Север помнит / The North Remembers

Она проснулась от оглушительных криков чаек и долго лежала, прислушиваясь, – звуки, казалось, влетали в одно ухо и вылетали в другое, не задерживаясь внутри головы. Она чувствовала запах соли и морского бриза, слышала разноголосые выклики торговцев, ощущала скользкую сырость камней и спутанных водорослей, и внутренний голос шепнул: «гавань». Как только слова перестали казаться всего лишь отдаленным шумом и начали приобретать смысл, она смогла кое-что разобрать. «Морской лорд мертв, - сказал кто-то. – Убит ночью в своем дворце, хотя все его мечи были на страже. Как так вышло?» А другой ответил: «Во времена войн и несчастий нельзя чувствовать себя в безопасности даже в собственном доме. Я думаю, преступника не стоит далеко искать. Убийца - тот улыбчивый рыцарь, и это так же несомненно, как зима. У меня племянница там в служанках, она говорит, Морской лорд велел вытолкать его взашей. Неудивительно, что он взбесился и решил убить лорда». «Браавос», - подумала мертвая девочка. Название всплыло в памяти не сразу, словно она услышала его сквозь непрекращающийся шум волн. Постепенно она поняла, что у нее все еще есть тело, и почувствовала сильную горечь, обжигающую глотку и желудок. Но она вспомнила не только эту себя – хилую безволосую двуногую тварь. Она сидела в клетке на маленькой деревенской площади, передние и задние лапы у нее были связаны, а вокруг скакала сотня глумливых людей и их щенков. Они показывали на нее пальцами, смеялись и швыряли камнями. Волчья сучка. Людоедка. Чудовище. Убийца. Потом стемнело и пошел снег. Она изо всех сил пыталась перегрызть цепи, потому что знала – если останется здесь, то погибнет. Но все было бесполезно. У нее ничего не получалось. А потом появился человек. Мертвая девочка была совершенно сбита с толку - в своем пробуждающемся теле она не могла вспомнить, кто он. Но волчица узнала его, как только увидела, и это знакомство было не из приятных. Но почему-то ей казалось, что этот человек не причинит ей вреда. Он, бранясь в холодной ночи, разломал прутья ее клетки и смазал каким-то маслом оковы, чтобы снять их с ее лап, а она наблюдала за ним. Потом он отступил, и она думала, что это какая-то хитрость, но ошиблась. Тогда она в знак признательности лизнула ему руку и убежала в ночь. Псы и волки. Это что-то значило для нее, но воспоминания об этом, как и обо всем остальном, стерлись безвозвратно. Он спас меня. Мертвая девочка не могла объяснить почему, но она была уверена, что не проснулась бы здесь, если бы волчица осталась в клетке. «Только поэтому я и осталась жива, после того как выпила из фонтана», - поняла она. Она сильно рисковала, даже не сознавая этого. Но поскольку большая часть ее присутствовала в волчице, она спаслась – и раз волчица на свободе, то и она тоже. Девочка неуверенно ощупала лицо, боясь того, что может обнаружить. Она пила из фонтана, когда на ней было чужое обличье, и это была еще одна причина, по которой она решилась рискнуть, – она попросила милости у Многоликого Бога не для настоящей себя, а для той, кого назвала Лианной Сноу. Теперь маска сорвана, и она стала той, кем была всегда. Но кем я была? На ощупь под пальцами оказалась кожа, а не кровь. Девочка неловко потрогала лицо, нашла нос, глаза и рот. Должно быть, она выглядела совсем как мертвая, раз даже посланники смерти поверили. Но почему я здесь? Почему они не унесли меня в подземелья Черно-Белого Дома, не срезали лицо и не добавили его к бесчисленному множеству лиц, хранящихся там? Наверное, такова участь всех послушников, которые не прошли испытание. Ты не можешь стать Безликой, и ты узнала слишком много о нашем искусстве, чтобы уйти. Ты понимаешь, что это значит? Только сейчас девочке пришло в голову, что, возможно, они и сделали, что должно. Может быть, они забрали нечто гораздо более важное – и