Север помнит / The North Remembers

Чем дальше они пробирались на север, тем сильнее шел снег. Теон знал, дальше будет только хуже. Он познакомился с северной зимой гораздо ближе, чем ему хотелось, но одичалые лишь небрежно отмахивались от его протестов и предупреждений. «Мы пришли из-за Стены, Перевертыш», - фыркнул Тормунд Великанья Смерть. – «У нас там нет удобных каменных замков, теплых печей и кланяющихся слуг, готовых целовать нам задницы. У нас дома такая погода все равно что славный весенний денек. Хар!» И они все шли и шли. Одичалых совершенно не страшил снег, они вообще ничего не боялись. Теон приходил в ужас от их привычки во весь голос горланить похабные песни на древнем языке; даже каменные статуи королей в крипте под Винтерфеллом пробудились бы от такого шума. Но когда он робко намекнул Тормунду, что пение может привлечь Рамси, тот ответил: «Ну да, я как раз, мать твою, на это и надеюсь. Мой топор так и жаждет отведать крови этого говнюка». - Но Рамси… лорд Рамси… - мямлил Теон. Он рассказывал им про пальцы, даже показывал изуродованные руки, и все никак не мог понять, почему его не хотят слушать. Он пытался убедить Ашу, чтобы она поговорила с ними, но та ответила, что им и так все прекрасно известно. Она точно так же, как и он, не рада, что их взяли в плен, сказала Аша, но могло быть намного хуже. С этим Теон не мог поспорить. Одичалые называли его «Перевертышем», и ему это не нравилось, но в их отношении к нему не было настоящей злобы, всего лишь констатация факта и даже иногда капля жалости. Он страшился того, что с ним собираются сделать. Они сказали, что идут в Винтерфелл, чтобы освободить Манса-налетчика, а единственный способ этого добиться, как считал Теон, это отдать его Болтонам в качестве выкупа. Рамси ушел в леса охотиться на Станниса Баратеона, но лорд Русе остался в замке, чтобы держать оборону и удостовериться, что люди Мандерли его не предадут. Теон не надеялся на избавление, но он знал, что старший Болтон не одобряет жестокие забавы своего сына с Вонючкой, и вряд ли он отпустит такого важного заложника, как Манс-налетчик, в обмен на потрепанную игрушку. «Если уж приходится надеяться на проклятого Русе Болтона», - подумал Теон, - «значит, дела мои совсем плохи». Аша была его единственной опорой. Одичалые двигались быстро, и Теон свалился бы с ног уже через пару часов, если бы она не тащила его сколько могла, а потом, когда выбилась из сил, не посадила его на лохматого конька. Вчера Аша практически силой заставила Сорена Щитолома дать им коня, и в результате одичалый сдался, хотя потом еще некоторое время ворчал и ругался. (Их собственная лошадь оказалась такой же жалкой, как и выглядела; она сдохла вскоре после того как они покинули заброшенную крепость). Но Теон не верил, что Аше удастся организовать для них второй чудесный побег - а для него уже третий, и он был вынужден признать, что даже если они сбегут от одичалых, ничего хорошего это им не сулит. Уйдем – умрем сразу, останемся – умрем позже. Местность становилась все более и более суровой. Они целыми днями не видели солнца. Теон попытался прикинуть, где они находятся, но в снегу все казалось другим. Мы уже недалеко. От этой мысли у него заныли оставшиеся зубы. Даже одичалые, несмотря на всю свою браваду, стали соблюдать осторожность, больше не пели песен и не хвастались. Вокруг были лишь тишина, снег и обжигающий холод, и, к своему ужасу, Теон поймал себя на мысли о том, как тепло ему было спать с сучками Рамси. А если бы Станнис сжег тебя – было бы еще теплее. Ночью