Север помнит / The North Remembers

В рваной, голодной тишине, наступившей после того, как стихло последнее эхо, он слышал только отсутствие биения собственного сердца. Он опустил руку, и рог, дымясь, упал в снег. На его боку змеилась трещина. Над головой скрипели ветви чардрев, и если смотреть снизу, казалось, что лик луны тоже треснул, словно разбитая тарелка. Только сейчас он понял, что стоит на коленях. Его одежда пропиталась кровью, - должно быть, раны открылись от усилия, с которым он дул в рог. В нескольких футах от него в сугробе был воткнут Длинный Коготь. - Бран? – прохрипел Джон. Земля дрожала под ногами, словно где-то далеко прошла лавина. Он попытался встать, но снова упал. – Бран! Нет ответа. Деревья продолжали мелко вздрагивать, корни, извиваясь, заскользили по земле, и Джон вспомнил, что ему нужно найти еще одного человека. Он должен его найти. Того, кому он по незнанию отдал Рог Рассвета. Сэм отвез его на юг, в Старомест, и там его украл загадочный вор, умеющий менять лица. Нужно рассказать ему. Он должен знать. Остается лишь надеяться, что Сэму каким-то чудом удастся сложить разрозненные обрывки воедино и не только вычислить вора и узнать, куда тот дел рог, но и вернуть его обратно на Север. Если бы не Джон, рог так и лежал бы на Кулаке Первых Людей, там, где его спрятал разведчик Дозора, вместе с запасом драконьего стекла. Он должен был прозвучать после того, как Рог Зимы исполнит свое предназначение. Но этого не случилось. Джон понимал, что у него мало времени. Рев и грохот становились все громче, чардрева качались и стонали. Теперь он может увидеть Цитадель, ведь Бран научил его входить в деревья. Если ему повезет, он сможет таким образом повидать Сэма. Прежде чем ему удалось себя отговорить, Джон прыгнул. В первый раз это было непросто, а тогда он был под надзором и защитой Брана. Возможно, ему удалось сделать это лишь благодаря тому, что его брат – нет, не его брат, да, его брат, Джон не мог сейчас об этом думать, - открыл для него путь. Только древовидцы могут входить в деревья и постигать их тайны, а Джон не был древовидцем, он просто воспользовался даром Брана. И неистовая всепоглощающая боль была тому подтверждением. Джон слепо продирался в полной темноте сквозь извивающиеся корни. Все кругом кричало, выло и огрызалось на него, а он пытался втиснуться в шкуру из коры, в которой находился, когда видел, как вор крадет Рог Рассвета из запертой комнаты в Цитадели. Там должно быть чардрево… Он понял это, коснувшись его. Если он сможет войти в него… если ему удастся… - СЭМ! – крикнул он в хищную тьму. – СЭМ! В течение долгих мгновений Джон слышал лишь вой ветра в грохочущей пустоте. Наконец он открыл глаза дерева и, к своему изумлению, увидел своего друга, бледного и испуганного, всего в нескольких ярдах от себя – в заплетенном плющом дворике приятной прохладной староместской ночью. В тысячах и тысячах лиг отсюда. - Сэм, - простонал Джон. – Есть два рога. Рог Зимы и Рог Рассвета. Это о них говорится в клятве Ночного Дозора. – Он чувствовал, что дерево вышвыривает его из своего сознания, и понимал, что если покинет его, то уже не сможет войти снова. – Один рог – чтобы сокрушить Стену. Второй – чтобы принести рассвет. У меня есть один. Мне нужен второй. Рог! Тот, который я дал тебе! Сэм стоял как вкопанный и потрясенно смотрел на него. - Джон, - слабо сказал он. – Джон, я не понимаю. Джон изо всех сил боролся с деревом. - Рог! – крикнул он. – Рог! - Рог? – переспросил Сэм. - Какой рог? Тот, который ты дал мне? У меня его больше нет – я отдал его, когда меня принимали в школяры. А что? В чем дело? Что такое? - Найди его. Лед и пламя. Их всегда два. – Его словно раздирали на