Выше жизни

Темно. И тихо. Словно за окном не час пополудни, а глубокая ночь. Все здесь дышит угрозой – опасной, хищной, дикой. Толстые черные свечи, стоящие прямо на полу в застывших лужицах воска, нещадно чадят, то и дело взвиваются ввысь огоньки пламени, а затем, словно убоясь, затухают. Тусклый свет позволяет рассмотреть очертания стоящего в центре едва освещенного пятна. Это молодой мужчина. Если перевести взгляд к полу, становится заметно, что он бос. Лица не видно – оно тонет в темноте, тело же застыло в немом напряжении. Наверное, его можно было бы принять за скульптуру – выполненную с поражающей точностью и натуралистичностью, если бы не заметное подрагивания рук. Алая полоса пересекает его тело, чуть присмотревшись можно увидеть, что она не одна. Таких полос пять. Они образуют знакомый рисунок – звезду, перевернутую пентаграмму. Темнота кружится, и ты видишь точно такой же рисунок на его спине, словно росчерки алых линий проступили сквозь плоть. Внезапно пять маленьких огоньков взметаются ввысь буквально на метр, на мгновение озарив помещение, людей, стоящих поодаль, тело в рябиновом кругу и высокую темную фигуру у окна. - Фи, как это примитивно, - и тут вспыхивает свет – яркий кокон выпустил тонкокостного юношу с длинными в пол золотыми волосами и яркими, почти светящимися, глазами. - Тебе здесь не место, Давид, - раскатисто обронил черноволосый мужчина. Он не двигался – шевелились лишь губы. - Сегодня я – Валентин, - пропел тот, словно и не обратил внимания на прежде сказанные слова. – И мне стало скучно. А у тебя тут такое событие! Призывающий! Да по всем правилам – с жертвой! Друг мой молчаливый, да я тебе завидую! О, - золотоволосый увидел странно знакомое лицо среди собравшихся, - да это же приснопамятно известный Цукер! Ну, скажи, дорогой мой, не удача ли это? - Они призвали меня, Валентин, - сухо напомнил тот. - Знаю-знаю, - согласился тот мгновенно. – Я подрываю твой авторитет. Но Коул, это же Цукер! - Вижу, - обронил тот. – Присядь, прошу. - Ладно, не буду тебе мешать, - царственно кивнул Валентин, отходя к винтовой лестнице. – Но все равно это – фи! Старомодно! А Хозяин в упор посмотрел на онемевшего призывающего и чуть устало раздвинул губы в намеке на улыбку. *** Кейт смотрела на ровные стены лофта, ставшего ее последним пристанищем, потому что надежда выкрутиться умирала у нее на глазах – дверь с грохотом отъехала в сторону, впуская Стаю. Первым зашел Крис, привычно осматриваясь сторонам - можно сказать, профессиональная привычка. В руках его тоже почти привычно был пистолет, заряженный пулями с особой начинкой. Следом прошествовал Питер с когтями наперевес – ничего не хотелось оставлять на волю случая. Остальные же потянулись следом, как только им подали знак, что все, мол, чисто. - Что, боитесь меня? – выплюнула Кейт. – И Правильно!!! - О, моя бормотология* перестала действовать, - хмыкнула Стайлз. – Ничего, скоро это станет уже неважно. - А ты молодец, - похвалил ее Дитон. – Тройной круг – самое то, что бы удержать нагваля. Она обездвижена? - А зачем? – удивился Скотт. – Мы что, собираемся ее оттуда выпускать? Ее нужно убить, а как – на наш выбор. Вон, у Криса как раз найдется хороший арбалет. Мелисса только плотнее стиснула зубы. Ей только полчаса назад рассказали, каким именно образом будет проходить ритуал. И теперь женщина даже жалела, что так рвалась участвовать в нем, поскольку доктор в ней призывал остановить это безумие. И почему-то ей стало немного спокойнее, когда чертов Хейл просто подошел и встал рядом – он не стал прикасаться, но Мелисса почувствовала, что не одна. Ни словом она не выдала своего облегчения, просто как-то совершенно незаметно у нее распрямилась спина, и стало легче дышать. Девкалион с интересом рассматривал любимую дочь Джерарда – та представляла собой занимательное зрелище: всклокоченная, с горящими глазами и когтями навыпуск. Хмыкнув, он отвернулся от нагваля – еще успеет полюбоваться, в