снег валил так сильно, что им даже не удалось зажечь костер, и Тормунд объявил, что они уже почти пришли. - Мы в трех лигах от Винтерфелла, ребята, и мы должны быть готовы завтра сделать свое дело. Мой сын Торегг, - он кивнул на высокого молодого парня, который был их разведчиком и каждый день, привязав к ногам «медвежьи когти», миля за милей, без малейшей усталости пробирался сквозь сугробы, - говорит, что Болтоны по-прежнему держат замок. На башнях болтается флаг с их розовой девкой. А еще в паре миль отсюда валяется хуева туча мертвецов. На ком-то знак Болтонов, на ком-то сраный олень. А это значит, где-то здесь король Станнис, многие ему лета, - Тормунд сплюнул, как делали все одичалые при упоминании о короле. – А вот где обретаются сами их высокородия Станнис и Бастард, этого Торегг не знает. Так что лучше нам быть готовыми ко всему. «Рамси», - едва не сказал Теон, - «лорд Рамси, а не Бастард. Нельзя называть его Бастардом». Рамси отрезал бы ему еще один палец за такую непочтительность. Но впервые Теон сдержался и промолчал. Это не значило, что он перестал бояться; страх никогда не покидал его. Просто в этот момент он внезапно увидел Рамси Сноу в его истинном свете: как человека. Человека в высшей степени порочного и омерзительного, но все-таки простого смертного, а не всезнающего и всевидящего злобного демона, который может прятаться за любым деревом. Его здесь нет. Теон едва дышал. Русе не согласится променять Манса на меня, он никогда не согласится. Это ни в коем случае не значит, что он в безопасности, но… - Тореггу удалось подобраться к замку достаточно близко, чтобы разглядеть, где находится Манс, - продолжал Тормунд. – Он в вороньей клетке, подвешенной на внешней стене с северного угла. Он жив, но выглядит неважно, совсем неважно. Мы прокрадемся туда, отвлечем внимание, а Перевертыш заберется на башню и освободит Манса. На мгновение воцарилась тишина. Теон подумал было, что ослышался, и взмолился богам, чтобы это было так. - Что… что ты сказал? - Я рассказал, как все будет, парень. Ты что, не слушал? - Я слушал… но… - Теон еле подбирал слова от ужаса. – Я не могу этого сделать… мне не залезть… у меня нет пальцев… не могу… меня увидят, они знают, кто я, и сразу же убьют… - Громовой Кулак, - вмешалась Аша, - Он дело говорит. Я залезу туда. Если Манс не может идти, придется мне его нести. Теону не справиться. - Извиняй, детка, так не пойдет, - сказал Тормунд. – Перевертыш знает замок как свои пять пальцев, или сколько их у него там. У нас есть веревочные лестницы, по таким наши люди взбираются на Стену. Мы привяжем к ним кошки и забросим на эти, как вы их называете, амбразуры, это дело недолгое. Не волнуйся, мы поднимем большой шум. А если что пойдет не так… - Одичалый пожал плечами. – Невелика для нас потеря. - Но не для меня, - сказала Аша. – И не для моей матери. Тормунд снова пожал плечами. - Твоя мать охренеть как далеко отсюда, детка. Кроме того, это ведь твой братец заварил тут всю кашу. Будет честно, если он поможет нам все исправить. - Он уже достаточно сделал. Он уже достаточно настрадался. Если его поймают, то сразу убьют. - Да нас тут всех убьют, дай им только волю. – Тормунд смахнул сосульки с бороды. – Чудовища здесь не мы. Ваши предки выстроили эту гребаную Стену так высоко, как только смогли, но не от нас они хотели защититься. Да, мы не падаем на колени, не пресмыкаемся и не юлим, и мы не прекрасные благородные рыцари, зато мы знаем, что поставлено на карту. Вот, держи. – Он вытащил покрытый рунами нож и подал его Теону. Теон