Север помнит / The North Remembers

Даже несмотря на прощальные поцелуи осени, грозящие перейти в суровые объятия зимы, на всем белом свете не было места прекраснее, чем Хайгарден. Огромный замок, светлый и воздушный, был выстроен из белого камня и окружен мраморными колоннадами, клумбами, рощами и фруктовыми садами, украшен гобеленами и фресками, статуями и фонтанами, в садах было полно укромных беседок для отдыха и удобных тропок для прогулок. С вершины холма открывался вид на тусклую серебряную ленту Мандера, по которому летом сновали прогулочные лодки, а сейчас река была почти пуста. От замка расходились в разные стороны Океанская дорога и Дорога роз, тянущиеся до самого горизонта. Деревня тоже была тщательно ухожена: беленые домики с красными черепичными крышами, узкие мощеные улочки. И лорда, и простых людей защищала прочная крепостная стена, извивающаяся вверх и вниз по зеленым холмам Простора, которые были покрыты ковром из роз всех видов и цветов. Над холмами плыл чарующий аромат. Когда-то давно, еще до поединка с Красным Змеем, после которого Уиллас Тирелл покинул ристалище калекой, он проводил бесчисленные часы, играя среди этих роз с родными и двоюродными братьями и сестрами, крича, бегая и изображая разных героев из прошлого. А теперь Гарлан уехал отвоевывать Щитовые острова у железнорожденных, Лорас умирает или уже умер, Маргери арестована по подозрению в любодействе и блудодействе, а сам Уиллас сидит здесь и наблюдает, как его семья борется с волнами, которые день ото дня поднимаются все выше. Он готов был осуждать своего лорда-отца, хотя понимал, что не представляет, как сам бы поступил на его месте. Буквально за одну ночь все исчезло – только что они твердой рукой управляли Семью Королевствами и освобождение Маргери было уже решенным делом, а теперь вынуждены отчаянно доказывать разгневанному суду Веры, что не имеют ничего общего с чудовищным обманом и кощунственными убийствами. И что еще хуже, речные лорды и Фреи все равно не поверят. Они решили, что Тиреллы и Ланнистеры сговорились, чтобы ограбить и унизить их. От лорда Мейса уже две недели не было вестей, и Уиллас готовился к худшему, изо всех сил стараясь не верить зловещим слухам, поступающим из столицы. Он считал, что пример Неда Старка должен удерживать любого правителя от публичных казней, если обвинение основано на слабых доказательствах, и ни в коем случае не казнить никого в святом месте. Но люди никогда не учатся на чужих ошибках. Теперь можно называть то, что происходит, Войной Двух Королей, потому что остались только двое – Томмен и Станнис. И скоро останется один, а может, совсем никого. Эта мысль повергала Уилласа в глубокую печаль. Томмен Баратеон на самом деле не Баратеон, плод обмана, мошенничества, кровосмешения и убийства, но ребенок за это не в ответе; он милый мальчик, бесхитростный и добрый, в нем нет ни капли фамильной подлости. Нам стоило это предвидеть, как только Джоффри испустил последний вздох. Уиллас все думал – может быть, бабушке и не следовало уезжать из Королевской Гавани. Он любил коварную старую каргу, от ее присутствия ему становилось легче (хотя нельзя сказать, что у Королевы Шипов легкий характер), но именно она была самым проницательным и искушенным дипломатом дома Тирелл, и именно она могла предвосхитить или хотя бы облегчить весь этот фарс с судом, подстроенный, чтобы погубить Маргери. Впрочем, город едва не пылает, так что, может, и хорошо, что мы увезли ее оттуда от греха подальше. Как она говорит, ей уже за восемьдесят, самое время держаться подальше от того, что может ее убить. Уиллас не питал иллюзий насчет игры, которую вели его бабушка и сестра, – и отчасти его отец. С того момента, как Тиреллы предложили руку Маргери Ренли Баратеону и признали его королем, все