Север помнит / The North Remembers

Даже видимый издалека, Край Теней наводил на мрачные мысли. Мейстеры и маги написали бесчисленные манускрипты с рассуждениями о том, что же случилось с этим местом в дни, когда мир был еще молод: то ли нечто похожее на Рок, разрушивший Валирию, то ли эти земли так и были сотворены богами. Город Асшай ютился на единственном клочке побережья, пригодном для проживания. Его окружали опасные черные пески, клокочущие вулканы и кипящие серные источники. Ходили слухи, что в этих мрачных горах водятся жуткие твари: пауки размером с лошадь, каменные змеи с огненными глазами, всевозможные демоны, призраки и духи. Джорах относился к таким байкам скептически: он считал, что их придумали сами заклинатели теней, чтобы отпугнуть любого, кто осмелится нанести им нежданный визит. Правду сказать, сам он не горел желанием проверять, так ли это. Сидя на спине Дрогона, Джорах прикинул расстояние: по меньшей мере пятьдесят миль. Слишком далеко. Сегодня им удалось пролететь меньше, чем вчера, а вчера – меньше, чем позавчера. Они летели уже две недели, спускаясь на землю только по крайней необходимости, и это для всех стало тяжким испытанием. На разорванном храккаром крыле Дрогона образовались воспаленные красные рубцы, следы когтей на спине у Дени выглядели ужасно, а у Джораха, кроме ран, нанесенных зверем, после бесконечных дней, проведенных на спине дракона, зад и бедра покрылись саднящей гноящейся коркой. Штаны заскорузли от крови и гноя, любая попытка сменить положение причиняла невыносимую боль, а охлаждающие примочки, которые Дени сделала для него из грязи, травы и мокрых тряпок, практически сразу же высохли. Одним богам известно, когда теперь они решатся спуститься на землю и смогут сделать новые. При условии, что им удастся найти воду. Они летели через юго-восточную часть Красной Пустыни, которая оказалась еще более непригодной для жизни, чем помнилось Джораху. Губы у них растрескались и кровоточили от сухости и жажды. Когда боль чуть ослабевала, Джорах изредка дремал, но он боялся, что Дени не сможет удержать его, если он начнет падать, а привязать себя к Дрогону было нечем. Мысли путались, а в глаза словно песку насыпали. Дени спала больше, чем он. В те недели, которые она, покинув Миэрин, провела в Дотракийском море с Дрогоном, ей приходилось вести полуживотный образ жизни, а потом, во время своего пленения и путешествия с кхаласаром, у нее не было другого способа скоротать время. Джорах не возражал и не завидовал, ведь, когда Дени спала, только тогда она позволяла ему дотрагиваться до нее – их вынужденная, лишенная удобств близость не оставляла другого выхода. Он крепко обнимал ее обеими руками, стараясь сохранять равновесие, и иногда она прижималась к нему всем телом или зарывалась лицом в его грудь. В эти краткие моменты Джорах уносился мыслями в те дни, когда она подсознательно искала у него утешения и совета, напуганная четырнадцатилетняя девушка, уже выданная замуж и уже овдовевшая. Ему не хотелось вернуть те времена – она рождена, чтобы быть королевой, чтобы летать на драконах и править королевством. Но от горько-сладких воспоминаний у него щемило сердце, особенно из-за отчужденной вежливой холодности, с какой Дени обращалась с ним, когда бодрствовала. Наверное, он должен быть благодарен хотя бы за то, что она больше не кричит на него, что она по своему выбору или по необходимости доверила ему свою жизнь, и Джорах был благодарен. Но он так боялся потерять ее снова, что ему приходилось тщательно взвешивать каждое слово, каждый поступок, каждый жест – это было все равно что ходить по яичной скорлупе. Именно поэтому он до сих пор не сказал ей, что никак не может понять, зачем они подвергают себя такому риску. Джорах считал, что было бы безопаснее отправиться в Браавос, в Пентос, в Вестерос, – куда бы она ни решила поехать. Куда угодно, лишь бы подальше от этой проклятой миэринской трясины, куда-нибудь, где они могли бы спокойно отдохнуть и залечить свои раны. Но она упрямо настаивала на том, что их