи. Он бился в конвульсиях, его глаза закатились, а кровь заливала ее одежду и волосы. Он рухнул на нее, содрогаясь в нелепом подобии акта любви, и умер. Несколько мгновений Санса лежала под его трупом, чувствуя себя странно, неестественно спокойной. Потом ее накрыл шок. Она выползла из-под мертвого тела и, дрожа, скорчилась на земле, вся мокрая от крови. Меня учуют волки. Но с чего ей бояться волков? Отец убил Леди давным-давно, но я все еще волчица. Я – Санса, Санса Старк. Эти слова пришлись ей по душе, и ей захотелось произнести их еще раз, после роли леди Ланнистер, после роли Алейны Стоун, после всей этой лжи. - Я – Санса Старк, - громко сказала она, сама себе удивившись, и заплакала. Плакала она недолго. Это был ливень, сильный, изнуряющий, но быстро закончившийся. Она вытерла глаза рукавом, глубоко вдохнула и едва не задохнулась от ужаса. Едва осознавая то, что делает, и оправдывая себя тем, что другого выхода у нее нет, она опустилась на колени рядом с сиром Шадриком и принялась обыскивать его труп. Сир Шадрик и правда отчаянно нуждался в деньгах. Санса нашла при нем лишь одного серебряного оленя и пригоршню медяков и положила их к себе в карман. Еще был меч, но он оказался слишком тяжелым, да и обращаться с ним она не умела; им проще себя поранить, чем кого-то другого. Кроме меча, был нож, которым она убила его, и толстый плащ. Конь пятился и фыркал, чуя кровь, но он был крепко привязан. Теперь необходимо освободить руки. Санса отчаянно пыталась выпутаться из веревок, так что протерла ими себе кожу чуть не до кости, но ей так и не удалось сбросить путы. Наконец она вставила кинжал в трещину в камне острием кверху, осторожно поднесла к нему руки и начала перерезать веревку. Санса вздрагивала всякий раз, когда лезвие ранило ее кожу, и к тому времени как ей удалось освободиться, ее ладони и костяшки пальцев были покрыты мелкими порезами. Она оторвала несколько полос от рубахи сира Шадрика и перевязала свои раны. Санса была еще так слаба и охвачена эйфорией, что не сразу осознала свое положение. Она осталась одна-одинешенька в темном лесу, без малейшего представления, где находится и куда идти. Она ни в коем случае не собиралась позволить продать себя Рамси Болтону, но также не хотела и возвращаться в Долину. Можно попробовать добраться до Тихого Острова, и это был бы самый лучший выход. В Лунных горах полно волков и дикарей, а у нее нет еды, охотиться она не умеет, да и сама стала желанной добычей. А сейчас, возможно, особенно желанной, если Мизинец, в надежде поднять людей на ее поиски, проговорился о том, кто она такая. Санса не была уверена, пойдет ли лорд Бейлиш на такой риск. Я свободна. Эта мысль поразила ее до глубины души. Санса не была свободной с того самого момента, как она покинула Винтерфелл с отцом и Арьей. Королевская Гавань казалась ей сном, который обернулся непрерывным кошмаром, потом вынужденное притворство в Долине, где она оказалась такой же пленницей, как и в столице. Найдется ли во всем Вестеросе хоть одно место, где она будет в безопасности? Можно добраться до Белой Гавани и уплыть за Узкое море. Скорее всего, она сейчас недалеко от побережья, там можно нанять лодку через Пасть до замка лорда Мандерли. Лорд Мандерли всегда был верным другом ее отца и ее брата Робба. Но что ждет меня за Узким морем? Еще девочкой она была очарована историями о невиданной роскоши востока: о каналах, куртизанках и бретерах Браавоса, о заклинателях теней из Асшая, о полосатых зебрах и Лунных Певцах из Джогос Нхай, о василисках с Йи Ти, о Дотракийском травяном море и райских Летних островах, о дымящихся руинах Валирии… и все эти истории были слишком удивительными и слишком пугающими, чтобы казаться правдой