Выше жизни

Приветствую всех, кто еще не разочаровался и читает эту работу!!! Глава для меня тяжелая, поскольку я переписывала ее раз десять - и каждый раз заново, потому что получалось откровенно плохо. Надеюсь то, что вышло у меня в итоге, вас порадует. Всех благ. С уважением, /скромненько так/ Я ______________________________ Ночная дорога приятно радовала глаз отсутствием местного народонаселения. Мало кто решался ехать сутки напролет – без остановок. Людям свойственно уставать. А вот он – не человек, поэтому и условности соблюдать не станет. По крайней мере, сегодня. Сегодня, вообще, многое можно, ибо, как говорится, всё – абзац! Вот и настал тот самый день, которого он ждал вот уже двадцать лет. За все надо платить, а за собственную глупость – в особенности. А еще хуже, когда платить приходится твоим близким. Горько это, обидно за них, вот только сделать ничего уже нельзя. А начиналось-то все с чего? Правильно – с раздутого самомнения! С адской уверенности в собственной правоте. С нежелания хоть немного задуматься, что предупреждения писаны не просто так. И вот теперь приходится отдуваться. И это тоже правильно, поскольку если уж человек не учится сам, то его нужно учить. Кто из молодых, сильных да амбициозных не желает силы большей? Правильно, ответ очевиден. Он был таким же. Самоуверенным до самовлюбленности, знающим себе цену и точно представляющим свою Цель. И шел к ней, не считаясь с потерями. Ему было двадцать лет, когда он понял, что не намерен больше быть вторым в Клане – и вызвал на поединок своего альфу. Разумеется, он проиграл тогда. Но это не остудило буйную голову, лишь разозлило. С этого начались поиски, которые продлились полгода. И увенчались успехом. И будь трижды проклят тот день. И та ночь. Когда ты хочешь силы – приходишь к тому, кто может ее дать. И тебе не жаль цены, которую придется заплатить, потому что ТОГДА это значения не имеет. А потом становится поздно. Полгода кропотливой работы – просеивания информации, поиск малейших упоминаний, разъезды по стране и миру. И вот, наконец, это произошло! Настал знаменательный день – нашелся добрый человек, который за достойное вознаграждение подсказал, что не там волк ищет. Не там. И отправил к отцу Иллариону. Свет и Тьма, Добро и Зло. Эти понятия не имели ровным счетом никакого значения для практикующего ведьмака. Лишь бы платили исправно. Ну что же, деньги у него были. Сила в обмен на услугу. Какая, право, мелочь, не находите? Вот и он так подумал – и согласился. О чем потом корил себя не переставая на протяжении вот уже двадцати лет. С чем можно сравнить иной мир? Наверное, таких слов и не сыщешь. Мир Исподний – место, предназначенное для существования самых разных потусторонних тварей. Оно изменчиво и туманно. Воздух там густ и тягуч, словно мед. Черное солнце светит над миром, в котором не растут травы и деревья, где вместо вод реки несут раскаленную магму, где ветер черен и раскален, а иссиня белые молнии бьют в верхушки каменных пилонов. Там нет места людям – это мир чудовищ и ночных кошмаров. Он видел Исподний лишь краем глаза, но навсегда запомнил то давящее чувство неизбывной тоски и холода, пробирающего внутренности. Малая часть этого мира покоилась на руке отца Иллариона – всего лишь камешек, но он давал возможность спрятаться, стать невидимым для некоторых демонических тварей. Эдакий козырь, который, если разыграть его правильно, мог склонить чашу весов. Дом был большим и светлым. Не так он представлял себе обиталище хозяина зла. Люди-охранники у ворот, домработница в переднике – тоже человек, деловито снует по коридору, выговаривая что-то горничным. Ни тебе мрачной пещеры, ни страшного замка с развешенными костями и черепами, ни крови, ни кишок на люстрах – все как у людей. И даже кабинет рабочий имеется – с сейфом. Но то, что ему нужно – не там. Оно стоит на столе – небольшая фигурка, вырезанная из гранита, всего пару дюймов высотой, но выполненная с претензией на изящество. Фигурка изображала человека со сложенными за спиной крыльями, молитвенно держащего