***
Бартон пропадает на два дня, и Стив/Наташа/Старк не говорят ей, где он. Ни единого, блять, слова. Ванда отказывается волноваться, она просто хочется обратно свои ночные уроки, легкий сарказм и удивительно грамотно заваренный чай.***
Они играют в пейнтбол, и это весело. Там тоже нужно стрелять, но без последующего затем груза потерь. Ванда снимает амулет и вслушивается в чужие мысли. Она хитрит, но это ничего, магия в правилах не запрещена (вообще не оговорена, так что). Ее снимает в конечном итоге прямо возле флага противника над телом побежденного Сэма вдруг вернувшийся Клинт, и Ванда подыхает от своего собственного облегчения. Это уже патология, выход за рамки нормальности.***
- Рабочие дела, - говорит Клинт, когда они сталкиваются на кухне и она, пересиливая себя, все-таки спрашивает, где он был. Оправдание шито белыми нитками – Максимофф не знает, зачем врать, ведь на шее засос, а во взгляде то самое, что всегда появляется после визитов жены. Ванда хочет вроде как знать, что происходит, но гонит эту мысль подальше от себя. У Ванды нет права на глупости. У Ванды нет права спрашивать. У Ванды нет права на Клинта. Если он стал ее якорем, не значит, что она – его корабль.***
Клинт дерется отчаянно, с быстрыми замахами и безрассудными выпадами. Ванда ищет глазами Наташу, чтобы спросить, что происходит, она никогда не видела в исполнении Бартона настолько самоубийственных трюков, а это всего лишь тренировка. Что будет на поле боя, бьется в ее голове. - Клинт! – орет Стив, заставив того пропустить удар в район левого колена. – Закругляйся, у вас с Вандой миссия. Кэп говорит: под прикрытием в виде парочки в клуб, дескать, Клинт – сладкий папочка, а ты его готовая на все ради денег девочка; там нужно проследить за совершаемой сделкой, раздобыть носитель, и это лучший выход. - Не в обиду Ванде, но у Нат лучше получится, - усмехаясь, говорит Клинт, обнимая Наташу за плечи. Ванда рассматривает его руки и хочет их на своем, блять, теле. - А Нат у нас не тип того джентльмена. - Тип всегда можно изменить, - отвечает Романов, игриво покачиваясь. - Хилл дала четкие указания, - решает Стив, - к тому же, недавно ты показала свое личико, - он так и говорит «личико», и морщится не только Наташа, - по всему миру, - и быстро уходит в сторону дверей. Все молчат, Ванда наблюдает за приподнятой бровью Клинта, обращенной к Романов. Что-то там было.***
На ней облегающее золотистое платье и тонна косметики. Ванда чувствует себя неуютно – выставленной напоказ, и Клинт, прикасающийся каждую секунду к ее спине, не успокаивает (бойтесь своих желаний), а наоборот – заставляет краснеть и вздрагивать, словно ей опять девять и красивый мальчик предлагает погулять за ручку. Бредово. - Расслабься, - тихо шепчет Клинт прямо в ухо и сжимает талию немного сильнее, проводя в ВИП-зону. Музыка вдалбливается в уши, и Максимофф, не глядя, хватает бокал шампанского со стола и выпивает махом. Ванда видит взгляд охранника, которым можно убивать, и не знает, что делать. Слишком пристальное внимание, чтобы самим начать шпионить за сыночком нефтяного магната, которому очень хочется снова подтолкнуть мир к апокалипсису. Ванда просто даже понять не может, почему нельзя заявиться к нему домой и надрать малышу задницу, чтобы неповадно было. Бартон хватает за руку и заставляет упасть к себе на колени. Вау. Ох. - Сейчас поцелую, - предупреждает он за секунду до, а потом – удивительное спокойствие и нежность. Клинт целуется хорошо или, правильное слово, профессионально, и Ванда понимает, конечно, что все на публику, но шанс есть шанс, и упускать его непозволительно, Пьетро бы точно одобрил. Ванда прикусывает его нижнюю губу, гладит указательным пальцем возле уха и проходит языком по верхним зубам. Она не закрывает глаза и рассматривает его реакцию – расширившиеся зрачки, намек на ухмылку на губах, которую можно, чуть подавшись вперед, снова сцеловать. Клинт не дает. - С удовольствием бы продолжил изучение твоих возможностей, но сделка завершена, теперь твоя очередь выманивать флешку. Незаметно, - и сталкивает ее со своих колен на пол, поднимаясь. Это все по сценарию, как оговорено, но Ванда замечает сожаление в его взгляде и глубоко вздыхает. Это не обещание продолжения, конечно, но кое-что. Кавардак, наверное, в голове у Клинта больше, чем у нее, раза в два (как и возраст), и Ванда не помнит момент, когда это стало важным. Когда большая часть дней и мыслей сосредоточилась на нем.***
Теперь они больше разговаривают в тире (и молчат о том, что было в клубе), чем стреляют. Клинт говорит, говорит, говорит. Ванда знает, что одно слово - и он заткнется. Может быть, навсегда, никаких больше разговоров, отдающихся взрывами внутри, рассказов про прошлое, жену, детей, счастье и желание прикончить одного ебанутого бога. Ванда думает: слишком много информации, хватит. Ванда молчит и слушает, слушает, слушает. Когда он заканчивает, ей хочется рыдать: еще, еще, еще. Мне тебя, Клинт, недостаточно. - Увидимся утром, - прощается он, легко поднимаясь на ноги. Ванда думает: да, пожалуйста.***
Ночью ей впервые за несколько недель снятся кошмары с Пьетро – живым, быстрым и искрящимся. Он попадает под поезд, и она никак не может это остановить. Ванда кричит так громко, чтобы он точно услышал. Ей б-о-л-ь-н-о.