поэтому она не может вспомнить, как ее зовут, как выглядит ее настоящее лицо и почему она в Браавосе. Все, что она помнила, – это последние отчаянные мгновения, мысль о том, что есть только один выход, и жжение, когда черная вода потекла в горло. Она с трудом изменила позу. Над ней по-прежнему раздавались звуки гавани. Никто не обращал на нее внимания; мертвое тело в канале – это обычное дело поутру, после того как наемники всю ночь вызывали друг друга на поединки. Кроме того, если Морской лорд действительно мертв, противоборствующие группы уже строят козни и режут глотки, чтобы продвинуть своих кандидатов на трон. Странно, что кто-то потрудился убить старого больного Феррего Антариона. Он и сам бы скоро умер, а… Нет. Нет, тут есть что-то такое, что нужно вспомнить. Воспоминания не стерлись – просто до них не добраться, они все еще внутри волчицы, бегающей по Вестеросу. Нужно постараться снова проникнуть в ее шкуру. Девочка напряглась и сосредоточилась. Было больно, словно она на самом деле пыталась разорвать себя надвое, а еще душно и вязко, как будто она продиралась сквозь тяжелую мокрую шерсть. На мгновение, словно в тумане, она почувствовала: вот она бежит мимо толстых деревьев, лапы проваливаются на полфута в свежий снег, а над головой холодным светом мерцает голубой глаз Ледяного Дракона. Север. Я иду на север. Видение исчезло, и девочка откинулась назад, дрожа от усталости. Через некоторое время, придя в себя, она открыла глаза - настоящие глаза. Солнечный свет пронзил их, словно копье, и девочка тут же зажмурилась. Пришлось открывать глаза потихоньку, чтобы они привыкли к свету. Она лежала в нижних доках Мусорной Заводи, там, где раньше часто торговала, но каким образом она туда попала – это загадка, которую еще предстоит разгадать. По крайней мере, она вроде бы не сильно пострадала, но точно сказать нельзя, ведь Якен мог… Якен. Девочка застыла на месте, внезапное воспоминание словно взорвалось у нее в голове. Это он гнался за ней в Черно-Белом Доме, это от него она пыталась спастись, когда ей пришлось выпить из фонтана. Это он сказал ей, что у нее нет другого выхода, кроме как умереть. Он был моим другом. Я думала, он был моим другом. Но он был никем. На самом деле никем. И самым опасным из всех. Эта мысль заставила ее тревожно оглянуться, но, к счастью, поблизости не обнаружилось ни одного злокозненного волшебника-убийцы без имени и личности. Дрожа, словно новорожденный жеребенок, девочка поднялась на ноги. Потом, кое-что вспомнив, снова встала на колени и вгляделась в свое отражение в грязной зеленой воде. На нее смотрело вытянутое, угрюмое, немножко лошадиное лицо. Серые глаза, нестриженые и нечесаные бурые волосы, несколько прыщиков на подбородке, которые она с раздражением выдавила. Некрасивое лицо, что тут скажешь, больше похожее на мальчишечье, но в нем есть что-то знакомое и успокаивающее. Сойдет и такое, пока она не вспомнит. Снова встать на ноги оказалось труднее, но она справилась. На ней уже не было изящного, но скромного платья, которое Лианна Сноу надела в театр, а только какие-то лохмотья, больше похожие на мешок. Когда она наступила на шов, мешок разорвался, и тут до нее дошло. Это саван. Меня зашили в саван. Вздрагивая всякий раз, когда в босые ноги впивалась подсохшие на солнце камушки, девочка как могла быстро похромала прочь, согнувшись, словно старуха. Она гадала, сколько времени была мертва. С той поры могла пройти ночь или неделя, а может, несколько месяцев. Но вряд ли прошло много времени, потому что торговцы в гавани обсуждали убийство Морского лорда, но не упоминали о его преемнике. Она не знала, куда пойти. Черно-Белый Дом сразу отпадал, так же как и дворец Морского лорда. Какого-то постоянного жилья в Браавосе у нее не было. Капитан Терис и его сыновья вряд ли в порту, так что остается разыскать торговца