руки перед собой и с надежной смотрящего ввысь. Именно то, что он и искал. Осталось только взять. Камень шершавый и, кажется, теплый. Приблизив фигурку к лицу, он постарался рассмотреть подробнее сие творение. Что-то в нем, несомненно, привлекало. - Так, так, так, - раздался мягкий голос, заставивший его вздрогнуть. – Вор. Как мило. Он молчал. Впрочем, ему нечего было сказать. Казалось, все его мышцы и кости вдруг подернулись инеем и застыли, даже голову повернуть не мог. Вот так-то! Попался! - И не стоит даже пытаться мне врать, - продолжил некто. – Вижу тебя насквозь. - Я не приучен врать! – процедил он, здраво рассудив, что выворачиваться поздно. - Зато приучен брать то, что тебе не принадлежит, - добавил голос. - Ну, из дома я это не вынес, - с заметным усилием усмехнулся он. – Фактически, не вор. - А ты смелый, - и легкая насмешка. – Кто помог тебе? Кто дал тебе это, - и частица Исподнего ощутимо нагрелась в холщовом мешочке, висящем на шее. - Никто, - резко выдохнул он. – Я… я сам… - Я ведь предупреждал тебя, не врать мне,- раздосадовано протянул некто. – Впрочем, это не так важно. Что тебе обещали? Власть? Силу? Можешь не отвечать. - Ты убьешь меня? – спросил он, обмирая внутри. - Боишься? – и усмешка слышится в мягком участливом голосе. – Мало боишься, волк. Мало. Боялся бы больше – не полез бы сюда. Ты ведь понимаешь, что я не имею ни права, ни желания отпускать тебя, м? - Понимаю, - процедил он. - Это хорошо, - отозвался тот. – Пойдем со мной – сейчас весна, а я так люблю цветущую черемуху. Он был поражен, насколько легко и по-человечески это прозвучало. Сад у дома и вправду был прекрасен, напоминал островок гармонии и спокойствия, тут и впрямь хорошо отдыхать душой. - Присядь, - и указал рукой на деревянную скамью. - Что со мной будет? – спросил он присев на краешек. - Ты хотел силы? Ее ты и получишь, - отозвался тот, усаживаясь рядом. – А анима можешь оставить себе, раз смог ее взять. - Для чего эта штука? – немного невпопад спросил он. - Она даст тебе силу, о которой ты грезил, - усмехнулся собеседник. – Но ты будешь платить за это. - Что нужно будет сделать? – решительно выпалил он, сжимая кулаки. - Ты узнаешь, - улыбнулся собеседник. – А теперь – оставь меня, - и откинулся на резную спинку скамьи. Делать было нечего, и он пошел, медленно и нехотя переставляя ноги. Что-то во всем этом было неправильное. - И все же, почему так просто отпускаешь? – спросил он, не оборачиваясь. Ему не ответили. Впрочем, на ответ он и не надеялся. Так шло время. Совсем немного – всего пара месяцев прошло, и он узнал, чем придется платить. В ту ночь он стал вождем. Вопреки обыкновению, чтобы стать лидером, убивать необходимости нет – нужно лишь заставить противника признать поражение. Вот уже более двух сотен лет вождями становились в поединках, результатом которых никогда не была смерть одного из альф. А теперь он убил. И дело было даже не в ярости, злости или жажде крови. Вовсе нет. Он все понимал, но не мог остановиться. Вот так просто – не смог и все. Старый вожак был его учителем, наставником и даже другом – но вот мнения о том, как следует развиваться дальше у них расходились кардинально. Но за такое не убивают. Те, кто был побежден в боях не уходили из клана, а становились членами совета старейшин – совещательным органом при вожаке. И теперь все изменилось – его стали бояться, даже больше чем врагов. И было от чего, ведь силы-то у него, действительно, прибавилось. Годы шли, его власть стала бы абсолютной, если бы он не помнил недоумевающего взгляда Валерия Камышова – первого и последнего, кого он убил ради власти. Были и иные смерти – иной раз ярость застилала глаза. Это случалось во времена разборок с другими кланами и бродячими стаями, во время охоты или обычного лихого мордобоя. Крови он пролил немало. А потом как-то заметил, что фигурка, которую ему позволили забрать все больше и больше темнеет. Сначала он не обратил на это внимания, но потом она попалась на глаза волгору клана. В ту ночь состоялся серьезный разговор, и выяснились