Север помнит / The North Remembers

Третий, самый жуткий звук рога все еще висел в воздухе, словно саван, а Вель и Алисанна уже сбросили с двери последний засов и выбежали из Королевской башни во двор. Благодаря постоянным усилиям ворон снега там было всего лишь по щиколотку, но даже Вель, дочь одичалых, которая знала о лете, тепле и юге лишь по сказкам, почувствовала, что от холода у нее перехватило дыхание. Это был необычный, неправильный холод; казалось, от него даже кости леденеют. На огромном черном небосводе не было видно ни луны, ни звезд. Вель надеялась, что это какая-то ошибка, она молилась, чтобы это была ошибка, но чутье лишь подтвердило то, о чем только что сообщил рог. Боги, смилуйтесь. Боги, смилуйтесь. Повсюду открывались двери, из которых, подчиняясь громким приказам, во двор и в подъемную клеть выбегали черные братья, размахивая зажженными факелами и обнаженной сталью. Вороны есть вороны – они не способны думать самостоятельно. Если их призвали построиться и вступить в бой с самым древним и ужасным врагом их ордена, они подчиняются без раздумий. А может, это оттого, что лорд Сноу отослал прочь тех, у кого есть хоть немного соображения, а те, кто остался, слишком глупы, чтобы понимать, что их ожидает. Вель не могла винить дозорных в том, что они отчаянно напуганы. У нее самой колени дрожали, а сердце колотилось, словно бубен. Ее единственным оружием был костяной нож – вряд ли ей доведется забраться на самый верх Стены вместе с воронами и помогать им поливать врагов дождем из огненных стрел. Иные уже практически здесь, и ей грозит еще одна опасность; вороны могут поступить с ней, как она хотела поступить с Чудовищем, - вышвырнуть ее в снег в качестве жертвы. В такие минуты даже закоренелые безбожники пересматривают свои убеждения. Если дойдет до рукопашной, они все погибнут, а заодно с ними и все королевство поклонщиков. Тем не менее, Вель решила, что лучше действовать, чем просто сидеть в своей темнице и ждать. Она не могла назвать себя метким стрелком, но с луком управлялась неплохо, и этого было достаточно. Им понадобится любая живая душа. - Идем! – крикнула Вель своей спутнице, и две женщины, скользя и оступаясь в снегу, пошли через двор. Вель не сомневалась в том, что Алисанна умеет сражаться; она была из Мормонтов с Медвежьего острова, а значит, почти так же хороша, как и любой из вольного народа. Что же до девочки, которая не была леди Арьей, Чудовища и его кормилиц… что ж, они уже поняли, что грядет, и им придется самим себя защищать. Вель не хотела думать об этом. Они с Алисанной добрались до арсенала, который уже давно стоял полупустой, – и люди королевы, и вороны, и одичалые спали в обнимку с оружием. Но в полутемном помещении им удалось найти несколько потрепанных черных плащей и стойку с боевыми топорами, от которых на Стене мало толку. Все же это лучше, чем ничего, так что Вель, как самая высокая, прихватила пару топоров и велела Алисанне поискать луки. Но Медведице не нужно было говорить – она уже ползала на четвереньках, больше чем когда-либо оправдывая свое прозвище, в поисках оружия, которое черные братья могли забыть на нижних полках. Пока Алисанна искала, Вель заплела волосы, заткнула подол юбки за пояс, завязала бриджи и зашнуровала сапоги из вощеной кожи. Потом, преодолев инстинктивное отвращение, она взяла черный плащ и накинула его на плечи. Он был из добротной шерсти, подбит мехом, защищал от ветра и влаги и мог послужить не только для тепла. - Вот, - сказала Алисанна, пока Вель отчаянно оглядывалась в поисках перчаток. – Возьми вот это. И это. – Она подала ей лук, который явно был сделан одичалыми и