Север помнит / The North Remembers

Как и следовало ожидать, он очнулся в снегу. Долгое время он просто лежал, не в состоянии двигаться и думать, зная только одно: каким-то непостижимым образом он жив. И то он до конца не был в этом уверен. Под ним был снег, над ним – звездное небо. Медленно-медленно он начал осознавать себя – но как-то по-иному, чем раньше. Он вспомнил удары кинжалов, замерзшее пламя и красные глаза. А еще он что-то потерял, какую-то часть себя, и прошла вечность, прежде чем он вспомнил имя. Призрак. Вспомнив его, он вспомнил и кое-что другое, но воспоминания были туманными и нечеткими, как будто все, что происходило с ним, случилось где-то далеко, за тысячи миль или тысячи лет назад. Он знал, что его зовут Джон и что он заперт в ледяной камере. Он знал, что почему-то на нем нет одежды. И наконец, он осознал: он больше не волк, у него нет больше волка и нет меха для защиты от холода. Медленно и мучительно Джон поднялся на ноги. Ноги. Две, а не четыре. Руки его были непривычно холодными, твердыми и стеклянными, но в темноте он не смог понять, что с ними. Сейчас ему было достаточно знать, что он вновь в человеческом теле. Но в чьем? Голова кружилась, ноги едва держали. Коснувшись своей груди, он обнаружил сеть шрамов, следы ударов Боуэна Марша и Вика Посошника. Но он ощущал только их выпуклость на коже: сами пальцы ничего не чувствовали. Тело казалось странно знакомым, словно одежда, которую надевали много раз, но оно было очень холодным, и снаружи, и внутри. Пара от дыхания не было. Джон Сноу поднял голову и увидел нависающую над ним Стену, освещенную морозным лунным светом. Другую сторону Стены. «Может, я и не приходил в себя?» - посетило внезапное подозрение. Он не знал, что произошло после того, как испещренное рунами лезвие пронзило его – Призрака – сердце. Боль была такая сильная, словно это его ударили ножом. Он помнил, как боролся, как пытался покинуть агонизирующее тело до того, как жизнь покинула его, а незнакомый голос шептал: «Оборотень может умереть дюжину раз, даже больше». А другой голос выкрикивал его имя: «Джон, Джон, ДЖОН!» Он сгорел, как ему велела красная женщина. Эту часть он хорошо помнил. Он взлетел вверх в клубе дыма, словно злой волшебник из сказки, и последнее, что он увидел – это лед, с шипением тающий и превращающийся в пар вокруг его тела, его настоящего тела. Он видел, как красная женщина уходит, не убегает, а быстро уходит, и казалось, что она хочет покинуть это место, прежде чем все случится. А потом настала мучительная, затягивающая, удушающая, уничтожающая тьма, он боролся с ней каждой частичкой своего измученного естества, а потом понял, что… …летит. Этот миг был таким кратким, что Джон даже решил, будто ему это привиделось – или явилось во сне, который, может быть, до сих пор ему снится. Он вырвался из тьмы вместе с огромным чудовищем, он и был этим чудовищем - чешуя, мышцы, огромные кожистые крылья, треугольная голова, острые клыки, глубоко посаженные глаза и пламя. Это пламя сожгло дотла какого-то незнакомого юношу, а чешуя отливала зеленью и бронзой в свете факелов, освещающих ступени огромной пирамиды. Но он был там лишь на одно мгновение, прежде чем нечеловеческий разум – более сильный и более дикий, чужеродный и враждебный, чем разум Призрака – овладел им и вышвырнул его вон, так же легко, как собака отшвыривает крысу. Дракон. Я был внутри дракона. Как, почему и где – этого Джон не знал. Он уцепился за это воспоминание, словно утопающий за соломинку, как будто оно могло помочь ему понять остальное. Нужно вернуться к Стене. Я должен вернуться на свой пост. Чем ближе он подходил к массивной ледяной стене, тем более странно себя чувствовал. Как будто что-то толкало его назад, запрещало приближаться к Стене. Он не понимал, что происходит и как вообще он оказался по эту сторону Стены, но он знал, что ближе ему не подойти. Стену защищают могущественные заклятья. Мертвые не могут пройти. Он повернул голову и увидел волка. Призрак, подсказала память, но Джон знал, что это не он. Может быть, все-таки это сон? Тогда почему