неуклюже взял его. Он не мог держать нож как следует, но ему нравилось ощущать в руке его тяжесть. Он уже давно не брался за оружие, а ведь когда-то он сам был хищником, а не добычей. Но все-таки… - Если меня поймают, мне не справиться… - Никто и не ждет, что ты справишься, - сказал Тормунд. – Коли до этого дойдет, по крайней мере, тебе не нужно возвращаться к ним. Каждый может сделать выбор, Перевертыш. Умереть или остаться в живых. Тебе решать. Теона пробрал озноб. Мне решать. Он внимательно изучил нож. Это был красивый нож с бронзовым клинком и костяной рукояткой. Рамси меня не получит. Так или иначе. И Станнис тоже. Все, что у него осталось, это его жизнь. Ночью ему не спалось. Им с Ашей дали большую меховую полость, которая укрывала их от непогоды, но под ней невозможно было как следует согреться. Теон смотрел в небо сквозь черные ветки, мечтая увидеть звезды или луну; после всех ужасов Дредфорта он уже почти забыл, как это – смотреть на звезды. Но он видел лишь снег. Одичалые разбудили их еще до рассвета. Факелов не зажигали и даже не разговаривали. Воздух был таким холодным, что почти превратился в кристаллы льда. Казалось, можно было ударить его кулаком и разбить вдребезги. Руки Теона повиновались ему еще хуже, чем обычно. Я упаду, я не смогу взобраться. Меня поймают. Меня заметят. Он все повторял про себя спасительную мысль, которая посетила его ночью. «Я призрак Винтерфелла», - напоминал он себе. – «Я прыгнул с башни вместе с Джейни». Кое-где намело сугробы в человеческий рост. Тормунд и Великий Морж шли первыми, расчищая дорогу остальным. Теон шел в середине отряда, держась за Ашу. На розовеющем небе резко выделялись черные влажные силуэты деревьев. Буря закончилась. Как назло, не вовремя. Если бы сейчас мела пурга, по крайней мере, их было бы хуже видно из замка. Уже почти рассвело, когда они наконец увидели массивные серые стены Винтерфелла, вырастающие из белой земли. Ворота были изрублены и испачканы копотью, сугробы намело почти до середины стены, а окна таращились, как пустые глазницы. У подножия башни лежали мертвые тела, полузасыпанные снегом. На крепостных зубцах безжизненно болтались флаги Болтонов. Теона затрясло. Я снова здесь. Я снова здесь, я вижу его. На стенах прохаживались патрульные, но одичалые хорошо спрятались среди густых зарослей. В последний раз, когда он был здесь, старые боги шептали его имя, и ему показалось, что он видел лицо Брана. Я далеко от моря, Утонувший бог не имеет здесь силы. Здесь правят боги Севера, боги Старков. «Теон», - шептал он про себя. – «Меня зовут Теон». У меня в ножнах моя судьба. Тормунд дал знак остановиться, и отряд собрался вокруг него. Между толстыми стволами через зубчатую завесу сосулек они могли различить воронью клетку, свисающую на головокружительной высоте с Разрушенной башни над северными воротами. Теону стало дурно. Я не смогу забраться так высоко. - Отлично, - прошептал Тормунд. – Мы подобрались ближе некуда. Перевертыш, что это за большая круглая башня рядом с разрушенной, та, которая с горгульями? - Это… - Теон собрался с мыслями. – Это Первая Твердыня. Она разрушена, ее никто не использует. Бас… лорд Рамси, он не… Тормунд махнул рукой, прерывая его. - Не нужны мне твои дурацкие истории. По сигналу мы с Сореном и Харлем Охотником начнем отвлекающий маневр. Торегг проведет тебя к стене и закинет лестницу. Все, что от тебя требуется, – взобраться на стену и открыть клетку, а потом спуститься. Даже слепой младенец справится. Если что-то пойдет не так, Торегг встретит тебя