путь лежит в Асшай, а из-за ее бездарной политики в отношениях с Квартом им придется обойти стороной единственный безопасный город в Красной Пустыне. Джорах не рвался возобновить знакомство с Ксаро Ксоан Даксосом – подозрительным типом, у которого нос украшен драгоценными камнями, который вечно проливает крокодиловы слезы и засматривается на юных танцоров, но Кварт спас их от пустыни, и Даксос даже хотел дать им корабли, чтобы отправить домой. Слишком просто было бы утверждать, что если бы Джорах был рядом с Дени, то переговоры с Квартом прошли бы лучше, но резня и разрушения в Миэрине и те лишения, которые им приходится терпеть сейчас, помогли ему сбросить романтические и идеалистические покровы, которыми он в своих мыслях окутывал Дени. Конечно, она хотела как лучше, и часто, делая выбор, поступала так, как правильно, а не как проще, но во многом она все равно оставалась наивным и упрямым ребенком. Впрочем, теперь это не имело никакого значения. Они сделали ставку на Асшай, хотя этот город казался ненадежным убежищем. Джорах, не обращая внимания на пересохшее горло, на беспрестанную мучительную боль и кровавые волдыри, на то, что он был так голоден, что, казалось, желудок переваривает сам себя, издал долгий утомленный вздох и пришпорил Дрогона. - Сколько еще? – через несколько часов спросила его королева. Голос у нее охрип и сел; уже два дня как у них закончилась пресная вода. Если они начнут пить морскую воду, конец будет неминуем, но им удавалось урвать по паре глотков из луж, остающихся после прилива, – там вода была не такая соленая. - Недолго. – Джорах постарался говорить бодро. – Вон там, видите, на горизонте – это Асшай. – Он указал в мутное марево, молясь, что не ошибся в расчетах, что они залетели достаточно далеко на северо-восток, что это не Кварт. Нет, не Кварт; эти черные песчаные холмы ни с чем не спутать. – Мы будем там самое позднее к вечеру. Дени взглянула на него, и ее фиалковые глаза омрачились беспокойством: - Думаешь, Дрогон справится? Они оба видели, что черный дракон на пределе: он конвульсивно молотил крыльями, из его ноздрей вырывались клубы дыма, пока он изо всех сил старался удержаться в воздухе. Джораху не нужно было быть варгом, чтобы понять – дело плохо. - Любой конь бежит быстрее, если чувствует близость дома. Дени слабо улыбнулась, положила ладонь Дрогону на шею и закрыла глаза, молча побуждая его лететь вперед. Казалось, между ними было что-то большее, что-то помимо той связи, которая была между Дени и ее драконами, рожденными в ревущем пламени погребального костра, на котором сгорел ее муж. Джораха это не удивляло. Он лишь надеялся, что в Асшае им удастся больше узнать о драконах и получить то, чего она хочет, – Джорах догадывался, что именно ей нужно, - чтобы лишения, которые им пришлось вытерпеть, были не напрасны. Это была часть урока, который он должен выучить: отпустить ее, не мешать, не противоречить, охранять. А я предал ее. Ему никогда не выдернуть из сердца острый шип вины. Да, она потеряла контроль над Миэрином, нажила себе врагов в Кварте, в Астапоре, в Юнкае и еще много где, но глупо думать, что он мог бы это изменить. Когда-то он сделал ей предложение и повторил бы его вновь, если бы она позволила, но он просил согласия у королевы, а не у женщины. Раньше Джорах мечтал о том, чтобы она отказалась от своей мечты завоевать Железный Трон, чтобы она хоть на день смогла вернуть себе детство и покой, которых была лишена, но теперь он понимал, что все это пустые мечты. Этот урок он так и не смог выучить: он был слишком гордым, слишком хорошо знал, кто он такой, - как и она. То, чего я хочу от нее, – кем ей быть, что ей делать, кем ей стать, - не имеет значения. Джорах понемногу начал мириться с этим, поэтому и передумал убивать Даарио. Он злился, что она выбрала не его, а другого мужчину, да еще этакого напыщенного павлина, он не одобрял те поступки, которые Дени совершила после того, как прогнала его, но у него больше не было права судить ее. Он питал отвращение и ко всему, что сотворил