маленькой девочке, выросшей среди серых стен Винтерфелла. Она никого там не знала, не разговаривала на иноземных языках, у нее не было денег и ей оставалось лишь полагаться на призрачную надежду, что какой-нибудь храбрец рискнет сунуться в грязную политику Вестероса ради улыбки и поцелуя. Или чего-то большего. Не в силах найти ответы на свои вопросы, Санса отвязала лошадь и пошла прочь от тела сира Шадрика, отчаянно надеясь не наткнуться в темноте на камень и не сломать себе шею. Она поставила палатку, неловко завязав узлы, насколько позволяли ее забинтованные руки, и улеглась внутри, прижав к груди кинжал. Она могла бы уморить себя голодом до смерти в этой глуши, как и собиралась, но эта идея потеряла свою привлекательность. Я должна жить. Я хочу жить. Укрывшись плащом сира Шадрика вместо одеяла, Санса попыталась уснуть, но спала лишь урывками; ей все время чудились чьи-то шаги. Наконец, слишком измученная и продрогшая, чтобы спать, она вылезла из палатки в серый сумрак рассвета и съела несколько ломтей засохшего хлеба, который нашла в седельной сумке. Потом она смыла с себя кровь в ледяном ручье, едва не вскрикивая от холода. После этого ей ничего не оставалось, как сесть на лошадь и отправиться навстречу судьбе. Нужно что-то придумать. Меня слишком легко узнать. Санса хотела было вернуться к трупу сира Шадрика и забрать его одежду, но не смогла решиться на это. Она обмотала его плащ вокруг шеи, вынула свою длинную косу, положила ее поверх плаща и обнажила нож. Санса всегда любила свои волосы, длинные, густые и блестящие. Когда она была Алейной, ей пришлось покрасить их в каштановый цвет, но теперь они начали отрастать и горели настоящим огнем Талли. Совсем как у моей леди-матери. Именно по этой причине волосы представляли опасность. Стиснув зубы и повторяя про себя, что это пустяки, она провела клинком по волосам и отрезала косу напрочь. Голове сразу стало легко. У Сансы возникло ощущение, будто она отрезала себе руку или ногу, и она с отвращением отшвырнула от себя косу. Она взяла коня под уздцы и неловко села верхом. Ей раньше никогда не приходилось ездить на боевом коне. Мне много чего не приходилось делать, а теперь придется. Она плотно сжала губы, натянула капюшон поверх остриженной головы и пришпорила коня. День тянулся медленно. Санса спустилась под гору, следуя за рекой. Река приведет меня к морю. Как только она вышла из-под сени деревьев, ей приходилось постоянно оглядываться в ожидании погони, но местность была совершенно пустынной. Здесь было по-своему красиво – позади на горизонте виднелись зубцы Лунных Гор, их вершины были покрыты прозрачной дымкой облаков. Перед ней расстилались огороды и поля, но урожай давно был собран, и земля казалась голой и безжизненной. После полудня Санса остановилась, чтобы передохнуть; ноги свело судорогой, и она ходила вперевалку, словно старый рыцарь. Она немного поела и напоила лошадь. Солнце светило бледным светом сквозь переменчивые облака, а воздух был холодным и сырым. Нужно найти место для ночлега до заката. Скоро пойдет снег. Отдохнув, она заставила себя продолжить путь. Нужно придумать себе имя, на случай если я кого-нибудь встречу. Но воображение отказывалось служить ей. Я могу сказать, что собираюсь принять постриг, никто не станет задавать много вопросов будущей септе. Петир так говорил. Меньше всего Сансе хотелось думать о Мизинце, но она знала, что ей следует использовать его уроки самообладания, скрытности и лжи, если она хочет остаться в живых и вновь увидеть… одним богам известно, кого ей удастся вновь увидеть. Наконец, с наступлением сумерек она добралась до побережья. Далеко в море она различила серые камни Сестер, и ее сердце забилось от