на северо-западном углу, у богорощи. Теон оцепенело кивнул. - Это у стеклянных садов, - сказал он Тореггу. – И… - внезапно испугавшись, он повернулся к Аше. – Ты ведь не бросишь меня? Не бросишь? Лицо его сестры было спокойным и непроницаемым. - Нет, - пообещала она. – Не брошу. - Поторопитесь. – Тормунд снял с пояса большой рог и поманил Сорена и Харля к восточной стене. – Мы постараемся выиграть для вас побольше времени, но лучше вам не мешкать. Спустите Манса и укройтесь в деревьях. - Угу, - сказал Торегг Высокий, хлопнув Тормунда по плечу и едва не сбив его с ног. – Постараемся. Он думает, у меня получится. Странно, но Теон испытал нечто вроде гордости и на краткий миг даже забыл о страхе. Тормунд поднял волосатый кулак и резко опустил его вниз. Лес взорвался воем рогов, жуткими воплями, грохотом каменных топоров, бьющих о щиты. Одичалые метались туда-сюда, словно кто-то вылил ведро кипятка на муравейник. Теон хотел что-то сказать Аше, но забыл нужные слова, а потом они с Тореггом побежали со всех ног к подножию Разрушенной Башни. С наветренной стороны снега намело почти на тридцать футов, и благодаря этому восьмидесятифутовая стена стала гораздо ниже. Снег замерз и стал почти как камень. Неудивительно, что Джейни сломала ребро, когда мы спрыгнули. Теон со страхом осознавал, как они уязвимы, но Торегг Высокий тащил его за собой, пока они не оказались почти под клеткой, висящей высоко наверху. А где клетка с Арнольфом Карстарком? Теон решил, что ему лучше этого не знать. Если Болтоны вступили в битву с Баратеоном, вполне возможно, Рамси уже обнаружил подмену, хотя Теон и не представлял, каким образом. Лучше и этого не знать. Торегг Высокий опустился на колени в сугроб и достал из мешка веревочную лестницу. Он привязал к каждому концу по «кошке» и, размахнувшись, закинул наверх. Теон смотрел, как она взмывает ввысь и каким-то чудом закрепляется на стене. Сначала одна, потом вторая. - Давай, Перевертыш, - сказал Торегг и вручил Теону какой-то странный железный предмет. – Этой штукой сломаешь замок. На Мансе нет цепей, я видел. Лезь. Не могу, не могу. Теону хотелось заплакать, но он поставил на лестницу сначала одну ногу, потом другую, и начал карабкаться вверх. Его окружали серые стены, украшенные инеем. Торегг казался все меньше и меньше. Беспалые ноги скользили, но он не падал. Я могу летать. Он уже прыгал с этих стен, значит, сможет и подняться. Клетка становилась все ближе. Никто в него не стрелял. Он слышал шум, который производили Тормунд и остальные, но это уже не имело значения. Лестница закончилась, и Теон поставил на стену сначала одну ногу, потом вторую. Он был не больше чем в пяти футах от клетки. Нужно как-то спуститься на нее. О боги. Между замерзших железных прутьев под плащом из кож скорчился человек. От этого зрелища Теону стало нехорошо; он опустился на колени, боясь, что может упасть с головокружительной высоты вниз, во двор. Кожи явно были содраны с женщин, были видны длинные волосы, а на одной даже осталась рука со скрюченными пальцами. Теон почувствовал, как тошнота подступает к горлу, и зажал рот изуродованными руками, не осмеливаясь оглянуться. Они видят меня. Они уже идут. Боги, я не смогу... Отдаленный грохот все продолжался. «Меня еще не поймали», - подумал Теон. Он вскарабкался на крепостной зубец, ухватился за цепь и прыгнул. До клетки было всего пять футов, но это расстояние показалось ему самым долгим в его жизни. Под ним открылся целый мир. Он снял с пояса отмычку, перекатился в сторону и ухватился за замок. Я упаду. У