устрицами Бруско и его дочерей. Но если Безликие поймут, что она осталась жива, и разгневаются… «Не разгневаются», - сказала себе мертвая девочка. Кем бы ни были Безликие, они безжалостны только к тем, о чьей смерти попросили, а их приверженность своему призванию непоколебима. Раз уж она осталась жива, это говорит о том, что Многоликий Бог не принял ее в свои слуги. К тому же как она сможет рассказать их тайны, если ни одной не помнит? Даже если и попытается вспомнить, все время, что она провела там, было не что иное как морок. Нужно пойти в одну из таверн, где она просила милостыню под именем Слепой Бет, решила девочка. К ней вернулись некоторые воспоминания о том, кем она была в Браавосе, а до этого она помнила только волков. Однако, хотя решение и принято, претворить его в жизнь оказалось немалым испытанием. У девочки не было денег, чтобы заплатить за проезд, а поскольку в Браавосе столько же воды, сколько и камня, ей пришлось ползком пробираться от гавани до моста и крытой пешеходной галереи, иногда вплавь, если другого пути не было. Одежды на ней было относительно мало, и это даже к лучшему, ведь, переплывая заполненные лодками каналы, приходилось смотреть в оба; гондольеры осыпали ее бранью, если цепляли шестом. Но в целом они оказались добродушными ребятами, а двое даже позволили немного проехать на их лодках. Иногда ее спрашивали, цела ли она, но девочка только качала головой и молчала. У нее не было имени, которым она могла бы назваться. Наконец, прихрамывая и подпрыгивая на каждому шагу, она добралась до таверны Пинто и вошла внутрь. Ей так хотелось пить, что ей казалось, она вся высохла и ее вот-вот сдует ветром, но от одной мысли о воде желудок сжимался. Руки и колени были в крови, но она не помнила, как так получилось. В обычный вечер у Пинто сидело немного посетителей, но из-за новостей об убийстве Морского лорда клиентов было хоть отбавляй. Пинто с дочками сбивались с ног, разливая эль и подавая ужин, и, пробираясь сквозь толпу сплетников, девочка увидела свой шанс. - Заплатите мне пару медяков, если я буду работать вечером? – спросила она. Трактирщик взглянул на нее и фыркнул. - Ты не можешь работать в таверне Пинто в этих тряпках, нет. У нас приличное заведение. Но так уж случилось, что нам нужна лишняя пара-тройка рук. Карелла! Беги наверх и дай этой бродяжке какое-нибудь платье, она сегодня будет нам помогать. Он не узнал меня. Да и с чего бы – раньше она приходила сюда как Слепая Бет, нося лицо Слепой Бет, а теперь она и сама себя не узнает. Он сказал что-то про бродяжку – нужно вспомнить, нужно вспомнить. Воспоминания вспыхивали и гасли, словно свет маяка, но она все еще была слишком далеко от берега и плыла среди темных волн. Карелла принесла платье, и мертвая девочка направилась в заднюю комнату, поспешно сбросила с себя свое тряпье, оделась в чистое и погрузилась в работу. Она наливала, приносила и убирала, избегая щипков от тех немногих клиентов, что были пьянее других, и смутно припоминая, что давным-давно уже занималась чем-то подобным, может быть, была чашницей. Работа тяжелая, но незамысловатая; девочка забирала монеты, оставленные посетителями, и слушала их разговоры. - Это сделал гость Морского лорда, - утверждал один. – Вестеросец. Точно, это он. - Нет, это Фрегар. Всем известно, что он должен стать преемником Антариона, так что он просто решил ускорить дело. Такое не в первый и не в последний раз случается. - Даже если и так, - вмешался третий, - куртизанку Антариона задержали, чтобы допросить. Летнюю Девку, или как там ее. - Летнюю Деву, дурень. - Короче, какую-то бабу. Ходят слухи… - говоривший оглянулся и понизил голос. – Ходят слухи, что она натравила на старого пердуна Безликого. - Волентин, Первый меч, клянется, что не подпускал ни одного человека к Морскому лорду. «Ни одного мужчину», - подумала мертвая