деталях. А пока он просто решил спокойно посидеть. И, может быть, подумать. Голова у него не болела после ночных возлияний, поскольку оборотни не пьянеют. И только это спасло его – пили ночью много. А потом танцевали. Кажется, его все время приглашала какая-то яркая грудастая блондинка со смешным именем Бани. Приятно было ощутить себя молодым и относительно нормальным. Вспомнив, как смеялась Стайлз, когда эта Бани в первый раз вытащила его на танц-пол, Девкалион позволил себе невесомую усмешку. Возможно, он еще задержится в Бикон-Хиллз – ненадолго. Джексон стоял чуть поодаль – вместе с остальными бетами, держа в руках мешок с полотнами черной плотной ткани – занавешивать окна. Он до сих пор не понимал, зачем нужен готический антураж, но раз Скотт сказал, что все должно быть по правилам – спорить никто не стал. Здесь уж ему виднее. Переглянувшись с Лиамом, Айзеком и Итаном, он вытряхнул ткань на пол и кивнул, мол, смысл понятен? Как и всегда, Лейхи спокойно отправился занавешивать окно – выбрал то, что справа. Хотя, окно было одно – просто большое. Остальные последовали его примеру. Алан с интересом наблюдал, как и что делает Стайлз. Та как раз достала краску – рисовать пентаграмму. Она свистнула Скотту, тот, оторвавшись от разговора с Крисом, подошел и без пререканий закатал рукав, обнажая левое запястье. Откуда взялся в ее руке нож, Дитон так и не сообразил, но вот волгор ведет им по руке жениха – легонько, лишь царапает кожу – и капелька крови, повисшая на лезвие, падает в краску. Затем она, завороженно глядя истинному альфе в глаза, подносит лезвие ко рту и слизывает остатки крови. Дерек, наблюдающий за этой картиной с силой стискивает кулаки и сжимает зубы. Он и сам толком не знает, почему. Но это ненадолго – он узнает, Алан об этом позаботился. Джон и Мелисса отошли в дальний угол лофта – чтобы не мешать. Они наблюдали за тем, как слаженно работают их дети, буквально понимают друг друга без слов. Отрадно было видеть их – таких взрослых, серьезных, самостоятельных. Все портили только обстоятельства. Профессии шерифа и медсестры не располагали к тому, что должно было случиться. Дерек внимательно следил за тем, как Стайлз рисует на полу. Та, вопреки обыкновению, была не в любимых джинсах, а в спортивном трико, плотно обтягивающем стройные ноги, тонкую талию и аккуратную грудь. Волосы она собрала в смешной пучок на макушке, нацепив на голову козырек. Она вдохновенно водила кистью, высунув от усердия кончик языка, забавно переступала через уже нарисованное, потихоньку ругалась, когда линия не получалась с первого раза и что-то насвистывала себе под нос. Прикрыв глаза, Дерек позволил себе вернуться к событиям прошедшей ночи, когда он стал участником не то танца, не то ритуального поединка. Когда Стайлз сделала несколько пробных шагов, Дерек ощутил, как тело предает его. Он не танцевал. Никогда. Не потому, что не умел, а потому, что запретил себе это. Он слишком любил танцевать. И, как оказалось, не он один. Волчица-Стайлз совсем не похожа на девчонку-Стайлз – обманчиво мягкие движения, заразительный блеск глаз, хищный и почти плотоядный полуоскал, вопреки всегдашней лихой и бесшабашно открытой улыбке. А еще Сила, которая плещется в глубине глаз, физически ощущается в осанке и гордо вскинутой голове. Шаг – пальцы сжимают тонкую ладонь, шаг – рука скользит по шелку платья, шаг… и взгляд натыкается на два алых огонька, проросших из глубины теплых карих глаз. Им нельзя не подчинится, но девушка-волчица не отнимает своей руки, а лишь манит к себе своего альфу. И снова шаг – и вот она уже в объятьях другого, вот только ее тонкие пальчики острыми коготками все еще цепко держатся за ворот куртки. И внезапно альфа усмехается… и отпускает… А волчица-Стайлз смеется, запрокинув голову, отходит, разворачиваясь на каблуках и манит уже их обоих. Ну кто устоит? Танец. Теперь Дерек ни за что не смог бы сказать, сколько он длился – он помнил только движения, только