меня не получится. Он со слезами ударил по замку один раз и другой. В руках и ногах была такая слабость, словно вместо мышц в них вода, а падать так далеко, так далеко. Он ударил третий раз и рванул со всей силой, на которую было способно его жалкое тело. Замок промерз насквозь, и с четвертым ударом он раскололся, словно лед на озере. Теон отшвырнул его, оставляя клочки кожи примерзшими к железу, и проследил, как он падает и скрывается в снегу. Потом он засунул все семь пальцев в щель между клеткой и дверью и открыл ее. Человек в кожаном плаще, казалось, только сейчас заметил его. У него были каштановые волосы с сильной проседью, его лицо было обморожено, на носу и щеке содрана полоса кожи. Теон не мог определить, это произошло усилиями Рамси или от холода. - Вылезай, лезь наверх, - прошипел он. – На стену. Давай. – Если Манс не сможет вылезти, им придется снова прыгать. Одичалый поднял на него глаза, тусклые и мутные от боли и недоумения. Налетел порыв ветра, сердце Теона замерло, но Манс быстро пополз к открытой двери и чуть не вывалился наружу. - Перевертыш, какого хрена ты тут делаешь? - Нет времени. Вперед. – Теон вскарабкался по цепи, к сомнительному укрытию крепостной стены. У него не хватит сил, чтобы перетащить Манса через стену, если тот не сможет сделать это сам. Теон проклял свое убожество. Вонючка, Вонючка-канючка. Наконец он перекинул одну ногу на зубец, потом вторую, и лег ничком, тяжело дыша. Через мгновение, которое показалось Теону вечностью, показались руки Манса. Он со стоном перелез через край стены и рухнул рядом с Теоном. - Нужно было держаться отсюда подальше, - сказал он, не открывая глаз. - Ты ведь сбежал. - Да, но… меня поймали. – Теон понимал, что говорит бессвязно, но в такой момент не до красноречия. – Тут лестница. Нужно спуститься. Тормунд. Одичалые. Они здесь. Они привели меня. - Тормунд? – Король-за-Стеной, казалось, удивился. – Неужто? Этот здоровенный пердячий бурдюк? Что ж. Будет некрасиво. Испортить все дело. – Манс мог говорить только короткими предложениями, и когда он поднялся на ноги и, шатаясь, пошел по стене, Теон заметил у него на животе и груди засохшую кровь. – Значит, Перевертыш. Нужно. Его повидать. Теон встал на четвереньки, потом поднялся на ноги. - Абель, - сказал он. – Ты был Абель, а я Вонючка. Зачем… зачем ты здесь? – У него не было ни малейшего представления. - Потом. – Манс вскарабкался на крепостной зубец. – Вниз? - Да. – Теон перегнулся через край стены. Он видел внизу Торегга Высокого, который яростно махал им, чтобы они поторопились. – Я скажу… ты скажешь, а потом мы… Где-то совсем рядом раздался свист, а потом звук удара. В прежней жизни Теон был искусным лучником. Он понял, что это, еще до того как Торегг Высокий замер, а потом медленно коснулся стрелы, которая до оперения вошла ему в плечо. Теон оторвал от стрелы взгляд и увидел в тридцати ярдах от себя лучника в цветах Болтонов, который уже наложил на тетиву следующую стрелу. А потом он снова посмотрел вниз и увидел, что эта стрела вонзилась Тореггу в живот. Тот застонал, пошатнулся и упал. Теон побежал. Он перекинул руку Манса через плечо, и они оба поковыляли по стене, словно пара пьяных калек, убегающих от стражи. Слепой ведет слепого. Он почти нес на себе Манса; король одичалых, похоже, не мог наступать на правую ногу. Прыгай, Перевертыш, прыгай. Но под ним были только жадные руки деревьев. Я не умею летать. Не умею. Падение со стены убьет одного из них, а может, сразу обоих. Внизу во дворе раздавались крики. У него над головой