девочка. Почему-то ей показалось это важным. - Интересно, что теперь станется с куртизанками, - вставил еще один. – Кто ж захочет потратить все свои сбережения на то, чтобы затащить в постель женщину, пусть даже такую, а потом бояться, что она науськает на него одного из этих демонов. - Тише, друг мой. Не так громко. - А как их еще назвать? Они воруют души и лица, поклоняются одной лишь смерти и знают дюжину разных способов, как тебя укокошить, едва шевельнув пальцем. Они с давних пор являются частью Браавоса, это верно, и ни один нормальный человек не пойдет против них, но это зло гниет среди нас одни боги знают сколько времени… есть только один способ искоренить его. - И что же это за способ? - Тот же, что был с начала времен. – Говоривший выдержал эффектную паузу. – Пламя. Пламя и кровь. - Ой, только не говори мне, что веришь в эти дурацкие басни… - Это совсем не басни и вовсе не дурацкие… Обстановка накалилась. Другие посетители стали оборачиваться, а Пинто, старый пират, который не упускал случая насладиться хорошей дракой, поставил поднос и засучил рукава. Но тут, как раз, когда все в таверне выбрали, на чьей они стороне, и приготовились поучаствовать в заварушке, дверь отворилась, и вместе с вечерним дождем внутрь вошел высокий светловолосый незнакомец, которого мертвая девочка уже где-то видела, но только не могла вспомнить, где и когда. - Здравствуйте, добрые люди, - сказал новый посетитель по-браавосски, но с акцентом. В этом не было ничего удивительного: Браавос – портовый и торговый город, в нем встречаются люди из разных краев, и разговорная речь представляла собой немыслимую смесь склонений, спряжений и слов из разных языков. Но, судя по внешности и произношению, незнакомец мог прибыть только из Семи Королевств. В таверне Пинто, как и в других заведениях в гавани, собирались купцы и торговцы, и среди посетителей было столько же иностранцев, сколько браавосийцев. Новый посетитель ничем не отличался от других, разве что выглядел менее презентабельно. Его одежда была поношена, волосы растрепаны ветром, а на поясе висел старый грязный сломанный рог. Но он достал монету, крутанул ее на стойке, и одна из дочек Пинто налила ему кружку эля. - Благодарствую. – Незнакомец послал ей ослепительную улыбку, и девушка захихикала; он явно гордился своим умением обращаться с женщинами. Некоторое время в таверне царило неловкое молчание; никто толком не знал, о чем разговаривать после прерванной ссоры. Наконец новый посетитель допил кружку и осмотрелся кругом. - Говорят, - начал он, - в Мусорной Заводи можно найти все что угодно, если поискать хорошенько. Я уже был в нескольких тавернах, но мне сказали, что только Пинто может помочь мне в моем деле. Правда ли это? - В каком деле? – спросил Пинто, удивленный, что к нему обратились. - Мне нужны наемники. – Посетитель снова улыбнулся, на этот раз сдержанно. – Ты был пиратом, по крайней мере, так говорят. Вряд ли у тебя была одна лишь лодка и повязка на глазу. - Да, в свое время я славно повеселился, - признал Пинто, - но теперь я в ладах с законом, у меня свое дело, мне нужно дочек воспитывать. А почему ты спрашиваешь? - Вот что я скажу. – Снова оглянувшись, незнакомец повысил голос. – Я сир Джастин из дома Масси, на службе у его величества Станниса Баратеона, истинного короля Вестероса, и я не вернусь к нему без двадцати тысяч мечей. И этим мечам… - он достал еще одну монету, на которой был выбит знак Железного Банка, - …будет уплачена добрая мера золота. - Странный способ нанимать наемников, сир, - раздался голос из толпы. – Если будете искать по тавернам в Мусорной Заводи, к концу ночи у вас окажется пара дюжин нормальных людей и еще толпа пьянчуг, которые возомнили себя героями. Сир Джастин усмехнулся в ответ. - Мне просто нужно убить время. Я жду, когда Тормо Фрегар станет Морским лордом. У меня есть