члены семьи понимали, что ступили на путь, в конце которого лежит либо победа, либо смерть. Уилласа не покидали дурные предчувствия; ему вполне хватало лошадей, гончих, соколов и книг, он хотел прожить долгую жизнь и умереть в своей постели в окружении жены и детей. Но он был явно в меньшинстве, а его отец был сам не свой от мысли о том, что его внук займет Железный Трон. Зачем? Это даже с виду чертовски неудобное сиденье, а чтобы его занять, нужно заплатить огромную цену, и не только кровью. Но все же зерна соблазна упали на благодатную почву, поэтому его сестра вышла замуж за любовника его брата, и всех их вынесло в открытое море. Лишь одно хорошо, полагал Уиллас, – они избавили благодарный мир от короля Джоффри Баратеона, первого носителя своего имени. Ни его отца, ни Гарлана, ни Лораса не посвятили в заговор. Лорда Мейса леди Оленна считала олухом, Гарлан был слишком благороден и счел бы это дело постыдным и недостойным рыцаря, а Лорас заявил бы, что травить ядом – это банально, въехал бы на белом коне в тронный зал и швырнул Джоффри перчатку прямо в лицо. Из трех сыновей Мейса Тирелла бабушка любила Уилласа больше всех, и бесславная кончина Джоффри затронула и его тоже. Леди Оленна пообещала ему, что перед тем, как подложит асшайский черный аметист в брачную чашу, она под предлогом дружеского визита привезет сюда Сансу Старк и устроит их брак. По ее задумке, когда Уиллас и Санса поженятся, Джоффри умрет, а Маргери соединится с его более управляемым младшим братом, у них будет королева, десница и права на Север, а Ланнистеры будут посрамлены и уничтожены. Набросав план широкими мазками, они привлекли к делу Петира Бейлиша, мастера дворцовых интриг, чтобы он доработал детали, но, по мнению Уилласа, это был опасный маневр. Только богам известно, чего на самом деле хочет этот человек, а поскольку с тех пор, как он весьма своевременно уехал в Долину, о нем ничего не было известно, у него, по-видимому, были свои планы. Может быть, именно он и обвинил Тиреллов в убийстве лорда Тайвина Ланнистера, но Уиллас не был в этом уверен. Просто удивительно, как легко Бейлишу удалось обвести их вокруг пальца. Разумеется, Маргери знала о заговоре с самого начала, с того момента как леди Оленна выяснила правду о том, каков Джоффри на самом деле. Она никогда бы не стала для него покорной женой, и Лорас никогда бы не смог стоять рядом и смотреть, как ее избивают. Маргери была бабушкиной любимицей, и, судя по тому, что Уиллас знал о последних громких свадьбах, которые пошли не так, как намечалось, она отлично сыграла свою роль. Но это ее не спасло. Может, и хорошо, что я не женюсь на Сансе, ведь шансов дожить до брачной ночи становится все меньше и меньше. Тем не менее Уиллас чувствовал сожаление. Он никогда не встречался с дочерью Эддарда Старка, но как наследница Винтерфелла она была одной из немногих молодых леди, обладающих подходящей родословной, чтобы составить ему пару. Учитывая, что он – наследник Хайгардена, а Маргери – жена Томмена, вместе они могли бы снова объединить королевство. Но важно не только это - его сестра в письмах описывала Сансу Старк, ее красоту и учтивость, ее тихую храбрость, которую не могли уничтожить даже бесконечные месяцы заточения у Ланнистеров. Уиллас не сомневался, письма несколько приукрашивали правду, чтобы он дал свое согласие на брак, но Маргери отлично разбиралась в характерах, и у нее не было причины лгать ему. Уиллас хорошо понимал, что как жених он не так привлекателен, как его младшие братья, хотя Гарлан уже был женат, а Лорас не имел интереса к женитьбе. Ему досталась толика красоты Тиреллов – каштановые кудри и карие, отливающие золотом глаза, - но он был вдвое старше Сансы, да к тому же калека, а его репутация мягкого, благочестивого, скучного дурака отпугивала людей, которые в ином случае из кожи бы вон лезли, лишь бы отдать своих дочерей в жены наследнику самого богатого, владетельного и могущественного дома на Юге. Уиллас в свои тридцать лет все еще оставался холостым, и это давало почву для гнусных слухов о том, что он разделяет те же предосудительные сексуальные предпочтения, что и его брат. Но главная причина - его бабушка, которая заявила ему, что не потерпит, чтобы его охомутала какая-нибудь дочка захудалого межевого рыцаря, и что она найдет ему самую лучшую невесту, которая будет достойна имени Тиреллов. Санса не только красива, сказала бабушка, у нее все задатки королевы, хотя она еще глупенькая, застенчивая и наивная, что для ее возраста вполне естественно. Подобная характеристика из уст леди Оленны Редвин была весомой похвалой. Поэтому Уиллас позволил себе мечтать о том, что Санса могла бы дать ему и что он мог бы дать ей. Нельзя сказать, что он менее галантен, чем Гарлан, или менее доблестен, чем Лорас, самая туманная звезда в блистательном созвездии Тиреллов. Когда они с Сансой поженятся, думал Уиллас, возможно, им удастся вернуть немного сказочного волшебства, которое они оба давно утратили. Он покажет ей шелка, песни и роскошь Хайгардена; ей наверняка понравится. Он никогда не обидит ее – говорят, бедняжка столько вынесла от Джоффри. Уиллас уже питал к ней расположение, узнав, что у нее доброе сердце, – нынче это редкий дар. Я буду любить ее, а она родит мне сыновей и дочерей. Может, это всего лишь романтические грезы, в то время как настоящий мир жесток, но Уиллас не стыдился мечтать. Он рожден знатным и богатым, а это значит, что у него есть время и деньги на то, чтобы быть романтичным. А если учесть, что потом пошли разговоры о его женитьбе на проклятой Серсее Ланнистер, то по сравнению с ней Санса Старк представлялась гораздо более желанной невестой. Увы, теперь Санса стала еще одной из потерь, постигших его семью за последние гибельные дни. Чем выше забираться, тем больнее падать. «Вырастая - крепнем», - вот девиз дома Тиреллов, но с каждым днем Уиллас все чаще задавался вопросом, сколько еще им удастся протянуть, ведь их подсекли под самый корень. Он бесцельно блуждал по крытой галерее, опираясь на костыль. Сегодня он шел медленнее, чем обычно, оглядывая окутанный туманом сад. По просьбе Уилласа отец велел сделать для него кресло на колесах (Уиллас не сказал лорду Мейсу, что эту идею подсказал Оберин Мартелл, с которым он состоял в переписке; Красный Змей как-то упомянул, что его брат Доран использует подобное приспособление), но он быстро невзлюбил это кресло из-за того, как на него все таращились, когда он выезжал в нем. К тому же в нынешние мрачные дни нужно демонстрировать силу, насколько это возможно, даже если речь идет о калеке и старушке. Кстати, о старушке. Уиллас с радостью ушел бы с ледяного дождя и вернулся в теплый кабинет, но даже он был сыт по горло обществом своей бабушки. Вынужденная наблюдать со стороны, как ее семья и ее планы вот-вот канут в небытие, Королева Шипов стала еще более колючей, чем обычно, и в последнее время, раз уж больше никто не попадался ей под руку, она приобрела привычку колоть своими шипами Уилласа. Леди Алерия и леди Леонетта уехали в Ясноводный Чертог; крепость приходилось защищать от попыток Флорентов отбить ее обратно, но тем не менее Уиллас готов был им позавидовать. Снаружи хлестал дождь со снегом. Уиллас стоял в конце галереи, смотрел на сводчатые окна библиотеки, в которых мерцал свет, и, как всегда, боролся с искушением. Дом Тиреллов владел богатым собранием книг, редких рукописей, трактатов, кодексов, рыцарских романов и историй, песен, сказок и саг, насчитывающим десятки тысяч названий, и хотя Уиллас в течение многих лет после несчастного случая не