некоторые подробности. Сказанное не порадовало. Свобода – это возможность самому решать, как жить. И он сам себя лишил этого. Теперь он не был свободен в своем выборе – убивать или нет. Он просто убивал. И каждая жизнь, которую он отнял, каждая душа, которую загубил, намертво прирастали к нему. И это вправду было так – чужие, навеянные мысли, беспричинный страх, подозрения, вспышки откровенной злобы, которая сменялась полным равнодушием. Волгор клана подсказала, у Кого нужно искать спасения. Но это не было просто. Впрочем, что в жизни бывает просто? Нельзя было специально искать встреч с Хозяином. Это должна быть случайность – перст судьбы. И он ждал – сцепив зубы и скрепя сердце. Ждал двадцать лет. И все же дождался. *** Сначала был туман – густой, как молоко. Он глушил какие-то звуки, чьи-то голоса, не видно было ни зги. Знакомый голос разорвал это немое небытие, и она увидела двоих. - Что такая очаровательная леди делает в лесу в столь поздний час? – за ее спиной раздался голос полный довольства. - Питер, черти бы тебя побрали! – взвизгнула кудрявая черноволосая девушка. – Я в шоке! - Привет, в шоке, - расплылся в улыбке парень. - Я серьезно! – насупилась та. - Я думал, ты в шоке, - еще больше разулыбался он. - Ты издеваешься? – ее глаза опасно заблестели, а тонкие пальцы сжались в кулаки. - Нет, я – Питер*, - и, не выдержав, все же расхохотался. – Господи, прости! Я просто не мог удержаться. У тебя такое лицо – я не мог. - Смейся-смейся, Да-а-ариус, - прошипела она. – Знаешь ведь, что за мной не заржавеет! - Знаю, милаш, поэтому и дразню, - улыбнулся парень. - Прекрати так меня называть! Сколько можно тебя просить – а вдруг услышит кто? И что подумают? – и действительно гляделась по сторонам. Впрочем, там ничего не поменялось – как был лес, так и остался. - Скажут, что главная умница школы не смогла устоять перед капитаном команды по баскетболу – несравненным мной, - он пожал плечами. - Ты еще не капитан, - ехидно добавила та. - Я им стану, - парень пожал плечами и едва заметно усмехнулся. - И в этом году. - Тебе пятнадцать, - напомнила она. - И Брок выше тебя на пятнадцать сантиметров. - Он только в этом меня и превосходит, - ворчит тот, недовольно надувшись. – Но его стратегия – ужас! При чем не тихий – а самый что ни на есть оральный. - Да, точно, - вдруг улыбнулась девушка. – Ну что же – желаю успеха. - А когда я стану капитаном – будешь со мной встречаться? – и подошел на шаг. Девушка хотела отойти, но не стала и бесстрашно взглянула в глаза друга. - Я на целый год тебя старше – засмеют, - и улыбка померкла. Она сложила руки на груди, словно защищалась. - Отговорка, милаш, - пропел он, устраивая ладони на ее талии. – Ты не ответила. - И не отвечу, пока капитаном не станешь, - насупившись, она отвернулась. Но не отошла. - И снова тянешь время, - заметил он, склонив голову на сторону. - Я хочу, чтобы ты ответила мне сейчас, Лисса. - А больше ты ничего не хочешь? – немного нервно и слегка резко спросила она. М-дя, агрессивно получилось, ничего не поделаешь. - Хочу, - тут же кивнул он, словно и не заметил ничего. – Но подожду с этим до совершеннолетия. А потом я тебя и спрашивать не буду – отвезу в Вегас и – всё. - Прямо-таки - всё? – и провокационно улыбнулась, потихоньку расслабляясь. Почему-то с ним было спокойно. - Да, - как-то слишком серьезно это прозвучало. – Ты ведь не сомневаешься во мне? - Знаешь, я бы не посмела, - честно ответила она, слегка приобняв его. - Вот издеваться я могу, но сомневаться… - И правильно, - довольно заявил парень. - Вот только спорить я с тобой не перестану – даже не надейся, - добавила та, радостно оскалившись. - Но в остальном – ты согласна? – и внимательно посмотрел ей в глаза. - Ну… эм… Ладно, - скомкано промямлила та, а потом и вовсе закусила губу. - Ладно? – он даже растерялся немного. - Да, - мелко покивала девушка, любуясь недоумением, отразившемся на лице собеседника. - Да? – и недоверчиво нахмурился. - Ты ОПЯТЬ? – она сверкнула глазами и подозрительно сощурилась. - Я влюбился в