причина полагать, что он будет ко мне чрезвычайно доброжелателен. Молчание, где-то упала монетка. - Это ты, - сказал один из посетителей, и его слова подхватили другие. – Ты и есть тот человек, который пришел к Антариону перед его смертью. Значит, это ты… - Это не я, - прервал его сир Джастин, понимая, куда может завести этот разговор. – И у меня есть оправдание, иначе вряд ли бы я разгуливал на свободе. К тому времени, как я узнал об этом, старик был уже мертв. Гвардейцы Морского лорда задали мне кучу вопросов, но не смогли предъявить обвинение. - А женщина, Летняя Дева? Значит, она это сделала? - Это вряд ли, - уверенно ответил Масси. – Но она женщина, и вдобавок куртизанка. Ей придется сильно потрудиться, чтобы оправдаться. - То есть, никто не знает, кто убийца? - А разве это имеет значение? – Масси уселся поудобнее. – Антарион и так должен был скоро умереть. Кто-то очень кстати перерезал ему глотку, чтобы уж наверняка. Убийцей будут интересоваться ближайшие несколько дней, а потом все внимание переключится на Фрегара. Вам повезло, добрые люди Браавоса. Когда умер король Роберт, Вестерос охватило пламя. - И поэтому ты здесь. - Да, поэтому я здесь, - согласился Масси. – Мне нужны мечи и люди, и я не собираюсь окончить свои дни в сточной канаве, погибнув от рук наемника или еще кого-нибудь. Если кто-то считает, что годен, приглашаю вас к себе завтра утром. Я живу рядом с Пурпурной гаванью, в доме, который когда-то принадлежал семье Дарри. Такой, с красной дверью. Встретимся там. С этими словами он допил остатки эля, еще раз улыбнулся дочкам Пинто и направился к выходу. А мертвая девочка, уверенная в том, что она должна вспомнить, кто она и кто он, побежала за ним. Она догнала его на улице, в тенях между фонарями, освещающими каналы. Когда она дернула его за плащ, он вздрогнул и схватился за клинок, который до этого тщательно скрывал, чтобы его не приняли за наемника. Когда он разглядел ее, то скривился, но, впрочем, быстро поменял выражение лица на более приятное. - Чего тебе, девочка? Уже поздно. - Вы… - Она запнулась, подбирая слова. – Там, у Пинто. Вы… - Она не могла спросить, знает ли он ее. Если и так, то вряд ли в этом обличье. – Вы из Вестероса. На службе у лорда Станниса. - Короля Станниса, - поправил ее Масси. – Мне нужны мечи, девочка, а не тощие служанки вроде тебя. Беги обратно, отец будет беспокоиться. - Пинто мне не отец. – Она не знала, был ли у нее вообще отец или она родилась заново здесь, в доках. – Я… я тоже из Вестероса. – Это было все, что она знала. - Неужели? – Сир Джастин, похоже, удивился. – Ты говоришь на общем языке с акцентом. И что, ты хочешь рассказать мне, что на самом деле ты дочь лорда, который давно уже собирался присягнуть Станнису, но просто ждал удобного случая? - Не знаю. – Она могла поклясться, что уже встречала его раньше. Ей нужно вернуться обратно, найти волчицу и восстановить свою память. Пока она здесь, в Браавосе, она уязвима для возмездия, которое Безликие захотят воздать ей. «Мне и в Вестеросе небезопасно», - напомнила она себе, но с этой трудностью можно разобраться позже. Она шагнула вперед, в круг янтарного света. – Не могу вспомнить. Сир Джастин покосился на нее. - Не можешь вспомнить? И как такое могло произойти? «Я выпила из фонтана забвения, - хотела сказать девочка. – Теперь я никто». - Не знаю. - Случаются и более странные вещи, - согласился рыцарь. Он хотел продолжить путь, но природное любопытство побудило его еще раз взглянуть на нее. – Да, ты действительно похожа на северянку. Почти что на одну из Старков. Но такого не может быть, они все мертвы. Или на полуволчицу, если сказки не врут. Полуволчица. Девочка ухватилась за это слово, как хваталась за все, что казалось ей имеющим хоть какой-то смысл. - Когда-то у меня была волчица, - сказала она. – И до сих пор есть. - Волчица? - Ну да. Она