же огромный серый лютоволк с золотыми глазами бежит к нему, словно давно его знает, как будто… - Лето. – Слово пришло на его уста, словно молитва. Он уже видел раньше лютоволка своего брата Брана, когда тот набросился на теннов, и благодаря ему Джону удалось забрать лошадь старика и ускакать в Черный Замок, унося в ноге стрелу. Но сам Бран мертв уже много месяцев, он был мертв уже тогда, когда лютоволк пришел ему на помощь. В некотором роде, я жил в теле Призрака. Может быть, и Бран так же живет в теле Лета. При этой мысли сердце Джона сжалось от тоски. Он протянул руку, которая оказалась странно черной в тусклом лунном свете, и Лето лизнул ее. Тогда он упал на колени и зарылся лицом в шею лютоволка. Несколько мгновений Лето стоял смирно, потом вывернулся из объятий Джона и потянул его за плащ, заставляя встать и идти за ним. Все, что происходило, было совершенно нереальным, и поведение волка показалось Джону вполне разумным. Он осторожно последовал за Летом, хрустя снегом при каждом шаге, и только теперь заметил, что от его дыхания не идет пар. Но это было не самое странное, что с ним произошло, поэтому он решил не обращать внимания. Они шли долго. В конце концов он узнал лес в миле к северу от Стены, и скоро они уже продирались среди деревьев. Лето бежал впереди, иногда останавливаясь и оглядываясь, чтобы удостовериться, что Джон идет за ним. Джон все гадал, куда они идут, потом увидел вспышку красных листьев и наконец понял. Лето вбежал в богорощу и остановился, принюхиваясь. Он прокрался вперед, поднял переднюю лапу, вздыбил шерсть и зарычал на кого-то, кого Джон не видел, затем вернулся. Сверкая глазами в темноте, он подбежал к дереву в центре богорощи и сел на снег. Джон с любопытством смотрел на жутковатое резное лицо с плачущими глазами и широким ртом, листья дерева казались женскими волосами. В неверных движущихся тенях ему показалось, что он увидел… Нет, невозможно… С дерева на него смотрел Бран. Джон встретился с ним взглядом, и если у него и были сомнения в том, что он спит, они бесследно исчезли. Джон смотрел на брата, бессознательно протянув к нему руку. Бран? «Тебе не кажется, это я, Джон, - осторожно произнес Бран. – Я под холмом, с Трехглазым Вороном. Холодные Руки привел меня сюда. Я не умер, но у меня нет времени на объяснения. Лето нашел тебя – я не знал, где он был. Но мне нужно, чтобы ты проник внутрь деревьев. Ты должен знать». - Проник внутрь деревьев? – вслух повторил Джон. – Бран… это все взаправду? «Нет, не взаправду, - ответил Бран. – Было бы слишком опасно приводить тебя сюда». - Но я ведь здесь? В богороще? «Конечно, ты здесь». - Почему тогда слишком опасно? «У Стены собрались тысячи упырей и Иных. Десятки тысяч. Путь, который ты прошел, невозможен для живого человека». Джона словно ударили в живот. Для живого человека. - Скажи мне, - взмолился он, – я жив? Бран на мгновение замолчал, а потом сказал: «Ты должен сделать это, Джон. Даже Дети Леса не смогут дольше сдерживать Иных. Они… близко. У нас мало времени. Мне нужно, чтобы ты сделал это. Пожалуйста». - Я не знаю, как, - признался Джон. – Покажи мне. «Я покажу. - Бран взглянул на своего волка, и Лето подошел ближе. – Это проще, чем кажется. Ты уже опытный оборотень. Все, что тебе нужно делать, это спрашивать. Рог спрятан где-то здесь, но я не знаю, какой он». - Рог…? – в душу Джона закралось ужасное подозрение. «Ты сможешь увидеть то, что видели деревья. Ты должен выяснить. Я… я не могу, я пробовал. Ты другой, и у тебя получится. Я видел огонь, я видел красный меч, но не мог его коснуться. Я не знаю, что он и где он, но он тебе нужен, Джон. Он тебе нужен!» Это породило у Джона новую волну вопросов, начиная с того, кто такой Холодные Руки и связано ли это со странным состоянием его собственных рук. Но потом его кольнуло слабое воспоминание… Сэм как-то упоминал, давным-давно и очень далеко… Что-то связанное с Сэмом и рогом, сломанным рогом, который Джон нашел на Кулаке Первых Людей. Он отдал его Сэму на хранение… тогда еще он нашел тайник с драконьим стеклом, завернутым в черный плащ брата Ночного Дозора. Все эти мысли порхали перед Джоном, словно южные птички, не даваясь ему. Это сводило с ума. Он сосредоточился и решил, что войти внутрь деревьев – не так уж и невыполнимо, и прыгнул. Сначала все казалось ему нечетким и перемешанным, как будто бы он достал нож и порезал собственные мысли на мелкие кусочки. Он видел Брана, Лето, деревья, Стену, ночь и луну, и даже на мгновение увидел бесчисленных белых призраков, извилистым строем тянущихся по снегу. Он чувствовал удары веток, и ему казалось, что если бы он все еще был в своем теле, то полетел бы вверх тормашками. В первый раз он пробовал проникнуть внутрь неживого существа – более того, впервые он пытался проникнуть внутрь кого-то осознанно. С Призраком все происходило естественно, во сне или в полубессознательном состоянии, и он стал понимать это лишь незадолго до своей первой смерти. Призрак всегда был его частью. Но сейчас это была борьба, он сражался с твердым деревом, чувствовал теплый сок, вязкий, словно кровь. Наконец, с последним рывком дерево приняло его. На мгновение он нырнул в темноту, словно камень, падающий в колодец. Он постарался сфокусироваться на Кулаке Первых Людей; это место показалось ему самым удобным для начала поиска, если он правильно понял совет Брана. Но тут его очень сильно тряхнуло, он перевернулся, открыл глаза и обнаружил себя в другом месте, в другом времени. Это был Кулак, Джон сразу это понял. Он узнал скалистый выступ, который дал имя этому месту. Оголенные костяшки пробивались сквозь каменистую осыпь и низкорослые деревья. Но там не было ни частокола и укрепленного лагеря, который воздвигли черные братья, ни даже пугающих руин, в которые превратился замок, когда туда добрались мертвяки. Он слышал эту историю от Сэма. Каменная гряда была еще нетронута. Солнце уже садилось, и в его угасающем свете Джон увидел одинокую фигуру в черном, несущую сверток. По крутому склону, должно быть, тяжело было подниматься, но не было видно, чтобы у мужчины шел пар изо рта. Он дошел до вершины, огляделся, затем свернул в лес. Джон узнал эту тропу: Призрак вел его по ней, когда Большая экспедиция Дозора дошла до Кулака. А потом он вдруг понял, что было в свертке. Он оказался прав – но лишь отчасти. Мужчина в черном плаще опустился на колени перед большим упавшим деревом и начал копать каменистую почву. Сверток лежал рядом с ним, и когда дозорный окончил рыть яму, он развязал истертую веревку. Внутри лежал большой запас драконьего стекла, которое Джон нашел на этом самом месте, но не один боевой рог, а целых два. Оба были сделаны из рога тура, окованы бронзой и выглядели на удивление обыденно. Один целый, а второй сломанный. Мужчина положил сломанный рог к драконьему стеклу и завернул в свой черный плащ. Джон наблюдал с мрачным предчувствием. Он знал, что мы идем сюда? Он надеялся, что мы найдем этот тайник? Но, задавая вопрос, он уже знал ответ. Кулак служил форпостом из-за того, что с него открывался обзор во все стороны, и вдалеке уже можно было различить маленькие черные фигурки, всадников и свет факелов. Это мы. Мы уже близко. Лорд Мормонт хотел, чтобы присутствие Дозора было хорошо видно, он надеялся вернуть потерянных разведчиков, которые ушли с дядей Бендженом. Живых или мертвых. Мужчина выпрямился – его лицо было скрыто – и быстро положил сверток в яму. Я знал, что его закопали совсем недавно, но не догадывался, что настолько. Мы едва разминулись. Следопыт быстро углубился в чащу и подошел к ожидавшему его лосю, который настолько соответствовал описанию Сэма и Лилли, что ошибки быть не могло. Следопыт оседлал лося и галопом спустился вниз с холма, вспугнув стаю воронов; второй, не сломанный рог был при нем. В голове Джона раздался голос Брана: «Этот рог он закопал в богороще, где ты сейчас стоишь. Я видел, как он это сделал». - Но почему два рога? – спросил Джон. – Тот, который я нашел на Кулаке вместе с драконьим стеклом, я отдал Сэму. Он повез его на юг. Я отправил его в Старомест, в Цитадель. Он… «Сэм провел меня сквозь Стену, - перебил Бран, и сейчас он звучал совсем как