части. – Украденный! Вот и все. На Джона обрушилась ревущая тьма и вышибла его прочь, из Цитадели, сквозь огромное расстояние, в богорощу за Стеной. Небо приобрело необычный цвет. Небо красно поутру – моряку не по нутру. У его ног шипел и горел Длинный Коготь, валирийскую сталь лизал тонкий язычок пламени. Когда Джон наклонился, чтобы поднять меч своими холодными черными руками, ему показалось, будто в клинке отразились бронзовые глаза и зеленая чешуя. Он вспомнил, что после смерти Призрака его дух, находясь вне тела, пробудился в… Над ним взлетела стая ворон. «Бран», - кричали они. Бран. Джон открыл было рот, чтобы снова позвать брата, повернулся на юг – и увидел. Из Стены, пылая, вырывались древние заклятья. Лед рушился и таял, с грохотом низвергаясь вниз и взрываясь. Чардрева тряслись, а земля ходила ходуном, словно необъезженный жеребец, и чудовищное зрелище казалось почти прекрасным. Небо горело алым огнем, и Джон Сноу понял – сейчас или никогда. «Я с тобой, - раздался голос Брана, но в то же время и не Брана. Казалось, говоривший был старше, холоднее и мудрее Брана, и в его голосе звучало эхо тысячи других голосов. – Пора. Пробудись, Джон. Пробудись или умри». «Обещай мне, Нед», - вскрикнула женщина с голубыми розами в волосах. Вдруг вокруг Джона образовалась ревущая пустота. Он попробовал подняться и почувствовал жгучую боль. Он крепко сжал Длинный Коготь в своих не-руках; теперь клинок лишь тускло мерцал. Наконец в лицо ему ударил ветер и осколки льда, он покачнулся, закашлялся и открыл глаза. Он стоял там же, где и раньше, но на этот раз в реальном мире, а не в своих грезах. Стена рушилась со страшным треском и грохотом. Но теперь Джон видел то, чего не было в его сне: тысячи тысяч упырей и Иных, о которых говорил Бран. Он вспомнил, что, если бы не дунул в Рог Зимы, то не смог бы вернуться, и совсем не обязательно, что он жив. Мертвые не могут пройти через Стену. Сверху сыпался пепел, покрывая снег шипящей золой. В небе парили вороны, черные силуэты на ослепительно-алом небе. Иные вспыхнули, словно щепки, когда сила, разрушающая Стену, накрыла их. Но почему-то Джон не боялся огня, хотя был, как и они, изо льда. «Обещай мне, Нед!» - крикнула женщина. Огонь не может убить дракона. Джон не мог осознать всю значимость того, что ему стало известно, всю глубину обмана. Все, что прежде он знал и думал о своем происхождении, сгорело дотла. А потом из снегов, созданные из камня, кости и земли, поднялись они. И протрубил Джорамун в Рог Зимы, и поднял из земли великанов. «Веди их! – крикнул Бран. – Теперь ты Повелитель Рога. Они твои. Веди их!» Джон обеими руками поднял Длинный Коготь. В нем все еще дрожало отражение огненной бури, разрушившей Стену, но в этот миг с небес ударила раскаленная молния и попала прямо в меч. Если бы Джон был жив, на этот раз он бы точно умер. Молния с треском прошла сквозь клинок; кожа, которой была оплетена рукоять, сгорела, а рубины, вставленные в глазницы резного лютоволка, раскололись. И в ответ на раздавшийся раскат грома, ударяя себя каменными кулаками в грудь, взревели великаны. Джон поднял с земли сломанный Рог Зимы и повесил себе на пояс. Потом вышел перед толпой великанов. И побежал. Мимо него, пылая, брели упыри. Шелковистое мерцание в воздухе и лужицы расплавленных голубых кристаллов на земле – все, что осталось от сгоревших Иных. Но сгорели не все. Джон видел прямо перед собой целый отряд. Он только успел обрадоваться тому, что мертв, как они напали на него. Клинки из млечного стекла клацали, скрежетали и шипели, ударяясь о пылающую сталь Длинного Когтя. Джон пригибался, колол и рубил, отпихивая от себя жуткие холодные руки. Светящиеся голубые глаза окружали его со всех