покидал Хайгарден, он прочитал лишь малую часть библиотеки. Он широко улыбнулся при мысли о том, чтобы сбежать из негостеприимного мира и углубиться в пыльные страницы. Может, стоит почитать трактат о том, как Молодой Дракон завоевал Дорн, эта книга была его любимой; ему определенно не хотелось тратить время на то, чтобы продираться через заумные правовые заключения давно почивших мейстеров. Они не помогут его семье и не заставят его думать, что можно отменить все, что было… - Милорд? Уиллас удивленно обернулся, едва не потеряв равновесие на скользких плитах, и был вынужден схватиться за колонну, чтобы не упасть. В дальнем конце галереи, всем видом выражая готовность ринуться на помощь, если его лорд вдруг грохнется на задницу, стоял один из телохранителей его бабушки – Левый или Правый; Уиллас не различал их, так же как и сама старая леди Тирелл. Кто бы это ни был, стражник с извиняющимся видом моргнул и сказал: - М’лорд, простите, что беспокою, но вас ждут в покоях леди Оленны. Прилетел ворон и прибыл гость. Уиллас застонал про себя, еле сдержавшись, чтобы не сказать что-нибудь недоброжелательное: он всего пару часов назад сбежал от нее, и теперь должен вернуться обратно? Однако тот факт, что наконец появились новости, с лихвой перевесил все мелочные сожаления. - Вести от моего лорда-отца? На обыкновенно невозмутимом лице Левого появилось странное выражение. - Нет, милорд. Как я и сказал, это дело чрезвычайной важности. Мне послать за вашим креслом? - Не стоит, - ответил Уиллас. – Дольше выйдет. Не будете ли вы так добры? Правый снова моргнул, но услужливо закинул Уилласа на закорки, словно ребенка, хотя Уиллас был высоким, как и остальные его братья, изящным и стройным; в нем не было грузности лорда Мейса или грубой силы Гарлана. Держась за Левого, который поспешно вышагивал по коридорам, Уиллас чувствовал, что у него в животе словно разверзается дыра. Маргери. Наверное, это про Маргери. Суд Веры вынес решение и приговорил ее к смерти. Уиллас знал, что ни отец, ни кто-либо из его семьи не имел отношения ни к казням Вестерлингов и леди Рослин Талли, ни к убийству Великого мейстера Пицеля, сира Кивана и лорда Тайвина. Но было уже поздно ссылаться на непричастность или невиновность. Лорд Мейс – десница доверчивого мальчика-короля, а учитывая, что королева Серсея опозорена и содержится под арестом, влияние Тиреллов при дворе практически безгранично. Мы угодили в собственные сети. Погруженный в мрачные мысли, Уиллас испытал облегчение, когда Правый пригнулся под золоченой аркой и вошел в залитые светом покои его бабушки, которая царственно восседала в кресле с высокой спинкой. Она критическим взором оглядела Уилласа, сидящего на спине Правого, – да, это был Правый, потому что Левый неподвижно стоял у входа, выпятив квадратную челюсть, - и произнесла: - Что-то вы долго. Уиллас ждал, что она так скажет, поэтому не стал попусту тратить время, убеждая леди Оленну, что он явился так быстро, как только мог. Вместо этого он жестом указал Правому опустить его в кресло, стоящее напротив бабушкиного. Стражник так и сделал, а потом занял свое место у двери рядом с братом. Убедившись, что теперь их безопасности ничто не угрожает, Уиллас с тревогой взглянул на бабушку и сказал: - Что? Что это? Это не?.. - Нет, это не Вера, нет. – Леди Оленна сжимала в морщинистых руках маленький свиток пергамента. – Гораздо хуже. Это Таргариен. На мгновение Уилласу показалось, что он ослышался: - Что? - Не чтокай мне тут, Уиллас Тирелл, ты становишься похож на ученого ворона. Вороны вообще омерзительные птицы, а говорящие – еще хуже, так что уж и не знаю, что может раздражать меня больше. Разве что вот это. – Королева Шипов взмахнула пергаментом у него перед носом. – Послание от Эйегона Таргариена, шестого носителя