волнения. Теперь я знаю, где нахожусь, осталось недолго. Белая Гавань стала ее надеждой. Я могу переждать там, пока все не закончится, Мандерли укроет меня. Правда, это недостаточно далеко, чтобы удержать Мизинца. Вокруг паромной переправы теснилась небольшая деревенька, и Санса, умирая от страха, направилась туда. Девушка верхом на боевом коне, без сомнения, привлекает к себе внимание, и не все люди бескорыстны. Но ее желудок ныл от голода, она выбилась из сил, замерзла, была напугана и совсем одна. В конце концов, она начала осознавать все, что произошло с ней за эти две недели. Придется рискнуть. Как и ожидалось, рядом с гаванью находился небольшой постоялый двор, и рябой конюх принял у нее лошадь, не задавая вопросов. Нервно перебирая монеты в кармане, Санса вошла внутрь. В гостинице было не очень-то людно. Низкие балки почернели от торфяного дыма, едко пахло перебродившим элем, немытым телом и нестираной одеждой. Никто не обратил на нее внимания, и ни один человек не был похож на убийцу – просто усталые рыбаки и небогатые торговцы, которые объезжали горы Долины и мелкие городишки на берегах Пасти и на Перстах. Хозяин в грязном фартуке нервно прохаживался по общему залу, но, наткнувшись на Сансу, остановился. - Что? Санса сглотнула. - Я… могу я снять комнату на ночь? - Два оленя, - равнодушно сказал хозяин. - У меня… только один олень. – Она вынула монету из кармана, словно предложение мира. – И еще… несколько грошей. – Она вывернула карманы, проклиная безденежность сира Шадрика. - Зачем мне твои гроши, девочка? Два оленя. У меня гостиница, а не богадельня. Решай быстро. Мне еще клиентов обслуживать. - Прошу вас. Я проделала долгий путь, и… я с радостью… - Все так говорят. Что они проделали долгий путь или что у них мать умирает, они едут к ней проститься и надеются, что ради милости богов я окажу им услугу. У тебя тоже мать умирает, девочка? Моя мать уже мертва. - Нет. Трактирщик фыркнул. - Значит, ты в два раза честнее, чем прочие. Лучше бы у тебя было в два раза больше монет. Убирайся. Иди отсюда, и побыстрее. - Пожалуйста… - Уходи, девочка. Вон! Санса беспомощно отступила. Может быть, здесь есть еще одна гостиница, конечно, поменьше, победнее и похуже, но ей нужно переночевать хотя бы эту ночь. У меня есть нож. Если кто-то еще пристанет ко мне, как сир Шадрик, я и его убью. На маленьком грязном дворе было темно, как в угольной яме, хотя луна светила из-за облака серебряным светом. Уже начали падать первые снежинки, оставляя на щеках холодные поцелуи; если ей не удастся найти крышу над головой, ее ждет очень неуютная ночь. Она споткнулась и неловко расставила руки, чтобы не упасть. Нужно забрать лошадь. А потом придется… В этот миг она наткнулась на крупного мужчину в плаще, который шел по двору ей навстречу, направляясь в гостиницу. Они столкнулись так сильно, что капюшон упал с ее головы, а мужчина сделал несколько неверных шагов назад, раздраженно выругавшись. - Простите, сир, - выдавила она, увидев рукоять меча, выпирающую из-под плаща. – Я вас не видела… Сильными пальцами он поднял ее голову за подбородок. Долгое, бесконечное мгновение они молча смотрели друг на друга, не в силах сказать ни слова. - Я не сир, - наконец раздался хриплый голос, словно скрежет стали по камню. – Тысяча преисподних, девочка, тебе это известно. Я просто пес без конуры. А теперь… - Он взял ее под руку и наполовину понес, наполовину потащил в гостиницу, в то время как каждая косточка в ее теле кричала: «Это не он, я сплю, не может быть, как можно в это поверить», - ты стала пташкой без крыльев. Так что, сдается мне, - он пинком отворил дверь, и вместе с ними внутрь залетел столб снежинок, - что мы с тобой, черт возьми, равны.