сам. Может быть, Асшай – это его единственный способ искупить свою вину перед ней. Однако Джораху внезапно пришлось отвлечься от грустных мыслей: Дрогон дернулся, покачнулся и начал стремительно падать вниз. Они летели в двух или трех сотнях футов над землей, так что у них не было свободы маневра или права на ошибку, и дело усугублялось тем, что они приближались к заливу. Джорах видел корабли, стоящие на якоре, - Асшай был важным торговым портом в Яшмовом море для тех купцов, которые осмеливались вести здесь торговлю, - и сам город, расположенный на отвесном берегу, элегантный лабиринт наклонных башен, напоминающий Старомест. Подходящее сравнение, только Асшай во много раз более экзотичен и многоцветен – здесь, похоже, все цвета, какие есть на свете, а не только сплошной черный, как представлялось Джораху. Висячие сады, зверинцы, колокола, арки, витражи… На вершине высокого холма стоял красный монолитный храм – должно быть, это и есть оплот веры в Рглора. Вдоль мощенных булыжником переулков росли пальмы, завитки темного мха покрывали древнюю стену, окружающую город. Стена, казалось, была сделана из обыкновенного камня, источенного ветром, но Джорах слышал истории о колдунах, аэромантах и чародеях, не говоря уже о самих заклинателях теней. Он истово взмолился всем богам, чтобы все это колдовское племя не решило, что здоровенный дракон, летящий прямо на них, представляет угрозу. В любом случае, все размышления Джораха о красоте города и о том, что его хозяева могут стереть их в порошок, были неуместны. Дракон с трудом барахтался в воздухе едва ли в пятидесяти футах над волнами, и было совершенно ясно, что он не сможет пересечь залив. Джорах услышал отдаленные крики – похоже, их заметили, это было неизбежно. Он лихорадочно отстегнул меч, стащил с себя плащ и сапоги. Все свои скудные пожитки и доспехи он уже оставил в Красной пустыне, чтобы не обременять Дрогона лишним весом. Теперь у него ничего не осталось, кроме одежды, что была на нем, и, как ни странно, он успокоился. Теперь можно прыгать в воду и либо выплыть, либо утонуть. - Берегись! – закричала Дени. Прямо перед ними оказалась гавань. Может быть, Дрогону удастся приземлиться где-нибудь в доках, – остается надеяться, что в сухом доке, ведь по очевидным причинам драконы и вода несовместимы, но от удара они с Дени окажутся на камнях, и вряд ли этого удастся избежать. Джорах обхватил Дени за талию и прыгнул. Несколько мгновений они словно парили в воздухе. Джорах постарался дождаться, пока Дрогон спустится как можно ниже, но он не мог ждать слишком долго, иначе они бы рухнули прямо на корабли. До изумрудно-зеленой воды лететь было добрых двадцать футов, и Джорах отчаянно старался набрать в легкие как можно больше воздуха, прежде чем море сомкнется у него над головой. В последний момент Дени извернулась в его руках, тесно прижалась к нему, уткнувшись лицом ему в шею, и они вместе ушли под воду. Им повезло, что они упали ногами вниз. Джорах почувствовал сильный удар, и вот они уже под водой. Он не закрыл глаза, но ему удавалось разглядеть только белую пену и раздробленные осколки солнечного света, пронзающие мутную воду. Глаза слепило и жгло, но это было ничто по сравнению с болью, которая охватила все его тело, когда морская вода хлынула в открытые раны. «Сыпать соль на раны» - эта фраза раньше для него была просто образным выражением; только сейчас он понял, что это значит. Джорах изо всех сил старался не кричать – если он откроет рот, то утонет. Он чувствовал, как Дени отчаянно барахтается, стараясь выплыть на поверхность, и тоже начал всплывать. Путь наверх оказался дольше, чем он предполагал: рухнув с такой высоты, они погрузились на несколько морских саженей в глубину. Грудь сдавило, раны горели. Наконец, с силой отталкиваясь от воды, он пробил головой волны и с радостью вдохнул горячий воздух, напоенный ароматом пальм. Океан приятно холодил тело, хотя мучительная боль никуда не исчезла. Дени, задыхаясь, всплыла рядом с ним. Ее серебристые волосы потемнели от воды и