по-видимому, оказался здесь, когда вольный народ проходил за Стену. Вель с благодарностью приняла знакомое оружие, так же как и изношенные рукавицы, которые разыскала Алисанна. Только она завязала под подбородком капюшон плаща и повесила на плечо полупустой колчан, как позади раздался удивленный голос: - Боги милостивые, а вы что здесь делаете? Выругавшись сквозь зубы, Вель обернулась. Их застал врасплох тот, кого они меньше всего желали увидеть. На них таращился Боуэн Марш, уже не свекольно-красный, а болезненно бледный, очевидно, потеряв дар речи. - Полагаю, и так ясно, что мы здесь делаем, - отрезала Алисанна, пока Вель подыскивала слова для ответа. – И вам следовало бы делать то же самое. Ступайте и сражайтесь. Нечего стоять и подсчитывать, сколько тут еще осталось. - Вы с ума сошли? – Марш, похоже, не слышал ни единого слова. – Все, что здесь есть, нужно для моих людей. Мне еще только двух женщин не хватало! Ступайте внутрь, укройтесь вместе с королевой Селисой и не делайте того, о чем потом пожалеете. Я – лорд-командующий Ночного Дозора, и это приказ! Алисанна долго и упрямо смотрела на него. Было ясно, что она думает о том же, что и Вель: пусть уж лучше утащат Иные, чем пережидать битву вместе с Селисой Баратеон. Наконец она сказала: - Так у вас есть все, что нужно Дозору? - Да, черт возьми, есть! – разозлился Марш. – А теперь снимайте все это, ради всех богов, и выполняйте свой долг – идите к королеве или охраняйте леди Арью. Что вы вообще можете знать о… - Старый Медведь был моим лордом-дядей, - ответила Алисанна Мормонт. – Я знаю о Севере, о Дозоре и о том, что за Стеной, столько же, сколько он. Леди Вель, подайте мне тот черный плащ. Вель удивилась, но выполнила ее просьбу. Она ожидала, что Алисанна просто накинет плащ на плечи и даст Маршу возможность продолжить спор с ее боевым топором – по крайней мере, так следовало бы сделать. Но Медведица надела плащ со всем тщанием и почтением, а потом опустилась на колени. - Выслушайте меня и будьте свидетелями моему обету, - сказала она, и ее голос эхом отдался в пустом арсенале. - Ночь собирается, и начинается мой дозор. Он не окончится до самой моей смерти. Я не возьму себе ни мужа, ни земель, я не рожу больше детей. Я не надену корону и не буду добиваться славы. Я буду жить и умру на своем посту. Я – меч во тьме; я – Дозорный на Стене; я – огонь, который разгоняет холод; я – свет, который приносит рассвет; я – рог, который будит спящих; я – щит, который охраняет царство людей. Я отдаю свою жизнь и честь Ночному Дозору среди этой ночи и всех, которые грядут после нее. Она замолкла, и наступившая тишина была словно раскат грома. Марш, похоже, совсем онемел от изумления. Наконец он выдавил: - Ты… женщины не могут… - Мне известна история про Данни Флинт. – Алисанна поднялась на ноги. – И про Короля Ночи, и про все остальное. И про Долгую Ночь тоже. Прочь с дороги, м’лорд. Марш был похож на воробья перед змеей. Если бы он так явно не пренебрегал своим долгом и если бы он не убивал Джона Сноу, Вель бы его пожалела. Но вместо этого она отпихнула его в сторону и вышла в ночь. Последний отряд черных братьев был уже готов к подъему в подвесной клети. Алисанна побежала туда, и Вель последовала за ней. Они протиснулись в клеть в самый последний момент. Кто-то в испуге хрипло возносил молитвы Матери, от кого-то одуряюще несло чесноком. Наконец цепь дернулась, дрогнула и двинулась. Земля ушла у них из-под ног, и каждый поворот подъемного колеса приближал их к вершине Стены и к встрече со смертью. На Стене горели факелы и разносились крики. Выбравшись из клети, Вель заметила нескольких одичалых, таскающих