Eiszeit

POV Ноэль. Идея отметить дни рождения, в частности мой, была и правда хорошей. Это позволило хотя бы немного выйти из морального застоя, который уже очень утомил, даже начал раздражать. Ушёл я с празднества не так поздно. Усталости не было, я просто хотел проветриться и подумать. Сегодня вечером было на удивление спокойно, поэтому я вышел на верхнюю палубу. Солнце почти село, небо было ясным и чистым, а воздух был настолько прозрачным, что где-то вдалеке виднелась суша, а может, это был какой-нибудь айсберг, не знаю. Я давно уже не видел по ночам тот злосчастный кошмар, терроризировавший меня долгие месяцы, правда, вместо этого мне теперь вообще редко что снится. А если и снится, то я ничего не могу вспомнить, как только просыпаюсь. Несмотря на это мне всё ещё не давало покоя то, что я слышал тогда, и не даёт покоя то, что слышу сейчас. «Auch, wenn’s dir nicht gefällt Ich bin ein böser Traum Ich bin ein böser Traum Der nach dir sucht Ich bin ein böser Traum Ich bin ein dunkler Fluch Ich bin ein böser Traum Der nach dir sucht Ich finde dich…»1* Что-то продолжает меня преследовать, но я не могу понять, что именно. Хотя я бы даже не стал вдаваться в подробности, что это было, если это наконец-то оставило меня в покое. От этого нетрудно слететь с катушек. Поражаюсь, как я ещё не сижу в изоляции и как я вообще жив. В тот момент, когда я чуть не спрыгнул с носа корабля, я был в сознании. Пусть им и не мог управлять, но я видел, что происходило: видел удивлённые взгляды Алекса и Руперта, видел и чувствовал, когда они начали меня оттаскивать от края. Я очень жалею, что они видели это. Возможно, если бы я сбросился оттуда, то все проблемы ушли бы со мной. Честно говоря, мысли о суициде давно меня терзают, некоторые из них я даже воспринимал всерьёз, потому не сопротивлялся духу, что вёл меня к краю. Вариантов лишения себя жизни было много, парочку я даже пытался воплотить. Отравление таблетками был одним из них, хотя я осознаю, что он самый глупый — просто-напросто меня вырвало, и после этого одолела слабость. Это случилось ещё до того, как я впал в «кому» Второй раз был тот самый несостоявшийся полёт ласточкой с борта корабля прямиком на ледяную толщу. Наконец, третьим разом стал апофеоз: я почти повесился, но, к сожалению, не смог найти подходящего для этого места: в каюте слишком низкий потолок, в каких-то складских помещениях — слишком высокий, и я просто не дотянулся до него, а в какие-то общие помещения типа кухни, машинного отделения постоянно кто-нибудь заходит, даже несмотря на небольшое количество выживших. В настоящее время, когда я думаю о чём-то подобном, меня начинает выворачивать наизнанку. Возможно, тогда просто сдавали нервы, а сейчас во мне будто не осталось ничего. Даже чувство вины перестало меня грызть. Эмоции, чувства, и в том числе физические ощущения будто истощились и медленно восполняли резервы, отдавая на использование лишь малые крохи. Поэтому после праздника я чувствовал лишь облегчение. Как будто после этого внутри грудной клетки раскололись какие-то оковы, стало легче дышать. Я просто стоял в носовой части палубы и провожал последние лучи северного солнца. В голове было совершенно пусто, даже внутренний голос решил дать мне передышку. Честно, я был этому рад, несказанно рад. Но счастье продлилось недолго. Как только совсем стемнело, снова подул ветер — опять ночной шторм. В такие моменты радует, что судно намертво вмёрзло в лёд. Иначе нам не избежать бы мощной качки в лучшем случае и потопления в худшем. Я пока не стал уходить внутрь. Холод позволил немного взбодриться и отойти от состояния лёгкого опьянения, которое почти не чувствовалось. Но, к сожалению, я за это поплатился. Спиной я почувствовал чьё-то присутствие, думал, это кто-то из наших, но нет. Обернувшись, я увидел силуэт, который, судя по всему, готовился спрыгнуть с борта. Похоже, он каким-то образом тоже понял, что я увидел его, и обернулся. Это однозначно был выходец из призрачной команды, с которой нам посчастливилось познакомиться. Но он был на них не похож, он был явно в отчаянии. Он лишь смотрел на меня, искал помощи. Как только я подошёл ближе, он заговорил со мной. «Hallo, hallo ist da wer? Der Körper taub, der Atem schwer Meine Nerven liegen blank Auf einmal macht mich alles krank Hallo, hallo hört ihr mich? Ich leide hier so jämmerlich Wie soll ich das nur überstehen? Wie soll das ohne Pillen gehen? Ich weiß nicht, wer ich bin…»2* В этот момент я понял, что именно этот голос звучал у меня в голове. Именно он говорил со мной всё это время и сводил с ума. Я сделал ещё шаг навстречу призраку, он, в свою очередь, сошёл с края борта и тоже двинулся в мою сторону. Чем ближе мы сходились, тем сильнее мне казалось, что черты его лица мне знакомы. Когда между нами осталось расстояние, примерно равное вытянутой руке, я узнал его лицо. Это был мой отец. Я не видел его уже почти тридцать лет. Его пригласили старшим механиком на один новенький