прилипли к плечам, так что Джораху сразу вспомнились русалки. Он перевернулся, все еще отплевываясь. - Сюда, моя королева, - прохрипел он, - нам придется плыть. Он увидел в ее глазах страх и понял, что Дейенерис не умеет плавать, – ну конечно, она ведь дочь воздуха и огня. Он надеялся, что ему удастся вынести ее на себе, - в любом случае, другого выбора не было. - Сюда. Хватайтесь за меня. Море соленое, мы выплывем. Дени отчаянно схватилась за густые темные волосы у него на спине, и Джорах вздрогнул от боли, но вряд ли он мог предложить что-нибудь другое. Вспоминая, как на Медвежьем острове он купался по утреннему холодку в чем мать родила и боролся в волнах со своими кузинами, Джорах перехватил Дени поудобнее и принялся яростно грести. Сначала путешествие на «Селасори Кхорун», теперь этот заплыв – Джорах решил, что с него довольно, он по горло сыт морем. Впереди он увидел разбитую, дымящуюся развалину, которая совсем недавно была кораблем. Причина крушения была ясна: в его снастях запутался Дрогон. Дракон отчаянно хлопал крыльями, судно наполовину затонуло под его весом, а снизу доносились вопли моряков, попавших в ловушку. Черный дракон тоже кричал, обезумев от боли и страха. Морская вода, касаясь его шкуры, с шипением превращалась в пар. Эти звуки заставили Дени застонать от горя, но Джорах сомневался, что королева чем-нибудь сможет помочь своему сыну. Вокруг них в воду падали горящие обломки, а берег был недосягаемо далек. Джорах чувствовал, что его мышцы сводит судорогой, но изо всех сил пытался не думать об этом. Плыть было легче, чем он ожидал, правда, от боли в воспаленных, просоленных ранах он едва не терял сознание. Однако, преодолев раскаленную преисподнюю и морские глубины, если не один, так другой конь должен доставить Дейенерис в Асшай. Джорах сделал рывок вперед, и еще раз, и еще. Его могучие руки оцепенели и дрожали. С каждым вдохом грудь болела, как от удара. Он с ужасом подумал, что может не выдержать. Кто-нибудь может напасть на Дени, и она окажется совсем одна, во власти не только красных жрецов, но всего Асшая. А он не сможет… не сможет… - Мать драконов! Джорах вскинул голову, лихорадочно огляделся и наконец увидел, что от одного из лебединых кораблей отходит лодка, на веслах которой сидят четверо чернокожих летнийцев. До корабля было слишком далеко, и Джорах не мог полностью прочесть название, вырезанное на носу, но ему удалось разглядеть слово «пряный». Он не мог поверить… Квухуру Мо, капитан, который принес Дени весть о смерти Роберта Баратеона и который сказал ей в Кварте, что намеревается совершить круг по Яшмовому морю… да, он был капитаном «Пряного Ветра» из Высокодрева… Дени тоже узнала корабль. Джорах почувствовал, как она напряглась, а потом подтянулась у него на плечах и начала кричать. Ей крикнули в ответ, и через несколько мгновений, которые показались Джораху самыми долгими за всю его богатую событиями жизнь, лодка перевалила через гребень ближайшей волны и остановилась рядом с ними. Один из гребцов протянул весло, Джорах из последних сил ухватился за него. Последовал сильный рывок – и вот он уже лежит ничком на дне лодки, не помня, как туда попал, извергая из себя морскую воду и почти теряя сознание. Что было дальше, Джорах не помнил; вероятно, их довезли до «Пряного Ветра» и подняли на борт. Когда он вновь открыл глаза, то обнаружил, что лежит на узкой корабельной койке, заходящее солнце отбрасывает золотые лучи на слегка покачивающийся пол, а Дени нигде не видно. Скривившись от боли, Джорах с усилием сел. Он едва успел пригнуться, чтобы не удариться головой о низкий потолок: после событий последнего дня с него было довольно ударов. Перед глазами маячила кровавая пелена, но, когда зрение прояснилось, он решил рискнуть и встать на ноги. Кто-то забрал его лохмотья и взамен оставил в ногах койки цветной халат, из тех, что обыкновенно носят летнийцы. Джорах натянул на себя халат – одежда непривычно колыхалась на ветру - и поковылял к двери. Его раны были перевязаны, а кожа блестела, намазанная