бочонки с дегтем и мечущихся от амбразуры к амбразуре. Кто-то здравомыслящий разделил братьев на отряды, и у каждого дозорного был лук; лорд Сноу не зря настаивал, чтобы все упражнялись в стрельбе. Непонятно почему, но Вель почувствовала гордость за него. «Натягивай. Целься. Стреляй». Огненные стрелы со свистом прорезали падающий снег. Прямо под наконечниками к древкам были привязаны промасленные тряпки, и несколько ворон ходили с горящими головнями и поджигали их. Вель пробралась вслед за Алисанной к самому краю, в первый ряд за снежной стеной, посмотрела вниз… И увидела их. Боги, смилуйтесь. Ей захотелось, чтобы у старых богов тоже были какие-нибудь молитвы вроде тех, что возносят Семерым или Красному богу. То, что она увидела за Стеной, было как в страшном сне; Великий Иной бросил в бой все свои войска. Тысячи и тысячи белых струящихся шелковых саванов с глазами, которые жгли, словно голубые угли, и с ледяными клинками, которые, словно пламя, разрезали тьму. И им, казалось, не было конца. Те, что добрались до подножия Стены, уже карабкались наверх. «Натягивай». Вель потянулась к колчану и наложила на тетиву первую стрелу. Ей казалось, что она двигается очень медленно, словно во сне. «Целься». Вель натянула тетиву к уху. Черный брат с головней поджег наконечник. «Стреляй». Раздался дрожащий свист, и стрелы полетели вниз, словно возмездие. Как будто звезды падают с небес. Они рассеялись между медленно движущимися белыми фигурами, и жуткая тишина, с которой Иные падали на землю, пугала еще больше, чем если бы они кричали. Люди бы кричали. Вель вспомнила своего погибшего возлюбленного Ярла – успел ли он о чем-нибудь подумать, когда колья выскользнули из льда и ледяная глыба рухнула вниз, увлекая его за собой. Она вспомнила, каково это было, смотреть на битву с другой стороны Стены, когда вороны, стоя точно там, где сейчас стояла она, бросали вниз бочонки с горящим маслом, камни, копья и стрелы на вольный народ, толпящийся внизу. А теперь мы сражаемся вместе. Плечом к плечу. Краем глаза Вель заметила Кожаного, который выкрикивал приказы на Старом языке, обращаясь к горстке напуганных молодых одичалых, заложникам лорда Сноу. Внезапно она задумалась – пусть это звучит странно, но зачем они сражаются с Иными? Люди бы карабкались наверх, и, возможно, добрались бы до самого верха. Но все легенды говорят, что Иные не могут пройти через Стену. Вель достала следующую стрелу, зажгла ее, натянула тетиву, прицелилась и выстрелила. Она вспомнила о сестре, как та рожала ребенка, который забрал ее жизнь. Ребенка, который благополучно уехал на юг вместе с Лилли и Жирным Сэмом. Но если Стена падет, что остановит Иных? Мы нашли не настоящий рог Джорамуна, а всего лишь подделку, ложь, обман. Вель натянула тетиву, прицелилась, выстрелила. Ее пальцы закоченели даже в рукавицах. Боги свидетели, сколько бед им пришлось перенести, блуждая по самым отдаленным областям на Клыках Мороза, в долинах, где не ступала нога человека. Они раскапывали могилы и выпускали в мир тысячи потревоженных призраков. Может, это они теперь идут против нас. Там могли быть и ее друзья, те, что делили с ней еду и огонь или даже спальные шкуры. Среди вольного народа не считалось постыдным вступать в близость, чтобы скоротать долгие холодные ночи. Вель после Ярла ни разу не была с мужчиной и не очень сожалела об этом. Каждый поклонщик охотно трахнул бы ее из-за хорошенького личика, а еще потому что они считали, что она принадлежит им. Теперь это уже не важно. Вель потеряла счет времени. Ее первый колчан стрел закончился, но кто-то подал ей другой. Иные продолжали лезть наверх, а снегопад