пролетела стрела, потом другая. Они знают, что мы здесь. Было слишком легко добраться до клетки. Слишком легко. И все же они еще бежали. Они, должно быть, уже достигли восточных ворот, и он все еще поддерживал Манса. Его прачки отдали жизни за меня и за Джейни, и я умру за него, если придется. Вдруг перед ним оказалась башня Великого Замка, окно и дверь. Теон всем весом навалился на дверь. «Помоги мне», - крикнул он Мансу, и король одичалых подчинился. Они вдвоем вломились в дверь и провалились в почти кромешную тьму. Осколки льда вонзились в шею и плечи. Дверь над ними со стуком захлопнулась. Теон ощутил во рту вкус крови и желчи. Он лежал неподвижно, слыша, как хрипит Манс. Вдруг рядом раздался знакомый голос: - Кто здесь? Теон перевернулся и подался вперед. - Лорд Виман? – хрипло спросил он. – Виман Мандерли? - Кто здесь? Кто вы? - Это… - Я? Виман Мандерли вряд ли обрадуется внезапному появлению ободранного уродца лорда Рамси. – Это… Теон. Молчание. - О боги, - только и смог вымолвить лорд Белой Гавани. - Я знаю. Мы… нам нужно… выбраться, я был… одичалые… - Леди Арья, - перебил Виман Мандерли. – Арья Старк. Семь преисподних, Теон-Перевертыш, скажи мне, что девочка спаслась. Больше меня ничто не волнует. - Она… - Нет, я не могу, не могу сказать ему, что она не Арья. – Она… спаслась. Он услышал, как толстяк облегченно вздохнул. Потом лорд Виман зажег свечу, и Теон увидел его лицо. Он думал, все будет намного хуже. Хостин Фрей почти перерезал лорду Мандерли горло после убийства Малого Уолдера. Рана заживала, но медленно и плохо. Мандерли сильно похудел за время заточения, кожа висела на нем складками и мешками, глаза ввалились, и по меньшей мере половина подбородков исчезла. Одежда на нем была рваная и грязная, правда, пахло от него не так, как от Вонючки, но тоже не очень приятно. Лорд Виман сидел на кровати и разглядывал их. - Ты, - наконец произнес он. – Ты и Абель. Но его настоящее имя не Абель, не так ли? Манс-налетчик даже не попытался подняться с грязного, застланного тростником пола темницы. Он посмотрел на лорда Миногу снизу вверх. - Нет, не Абель. Виман Мандерли покачал головой. - Вы оба глупцы. Просто глупцы. Особенно ты, Перевертыш. Если ты сбежал, чего тебе втемяшилось вернуться? Не могу назвать ни одной причины. Теон открыл было рот в жалкой попытке объясниться, но прежде чем успел сказать хоть слово, они услышали торопливые шаги в коридоре снаружи. Лорд Мандерли вышел из ступора. - На кровать! С неожиданным для Теона проворством он соскочил со смятой постели и подтащил их обоих к кровати, придержав Манса, когда король одичалых едва не рухнул вновь. Затем он прикрыл их одеялами, и как раз вовремя. В следующий миг Теон услышал, как дверь отворилась. - Мандерли, - раздался голос. – Отскреби себя от дерьма и одевайся. М’лорд Болтон хочет поговорить с тобой о судьбе твоих дружков Фреев. - Я уже сообщил лорду Русе, - холодно ответил Мандерли, - что не имею отношения к прискорбной кончине Рейегара, Саймонда и Джареда. - Да что ты говоришь. Видишь ли, лорд Русе тут кое о чем подумал. Кое-что его очень насторожило. Три больших пирога. Три пропавших Фрея. И ты просил певца спеть песню о поваре-крысе. Тебе это ни о чем не говорит, ты, бурдюк с салом? Теон почувствовал, как Манс, который и был тем певцом, слегка вздрогнул. - Боюсь, что ни о чем, - ответил Мандерли. - Лжешь. Что ж, скоро мы узнаем правду. Ловушка наконец захлопнулась, так что его светлость вернулся. Уж он-то поможет нам расспросить тебя как следует. «Ловушка», - подумал