какой-то неизвестной мазью. В глотке было сухо, как в Красной пустыне, но в первую очередь нужно было выяснить, что происходит. Встав на четвереньки, Джорах вылез на палубу. И тут же увидел Дени. Она стояла на корме в компании высокой стройной темнокожей девушки. Решив, что будет вполне логично начать оттуда, он, хромая, подошел к ним. - Добрый медведь, - Девушка, по-видимому, дочь капитана, повернулась и сильной рукой подхватила его под локоть. – Тебе не следовало вставать. - Потом отдохну. – Джорах ухватился за рейлинг и огляделся. Корабль дрейфовал в миле или двух от Асшая; город чарующе искрился в спускающихся сумерках, и даже отсюда можно было видеть свет и чувствовать дым огромного костра, который горел перед храмом Рглора. Вероятно, появление настоящего живого дракона повергло местных жителей в религиозный экстаз, и Джорах подумал, что по крайней мере теперь можно никому не представляться. Он хотел было спросить, где дракон, потом взглянул вниз и увидел его. Дрогон был привязан за кормой «Пряного Ветра» в импровизированном свертке из парусины, который оберегал его от воды. Какой-то умелец подвязал его так, чтобы облегчить нагрузку на киль, и черный дракон свернулся клубком, словно обиженный ребенок, злобно кося на них красным глазом. Из его ноздрей поднимались струйки дыма, но обычно блестящая чешуя потускнела, а раненое крыло свисало под таким неестественным углом, что было ясно – лететь он не может. Чудо еще, что он донес их так далеко и так быстро. - Спасибо, - шепнул Джорах чудовищу. Дракон пренебрежительно фыркнул, рассыпав сноп искр, и повернулся к своей хозяйке. – Вот ведь адское пламя! Как же вам удалось освободить его? - В буквальном смысле с помощью пламени. – Дени улыбнулась уголком рта и, кивнув на высокую девушку, продолжила: - Это Коиджа придумала. Корабль… он тонул, Дрогон был все еще в ловушке, так что она велела своим людям поджечь его. Ну да, подумал Джорах, конечно, это сработало. Но тут он заметил слезы в глазах Дени, увидел, как дрожит ее подбородок и понял, что она горюет по ни в чем не повинным морякам, обреченным из-за нее на страшную гибель в горящем корабле. Ее противоречивые поступки выбивали его из колеи – она без малейшего колебания приказала Дрогону сжечь кхала Чхако, а теперь оплакивает тех, чьими жизнями пришлось пожертвовать, чтобы спасти дракона, жалеет людей, которых даже не знала. Временами она вела себя так… по-таргариенски, а иногда – просто как добрая и отзывчивая молодая женщина, выросшая в нужде, но не ожесточившаяся. Впрочем, можно было возразить, что именно из-за этого своего сострадания она потеряла Миэрин, но Джораху не хотелось снова думать об этом. Он повернулся к Дени, пытаясь показать ей, что готов утешить ее, если она позволит, но она по-прежнему держалась отчужденно. Почувствовав это, он подавил разочарование и повернулся к Коидже. - Мы обязаны жизнью вам и вашим людям. Благодарю вас. - Не стоит, добрый медведь. Мать драконов говорит, вы направляетесь в Асшай. Зачем? Отсюда мы идем в Высокодрев. Трюмы моего отца полны руды, драгоценных камней, янтаря и драконьего стекла. Он станет богачом, когда продаст все это. Плывите с нами. На Летних Островах вы отдохнете на белом песке под пальмами и голубым небом и забудете о боли и холоде. - Если бы я могла, я бы так и сделала, - тихо ответила Дени. – Но это не мой путь. Я еду в Асшай. - Как скажешь, Мать драконов. Но красные жрецы заберут тебя и твоего сына, они… изменят тебя. Ты никогда не думала, почему они столько времени процветают здесь, у Тени? Она так произнесла последние два слова, что у Джораха по спине поползли мурашки. «Она пытается предупредить нас», - понял он. - Скажи, Коиджа, ты ведь часто здесь бываешь. Что это за Тень, почему Асшай у Тени? Высокая летнийка задумалась и наконец ответила: - Я не могу ответить на этот вопрос, добрый медведь. Но красные жрецы – это огонь, воплощение огня, и этот огонь порождает самые мрачные тени. Дени засмеялась. - Если они захотят сжечь меня, им придется много нового узнать об