был такой сильный, что едва удавалось высечь лишь искру огня. Она уже ничего не осознавала, ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Шарф вокруг носа и рта заледенел от дыхания. Если она умрет прямо здесь, прямо сейчас, то, вполне возможно, останется стоять и продолжит стрелять. Мы остановим их. Рассвет должен наступить. Этот Марш, долбаный придурок, запечатал проход внизу. Теперь нельзя будет выйти и собрать стрелы, снаряды и бочонки, которые они истратили. А Иные вернутся – и следующей ночью, и потом. Вель снова почувствовала укол застарелой ненависти к королю Станнису. Он сломал хребет вольному народу, так что теперь не осталось защиты от Иных, кроме Ночного Дозора. Она старалась не думать о том, что по всей Стене еще много «слепых пятен» и ненаселенных замков. Мертвецы в снегу. Мертвецы в воде. Осталось лишь сборище калек, идиотов, дикарей и женщин, и все же они держались, они еще держались… Вель не знала, услышала ли она, как умер первый дозорный, или просто почувствовала это. Где-то совсем рядом раздался придушенный хрип, и один из ворон неуклюже схватился за ледяное копье, пробившее ему грудь. Ледяные осколки полетели в разные стороны, один царапнул Вель по щеке, содрав кожу. Она увидела в десяти ярдах от себя тусклые мертвые глаза и поняла. Упыри. Проклятье! Сами Иные не способны пройти через Стену; в них есть что-то такое, чему противостоят заклятья. Но упыри – это просто бездушная мертвечина, и они могут пройти, как и любой смертный. Их тут сотни, тысячи, и Иные поднимают их все выше и выше. Боги, смилуйтесь. Первый мертвяк забрался на Стену. «К оружию, мужи Дозора! К оружию!» Раздался скрежет металла – все вороны разом обнажили оружие. Вель сняла с плеча топор, едва понимая, зачем. Нет, нет. Если они встретятся лицом к лицу с упырями, им всем конец. Снова раздался свист, а за ним – ледяной взрыв. Ледяные копья, посланные Иными точно в цель, вспороли ночную тьму. Черные братья попадали на колени, держась кто за горло, кто за грудь, кто за живот. Сталь скрипела и лязгала, скрежеща по зачарованному оружию из млечного стекла, и со стоном ломалась. Люди кричали, проклинали врага как на общем языке, так и на старом, и умирали. Вель оцепенела. Все происходило словно в тумане. Рядом с ней из ниоткуда появился мертвяк и замахнулся на нее топором, который явно был сделан одичалыми. Это те, что ушли в Суровый Дом. Сколько их теперь вернулось к Стене, чтобы воздать молчаливое возмездие, чтобы заставить Боуэна Марша и его ворон заплатить за равнодушие? Она уклонилась в сторону и отразила удар, отчаянно стараясь не дать мертвым пальцам сомкнуться на ее горле. Лезвие топора издало жуткое влажное хлюпанье, вонзившись в бледную плоть. Показались прогнившие мышцы и кости. Упырь был выше, чем Вель, и сильнее. Он теснил ее к зубцу стены, и скоро у нее не останется другого выхода, как только прыгнуть вниз… Еще один сполох огня прорезал тьму, и упырь превратился в груду корчащихся обрубков. Алисанна Мормонт выдернула у него из спины пылающий клинок. Мертвяк горел, словно промасленная бумага: он превратился в шипящий столб огня, растапливающий огромные глыбы льда. Многие упыри уже горели, но с каждой минутой их прибывало все больше и больше. «Отступаем! - разнесся над хаосом голос командующего. – В клеть! Спускайтесь, спускайтесь, битва проиграна, спускайтесь! Удерживайте замок, подожгите периметр! Все вниз!» Те из черных братьев, у кого оставалось достаточно конечностей, подчинились. Их столько набилось в подвесную клеть, что та едва не оборвалась. Вель поняла, что им не дожить до того момента, когда клеть снова подымется наверх, поэтому