сторон. От ударов сыпались снопы искр. - Я – Дозорный на Стене! – выкрикивал он, сокрушая Иных. - Я – огонь, который разгоняет холод! Я – свет, который приносит рассвет! Я – рог, который будит спящих! Я – щит, который охраняет – царство – людей! Во всем теле пульсировала боль. Все-таки он не был бессмертным. Но он почти дошел до того места, где еще недавно был проход под Стеной. На другой стороне находился Черный замок. Если он еще существовал. Джон собирался это выяснить. За его спиной великаны разрывали Иных на куски. Он разбежался и прыгнул на огромную отколовшуюся от Стены глыбу льда. Ему приходилось все время смотреть под ноги, чтобы не провалиться в глубокие трещины. Лед крошился под черными пальцами. Внутри них все еще горел огонь, и Джон понял, почему ему удалось пробиться сквозь строй Иных, почему его прикосновение так же губительно для них, как и его клинок. Драконье стекло. Мои руки из драконьего стекла. Он карабкался изо всех сил. Чтобы было удобнее хвататься, ему пришлось закинуть перевязь с Длинным Когтем за спину. По крайней мере, все хорошо видно; вокруг было так светло, что казалось, будто настал рассвет. Но это не рассвет. Может быть, рассвет вообще никогда не настанет. Найди украденный рог, Сэм. Найди его. Джон оттолкнулся и спрыгнул на землю с высоты нескольких футов. В Черном замке царил хаос. То ли благодаря чарам и теням Мелисандры, то ли благодаря воронам, деревьям и шепоту Брана, а может, из-за того и другого, крепость в основном уцелела, но вокруг нее была полная разруха. Половина башен пылала, повсюду бродили упыри, сверху падали глыбы льда, погребая под собой и живых, и мертвых. Из Королевской башни доносились крики, каких Джон никогда не слышал. Кричали женщины. Вель. Джон резко обернулся. А еще королева Селиса, ее дочь и ее дамы. Он не питал расположения к высокомерной и сварливой жене Станниса, но ни один человек не заслуживает той судьбы, с которой им всем теперь пришлось столкнуться. Он вновь достал Длинный Коготь и ринулся в бой. Все вокруг были так заняты спасением собственной шкуры, что никто не обратил на Джона ни малейшего внимания. Даже пылающий меч не вызвал интереса; здесь все кругом горело. Джон с рычанием прорубал себе путь сквозь толпу упырей; наконец он добрался до входа в башню и взбежал по лестнице, туда, откуда раздавался крик. Ему показалось, что он слышит плач младенца. Должно быть, это сын Лилли; сына Манса он отослал прочь. Где же ты, Налетчик? За тобой должок. Ты должен мне жизнь Арьи. Джон выломал последнюю дверь и ввалился в комнату. Он узнал эти покои – здесь жила Вель. Огонь погас, тростник был скользким от крови, а со всех сторон напирали упыри, таращась пустыми глазами. На полу лежала мертвая женщина, невысокая и крепкая, а еще две девушки стояли на коленях. Одна из них Вель. А вторая показалась ему пугающе знакомой… Арья? Не важно. Джон взмахнул Длинным Когтем. Неживая плоть с тошнотворным хлюпаньем падала на пол, и по комнате разнесся трупный смрад. Вель, дико озираясь, вскочила на ноги. На ней был черный плащ, сапоги и бриджи, и вся она была так растрепана, как будто тоже сражалась на Стене, - зная одичалых, Джон в этом не сомневался. Она думает, что я – нечистая сила. - Ты кто? – крикнула Вель. – Что… что происходит? Тут она разглядела его лицо под капюшоном, стеклянные руки, пылающий меч и вскрикнула так громко, что могла бы пробудить и мертвого. Джон едва успел убрать Длинный Коготь, как Вель, совершенно потерянная, - такой он ее никогда не видел, принцесса одичалых всегда была такая холодная и собранная (впрочем, и она никогда не видела его в таком виде), - рухнула в его объятья. Рыдая, она поцеловала его в губы, раз, и другой, и на несколько