раньше, как мальчик, а не как… тот, Старый Бог, в которого он превращался. – К Черным Воротам в Твердыне Ночи. Там меня ждал Холодные Руки, он спас Сэма и Лилли от упырей, а потом повел нас с Мирой и Жойеном на север». - Сэм? – Джон был потрясен. – Сэм знал, что ты жив, и не сказал мне? «Я взял с него слово, что он не скажет, - грустно сказал Бран. – В клятве черных братьев есть слова, Сэм сказал их, и они открылись. Ворота, я имею в виду. Они открываются только для братьев Дозора». - Какие слова? В какой части клятвы? Бран помолчал, а потом ответил: «Я – Дозорный на Стене; я – огонь, который разгоняет холод; я – свет, который приносит рассвет; я – рог, который будит спящих; я – щит, который охраняет царство людей». И тут для Джона Сноу настал момент истины. Он понял. Рог, который будит спящих. Это не просто слова, не просто заученный текст клятвы. Это правда. Когда Джон был с одичалыми, он много слышал о Роге Джорамуна, Роге Зимы, звук которого разрушит Стену и вызовет из-под земли великанов. Вот почему есть два рога. Холодные Руки нашел оба. Один – это Рог Зимы, оружие Иных, которое разрушит Стену. Тормунд сказал, что Манс так и не нашел его; тот, который сожгла Мелисандра, был подделкой. Они все это время блефовали. А другой… Но который из них? Джон запаниковал, и это оказалось непросто, потому что он был деревом, и у него не было дыхания, чтобы говорить. Который рог я отправил на юг с Сэмом? А который еще зарыт прямо здесь, в роще, практически под ногами у мертвяков и Иных? «Деревья, - прошептал Бран. – Они стояли здесь даже в Век Героев. Смотри». Того, о чем он говорил, просто не могло быть, но… Время исчезло… Джон собрался с мыслями и прыгнул вниз, словно с тысячефутовой скалы. На этот раз падение показалось ему бесконечным. Он отчаянно боролся в темноте, едва в состоянии держаться за обрывки собственного разума, а дерево сжималось и искривлялось вокруг него, становясь все меньше и меньше. Джон испугался, что Бран ошибся, что дерево превратится в побег, потом в росток, а потом исчезнет окончательно – и он вместе с ним, если ему не удастся вовремя сменить сущность. Но тут он перестал падать, пришел в себя и всмотрелся за горизонт, туда, где должна быть Стена, – но никакой Стены не было. Видение было нечетким и туманным, вызванным из таких неизмеримых глубин памяти, что Джон различал едва ли одну деталь из пяти. Но и этого было достаточно. С одной стороны стояли воины, одетые в черное, и их предводитель держал пылающий меч, а с другой – безжалостный строй Иных. Белые словно иней, голубые словно небо, вооруженные тысячами тонких ледяных копий. Две армии бились под покровом черного, черного неба. Рассветная Битва. Джон знал о ней из сказок Старой Нэн. Про Долгую Ночь. Про то, как Дети Леса и Первые Люди сражались против Иных, но не могли одержать победу, пока наконец не обнаружили, что Белых Ходоков можно убить драконьим стеклом. А потом – эти истории он слышал на Стене от людей Станниса, обсуждавших пророчества, которые изрекала про их короля красная женщина… Азор Ахаи. Герой, который возглавил битву против Иных, с алым мечом под названием Светозарный, который он закалил в крови своей любимой жены. Еще один кусочек встал на свое место. И еще один. «Я не возьму себе жены, не буду отцом детям», - так говорилось в клятве. Мейстер Эйемон сказал, это из-за того, что любовь убивает долг, что нельзя заставить человека делать выбор между своей кровной семьей и черным братством. Но на самом деле здесь скрыто больше. Они все произнесли эту клятву, но никто не знал ее истинного значения… Я – Дозорный на Стене; я – огонь, который разгоняет холод; я – свет, который приносит рассвет. Светозарный. У Джона кружилась голова. Он не мог удержать перед собой видение Рассветной Битвы, и оно исчезло в пыли веков. Азор Ахаи пожертвовал своей женой, чтобы закалить меч, который поразил Иных, и поэтому у нас нет жен. Это больше чем долг, это напоминание о том, кто мы есть. После победы в Рассветной Битве Азор Ахаи основал Ночной Дозор для защиты от Иных, а Брандон Строитель возвел Стену, чтобы