она схватила Алисанну за руку – Медведица сокрушала одного упыря за другим, – и две женщины вбежали на недостроенную лестницу. Она спускалась на семьсот футов вниз вдоль ледяного лика Стены – даже при свете дня спуск по ней кружил голову, а в нынешних условиях казался почти немыслимым. Вель опустилась на четвереньки и поползла. Наверное, она плакала, а может быть, у нее просто стучали зубы. Несколько раз она нащупывала рукой пустоту, и ей приходилось перепрыгивать с одного участка лестницы на другой. За ней шли другие, но кто - живые или мертвые, она не знала. Медленно, мучительно медленно внизу показались очертания Черного Замка. Вель слышала, как где-то далеко из-под башни Хардина ревет Вун Вун. Великан был никому не нужен по эту сторону Стены, но он может стать их спасителем, если случится то, о чем страшно подумать. Нет, пусть не случится, пусть не случится. Вель набралась храбрости и посмотрела наверх, но увидела только пламя и мечущиеся черные фигуры. Оттуда доносились жуткие крики. Земля показалась перед ней так внезапно, что Вель поскользнулась и последние десять футов пролетела кубарем, едва успев сгруппироваться. Рядом раздался удар и взрыв снега, и рядом с ней упала Алисанна. Они обе с трудом поднялись на ноги, шатаясь и тяжело дыша. Девушки посмотрели наверх и поняли, что спасли себе жизнь, не попав в подъемную клеть. Упыри ползли вниз по цепи, просовывали бледные руки сквозь прутья и сворачивали шеи людям, находящимся внутри, так что, когда клеть достигнет земли, там будут одни трупы. А потом эти трупы восстанут. - Если я погибну, - прохрипела Вель, обращаясь к Алисанне. – Сожги меня. Немедленно сожги. - Сожгу. – Медведица не отрываясь смотрела на бойню, творящуюся наверху. – Но ты ведь понимаешь, мы все здесь умрем. Да. Еще бы не понимать. - Скоро мертвяки доберутся вниз. – Алисанна смахнула с лица снег. – Выпусти Вун Вуна из его логова. Давай скорей. Вель кивнула и побежала. Краем глаза она заметила – надо же, вот ведь какой герой выискался - оруженосца Атласа, мальчишку-блудника, который устроился на ступенях и расстреливал из лука напавших на клеть упырей, одного за другим. Но те жалкие искры, которые удавалось зажечь, были бесполезны, совсем бесполезны, и теперь им суждено… А потом Вель увидела Мелисандру. Красная жрица вышла из Королевской башни, за ней следовал ее юный паж Деван Сиворт. Мелисандра шла быстро, но не слишком торопясь, как будто на утренней прогулке. Рубин на ее шее пылал огненным светом, отбрасывая на снегу ослепительные блики. На ее лице было жестокое, почти торжествующее выражение – еще бы, ведь это миг ее триумфа, битва, которую она напророчила, о которой говорила каждый вечер, так же как предсказала кинжалы во тьме и кровь на снегу. Остается ждать героя с пылающим мечом. Многие вороны, видя, какая судьба постигла их товарищей, спускающихся в клети, решили рискнуть и спуститься по лестнице, как Вель и Алисанна. Упыри шли за ними по пятам, и, если они доберутся до земли, это будет всеобщая погибель. И тут Мелисандра начала петь. Она подняла руки и запела звучным медовым голосом, видимо, на языке Асшая. Тени шевельнулись, заколебались и заплясали. Пока Вель окоченевшими пальцами открывала замок на клетке Вун Вуна, тени взметнулись вверх во все стороны, подгоняемые полыхающей фигурой красной жрицы. Сверху от Стены откололась огромная глыба льда и рухнула на упырей. Во все стороны полетели части тел и обрывки внутренностей. Чувствуя на губах вкус гноя, Вель изо всех сил толкнула дверь. Позади нее Мелисандра вся светилась, словно горела. Жар припекал Вель спину, а спереди терзала стужа. Наконец замок