неловких мгновений крепко обняла его, а потом к ней присоединилась девочка, которая была очень похожа на Арью. - Милорд, - истерически заверещала она, - милорд, это я! Я Джейни, Джейни Пуль. Мы с вами вместе жили в Винтерфелле, я дружила с Сансой. Не бейте меня! Вы спасли нас, вы спасли нас! Пожалуйста, не бейте меня, не бейте! – В ее голосе звучал животный страх. - Да не трону я тебя, - ничего не соображая, ответил Джон, но ему не удалось договорить, потому что Вель снова поцеловала его. Сверху все еще доносились крики, а он не мог ничего сделать, потому что девушки вцепились в него словно клещами. Он как можно мягче отстранил их и взбежал наверх. Совершенно точно, это кричала Селиса. Джон ускорил бег. Если даже половина из того, о чем написал в своем письме Болтонский Бастард, правда, то вряд ли Станнис вернется за ней. Но все-таки она - гостья Ночного Дозора и живет под его кровом. Джон преодолел последние ступеньки, миновал двух людей королевы, у которых шеи были свернуты так, что они смотрели в потолок, лежа на животе, и вбежал в сломанную дверь. Селиса стояла на коленях, ее всегда аккуратно уложенные волосы висели растрепанными прядями. Королева кричала и пыталась оттащить полоумного шута с татуированным лицом, склонившегося над маленькой фигуркой. В середине комнаты горел упырь, отрубленная рука ползла по полу в сторону королевы. Джон услышал хлюпанье и хруст. Он рубанул руку Длинным Когтем; рука замерла, но звук продолжался. Тогда Джон понял, что маленькая фигурка – это принцесса Ширен, а шут грызет ее лицо. От отвращения Джон еле мог сдвинуться с места. «Это существо опасно, - вспомнил он слова Мелисандры. – Я много раз видела его в пламени: вокруг него черепа, и его губы красны от крови». Когда мертвец выломал дверь, несчастный безумец, видно, лишился последнего рассудка. Но Джон тут же подавил жалость. Он отпихнул Селису в сторону и нанес удар; раскрашенная голова Пестряка покатилась по полу, сжимая в зубах клочки серой плоти. Ширен была еще жива, но едва дышала. Ее окаменевшая щека и часть шеи были отгрызены, на тростник лилась кровь. Дитя нечисто! Теперь все, кто находился в комнате, могли заразиться серой хворью, и Селиса, рыдающая над дочерью, скорее всего, уже больна. Мне нужно сжечь их обеих. Те немногие дозорные, кто выживет после падения Стены и светопреставления, не должны погибнуть от этой серой заразы. Пока Джон раздумывал, Селиса подползла к нему и обняла его колени окровавленными руками. - Сир… храбрый сир… я так вам благодарна, и буду вечно благодарна… я сделаю вас лордом, клянусь, лордом… - Отойдите от меня. – Джон не боялся заразиться, но все остальные могут подцепить болезнь. – Немедленно, ваше величество. Селиса узнала его голос. Она подняла голову, вгляделась, побледнела и лишилась чувств. Впрочем, после всего того, что случилось, Джон не мог ее за это винить. Он перешагнул через нее и склонился над Ширен. В конце концов, Селиса уже прикоснулась к нему; слишком поздно оберегаться. Девочка угасала, страдая от боли и страха, но, подняв глаза и увидев его лицо под капюшоном, улыбнулась. - Лорд Сноу, - робко прошептала она. – Это вы. Вы спасли меня. - Да, миледи. – Джон сразу понял, что ничем не сможет ей помочь. Он молча взял ее маленькую ручку своей черной рукой. Ширен вздрогнула. - Холодно. – Ее кожа была белой, как мел, веки трепетали. – Почему у вас такие холодные руки, лорд Сноу? - Ну, меня все-таки зовут Сноу, - попытался пошутить он. Это не так. – Не бойтесь, миледи. Скоро вам станет тепло. - Правда? – Ширен так доверчиво смотрела на него голубыми глазами, что у Джона защемило сердце. – Я… я скучаю по Драконьему Камню. Там всегда тепло. Мы там играли. С Эдриком. В