истеричку, - не преминул съязвить парень . - А я – в ядовитую змею, - она никогда не оставалась в долгу. - Значит, все же влюбилась, - он расплылся в широченном радостном оскале. - Я этого не говорила! – и отвернулась, пряча довольную улыбку. - Нет, сказала, - и легонько провел ладонями по гладкой ткани блузки. Было щекотно. - Не говорила, - и, не удержавшись, хихикнула. - Да ладно тебе – я ведь неотразим! - У тебя самомнение больше чем ты сам! - Я старался. - Нисколько не сомневалась. - И все-таки ты меня любишь, Лисса. - Да. - Да? - Люблю, конечно. А ты сомневался? - Я бы не посмел. …и видение гаснет. *** Комната старого дома, одинокий ночник разгоняет темноту, настежь распахнуто окно, занавески шевелит прохладный ветерок. Все так знакомо. И снова эти двое. - Мне все равно, будь ты хоть охотницей! – горячо заявил парень. - Питер, да постой ты! Я ведь хочу рассказать…, - взмолилась Лисса. - Не нужно, - прервал он. - Мне – не нужно. Я люблю тебя и хочу быть с тобой – только это важно! - Питер, да выслушай же! – в конец рассердилась она. А затем выпалила. - Талия приходила. - Что? – он задохнулся от возмущения. - Что ей понадобилось? - Я ведь человек, - ядовито процедила она, копируя женщину. - Так вы об ЭТОМ с ней говорили? – зло сощурился тот.- И что она сказала? – но затем остановил. - Хотя, нет. Не говори – мне все равно. И ты внимания не обращай – моя сестра слишком много на себя берет. - Ты можешь просто замолкнуть и выслушать меня? – хихикнула она, уперев руки в бока. - Я… да, прости. Рассказывай. - Помнишь, ты тогда удивился, что я тебя не испугалась? Ну, когда мы познакомились? - Да, ты приехала к тетке. И тебе было четырнадцать. - А тебе тринадцать, но ты был ОЧЕНЬ убедителен – тех придурков ты словно ветром сдуло! И ты опять меня отвлекаешь. - Я весь во внимании, - приторно расплылся в плотоядной улыбке. - В общем, я не удивилась тогда, потому что уже знала о том, кто ты. - Постой-ка, ты узнала во мне оборотня? Но как? - Я… я… черт! Как же это трудно! – мерит шагами комнату. – Питер, я не Гриффит. Моя фамилия – Грейскалл. - Те самые? Род лунных волков? – почему-то прошептал тот. – Но зачем ты… Ты ведь не… - Хотела сбежать от судьбы. Но как только приехала к тете Вилли, встретила тебя. - Это точно судьба, - он дернул уголками губ. – Ну теперь-то Талия не станет лезть! Ты ведь сказала ей? - Сказала. Она только как-то странно на меня посмотрела. Молча. - Знаешь, а я кое-что нашел у тебя в сумке, когда искал телефон, - заметил вдруг Питер. – Догадываешься, что? - Черт! – она сначала покраснела, а затем резко побелела. – Питер, я… - Мне через пару месяцев будет восемнадцать, и мы сразу же едем в Вегас, - заявил он. – И не спорь! - Да не спорю я! Блин, мне просто непривычно! Я не думала обзаводиться ребенком в восемнадцать! - Ты не хочешь его? - Его? - Или ее. Не хочешь? - А теперь ты тупишь! Хочу! - Вот и ладненько, - и потер руки. – А пока мне нужно уехать на пару дней – семейные дела. Но, когда я вернусь – мы все обсудим. - Ты сумасшедший, - вздохнула и добавила. – Но я тебя все равно люблю. - Я тебя тоже. И нашего ребенка, - обнял ее. – Я никогда вас не оставлю. Клянусь! На улице стоит молодая красивая женщина, глаза которой то и дело полыхают алым и сжимает в руках какую-то папку. Картинки мелькают все быстрее, словно в калейдоскопе, события выхватываются смазанными и оборванными холстами. Но и этого довольно. Его звали Рафаэль. Он был высоким, темноволосым, очень серьезным и… чужим. Не смотря ни на что – чужим. Порой Мелисса задумывалась, зачем же ответила согласием на полупьяное: «Давай поженимся?». Может, потому что сама была немного навеселе? Или из-за глухой тоски, не отпускавшей сердце? А, может, причина была в чем-то ином? Вот только в чем? И почему все время глаза выискивают кого-то в толпе, поворачиваются в сторону леса, комок подкатывает к горлу, когда она видит на небосклоне серебряную луну? Она кладет руку на плоский еще живот и думает, как же отреагирует жених на новость. Порадуется? Разозлится? Но это неважно, потому что