Разница между тогда и сейчас. Тогда

Тогда: Февраль 1996.       Брайан и Джастин целовались уже минут двадцать (или сколько там длились три последних трека), полностью поглощённые друг другом, позабыв на столе липкие, захватанные стаканы с некрепкой маргаритой. Триш наблюдала за ними туманными от выпитого глазами, моргая, когда рассеянные огни стробоскопов освещали кабину под стаккато барабанного боя. Их языки скользили во рту друг друга, лица прижимались, а щеки и губы были так близко, что казалось чудом, как они оба ещё дышат. Ей было видно поблёскивание языков в согласном танце, и на мгновение это мелькание розовой плоти показалось отталкивающим.       Наконец они прервали поцелуй, откинулись на диванчике и прижались друг к другу лбами. Джастин что-то говорил неразборчиво и интимно, касаясь ртом лица Брайана. Брайан отстранился и состроил рожу: скосил глаза к носу, скривил рот, становясь почти уродливым. Джастин засмеялся и ухватил его за подбородок, поворачивая лицо Брайана к своему, и неохотная ухмылка вернула лицу Кинни его нормальную красоту.       — Всё хорошо, принцесса? — толстая рука Роба опустилась ей на плечо, и она оторвала взгляд от Брайана и Джастина. Роб упал на сиденье рядом с ней, тут же прижался бедром к бедру, а губами к лицу, требуя поцелуя.       — У тебя вкус маргариты, — отстранился он с усмешкой. У него самого был вкус пива, дыма и пота. У него всегда был вкус пива, дыма и пота — отчетливо мужской вкус. Её взгляд вернулся к Брайану и Джастину, которые снова принялись целоваться. Кувшин с маргаритой они распивали на троих, значит, они такие же на вкус: лимон, текила и соль. Мысль пузырилась внутри, запретная и тёплая.       Роб наклонился к ней, прижался губами между шеей и подбородком.       — Кажется, им не скучно, — со снисходительным смешком заметил он вполголоса.       Джастин придвинулся к Брайану ещё ближе; словно в замедленной съёмке, Триш наблюдала, как он положил ногу на колено Брайана, прижимаясь, длинные руки Брайана притянули его теснее, одна собственнически впилась в светлые волосы.       — Я думаю, это знак, что пора сваливать, детка, — Роб потянул её за руку, неуклюже стаскивая с сиденья и направляя к пульсирующему танцполу. Она обернулась, вглядываясь сквозь толпу плотно сплетённых тел, но Брайана и Джастина было уже не видно. Тогда: Февраль 2000.       Майкл следил, как Брайан ведёт траха в задние комнаты. В третий раз за вечер, только на этот раз Брайан споткнулся, пробираясь сквозь толпу, неуклюже, еле держась на ногах, и нескладный трах подпрыгивал следом. Майкл вздохнул, допивая пиво. Это было не так, как в старые времена, за исключением того… что это было как в старые времена. Брайан не вёл себя так уже много лет, со времён Джастина… Он изгнал из головы любые мысли о Джастине и протолкался сквозь плотную стену тел к тусклому мерцанию задней комнаты.       Брайан обнаружился легко. Он уже растянулся на стуле, одна странно большая рука направляла голову траха к промежности, где уже блестели в синем свете крупные металлические пуговицы расстёгнутой ширинки. Глаза Брайана были полузакрыты, лениво расфокусированы и мутны. Другая его рука лежала на спинке стула, расслабленные пальцы не шевелились.       — Брайан… — Он стоял прямо за трахом и чувствовал себя идиотом.       Трах приостановился и попытался поднять голову, но рука Брайана толкнула его обратно.       — Не останавливайся, — пробормотал он.       — Брайан. — Медленно, неохотно глаза Брайана, вроде бы, нашли его.       — Майки. — Голос ровный, неестественный. — Чего тебе?       — Нам пора идти.       — Так иди.       — Нет. Мы должны идти. Я без тебя не уйду.       Брайан, кажется, проснулся от этого, фыркая и вздрагивая в кресле, пальцы всё ещё сжимали голову траха.       — Ну, я сейчас немного занят…       Майкл скрипнул зубами, пытаясь подавить нарастающее раздражение. Не обращая внимания на Брайана, он схватил траха за плечо и грубо его оттащил. Трах смотрел на него с немым вызовом, и его глаза были так же расширены, как у Брайана, так же настроены на секс, разумеется, с неизбежной тоской подумал Майкл. Он оттолкнул эту мысль и, копируя одну из фирменных ухмылок Брайана, уставился в немигающие глаза траха:       — Пошёл. Нахуй.       Трах бросил на Брайана последний немигающий взгляд, а потом расправил плечи и исчез.       — Ну, Майки, ты наконец-то отрастил яйца! — Небрежно застегивая ширинку, Брайан тихонько хихикал. — Хотя, теперь ты должен мне минет.       Он сморщился, поднимаясь, и Майкл поймал его, обвивая руками в неловких объятиях, прижимая худую грудь к собственному телу, прижимая бёдра к длинным бёдрам. Он двигал руками, чтобы поддержать Брайана, который всё ещё нетвёрдо стоял на ногах; замечал отстранённо, словно в тумане, свои пальцы — жаждущие, алчные пальцы на груди Брайана, его животе, его сосках, его всё ещё недоопавшем члене… Время, кажется, на мгновение остановилось: неловкое, неполное… пока Брайан не отпрянул от него, опустив подозрительно прищуренные глаза на его лицо:       — Ладно. Пойдём.       По дороге домой они молчали. Брайан, на вид вполне протрезвевший, смотрел в окно. Майкл вёл машину с особой осторожностью, помня про всё то пиво, которое он выпил во время заходов Брайана в задние комнаты, осознавая, что он вымотан, а вставать на утреннюю смену меньше чем через четыре часа, но в основном чувствуя тихое, зловещее присутствие на сиденье рядом с ним.       Он подъехал к своей новой квартире и заглушил мотор. Секунду-другую они сидели в тишине, потом он выключил фары и повернулся к Брайану с натянутой улыбкой.       — Что ж, вот мы и прибыли.       Брайан ничего не сказал, но встретил его взгляд пустыми непроницаемыми глазами.