своего имени, всем великим домам Вестероса. Он тут торжественно объявляет, что вернулся, дабы заполучить свою корону, и приглашает все упомянутые дома присоединить свои знамена к походу на Королевскую Гавань. Ежели кто рассылает послания всем великим домам Вестероса – жди беды. Сначала Станнис со своим жалким лепетом про кровосмешение, а теперь вот еще один синеглазый болван, который заявился, когда его не ждали, и собрался нами командовать. Ты знаешь, что стая ворон может заклевать человека до смерти? Ну конечно, знаешь. С открытым ртом ты выглядишь гораздо глупее, чем есть на самом деле. Это еще одна причина, по которой я терпеть не могу ворон, не только из-за их болтовни. Уиллас действительно сидел с глупым видом, открыв рот. Наконец ему удалось его закрыть, но он не мог скрыть своего изумления. Кажется, я ошибся насчет количества королей. Он едва снова не сказал «Что?», но вовремя спохватился, что эта реплика придется бабушке не по вкусу. Решив воздержаться от банальных вопросов вроде «Каким же образом Эйегон Таргариен не только выжил, но и оказался в Вестеросе в столь благоприятный момент?», Уиллас спросил: - Откуда он прислал это письмо? - Из Штормового Предела. Похоже, слухи о том, что замок взяли Золотые Мечи, оказались правдой. За ним стоит Дорн, и это вызывает у меня несварение. И вообще, он весь такой из себя король. Месть то, победа се, глазом моргнуть не успеешь, как завязнешь по уши. Все короли, как на подбор, предсказуемые и самодовольные типы, тебе не кажется? Я подозреваю, это все оттого, что члены у них малюсенькие, и не разглядеть. - Бабушка! – слабым голосом произнес Уиллас. - Что такого? Я несколько десятков лет была замужем за твоим дедом-болваном и много чего знаю о членах. Во всяком случае, побольше, чем ты, надо полагать. Впрочем, надеюсь, что это так. Мы все любим нашего милого Лораса, но второй такой в семье – это перебор. Уиллас решил, что новость не сулит ничего хорошего. Правду сказать, он был несколько обеспокоен, особенно учитывая, что только что подумывал почитать о завоевании Дорна Молодым Драконом. Он протянул руку. - Могу я взглянуть на письмо? Королева Шипов фыркнула, но передала ему пергамент. Уиллас внимательно прочел послание, хмурясь все сильнее и сильнее. Наконец он оторвал взгляд от письма и сказал: - Кем бы ни был этот мальчик, он не дурак. Он закинул крючки с наживкой для каждого дома в Семи Королевствах. Западным лордам он обещает правый суд над убийцами Вестерлингов, заодно задабривает северян, выказывая уважение к древнему наследию дома Старков и овдовевшей супруге Короля Севера. Штормовые Земли и Дорн у него уже есть. Он клянется речным лордам освободить Эдмара Талли и возместить ему все, что тот потерял, а для нас… - Эту часть послания Уиллас внимательно перечитал несколько раз. – Он пишет, что помнит, как доблестно сражался дом Тиреллов за его отца Рейегара во время восстания Роберта, и что, по его убеждению, обвинения против Маргери – гнусная ложь. Если мы объединим свои силы, он обещает помиловать ее без всякого разбирательства. Королева Шипов снова фыркнула. - Вся доблесть твоего олуха-отца во время сражения на стороне Рейегара заключалась в том, что он болтался у Эшфорда, как говно в проруби, пока не подоспел Рендилл Тарли и не выиграл битву. Потом он обжирался с лордом Пакстером у Штормового Предела, а в это время Станнисов Луковый рыцарь пробирался сквозь линию осады прямо у него под носом. Потом, конечно, он сдался Эддарду Старку, стоило тому объявиться. Подозреваю, что дело было так: Старк еще доспехи надеть не успел, сидел себе в шатре и обдумывал стратегию, и тут прибегает твой лорд-отец, отдуваясь и размахивая белым флагом. Впрочем, все это милые сантименты, и найдется куча великих лордов, для которых то, что