саду. – Она дышала все чаще и чаще. – И с Деваном иногда. Там было светло. И хорошо. Пестряк не обижал меня. И теперь. Он не хотел. На дне морском… у меня будет платье из серебристых водорослей… и пойдет дождь… - Да, - отозвался Джон, с трудом сохраняя спокойствие. – Пойдет. Ширен улыбнулась. - Я рада, что вы здесь, лорд Сноу. Я рада. - Я тоже, миледи. – Он чувствовал себя так, как будто нож Марша снова вонзился ему в живот и повернулся в ране. Ширен снова улыбнулась, вынула руку из его черных пальцев, сложила руки на груди, словно читая молитву перед сном, и закрыла глаза. И умерла, спокойно и тихо, будто и вправду уснула. Джон стоял на коленях рядом с ней, не в силах шевельнуться от горя. Селиса начала приходить в себя. Ей не нужно это видеть, не сейчас. Он встал, взял королеву на руки и отнес ее вниз. Дурак. Тебе следовало бы сжечь ее. Но он – не Мелисандра. В ушах звенела неестественная тишина. Он положил Селису в укромный угол, оглянулся в поисках упырей, но, кажется, в башне больше ни одного не осталось. Джон понимал, что ничего еще не закончилось. Все только началось. Двигаясь, словно во сне, Джон вышел из Королевской башни во двор. Небо все еще было залито красным, золотым и оранжевым заревом, переливающимся, словно юбка танцовщицы. Это был единственный источник света. А единственным звуком был треск пламени. В нескольких футах от него над мертвым телом склонилась Мелисандра. Она не грызла лицо трупа, а закрывала ему глаза – в них уже угасало страшное голубое свечение, и, судя по дымящемуся клинку рядом со жрицей, ей пришлось самой убить его. Так много трупов, и все они восстанут. Джон узнал мертвого. Это был Деван Сиворт, юный оруженосец Мелисандры. Мальчик был так предан ей. Джон надеялся, что он теперь бегает в саду рядом с Ширен. При звуке шагов Мелисандра подняла глаза. Увидев Джона, она осталась стоять на коленях и склонила голову. - Милорд, - промолвила она. Ее низкий голос превратился в тихий шепот. – Мой король. - Ваш король погиб. – Джон остановился рядом с ней, погрузив дымящийся кончик Длинного Когтя в замерзшую грязь. – Вы убили Призрака. - Ради вас, разве вы не поняли? – словно завороженная, произнесла Мелисандра. – Только смертью можно заплатить за жизнь, и если бы не я, вы навсегда остались бы в теле волка. Теперь я вижу, теперь я ясно вижу, почему Рглор привел меня на Стену. Теперь я поняла, почему мои огни и предсказания были неверными. Все это время я была уверена, уверена, что Станнис Баратеон – возрожденный Азор Ахаи… но нет, лорд Сноу. Это вы. - Мне все равно, как вы меня называете, - сказал Джон. – При падении Стена уничтожила орду Иных, что стояли перед нашими воротами, но скоро придут новые полчища этих тварей. А я уничтожил Стену - единственное, что их сдерживало. Скажите мне, миледи, если вы так много знаете, что теперь нам нужно? – Он не стал рассказывать жрице о том, что узнал про Рог Рассвета. Пора понять раз и навсегда, кто она – пророк или просто удачливая мошенница. - Светозарный, - ответила Мелисандра. Она мельком взглянула на Длинный Коготь, который все еще слабо мерцал, но уже начал превращаться в обычную сталь. – Этот меч послужил вам, но у Азора Ахаи должно быть оружие Азора Ахаи. - И где же он? У Станниса? - Нет, - сказала Мелисандра, неотрывно глядя ему в глаза. Она подняла изящную руку, коснулась рубина, что мерцал у нее на шее, и тот внезапно потемнел, как будто жрица погасила его огонь. – Станнис хорошо сражался за дело Владыки, но теперь с ним покончено. С этого момента я служу только вам, мой король. Джон отвернулся. - Я не король. - Вы король. – Он почувствовал тепло Мелисандры за спиной и холод собственного тела. – Вы сын Рейегара Таргариена. - Нет. Моим