ледокол. Тогда было много новой техники в оснащении корабля, и он требовал большого штата для обслуживания. Чтобы справиться со всеми трудностями руководства, нужен был толковый человек. Командование выбрало именно его. Мне было где-то лет 14-15, когда нам с мамой сообщили о его смерти при неизвестных обстоятельствах. Конечно, прямым текстом они об этом не сказали, а ограничились «пропал без вести», но всем негласно было известно, что его уже нет в живых. На тот момент корабль был в плавании уже около трёх месяцев. Не те полгода, которые мы торчим здесь. Хотя, возможно, для тех, кто на суше, мы уже давно мертвы и на бумаге. После инцидента я начал копаться в архивах и других всевозможных источниках, чтобы разузнать, что же случилось тогда. Я даже пробивался в командование, пытался говорить с начальством, забраться в их архивы, но меня каждый раз ждали неудачи. К окончанию школы я решил поступить именно на морское дело. На удивление быстро выбрался в хорошисты, дошло до того, что закончил с красным дипломом, и после этого меня направили в порт Бремерхафена, где я встретил Алекса, знакомого мне ещё с института. Мы с ним спелись, работали сначала на судне, названном «5 марта» (ориг. 5 märz — прим. автора). До сих пор не знаю, почему его так назвали. Но так или иначе, моя цель была достигнута. После нескольких лет работы я смог найти материалы, связанные с гибелью моего отца. Пусть тогда я и соврал Алексу, о том, откуда я узнал об этом месте, но теперь я видел воочию человека, чьей плотью и кровью я являлся, точнее то, что от него осталось. Похоже, что сама судьба меня привела сюда, хотя сначала она была явно против, но потом решила довести всё до конца. До самого конца. — Папа, — всё-таки я решил поговорить с ним, пусть и с того света. — Йохен, это ты? — Да, я. — Ты так изменился, так вырос… — в его глазах промелькнула капля грусти. Возможно, он жалел о тех годах, что у нас отняли. — Я сожалею, — только это я смог из себя выдавить. На самом деле я был причастен к его гибели. Ведь я уговорил его отправится в эту экспедицию. Убеждения длились неделю, ведь он всё это время сомневался, боялся не справиться. — Ты не виноват в этом, Йохен, перестань. — Но ведь… — Нет, забудь этом, мальчик мой, перестань терзаться о том, к чему ты не причастен. Я молчал и лишь потупил глаза. — Йохен, послушай. Ты с раннего детства брал на себя тяжкий груз вины. Перестань держаться за прошлое, позаботься лучше о том, что происходит сейчас. — Сейчас? — во мне начинало что-то вскипать и рваться наружу, — Сейчас я качусь в бездну безумия. Папа, я чуть не наложил на себя руки три, — я даже показал на пальцах для наглядности, — три раза, понимаешь! Уже больше чем полгода я схожу с ума, я видел, как умирают мои друзья, люди которые мне дороги! А сейчас я вижу смерть одну за другой наяву. Я лично помогал упаковывать трупы и топить их под лёд! Вот этими самыми руками я чуть не убил лучшего друга… Эмоции переполняли меня с головой. Я даже не мог представить, что могу кричать так сильно. На следующий день я даже удивился, что никто не услышал моей громогласной тирады. Отец выслушал меня спокойно. Он понимал всё то, что я чувствовал, пусть я сам это осознал спустя некоторое время. В один момент я просто замолчал. Всё, что успело во мне накопиться: отчаяние, усталость, страх и терзания чувством вины, вылилось бурным потоком. — «Пытался наложить руки три раза»? Правда? Но ты всё ещё жив. — Да, во время одной из попыток, которая бы на 100% увенчалась успехом, меня спас Алекс. Поэтому я всё ещё здесь. А ты… — мне было страшно задавать этот вопрос, но он избавил меня от него. — Да, я совершил самоубийство. Сбросился с борта. Мы стояли здесь всего недели две, пытаясь реанимировать судно или выйти на связь. Но я уже устал от этого плавания. Капитан, в общем-то, как и львиная доля команды, были теми ещё… Думаю, вы с ним уже познакомились. В общем, они выматывали меня до дна, я не мог больше оставаться с ними, поэтому решился на этот шаг. Прости меня, Йохен, я не должен был бросать тебя и маму, не должен был решать всё таким образом. Просто… — Ты знал, что больше не вернёшься? Он ничего не ответил, а просто опустил взгляд и кивнул. После этого я предложил уйти с открытого места, и мы зашли в кухню. До самого рассвета мы сидели там и просто разговаривали. Разговаривали так, будто не было тех лет, потерянных для нас, будто он не был сейчас беженцем из могилы под толщей северных льдов. Когда первые лучи солнца попали в иллюминатор, мой «гость» начал уходить. — Прости меня ещё раз… — Нет, не нужно, я всё понимаю, — после этого я неожиданно для самого себя обнял его. От него веяло холодом, но он был материален. После этого, не говоря ни слова, мы вышли на палубу, откуда мой любимый отец отправился не обратно под толщу ледяной воды, а отошёл в мир иной. Его душа была прощена, а потому свободна от проклятия. Я был счастлив. Эта ночь подарила мне то самое успокоение, которого я не ведал уже долгое время.