сдержать их. Азор Ахаи был пламя, а Бран Строитель – лед. Азор Ахаи был родом с востока, у него восточное имя… валирийское. Валирийская сталь. Драконья сталь. Драконье стекло. Драконы. В долгой истории всего мира был всего один дом, тесно связанный с воплощением ожившего огня. Я был драконом. На мгновение, прежде чем очнуться. Азор Ахаи был Таргариеном. Брандон Строитель был Старком. Пламя и лед. Они встретились вновь во… Мне. Джон лежал в темноте чардрева, пытаясь осмыслить то, что узнал. Если бы он мог дышать, то закричал бы. Азор Ахаи был первым лордом-командующим Ночного Дозора, это доподлинно известно. Ночной Дозор сам по себе был светом, который приносит рассвет, но теперь он стал сборищем изгнанников, преступников, неудачников, голодных, увечных и бесполезных. Его друзья, Атлас, Пип, Гренн и Скорбный Эдд, все те люди, с которыми он сражался, защищая Стену, они не были ни героями, ни рыцарями, но все равно исполняли свой долг… Джон вспомнил лицо с единственным красным глазом, которое он видел после своей первой смерти. «Дым, - слышал он шепот. – Дым и соль. Тысяча глаз и один». «Кто ты?» – спросил Джон. «Я – это ты, - был ответ. – Но ты – это гораздо больше». И вот теперь Джон Сноу понял, что он не Джон Сноу. В темноте над собой, вокруг себя, внутри себя он увидел голубую розу, растущую из ледяной стены, и потянулся, чтобы сорвать ее. В воздухе разлился сладкий аромат, а в лепестках цветка он увидел женское лицо. «Обещай мне, Нед, - плакала женщина, – обещай, что заберешь его и никогда не скажешь… никогда не скажешь Роберту, никому… и даже Кэт… прости меня… никто не должен знать… о сыне Рейегара… нет… должен быть мир, он должен жить, он должен, должен…» А потом раздался голос его отца – нет, не отца, голос Эддарда Старка, глухой и надтреснутый от скорби. «Я обещаю, Лиа, - прошептал он. – Обещаю». «Но я не живу, - горестно подумал Джон. – Я уже не жив». Но он все еще думал, все еще… «Какой именно рог? – в отчаянии вопросил он непроницаемую тьму. – Какой именно рог?» Он ждал, казалось, целую вечность. Наконец ему явилось слабое и нечеткое видение – рог, который он отправил с Сэмом, лежал в большой семиугольной комнате, должно быть, в Цитадели. Джону следовало бы обрадоваться, что Сэм и Лилли добрались туда благополучно, но он был слишком поглощен отчаянием. Рог хранился в сокровищнице, в которую послушники отдавали все, что у них было, вместе с семейным именем и своим прошлым, а взамен получали цепи, как брат Ночного Дозора – черный плащ. Сокровища хранились для изучения и памяти. Одна из семи дверей отворилась, и внутрь вошел мужчина. Джон не узнал его, даже память дерева не помогла. Вошедший был молод, с полными щеками, крючковатым носом, с короткой бородой и густыми черными кудрями. На правой щеке у него был шрам. Одет он был в одежду алхимика. Мужчина крутил в пальцах монетку, с одной стороны железную, а с другой – золотую. В другой руке он держал большой ключ. Алхимик вошел в комнату, огляделся и выбрал несколько, казалось, случайных вещей. Он спрятал их в небольшой мешок и уже собрался уходить, но вдруг заметил рог. Он застыл на месте и долго смотрел на рог, потом подбежал к нему и взял в руки, поворачивая из стороны в сторону и изучая со всех сторон. Рог по-прежнему был сломан, хотя и не такой грязный; видимо, Сэм немного почистил его. Алхимик с жадностью взирал на него, проверяя все до мельчайшей детали, а потом засунул в мешок к остальным сокровищам, что-то бормоча. Джон разобрал лишь обрывки слов: «…Феррего не поверит… все еще хочет держаться Таргариенов…» Совершив кражу, алхимик пошел прочь. Он спрятал мешок под плащ, потом провел рукой по лицу, и оно изменилось. Исчезли темные кудри, уродливый шрам и крючковатый нос, вместо них появилось мальчишеское лицо, пухлое, неприметное и простоватое. На такого увальня вряд ли кто захочет взглянуть дважды. Вор спрятал ключ под мантией и покинул сокровищницу. Когда его заметил один из мейстеров, проходящих по коридорам, он выбранил его за прогул уроков и назвал Пейтом. «Пейт, - подумал Джон. – Как в сказке про