отцом был Эддард Старк, и не важно, от чьего семени я произошел. – Он снова повернулся к ней, чувствуя, как в нем разгорается ярость. – Вы все это время знали? - Нет, ваше величество. В этом я заблуждалась. - Вы во всем заблуждались. - Как я сказала, это потому, что мои убеждения были ложны. Огни не лгут. Я просила их показать мне Азора Ахаи, а они показывали лишь… снег. – Она улыбнулась. – Только этой ночью я увидела, как пробудился дракон. «Я тоже видел дракона», - подумал Джон, вспомнив отражение в лезвии меча. Но он был Старком, Старком. Его дом – Винтерфелл, его братья – Робб, Бран и Рикон, его сестры – Арья и Санса. А лорд Эддард… почему ты не сказал мне? Почему ты не сказал хотя бы леди Кейтилин? Тогда она знала бы, что ты не опозорил ее. Джон был слишком ошеломлен, чтобы обдумать все в подробностях, но он понимал, что если бы Роберт Баратеон хотя бы заподозрил, что у Рейегара остался ребенок, да еще от Лианны Старк, его обожаемой невесты, он бы, ни секунды не сомневаясь, обрек его на смерть. «Здесь нет детей, - сказал король, когда лорд Тайвин Ланнистер принес ему трупы принцессы Рейенис и принца Эйегона, - только драконьи отродья». Драконьи отродья. Джона словно ножом ударили. - Где Светозарный? – повторил он. – Где? Мелисандра не сводила с него глаз. - Я не знаю. - У Станниса никогда его не было. – Джон вспомнил, что однажды кто-то сказал ему, - наверное, мейстер Эйемон, - что Светозарный действительно пылал, а меч Станниса просто светился. – Вы всем лгали. - Я не лгала, - ответила Мелисандра. – Ведь ваш меч тоже приобрел некоторую силу, когда потребовалось. Когда я сожгла Семерых, я надеялась сотворить то же самое для Станниса. - У вас не получилось. – Джон оглядел то, что осталось от Стены и Дозора. Рог Зимы все еще висел у него на поясе, но где находится Рог Рассвета… Одним богам известно, куда его увез вор, пробравшийся в Цитадель. Нам нужен и Светозарный, и Рог Рассвета. И огонь. Истинный огонь. Он вспомнил, как во время первой битвы за Стену против Манса и одичалых мечтал о драконе, а лучше о трех. Впрочем, зная то, что он теперь знает… Нет. Это просто невозможно. У них нет ни меча, ни рога, чтобы выиграть битву, и рассвет никогда не наступит. Джон неохотно повернулся к Мелисандре. Он собирался еще порасспрашивать ее, но вдруг дверь арсенала с треском отворилась и оттуда вышел Боуэн Марш, который всю битву доблестно прятался в оружейной. - Примите мои поздравления, милорд, - сказал Джон. – Иные сгорели, но война только началась. Я надеюсь, что в дальнейшем от вас будет больше проку. Марш уставился на него, вытаращив глаза. Его лицо побагровело так, что любой гранат был бы посрамлен. Затем до него дошло, кто перед ним, и это было последней каплей. Захрипев, он рухнул на снег и в буквальном смысле умер от страха. Еще один брат погиб. Джон огляделся. «Слишком много трупов», - снова подумал он, и хотя среди погибших в основном были одичалые, дозорных тоже было много. Он видел и Атласа; его оруженосец тоже был мертв, лежал со сломанной шеей. Сердце Джона сжалось от горя. Нет. Что толку горевать. Те, кто остались, да и все Семь Королевств погибнут, если мы не сможем сражаться, если мы не найдем Светозарный и второй рог. Не будет ни света, ни рассвета. И Джон Сноу, или Джон Старк, или Джон Таргариен – он уже не был уверен, как его теперь зовут, – внезапно понял, что это конец. Стена рухнула, Черный замок горит, в Королевской башне серая хворь, упыри вот-вот восстанут, а Иные еще даже не показали всей своей мощи. Джон не знал, удастся ли ему снова увидеть солнце, снова жить, снова дышать. Мелисандра прочла его мысли по его лицу. - Да, мой король, - тихо молвила она. – Началась Долгая Ночь.