огне. И все-таки Коиджа сомневалась. - Может, и так. А известно ли тебе, что красные жрецы говорят, будто весь мир состоит из двух половин, которые все время воюют, которые противоположны друг другу? А противоположность огня – это лед. Они называют его Великий Иной… но он не более иной, чем все их колдовство. Что-то в ее голосе заставило Джораха вспомнить страшные истории, которые рассказывали у очага. Стояла зима, снег засыпал все вокруг; тогда он был совсем еще мальчишкой. Он вспомнил отца, девятьсот девяносто седьмого лорда-командующего Ночного Дозора, и слухи о том, что напало на него и его людей во время их большого похода за Стену. Он попытался было выкинуть все это из головы, но ему не удалось бы прожить так долго, если бы он не прислушивался к своему чутью, и это навело его еще на одну мысль. - В Волантисе был один жрец – его звали Бенетто или Бенерро, он проповедовал, что Де… ее величество – возрожденный Азор Ахаи, воплощение их древнего пророчества. Он даже хотел отправить к ней красного жреца по имени Мокорро. Мы плыли с ним на одном корабле, но он, скорее всего, утонул во время кораблекрушения. - Это вряд ли. Их непросто убить. – Коиджа пристально посмотрела на них, а потом обратилась к Дени. – Мы как-то подвозили твоего родича. Мы везли его, жирного Сэма и одичалую девушку из Браавоса в Старомест. Он говорил про тебя то же самое. Дени удивилась. - У меня нет живых родственников. - Теперь уже нет, - согласилась Коиджа. – Но, когда мы взяли его на борт, он был жив. Мейстер Эйемон, старик со Стены. У него было больше сотни именин. Мы праздновали его жизнь и оплакали его смерть. Немногим дарован такой долгий жизненный путь. - Эйемон… Таргариен? – Дени побледнела. – Мейстер? Он был братом Эйегона Невероятного, который был отцом моего деда Джейехейриса. То есть, он был моим… двоюродным прадедушкой? - Что-то в этом роде. Он тоже думал, что ты – вернувшийся Азор Ахаи. Он хотел увидеть тебя и твоих драконов до того, как умрет, но боги не были столь добры. – Коджа грустно улыбнулась. Дени вздрогнула. Джорах снова увидел печаль в ее глазах: единственная связь с ее семьей, человек, который более сотни лет хранил бурную историю ее дома, - и того ей не удалось повидать. - Когда я взойду на трон, его имя будет храниться в моей памяти. Но… ты сказала, Азор Ахаи? Мне не известна эта легенда. - Пойдешь к красным жрецам и узнаешь. Но я опять говорю тебе: не ходи. Летние Острова… - Я много слышала об их красоте, - сказала Дени. – Однажды я прилечу туда на драконе, когда он поправится и окрепнет. Но не сейчас. Мы переночуем на «Пряном Ветре», и если есть что-то, что я могу дать или сделать, чтобы отблагодарить тебя, ты это получишь. Но на рассвете ты доставишь нас на берег, в Асшай. Коиджа покосилась в сторону Дрогона. Джораху показалось, что, если бы не дракон, дочь капитана готова была отказаться. Но в конце концов девушка со вздохом сказала: - Как пожелаешь, Мать драконов. Они ужинали на палубе под бриллиантовыми звездами. Члены команды были в хорошем настроении, они смеялись и пели на тягучем, словно жидкое золото, языке Летних Островов, но ни Джорах, ни Дени не смогли бодрствовать долго. Прежде чем они удалились на отдых, их раны осмотрел корабельный лекарь, и Джорах с благодарностью выпил целый бурдюк воды. Но, лежа в своей каюте, несмотря на уют и покой, Джорах не мог уснуть. Он тревожился, что «Пряный Ветер» может ночью сняться с якоря и уплыть, и к тому времени, как они проснутся на рассвете, корабль будет уже за много миль от берега. Летнийцы были рады удачной торговле, но они явно боялись возвращаться обратно в город и иметь дело с красными жрецами. Почему? Вопросы роились в голове, и в конце концов, не найдя ответов, Джорах забылся беспокойным сном. Он проснулся незадолго до рассвета и запаниковал, но, выглянув в смотровой люк, увидел по правому борту Асшай. Коиджа Мо сдержала слово. Смурной и невыспавшийся, Джорах поднялся с койки. Кто-то оставил для него вестеросскую одежду – рубаху, бриджи и сапоги, очевидно, догадавшись (вполне справедливо), что он не захочет бродить по Асшаю в одеянии, напоминающем ночную рубашку пожилой дамы. Одежда была коротковата и тесновата в плечах, но жаловаться не приходилось. Джорах оделся и вышел на палубу. И снова Дени опередила его. На ней было чудесное тонкое платье цвета морской пены, на обеих руках – двойные браслеты из слоновой кости, а на шее – золотой обруч. Заметив взгляд Джораха, она слегка покраснела и опустила глаза. - Они просто не хотели, чтобы я появилась перед красными жрецами словно попрошайка. - Вы не попрошайка, - сказал он. – И никогда ею не были. Дени тонко улыбнулась. - Сладкая ложь, сир. Впрочем, вы на это мастер. В ее словах пощечиной звучал укор, и Джорах отвернулся, испытывая боль, словно от удара. Больше они не сказали друг другу ни слова. «Пряный Ветер» заскользил сквозь утренний туман по направлению к гавани. Джорах все думал, как им выпутать Дрогона из парусины и поднять его к храму; лететь он не мог, а идти с ним по городским улицам, словно с собакой, было совершенно невозможно. Но раз уж они зашли так далеко, придется что-то придумать. Через некоторое время «Пряный Ветер» пришвартовался к одному из выносных причалов. Джорах помог одному из моряков – кажется, его звали Ксондо, - установить сходни, хотя его избитое тело отзывалось болью при каждом движении, и скованно подал руку Дени. Она так же скованно приняла ее, и они сошли на берег, не глядя друг на друга. - Мы подождем здесь с драконом, - сказала Коиджа. – Красные жрецы найдут способ, как поднять его. Это обыденное замечание заставило Дени тревожно оглянуться. Но она не сказала ни слова, только кивнула, потом взяла Джораха за руку, и они пошли по лабиринту качающихся пристаней к берегу. Джорах чувствовал, что на них все смотрят, и это была не игра воображения. К счастью, их никто не попытался сжечь заживо. Когда они миновали ворота гавани и пошли по крутым улочкам вверх на холм, что-то изменилось. Здесь были те же школяры, клирики, лавочники, купцы, воины, благородные господа, слуги, попрошайки, воры и убийцы, как и в других городах, такие же кривые переулки и красные фонари, обозначающие бордели, – похоже, даже ужасным колдунам иногда хочется потрахаться, - но с каждым шагом усиливалось ощущение, что они приближаются к чему-то важному. Если он чувствовал это, то Дени и подавно. Она невольно сжала его руку. Джорах пожалел, что утопил свой меч в море. Вряд ли кто-то открыто попытается напасть, а даже если и так, то от меча будет мало проку, но Джорах как-никак был рыцарем. Владеть мечом для него было так же естественно, как дышать, без него он чувствовал себя нагим. Джорах подумал о раненом Дрогоне, который остался на корабле. Мы оба безоружны. Великий храм Рглора оказался настоящим чудом, словно сотканным из замерзшего каменного кружева, воздушных опор и высоких сводов, его украшали величественные статуи. Вокруг горели факелы, их пламя казалось бледным в дневном свете. В большом сводчатом проходе, ведущем к воротам храма, было прохладно и темно. Дени прерывисто вздохнула. Она некоторое время молча стояла, разглядывая ворота, и наконец призвала всю свою храбрость. - Вы со мной, сир Джорах? Он заглянул ей в глаза и почувствовал, как разбивается его сердце. - Отныне и навсегда, кхалиси. Она улыбнулась – по-настоящему улыбнулась, расправила плечи, взяла его за руку и позвонила в большой бронзовый колокол. Колокольный звон пронзил тихий утренний воздух и отозвался далеко внутри храма. Эхо стихло, и некоторое время ничего не происходило, так что Джорах решил уже, что им не ответят. Но резные ворота из сандалового дерева с треском отворились, и им открылся длинный и абсолютно темный коридор. Дени вся дрожала, и Джорах тоже чувствовал себя неуютно. Он ощущал запах ртути, земли, падающих звезд, красного раскаленного жара. Красный. Красный. Красный. Наконец-то он был на своем месте, рядом со своей королевой. Они тесно переплели пальцы, словно пытаясь защититься от того, что внутри, переступили через порог и вошли в самое сердце Тени.