была в клетке, но потом сбежала. Ее зовут Нимерия. – Откуда всплыло это имя, девочка не знала, но только произнеся его, поняла, что это правда. - Что ты… - Сир Джастин осекся. На его лице появилось выражение полного недоумения. – Семь преисподних, - наконец сказал он. – Семь проклятых преисподних, этого просто не может быть. - Что? - Не может этого быть. Я сам отвез девочку на Стену по приказу короля Станниса. Они не могли так рисковать, если у них была хоть малейшая причина думать… но это же было так кстати, и никто не мог опровергнуть… - Мысли сира Джастина бежали быстрее слов, перед ним открывалась поразительная истина. Если бы только она знала, что это за истина. – Девочка, - наконец сказал он. – Идем со мной. Она заколебалась. - Зачем? - Зачем? Затем что я, кажется, знаю, кто ты такая, и, если я прав, это полностью разрушает все, что мы знали о судьбе Севера и о битвах моего короля. – Сир Джастин взял ее за руку. – Не бойся, я не причиню тебе вреда. Со мной ты будешь в безопасности. Идем. Девочка не видела другого выхода, поэтому позволила ему отвести ее к ожидающей гондоле, готовясь при первом же признаке опасности выхватить у него кинжал и воткнуть ему в живот. Сир Джастин заплатил лодочнику, и они двинулись по темной неспокойной воде канала, освещенной фонарями. «Ночной Браавос прекрасен, - подумала она. – Я уже плыла так раньше». Совсем недавно. Но когда? Довольно скоро они добрались до частного причала. Девочка подумала – заметил ли Пинто ее отсутствие? Должно быть, он заподозрил ее в дурных намерениях, что она шпионка или воровка. Я не забрала плату за работу. И все-таки ее не оставляло слабое, тревожное чувство, что все это уже было. Есть еще один человек, с которым ей нужно немедленно поговорить, хотя она даже под страхом смерти не могла бы объяснить, почему она так в этом уверена. - Где Летняя Дева? – спросила она, когда сир Джастин предложил ей руку, чтобы помочь выбраться из лодки. - В безопасном месте, - ответил он. – Пока что. Почему вы спрашиваете, миледи? - Миледи? – Девочка нахмурилась. - Поверьте мне, это так. Идемте. – Он попытался направить ее к дому, но она осталась стоять. - Идем, девочка, - сказал он, теряя терпение. – Я не позволю тебе увидеться с ней. Будь благоразумна. Эту женщину обвиняют в том, что она подстроила убийство. - В таверне у Пинто вы сказали, что это не важно. - Для меня важно. И для тебя должно быть важно. Ты сейчас в безопасности, потому что я рядом. Не отказывайся от этого. Она скрестила руки на груди. - Вы должны сказать мне, кто я. Сир Джастин пристально посмотрел на нее, его губы дрогнули. Она поняла, насколько нелепо ее требование, но решила не поддаваться так сразу этому незнакомцу с его улыбочками и баснями. - Ты – очень важная особа, - сказал он. – И я, хоть убей, не могу понять, что ты тут делаешь. А еще ты очень упрямая, так что, видимо, ты действительно та, о ком я думаю. А теперь… - Где Летняя Дева? - Если я скажу, ты перестанешь упрямиться и пойдешь со мной как хорошая девочка? - Я не хорошая девочка. – Это была еще одна истина, которая стала ей очевидна, как только она сказала об этом. – Но вы можете мне сказать. Сир Джастин удрученно вздохнул. - Она здесь, - ответил он. – В этом доме. Мне удалось уговорить охранников Морского лорда, чтобы они отпустили ее ко мне. Я сказал им, что буду держать ее под домашним арестом, пока они не разузнают подробности происшествия. Им будет трудно начать против нее преследование – они боятся общественного негодования, если причинят вред куртизанке, особенно при таких слабых доказательствах. Не думаю, что эта женщина убила Антариона своими руками, но она явно против этого не возражала. Мне от этого только лучше, так что я не жалуюсь. И я постараюсь найти для нее способ спастись, ведь она оказала мне большую услугу. - Почему? - Ты задаешь слишком много