Теон. – «Ловушка. Ловушка. Ловушка». Он закусил кулак, чтобы не закричать в голос. Мучительно долгая пауза. Наконец Мандерли сказал: - Да, понимаю. Что ж, не будем лишать лорда Рамси удовольствия от моего общества. И меня от его общества. Я приду. Всего одно слово, и Теон весь застыл. Рамси. Рамси здесь. Он вернулся, он просто сидел в засаде, ждал, когда кто-то попытается спасти Манса. Он знал, знал, знал. Он видел, как Теон лезет на стену к клетке. Весь мир исчез, сжался до вонючей груды тряпья, на которой спал Мандерли. Теперь он снова стал Вонючкой, хнычущим в темноте, Вонючкой, который даже не был мужчиной. «Нет», - подумал он, - «Нет, я Теон, я Теон…» Он дрожал так сильно, что конечно, конечно, стражник Болтонов должен был заметить. - Я должен привести себя в порядок, - спокойно сказал Мандерли. – Сейчас я к вам присоединюсь. – И Теон услышал, как дверь со стуком захлопнулась. Лорд Виман медленно выдохнул. Он знает, он знает, что это значит, так же как и я. И все равно перед лицом невероятных мучений Мандерли не позволил себе отчаиваться. Он для вида походил по комнате, двигая мебель, а потом низко наклонился над кроватью; Теон видел его широкую тень. «Короли Зимы», - шепотом сказал Мандерли. – «Баэль-Бард. Роза Винтерфелла. Они не смеют заходить туда. Бегите туда. Спасайтесь». Короли Зимы. Место погребения Старков, а я не Старк. Но Теон ухватился за эту мысль, так же, как за нож Тормунда. Баэль-Бард. Манс наверняка знает эту историю. Что-то смутно знакомое, но он никак не мог припомнить. Дверь открылась. Мандерли вышел. Дверь закрылась. «Он мертвец», - подумал Теон. – «Он уже мертв, и я скоро тоже умру». Но каким-то чудом, так же, как он взбирался по веревочной лестнице, он вылез из постели и вытащил Манса. Пришлось подождать, пока в коридоре все стихнет, прежде чем Теон осмелился открыть дверь. Мандерли оставил ее незапертой. Это наш единственный шанс. Пересечь весь замок, в котором сидит Русе Болтон и Рамси, Рамси, Рамси. Если он позволит себе думать о нем, все пропало. Они буквально вывалились из темницы в коридор и поковыляли вниз по ступеням. Руки Теона ныли от тяжести Манса, а ноги отказывались служить, но он не останавливался. У меня есть нож. У меня есть выбор. Они почти ползком вышли во двор замка. Рядом пугающе близко горели факелы. Они повернули за угол и уткнулись в запертую решетку, проползли обратно и тайком обогнули караульную. Теон увидел, что позади них открываются Восточные ворота, и над ними – насаженные на пики головы Сорена Щитолома, Харля Охотника и Торегга Высокого. Там нет Тормунда. И Аши. Только богам известно, что с ними стало. Беги. Твою мать, Грейджой, беги. Дверь из железоствола, ведущая под землю, была сломана. Из последних сил он оттолкнул ее в сторону и кубарем слетел вниз по ступеням, все еще держа Манса. Короли Зимы. Роза Винтерфелла. Здесь что-то есть, Мандерли хотел, чтобы мы это нашли… он сказал, что Болтоны не смеют ходить сюда. Старые боги знают, они все знают… Он лежал на спине, измученный, хрипящий и окровавленный. Баэль-Бард возвращается домой. Кругом была полная темнота, а камни, казалось, дышали ледяным дыханием Долгой Ночи. - Давай, - прохрипел Манс. – Давай, Перевертыш. Нас кто-нибудь заметит. Кто-нибудь может сюда зайти. Идем. Идем. Теон с трудом встал на колени. Каждая частичка его тела болела, будто его избили дубиной. Но вдруг Манс обхватил его за плечи и поднял, как он сам недавно поднимал его. Больше не было Абеля и Вонючки, были Манс и Теон. Они с трудом поднялись на ноги и побрели в темную глубину крипты.