Пейта-свинопаса». Но этот Пейт был явно не свинопас. Он неторопливо вышел из Цитадели, прошел по запутанным улочкам Староместа, в темном переулке снова изменил свою внешность на лицо со шрамом и направился в гавань. Среди обычного многоцветного леса кораблей стояла браавосская галея, именно на нее и сел Безликий. На этом видение оборвалось; дальше дерево не могло видеть. Джон боролся и цеплялся, чтобы удержать его, но оно исчезло. Браавос? Он вернулся в Браавос с вещами, которые украл? Как же он добыл ключ… кража состоялась уже после приезда Сэма, потому что он забрал и рог… Джон едва не рассмеялся, подивившись совпадению. Он отправил Сэма, Лилли и мейстера Эйемона в Старомест через Браавос, и похоже, они туда добрались. Неважно, что это за рог – Рог Рассвета, Рог, Который Разбудит Спящих, или Рог Зимы, если он попадет не в те руки, будет беда. Заклятие рассеялось, и Джон почувствовал, что его вышвыривают прочь. Он снова оказался в человеческом теле, растянувшемся на земле в залитой лунным светом богороще. Лицо Брана все еще виднелось в стволе над ним, но и оно начало бледнеть. Жив он или мертв – это скоро выяснится. - Бран! Бран! «Прости, Джон, - голос Брана пресекся. – Вряд ли я вернусь. Я останусь здесь, под холмом, стану духом деревьев. Я должен заменить лорда Бриндена. Я – зеленый принц. Бог». - Что ты… нет… - Джон заставил себя подняться на четвереньки. – Ты не можешь. Я должен узнать больше… не бросай меня, только не теперь… «Я люблю тебя, Джон, - сказал Бран. Его голос начал отдаваться эхом, дерево изменялось, теряло форму, вновь становилось старым, холодным и твердым. – Ты должен сделать это. Должен». - Сделать… - Еще не успев договорить, Джон понял. Только смертью можно заплатить за жизнь. Поэтому он потерял Призрака, поэтому он здесь, в полумире снов и воспоминаний. Когда я очнусь, если я очнусь, я окажусь здесь, в богороще, в этом теле, а вокруг меня будут мертвецы. Я не смогу пройти сквозь Стену с пылающим мечом. Я не смогу сражаться в одиночку с десятками тысяч. Сотнями тысяч. Пылающий меч. Джон вздрогнул. Длинный Коготь. Он остался на Стене, с его настоящим телом. Ночной Дозор приносит людям свет, а Азор Ахаи – его лорд-командующий. В те времена был меч, и теперь тоже должен быть меч. Драконья сталь. Длинный Коготь – валирийский клинок, он подойдет. Азор Ахаи закалил Светозарный в крови. Этот меч тоже закален в крови – принца Рейегара, леди Лианны, лорда Эддарда, леди Кейтилин и Робба, всех черных братьев, хороших и плохих, что умерли в снегу на Кулаке. Всех братьев Ночного Дозора, которые веками страдали и гибли на Стене. Кровью лорда-командующего Мормонта, кровью дяди Бенджена и его собственной кровью. Цена уплачена многократно. На мгновение Джон застыл. Потом он повернулся, подбежал к самому большому дереву в центре круга, упал на колени и начал копать. Бран был прав, рог оказался здесь. Обычный грязный рог, нетронутый. Лишь взглянув на него, Джон понял, который это из двух. Рог Зимы должен быть целым. Стена все еще стоит. Сдерживая их. Сдерживая меня. Сломанный рог звучал в конце Рассветной Битвы. Он звучал в знак победы, будя спящих, принося свет; так он и был сломан. Именно его Холодные Руки спрятал на Кулаке вместе с драконьим стеклом. Если бы не я, он бы остался в руках Ночного Дозора. Я отдал его Сэму, чтобы тот отвез его в Старомест, словно сувенир, словно игрушку. Я отослал его, а алхимик украл и отвез в Браавос. Таргариены… он что-то говорил про Таргариенов… Остался только один выход. Полная победа или полное поражение. Третьего не дано. Джону показалось, что он увидел, как в Роге отражаются красные глаза. Он не мог сказать, кому они принадлежали – Мелисандре, Призраку или Брану. Никого из них здесь не было. Он сомневался, что и сам находится здесь. Рог, который будит спящих. Все или ничего. Сломать его и принести рассвет. Джон сжал рог в холодных черных руках и поднес его к губам. Чардрева смотрели на него резными красными глазами. Холодное дыхание тьмы тяжким туманом накрыло мир. Воин достал из огня пылающий меч. Джон Сноу протрубил в Рог Зимы.