написано в этой писульке, прямо бальзам на душу. Полагаю, у тебя есть план? Уиллас моргнул. - У меня? - Нет, идиот, я со своим сыром разговариваю. – Леди Оленна откусила маленький кусочек. – Пока лорд-олух Хайгарденский своими бездарными действиями в Королевской Гавани навлекает на наши головы новые беды, войска Тиреллов ждут приказов от тебя. Что будем делать? Поднимем знамена и присягнем юнцу-краснобаю, который, может, вообще самозванец, или будем придерживаться выбранного курса и попытаемся договориться с Верой? Меня как-то пытались выдать за Таргариена, и я сомневаюсь, что мне понравится снова оказаться под властью одного из них больше, чем меня привлекала мысль лечь в постель с его родственником. Опять же, тут все сводится к членам и к тому, куда мужчины их суют. Эйерис был сумасшедшим, Рейегар – дураком, о Короле-попрошайке вообще не стоит говорить, а вот дочка, Дейенерис… ее стоило бы принять во внимание, да только она за Узким морем, так что от нее сейчас толку никакого. Если дойдет дело до того, что придется выбирать между одним Таргариеном и другим, нужно держаться за того, у кого есть драконы. Иначе в один прекрасный день эти самые драконы поджарят нас всех, даже полоумных старух вроде меня, а эти мерзкие Флоренты заграбастают Ясноводный Чертог, да и Хайгарден заодно. Как думаешь, если мы вежливо попросим, может, Таргариены поджарят Флорентов? - Скорее уж рассмеются нам в лицо, - ответил Уиллас. – Прежде, когда у них были драконы, они не держали ответа ни перед богами, ни перед людьми. - Вот именно, - сухо заметила его бабушка, - да и потом они тоже не были в этом замечены. Поскольку они оба Таргариены, я полагаю, они могут вступить в брак. Может, они так и поступят, но их семейство не могло похвалиться способностью совершать разумные и взвешенные поступки. Зачем использовать мозги или слушать своих матерей, если можно размахивать мечами и разнообразными способами убивать друг друга? Впрочем, мне кажется, у всех подштанники узлом завязывались при одной мысли о Джоффри не потому, что он плод кровосмешения, а потому что он был отвратительным маленьким чудовищем. Если бы он не был насквозь испорчен, до сих пор сидел бы на Железном Троне, сохрани нас Семеро. - Станнис Баратеон с тобой бы поспорил. - Станнис Баратеон готов спорить, какого цвета небо. Его-то подштанники узлом завязываются даже от того, чтобы слезть с кровати поутру. Чудо еще, что у этого типа есть яйца, – а может, их и нет, и это многое объясняет. Если он еще на Севере, он их себе точно отморозил. Но мы непозволительно отклонились от темы. Нужно что-то решать. Уиллас не чувствовал в себе готовности принимать столь важные решения немедленно. - Правый что-то говорил про гостя. - Ах, да, - сказала леди Оленна, и на ее губах показалась мимолетная странная улыбка. – Что ж, о госте. Видимо, настало время. Левый, Правый, приведите его. Уиллас удивился еще больше, что было непросто. Стражники-близнецы поклонились, отворили дверь и ввели человека, лицо которого было закрыто капюшоном. С полы его плаща капала вода, сапоги громко стучали по паркетному полу. Переступив порог, незнакомец остановился и коротко поклонился. - Будет тебе, милый, - сказала Королева Шипов. – К чему эти церемонии. Брат тебя несколько месяцев не видел. Уиллас побледнел. Он вгляделся в незнакомца и узнал осанку, чуть надменный наклон головы, выглядывающую из-под плаща рукоять меча, увенчанную розой и оплетенную оленьей кожей. Ему был знаком этот меч. Ему был знаком этот человек. Уиллас рывком поднялся на ноги и впервые за много лет побежал. - Лорас! – Он пересек комнату и рухнул в объятия младшего брата, смеясь и плача одновременно. – Боги милостивые, Лорас! Что ты здесь делаешь? Где ты был? Почему никто не сообщил нам, что ты жив? Это что, такая