вопросов. – Он снова взял ее за руку. Мертвая девочка вырвалась на свободу. «Быстрая, как змея», - прошептал далекий голос, и это было так. Она уклонилась от его хватки и побежала, топча безукоризненные газоны. Она перемахнула через низкую каменную стену и влетела в лабиринт просторных коридоров, вспоминая, что когда-то уже бежала точно так же, как сейчас. Но это был просто дом с лимонными деревьями и красной дверью; это было кое-что и это было все, и ей нужно было бежать быстрее. Она слышала, как сир Джастин тщетно пытается догнать ее. Он крупный и сильный мужчина, широкий в плечах, но тяжелый на ногу, а она - тень, одна из многих. Он бранился и кричал, чтобы она перестала дурить, но его голос позади становился все слабее и слабее. Однако рано или поздно он ее поймает: дом был заперт. Прежде чем это случится, я должна найти Летнюю Деву. Тяжело дыша, девочка наконец остановилась в одном из коридоров. Давнее воспоминание подсказало ей быть внимательной, смотреть своими глазами и слушать своими ушами. И тогда она увидела перед собой дверь, еще одну красную дверь, и подумала, наяву ли это, или, может, все это сон, и ее бездушная пустая оболочка все еще безжизненно лежит в доках. Она взялась за дверную ручку, и дверь отворилась. Комната оказалась прохладной. Пахло мятой. Сквозь зарешеченное окно струился лунный свет, но внутри было очень темно. Внезапно девочка подумала – не ослепла ли она снова; она вспомнила горький вкус на языке, из-за которого у нее пропало зрение. Все, что я пью, крадет меня у меня самой. Она вытянула руки и пошла вперед. Здесь кто-то есть. - Девочка, - раздался совсем рядом нежный голос. – Что ты наделала? Девочка вскрикнула и замерла на месте. У нее оборвалось сердце – она вспомнила эти слова, вспомнила этот вопрос. Но приступ паники прошел, и она поняла, что с ней говорит не Якен, а какая-то женщина. - Я не знаю, - сказала она. – Что я наделала? Раздался глубокий вздох, преисполненный боли. Затем тонкая рука зажгла лампу, и когда пламя разгорелось, девочка увидела плененную куртизанку. Это была Летняя Дева. Ее темные волосы были распущены по плечам, под глазами виднелись морщинки, косметики и украшений не было; маска таинственности и очарования, под которой скрывались лица всех куртизанок, разбилась вдребезги, словно фарфоровая тарелка. На женщине было платье из дорогого темно-синего шелка, но и оно было разорвано и запачкано. - Ты ведь та девочка, не так ли? – спросила Летняя Дева. – Правда, у тебя другое лицо, но от тебя все еще исходит этот неприятный дух, и я сильно сомневаюсь, что на службе в Черно-Белом Доме есть еще одна такая послушница. Что ж, ты сделала то, о чем я просила, и теперь мы обе пострадаем за это. Такова участь женщин в этом мире – их используют, а потом уничтожают и выбрасывают прочь, если они пытаются подняться выше своего положения. Мертвая девочка закрыла глаза. Видимо, Летняя Дева думает, что стать куртизанкой – это единственный способ приобрести власть над тем, кто обидел ее. Женщина, которой мужчины отдают все свои богатства, чтобы лечь с ней в постель, которая околдовывает их своей красотой, а потом посылает к ним Безликого, если пожелает. Воистину, это должна быть жестокая, прекрасная и ужасная месть. На губах девочки застыл вопрос, прорывающийся, выплескивающийся из нее – не кто она, а кто… - Кто вы? – прошептала она. – Миледи… кто вы? Тишина ожила, задышала, поглотила все вокруг. Было слышно, как где-то далеко разбилось зеркало. В этом городе мужчины ищут славы, и еще один охотится за мной. А в Вестеросе, так близко и так далеко, волчица все бежала на север. Наконец Летняя Дева заговорила – тихим, хриплым, почти пропавшим голосом, словно блуждая в глубинах скорби, стыда и боли. Одно слово камнем упало в тишине. Всего одно слово, просто имя, обычное имя. - Тиша, - выдохнула куртизанка. – Тиша.