поддался, и Вун Вуна не потребовалось просить дважды. Он выбрался во внутренний двор и встретил первого упыря, который соскользнул с цепи подъемника. Великан разорвал мертвяка надвое и запустил туловищем в остальных. Во дворе смешались живые, мертвые и ожившие мертвецы. Упыри напирали, лезли, рекой обрушивались вниз со Стены. Некоторые при ударе разлетались во все стороны, остальные шагали по ошметкам. Другие, как будто восстановив обрывки старой памяти, пробирались к воротам. Нет. У Вель екнуло сердце. Если упыри раскопают выход… если они откроют путь сквозь… Иные не могут пройти, Иные не могут пройти… Начался рукопашный бой, которого она так боялась. Вель отчаянно огляделась в поисках Алисанны, но не могла найти ее, пока Медведица не вырвалась из толчеи, образовавшейся у ворот Королевской башни, и не помахала ей. Холодные руки хватали ее, пока одичалая прорубала себе путь через двор к Алисанне Мормонт, сражаясь не на жизнь, а на смерть. Она почувствовала жгучую боль между лопатками, но не обратила на нее внимания. Башня Хардина уже горела, словно огромный погребальный костер, и Вель увидела Атласа, который лежал, выгнув шею под неестественным углом и вперив невидящий взор в пустоту. Два полувыпотрошенных мертвяка еще корчились рядом с ним. Словно из ниоткуда, с пронзительным карканьем из черного неба вылетели вороны. Дверь поддалась, и Вель с Алисанной ввалились внутрь башни. Они схватили засовы, которые сами и сняли некоторое время назад, и заперли ими дверь изнутри, отпихивая мертвые руки, лезущие через дверную щель. Из-под порога потекла черная кровь. Девушки побежали наверх, их шаги громом отдавались по лестнице. С капюшонов и плащей сползал снег, оставляя мокрые следы. Дверь затрещала. Засовы долго не выстоят. Когда они добрались до своих покоев, Вель услышала, как плачет Чудовище. Леди Арья – то есть не леди Арья – на этот раз не плакала. Она стояла в темной комнате, словно бледное тощее привидение в окровавленной ночной рубашке, и смотрела на них с немой мольбой, а глаза у нее были размером с блюдца. - Мне жаль, дитя, - сказала ей Алисанна, едва дыша. – Мне очень жаль, но они идут. В подтверждение ее слов дверь снова затрещала, так далеко и так близко. - Я буду сражаться за тебя до конца. Знай это. – Медведица крепче сжала окровавленный клинок. – Но… ты иди, дитя. Иди. Беги наверх, к королеве. - Нет. – Джейни Пуль не двинулась с места. – Я останусь с вами. Вы были добры ко мне. Я умру вместе с вами. - О боги. – Алисанна повернулась лицом к двери и спиной к девочке, словно не могла смотреть на нее. – Это твой последний шанс. Обороняйтесь стойко, и, может быть, кто-нибудь из вас доживет до рассвета. - Мне все равно, – спокойно сказала Джейни. В самом деле, чего ей еще бояться, если хотя бы половина из того, что она рассказала о своем браке с Рамси Болтоном, правда? – Я буду обороняться здесь. Я тоже северянка. - Ты храбрая девочка, - сказала Вель. – Вы обе. – Она повернулась к Алисанне. – Не думала, что скажу это, но для меня честь погибнуть рядом с вами обеими. - Да будет так. – Алисанна не отводила взгляда от двери. Было слышно, как упыри тяжелыми хлюпающими шагами поднимаются вверх по ступеням. У Вель было непростое детство, в нем не было места богам. И все же она взмолилась всей душой, думая о сестре, о родителях, которых едва помнила, о Ярле, о Мансе, о Тормунде, даже о лорде Сноу, о всех достойных мужчинах, которых она знала. И о достойных женщинах тоже. Она расправила плечи и стала ждать смерти так, как подобает любому вольному человеку: с улыбкой на устах и с песней в сердце. В нос ударил трупный смрад. Шум и крики во дворе стали