хитрость? Но… но зачем? Драконий камень взят? Ты и вправду… - Спокойно, спокойно, не задуши меня, - ответил Лорас. – Мне жаль, что пришлось солгать тебе, Маргери, отцу и матери, но заговоры удаются тем лучше, чем меньше людей о них знает. Бабушка и Гарлан были в курсе, и больше никто. - Так… так ты не обгорел? Совсем? Последовала неловкая пауза, наконец Лорас с горечью ответил: - Да нет. Обгорел. - Можно мне?.. – Уиллас неуклюже потянулся к капюшону. Рыцарь Цветов недовольно дернул плечом. - Если тебе так хочется. Уиллас уже очень давно не видел брата и много месяцев находился в уверенности, что тот непоправимо обезображен или вообще мертв, так что его мог бы остановить только Таргариен верхом на драконе. Он очень осторожно взялся за промокший капюшон и медленно опустил его. Уиллас судорожно вздохнул, стараясь лицом не выдать своего потрясения. В их семье все были весьма привлекательны, а Лорас был настоящим красавцем, но теперь его правая щека, шея и плечо обгорели и покрылись волдырями. Он лишился большей части блестящих каштановых кудрей, а правое ухо почти полностью сгорело. Ожоги не были такими серьезными, как говорили; Лорас не калека, но ему уже никогда не стать прежним. Для человека, который был широко известен и любим за молодость, красоту и талант, это сокрушительный удар. - Ты… выглядишь лучше, чем я ожидал, - ободряюще сказал Уиллас. – Как считаешь, нам следует называть тебя Псом? Золотисто-карие глаза Лораса сверкнули, но он спокойно ответил: - Надеюсь, что нет. Думаю, ты понимаешь, какое значительное преимущество мы получили, заставив Ланнистеров думать, что я сильно покалечен и выбыл из игры. Бастард из Морского Рубежа передал мне флот, который Серсея Ланнистер оплатила из своего кармана, и мы наконец готовы нанести удар. И чем скорее, тем лучше. Уиллас удивленно заморгал. - Бастард из Морского Рубежа? Ауран Уотерс? - Ну да. – Лорас повернулся на каблуках. – Мы договорились, что как только боевые корабли будут достроены, он присоединится ко мне на Драконьем Камне и мы будем охранять побережье от железнорожденных, а также готовиться к атакам Ланнистеров. То, что я обгорел, не входило в план, но и из этого удалось извлечь пользу. Надеюсь на это. – В его голосе слышался гнев; было ясно, что он сильно переживает из-за этого. – Сначала я хотел казнить Уотерса за то, что он сражался на стороне Станниса при Черноводной, но он всего лишь наемный моряк, его верность принадлежит тому, кто больше платит. А у Тиреллов карманы глубже, чем у Серсеи, особенно после того как она по-глупому расплевалась с Железным Банком. Это она придумала назначить его мастером над кораблями. Способность Серсеи Ланнистер вредить самой себе всегда поражала Уилласа, но об этом можно поговорить после. - Гарлан уехал защищать Щитовые острова от Эурона Вороньего Глаза. Я отправил гонца к лорду Лейтону и велел ему усилить защиту Староместа, а его сын, наш дядя Хамфри Хайтауэр, отплыл в Лисс, чтобы получить оттуда помощь. Наша тетушка Линесса – наложница тамошнего купецкого старшины, возможно, она поможет дяде нанять наемников по сходной цене. - Наша тетушка Линесса, по общему мнению, алчная стерва, - сказал Лорас. – Я бы на нее не рассчитывал. Да, Гарлану пришлось принять, если можно так выразиться, львиную долю участия в кампании против Грейджоев, раз уж со мной приключилось небольшое недоразумение с кипящим маслом. Мы с Аураном решили, что нам следует поберечь флот для других целей… но, как я уже сказал, слишком поздно. Маргери уже арестована, а я все еще вынужден залечь на дно. Я всего пару недель назад смог сесть на коня. Там еще много ожогов, которых не видно. - Могу себе представить. – Уиллас видел, как медленно и напряженно двигается Лорас, это было совсем не похоже на его прежнюю кошачью грацию. - А