он – чужой. Этот малыш будет только ее! И горечь соленой влагой стекает по щекам и, срываясь с подбородка, кривыми кляксами растекается на стандартном бланке заявления о регистрации брака. Рафаэль, кажется, рад. Вот только хмурится все время, словно старается вспомнить что-то. Но у него не получается. Потом он, махнув рукой, приобнимает Мелиссу и шепчет, что все будет хорошо. Она не верит. Но все же кивает, потому что так надо – жизнь ведь на стоит на месте. И, может быть, у них получится построить хоть что-то. Потому что страшнее остаться поодиночке, не зная, что же гнетет и вымораживает нутро. Так идут годы. А потом усталость накапливается, раздражение растет – и терпеть больше нет сил. Она уходит на всю ночь – гуляет по лесу, как когда-то давно, оставив сына у Джона и Клаудии. Рафаэль всю ночь пьет. На следующий день они мирятся, а через неделю все повторяется опять. Они оба устали – терпеть и врать. А это значит, что пришло время учиться жить по отдельности. У них получается. Только сына жаль. Пустота лопается со стальным звоном и осыпается в сознание каменными глыбами. А потом гремит ветер и бушует пламя, уничтожая окончательно ядовитую пелену тумана, скрывавшего память. *** Она удерживала свое тело в неподвижности последним усилием воли. Все скрытые дотоле воспоминания, промелькнули единым импульсом, наполняя и без того напряженный разум яростью и болью. Держаться стало невмоготу – руки тряслись от желания разорвать чье-то горло. И единственное, что ее удерживало – знание. Та, кого она хотела убить, уже была мертва. Отвести взор от знакомого лица в сторону темного силуэта было сродни подвигу. Голос был хриплым, горло пересохло, саднило пораненные губы – от уголка рта тянулась багрово-алая полоска крови: - Не буду, - и порыкивая, с усилием Атланта, поддерживающего свод небесный, все же распрямила спину и гордо вскинула голову. Как же гордились ей в этот миг Питер и Скотт. И Хозяин это видел. И друид тоже. И все они понимали, что кровь все же должна быть пролита. - Тебе придется, - припечатал Хозяин. – Иначе я сам заберу жизни троих. И одним из них будет твой сын. - Я не убийца! – простонала Мелисса. Но она уже знала, что согласится – и убить, и даже сердца жертв сожрать – ради Скотта. Она вглядывалась в лица людей и не людей, стоящих перед ней. Ни в одном взгляде, обращенном на нее не было страха. Почему-то. Только горькое понимание. И вина. Да, одно лицо выражало вину. И жалость. И стыд. - Убей меня, Грейскалл, - прошептал Алан Дитон, вышагивая вперед. Он развернул руки ладонями вверх и поднял голову, обнажая шею для удара. Стая вздрогнула единым организмом, но никто не сдвинулся с места. Они ждали – затаив дыхание, сжав зубы и кулаки, боясь сморгнуть. Тонкая рука с длинными когтями поднялась медленно, словно во сне и… остановилась. - Я оборотень, но это не значит, что мне нравится убивать, - прошептала она. – Прости, Алан. Удар был стремительным и точным. Друид не успел ничего почувствовать, лишь как-то странно посветлел лицом, будто только этого и ждал. Будто, наконец-то стал свободным. Она завороженно смотрела на кровь, стекающую с руки, а затем встрепенулась, вскинулась и… взвыла. И было слышно, как прощальной песне волчицы вторит далекий вопль банши. Никто в этот миг не смотрел на Хозяина. Не видел горечи, промелькнувшей во взгляде. И странной улыбки, обращенной к мертвецу. А потом вперед выступил Джексон. Он не был похож на себя совершенно – словно старая кожа с него сползли напускная спесь и нарочитая величавость, ухмылка всезнающего победителя и авторитетного записного негодяя. Его голубые глаза смотрели прямо и словно бы сквозь Хозяина – страха не было, только непонятное спокойствие. Было слышно, как втянул воздух сквозь сжатые зубы Скотт, намереваясь рыкнуть на своевольного бету. Питер дернулся словно от удара, резко побледнела Стайлз. - Я готов, - только и произнес парень, а Хозяин в ответ раскатисто рассмеялся. И ему вторил голос того, о ком уже успели позабыть – у лестницы, радостно хлопая в ладоши, хохотал Валентин.