стихать. Видно, живых осталось слишком мало, кричать некому. Вель хотелось, чтобы Иные побрали леди Мелисандру за ее вранье и притворство, чтобы они разорвали ее на мелкие кусочки, но теперь она поймала себя на том, что ищет взглядом свет, исходящий от красной жрицы. Вель помнила ее слова. Ночь темна и полна ужасов. Вель встала рядом с Алисанной и приготовилась к бою. Ужасы – не единственное, что есть в мире. Я отдаю свою жизнь и честь... я - меч во тьме; я – Дозорный на Стене… я – огонь, который разгоняет холод; я – свет, который приносит рассвет; я – рог, который будит спящих; я – щит, который охраняет царство людей. Невероятно, но похоже, так и есть. Теперь я спокойна. Джейни Пуль стояла позади них, не двигаясь, и ждала. Мертвые глаза невидяще уставились на них. Мертвые ноги пустились бегом. Мертвые руки потянулись вперед. Одичалая и Медведица вступили в бой. Я рождена для этого танца. Вель чувствовала бы себя белой вороной на любом южном балу, но в глубине души она жалела, что не доживет до того, чтобы побывать хоть на одном таком празднике. Просто из любопытства. Чтобы потом встретиться с Даллой и рассказать ей, что я видела. Вель колола, рубила и отражала удары. Огня в очаге хватило лишь на то, чтобы зажечь пару факелов, и они с Алисанной воткнули их упырям в лицо, круша гнилые зубы. Вель стало интересно, где сейчас Боуэн Марш, – небось, заперся в арсенале и считает минуты до конца. Она уже перестала бояться. Она просто сражалась, намереваясь умереть с оружием в руках. Пульсирующая боль в плечах мешала поднимать и опускать топор, кровь и пот стекали по нижнему белью. Но это все пустяки. Они неприкасаемые, о них будут петь песни. Печальные, как песня о Данни Флинт. Манс иногда пел ее. А сейчас… Алисанна Мормонт издала тихий, придушенный стон, как будто удивившись, и медленно упала на колени, сжав ледяное копье, которое проткнуло ее от живота до позвоночника. Клинок выпал из ее руки. Медведица неловко подняла факел и взмахнула им над головой. Она подобрала с пола свой меч, но едва могла удержать его. Кровь заливала ее черный плащ, но ей удалось снести голову одному из упырей, подбирающемуся к Джейни. И еще одному. - О боги, девочка, - выдохнула она, и на ее губах показалась кровь. – Беги. - Нет, - прошептала Джейни Пуль. – Я буду храброй. Теон тоже был храбрым. Вель перехватила мертвяка, подкравшегося к Алисанне сзади. Она встала над Медведицей и продолжала отбиваться от упырей, расчленяя одного за другим. Стоя на коленях, Алисанна все еще сражалась, пытаясь выдернуть из себя ледяной осколок и мучительно хватая ртом воздух при каждом рывке. Со всех сторон вокруг них смыкалось глухое кольцо из мертвецов. Дыхание Алисанны стало хриплым и тяжелым. - Вель… - Что? Медведица сурово посмотрела на нее. - Здесь мы стоим. С тяжелым сердцем Вель пожала Алисанне руку. Ни одна из них не отняла руки, и они продолжали держаться друг за друга. Так и должно быть. Другого выхода нет. А теперь наш дозор окончен. Алисанна содрогнулась. Вель почувствовала, как силы покидают мозолистую руку, все еще крепко сжимающую ее ладонь. - Нет, - сказала она, почти умоляя. – Не надо. Не оставляй меня с ними. - Не бойся, - прошептала Алисанна, и кровь хлынула у нее из горла. – Я служила верно. Помни. Сожги меня. Развей меня на сильном северном ветру. - Сделаю. – Огонь начал лизать стены в том месте, где упали упыри. Это будет погребальный костер для всех нас. Медведица рухнула на пол. Она пыталась еще что-то сказать, но у нее не вышло. Тогда она улыбнулась и умерла так же храбро, как и жила. Джейни Пуль издала отчаянный вопль. Все было кончено. И тут Вель услышала рог.