теперь… - А теперь, - закончил его брат, - мы в центре бардака воистину эпических размеров. Не знаю, имел ли отец отношение к этой бредовой затее с казнью у Септы Бейелора – думаю, вряд ли, даже он не настолько глуп, - но я не брошу Маргери в беде. Плевать на Станниса, Эйегона и Ланнистеров, мы должны вытащить ее оттуда. Даже если мне придется встретиться со всеми ними лицом к лицу. При этих словах Королева Шипов, которая до того была непривычно молчалива, наконец решила высказаться. - Какая жалость, что твое милое личико так обгорело, малыш, потому что со своими мозгами ты ничего в жизни не добьешься. Королевскую Гавань скоро начнут штурмовать сыновья всех матерей Вестероса, и ты хочешь заявиться туда в одиночку в своих сверкающих доспехах, забрать Маргери и привезти ее сюда. Это не поможет тебе вернуть прежнюю красоту, знаешь ли. На этот раз тебя точно укокошат. - Благодарю за доверие и поддержку, бабушка, - холодно ответил Лорас. – Но я не собираюсь делать то, о чем ты говоришь. Как сказано в письме, Эйегон Таргариен или его очень хорошее подобие предлагает нам руку дружбы. Мы будем дураками, если откажемся. - Так ты думаешь… - начал Уиллас. - Мне плевать, настоящий он или нет. – Лорас неуклюже сжал и разжал пальцы, закрытые перчаткой, и Уиллас понял, что они тоже обгорели. Этой рукой он держит меч. Наверное, для него это самая большая потеря. – Мне действительно на все это наплевать. Для меня имеет значение только то, что Станнис Баратеон все еще дышит. Этот подлый лицемер, проклятый святоша, у которого нет ни человеколюбия, ни мозгов, не станет худшим королем, какой когда-либо сидел на Железном Троне, исключительно потому, что до него там успели посидеть несколько Таргариенов и Джоффри-выродок. Если этот Эйегон спасет нашу сестру и позволит мне убить Станниса, он может объявить себя хоть возрожденным Эйегоном Завоевателем, мне все равно. Иногда я чувствую, что слишком зажился на свете. Уиллас вздрогнул, явственно услышав страдание в голосе брата. Лорас любил Ренли Баратеона еще с тех пор, как они были подростками. Уиллас хоть и надеялся, что Лорас когда-нибудь сможет исцелить свое сердце, простить мир за то, что он отнял у него Ренли, но все же боялся, что этого никогда не произойдет. Он подошел ближе и попытался обнять брата, но тот уклонился. Лорас пересек комнату и встал перед очагом, глядя в огонь и словно размышляя, каково это будет – сгореть полностью. - Ну так что, - сказала Королева Шипов, - мы все решили? Надо думать, лорд-олух окажется в щекотливом положении. Он-то всем заявляет, что для малыша Томмена нет слуги преданнее, чем он, а мы тут у него за спиной присягаем на верность мертвецу. Так что нам придется привести в полную готовность всех наших золотых драконов. Лорас, ты поплывешь с этим Уотерсом – надеюсь, ему можно доверять, - к Штормовому Пределу и принесешь присягу Эйегону. Уиллас, ты созовешь знамена. А Гарлан пусть делает то, что делает. Терпеть не могу Эурона Грейджоя, и чем быстрее он встретится со своим гадким мокрым богом, тем лучше. Уиллас посмотрел на бабушку. - А как же Маргери? Леди Оленна улыбнулась. - Что ж, дорогой, если дело выгорит, она и глазом моргнуть не успеет, как благополучно вернется в Хайгарден. А если Дейенерис не явится в Вестерос, где бы она ни находилась, этому Эйегону понадобится невеста-другая. - И что он тебе такого сделал, что ты хочешь его убить? – язвительно спросил Лорас. - Интересный вопрос, малыш, но тебе не следует много хмуриться, особенно теперь, когда ты не такой симпатичный, как раньше. С тех пор как лорд Дутая Рыба втянул нас в этот бардак, ставки поднялись выше некуда. – Королева Шипов откинулась в кресле. – Если что-то пойдет не так, свадьбы, даже приправленные убийством, меньше всего должны нас беспокоить.