глаза, только руки. А когда музыка внезапно стихла, ему показалось, что весь воздух внезапно сгорел прямо в легких – он задыхался. До тех пор, пока альфа по-дружески не хлопнул его плечу со словами: «Классно станцевали!». Девушка-волчица уходит вместе со своим альфой. Она не оборачивается, и Дерек молча идет к своему месту. Рухнув на стул, он пьет – жадно, не замечая вкуса. А потом подходит Питер и, наклонившись, шепчет: «Рад, что ты вернулся». И это совершенно не относится к его прибытию в Бикон-Хиллз. *** Скотт увидел машину Цукера издали. Вернее сказать услышал – та ревела, как самолет на взлете. Хаммер. Еще один выпендрежник. Усмехнувшись про себя, он помахал рукой, привлекая внимание. Автомобиль остановился резко – в десяти сантиметрах от МакКолла. Огромный лысый мужчина выбрался оттуда одним слитным движением – хищный зверь, не иначе. - Идем, все уже в сборе, - парень развернулся на пятках и зашагал к лофту. Не было нужды говорить – все уже было сказано ночью. И ничего, что по телефону. - И ты ни о чем не спросишь? – Цукер не то, что бы очень удивился. - На моем пути не бывает случайных попутчиков, - с горькой усмешкой проговорил тот. Отвечать и спрашивать дальше русский не стал – просто спрятал руки в карманах кожаной куртки и зашагал следом за местным альфой. Джексон правильно описал этого вервольфа – огромный, лысый, но с незначительной бородкой и усами, звероватого вида и с совершенно обаятельной улыбкой. Говорил без акцента, был – вопреки всем ожиданиям - весел и приветлив с дамами, предупредителен с альфами и шерифом, а еще подарил Стайлз шоколадку, чем совершенно ее подкупил. - Ни о чем не спрашивайте, - заговорил он, как только его представил МакКолл. – Не имею права это обсуждать. - Да не больно-то и надо, - надменно заявил Джексон, но его браваде никто не поверил – но надо же было парню держать марку? - Вот и ладушки, - улыбнулся Цукер. – Чем могу помочь? - Найдется тебе дело, - вдруг ухмыльнулась Стайлз. – Найдется. А вот мне понадобится вдвое больше краски. Сначала этой фразы никто не понял, но вот когда волгор подошла к русскому и громогласно заявила: - А ты что, особого приглашения ждешь? Раздевайся! – и указала на вторую пентаграмму. Тяжело вздохнув, тот поспешил выполнить желание беременной женщины, поскольку не хотел становиться объектом ее неудовольствия. И вскоре красовался не только босиком, но и с разрисованными спиной и грудью. Дерек тихо завидовал, но не решался в этом признаться даже себе. *** Стая застыла, не зная, как отреагировать – Хозяин смотрел на них, чему-то тонко улыбаясь. Казалось, его совершенно не смутило появление юноши-Валентина. Что можно было сказать о нем? Ну, например то, что он был высок – выше всех, кто собрался. У него были короткие черные волосы и неожиданный морской загар. Руки он завел за спину, но Стайлз заметила сбитые костяшки пальцев, словно Хозяину совсем недавно приходилось поработать кулаками. Черная водолазка с высоким воротом была выправлена поверх черных же джинс, а вот на ногах были… то ли ковбойские черные сапоги, то ли рокерские казаки, смотревшиеся очень гармонично. И больше ничего неожиданного. Ни тебе рогов, ни тебе крыльев, ни огня, ни серы, ни черного в пол плаща – самый обычный мужчина, причем печальный, как отметила про себя Мелисса. - Вижу, вы подготовились, - заговорил он, наконец. – Это похвально. Редко кто следует всем инструкциям Книги. - Эм, спасибо, - смутился Скотт, которому стало стыдно за своей внешний вид. Почему-то. - Я на Бога не надеюсь, - Хозяин дернул губами в намеке то ли на усмешку, то ли на улыбку – непонятно. – И вам не советую, - затем он немного помолчал, а потом, глубоко вздохнув, шагнул к пентаграмме. – Приступим? Если вы хорошо изучили Книгу, то знаете правила. - У нас был список, - пискнула Стайлз. - Изумительно! - воскликнул вдруг Валентин, а затем стушевался. – Прости. - Я должен испытать вас, - Коул словно бы и не заметил слов золотоволосого. – А вот кто это будет – решать мне. На этом время как бы остановилось – каждому из Стаи показалось, что Хозяин смотрит только ему в глаза, выворачивая душу наизнанку. - Ты уже можешь отойти к своим друзьям, - усмехнулся Коул, кивая Скотту. – Эта пентаграмма свое предназначение выполнила. МакКолл послушался, встав аккурат между Стайлз и демоном. Он не знал, кого тот выберет – и опасался. Впрочем, как показали последующие события. Опасался он не зря. - Ты, - и Коул внезапно возник прямо напротив Мелиссы. Женщина вздрогнула и нервно обернулась, словно за ней мог стоять кто-то еще, поймала испуганный взгляд Питера, который собирался что-то сказать, но жестом заставила этими словами подавиться. Гордо вскинув голову, Мелисса Грейскалл выступила вперед на пару шагов. Стая молчала – Хозяин был в своем праве, и они это знали. - Я готова, - осипшим голосом проговорила она. - Еще нет, - возразил ей Коул. – Но ты будешь. Ты – волчица из древнего рода. Благословленная Луной. Отвергшая свою сущность ради человеческой жизни. Добровольно лишившая себя памяти предков. Ну как, жизнь, которую ты выбрала того стоит? Вечная усталость, пьяный муж, больной ребенок, долги, боль, страх, отобранная память, потеря детей – и неизвестное будущее. Ответь мне, это того стоило? Ведь ты – последняя в своем роду. И если не родишь девочку – наследницу – род Грейскалл прервется – и не будет больше благословленных Луной. Все знания умрут вместе с тобой, все, что накоплено поколениями твоих предков. И все их жертвы будут напрасными. Ответь мне, лунная волчица. Но говори правду – за ложь я убью любого волка в этой стае – на твой выбор. - Было бы ложью сказать, что именно этого я хотела, - Мелисса до хруста сжала кулаки, сглатывая подкативший к горлу комок. – Я хотела любви. Я хотела детей. Любящего мужа. Как и все нормальные девушки в моем возрасте. Но я ни о чем не жалею! Чего в моей жизни только не было! НО! Я НИ О ЧЕМ НЕ ЖАЛЕЮ! - Вот как, - удовлетворенно протянул Хозяин. – Ну что же – достойный ответ. Но ты слишком долго подавляла себя, свою сущность. И вот тебе мое испытание – убей троих на свой выбор. И как-то странно повел рукой перед лицом застывшей женщины, словно сдергивал вуаль. Стая молчала. В тишине было слышно, как стучат сердца – чечетку можно было отплясывать! Питер задвинул плечом Лиама и Джексона, выходя вперед, словно это могло хоть что-то решить. Скотт вцепился в руку Стайлз, стараясь не сорваться, не кинуться на того, кто был могущественнее всех, с кем ему приходилось сталкиваться – вместе взятых. Джон сжал пальцы на рукояти табельного оружия, но двинуться не смел, как и Крис. Вот только охотник сжимал в руках арбалет. Айзек, Джексон, Лиам и Итан смотрели только на Скотта – ждали, что же он предпримет, переводили взгляд на Мелиссу, стоящую к ним спиной и готовились, сами не понимая к чему. - Стой на месте, Цукер, - предупредил Коул. – Если хочешь стать свободным – не двигайся! А женщина тем временем опустила голову и как-то ссутулилась. Прядка волос, выбившаяся из прически, упала ей на лицо, отбрасывая угольную тень. Ее дыхание было натужным, хриплым, неохотным, руки дрожали, а под коленками неприятно щекотало. И вдруг все прекратилось. По комнате прокатился низкий вибрирующий рокот, словно камни заговорили. Стая заозиралась, и только Питер не отрывал взгляд от сгорбившейся фигуры. Медленно и ужасающе вытягивались коротко стриженные ногти, вырастая в кривые острые когти, хрустели суставы, выворачиваясь, перестраивая руки, заострились кончики ушей, натянулась одежда – под ней бугрились упругие мускулы. Она обернулась резко, одним движением, одним вдохом – и Стая отступила на шаг. Все, кроме Питера. Ее лицо почти не изменилось, лишь клыки, сравнительно небольшие, топорщили губы. Но вот взгляд… Мелиссы больше не было – ее место прочно заняла Лунная Волчица. ________________ *бормотология – магия /взято из книги П. Марушкина «Музыка джунглей» серии «Каюкер и Ухайдакер»/.