Выше жизни

- Божественно! – веселился Валентин. – Просто божественно! Какой смелый и самоотверженный мальчик! – и непонятно было, то ли насмехается гость, то ли хвалит. - Ты прав, мой внимательный друг, - хитро усмехнулся Коул. – Все так и есть, – а затем посмотрел на лунную волчицу. – Ты прошла свое испытание. Знаешь, в чем оно заключалось? - Не потерять душу, - проронила та, не до конца соображая, что происходит. – Но… Алан… он… - Свой выбор сделал, - кивнул Хозяин. – Кровь должна была пролиться, – а затем предвкушающе окинул взором Стаю. – Ну-с, господа – и дамы – продолжим? Улыбка преобразила хищные черты лица, да так, что Стайлз залюбовалась. Это ведь что-то да значило, не так ли? Чем-то Хозяин был явно доволен. Только чем? - Мы просим обмен, - отмер, наконец, Скотт, сглотнув комок в горле. – Ногицуне, убивший наших друзей, и жизнь убийцы. - Пленили темного лиса? – недоверчиво сощурился Валентин. – Они молодцы, а? Не находишь? - А вы осведомлены, - хмыкнул Коул, не обернувшись к золотоволосому. – Ну что же, я жду, - и завел руки за спину. Стайлз злобно оскалилась. Дерек, стоящий рядом с ней даже отшатнулся от такой перемены. Неужели правда, что добрая, но надоедливая раньше девчонка превратилась в ЭТО? Окинув Стаю тревожным взглядом, он отметил, что никого такое перевоплощение не испугало - и даже не удивило. А меж тем Стилински вплотную подошла к тройному кругу и достала из-за пояса нож, рукоятка которого была обмотана красной изолентой. Лезвие было чересчур светлым и блестящим – серебро. Зачем? Неужели для Кейт? Нет-нет, не подумайте, что ему было жаль эту сумасшедшую… Но Стайлз?! Она?! Волгор медленно провела свободной рукой вдоль границы круга, словно пробовала его на прочность. Смотрела она с равнодушием патологоанатома, готовящегося к вскрытию. А еще она было чем-то раздосадована, но старалась этого не показывать. Вдруг граница круга вспыхнула и растаяла. Никто не успел среагировать, а нагваль уже кинулась на Стилински. Дерек только собрался ринуться на помощь, но не успел. Как оказалось, Стайлз справилась и сама. Незнамо как, он она оказалась за спиной Кейт, ударила ножом под коленями, сбила на пол и, вцепившись в волосы, обнажила шею. Она смотрела только на Хозяина. Ждала от него сигнала. Тот кивнул. И волгор одним движением перерезала нагвалю горло. Шок был таким, что Дерек, кажется, забыл, как дышать. А вот Стая – напротив. Они будто ждали этого. Особенно Скотт. В его взгляде Дерек прочитал восхищение, от чего его внутренности свело судорогой, а к горлу подкатил мерзкий кислый комок. Одно радовало – Джон тоже побледнел, неверяще смотря на дочь. - Айзек, Крис, - позвала Стайлз тем временем. Волк и охотник подчинились беспрекословно – Крис открыл солдатский походный мешок, доставая перепачканный землей деревянный туесок. Тот самый, который Дитон вырезал сам из древесины неметона – и в котором теперь существовал темный дух. - Как мило, - протянул Валентин. – Смотри, как у них все продумано. Наверняка те, кого они хотят в обмен очень много для них значили. - Вижу, - кивнул Хозяин, а затем в упор взглянул на истинного альфу. – Хорошо, я принимаю жертву и… преступника. Но вернуть твоих друзей не могу – это сделать должен ты сам. Стая переглядывалась. Джексон, чья жертва осталась без внимания, казалось, пребывал в какой-то прострации – его взгляд прирос к луже крови у тела Кейт. Питер, уже никого не стесняясь, приобнял Мелиссу, которую до сих пор мелко потряхивало. Джон и Крис синхронно схватились за оружие, а вот молодняк был растерян. Спокойным казался только Цукер. Даже Стайлз тревожно косилась на жениха. - Что нужно делать? – решительно, словно кидаясь с головой в омут, спросил Скотт. На Стайлз он старался не смотреть – тревожно было. - Души твоих друзей заблудились в междумирье, - заговорил Хозяин. – Я открою тебе путь, а ты должен будешь их найти. И привести сюда. Не справишься до захода солнца – они и ты умрете окончательно. - Скотт… - простонала мать, но Питер покрепче сжал ее руку, зная, что истинный альфа не отступится. - Я иду, - кивнул парень, делая шаг вперед. Валентин, наблюдавший за событиями с любопытством ценителя, растянул губы в тонкой предвкушающей ухмылке, но промолчал – темные все же вотчина Коула. И даже девчонка-волгор, не смотря на то, что она потомок кого-то из светлых. Хозяин кивнул, а затем подошел к телу Кейт, окунул руку в кровь и вытянул ее к окну. Простояв так минуту, он начертил в воздухе какой-то знак, засветившийся багрово-синим - он постепенно растягивался, превращаясь в некое подобие блекло-розоватой воронки. Пахнуло озоном. Внезапно по лофту пронесся порыв ветра – холодного, буквально ледяного – всех пробрало до костей. Джексон внезапно встрепенулся: - Я иду с тобой, - безапелляционно заявил он. – И не смей со мной спорить! - Увы, красавчик, но ты пойти не можешь, - пропел Валентин. – Мы не вправе оказывать такое внимание одной… кхм, стае, - и расплылся в особо мерзкой усмешке. - С тобой пойдет Цукер, - оборвал его Коул, и обернулся к нему. – Анима у тебя? Пришлый альфа достал из кармана куртки крылатую фигурку из красного камня и протянул Хозяину. Но та вдруг стала мягкой, словно желе и мгновенно растеклась по руке, впитываясь в кожу. - Если выдержишь – освободишься, - сухо уведомил демон. – Но не думай, что это будет легко. Вам пора. - Постой-постой! – встрепенулся Скотт. – А где их там искать? - Только от тебя зависит, - мягко отозвался Валентин. – Прости, друг мой, но я все же скажу это. Юноша, вы должны будете не только найти своих друзей, но и узнать их. - Это против правил, - заметил тот. – Но я не могу отменить сказанного. - Ладно, хватит жевать сопли, - внезапно рыкнул Цукер, и, схватив истинного за руку, просто и без затей утянул в портал. *** В лофте наблюдалось броуновское движение – вот уже несколько часов стая бессильно замолкнув, шаталась по помещению. Не говорили потому, что боялись то ли сглазить, то ли просто боялись, а усидеть на месте не могли в силу неуемной фантазии, в простонародье называемой шилом в ж***. Ой, простите, само вырвалось! После того, как Цукер и Скотт исчезли, Хозяин и непонятный Валентин только и добавили, что портал исчезнет с последними лучами солнца. Странно, что они не испарились в клубах дыма и свете молний, а просто вышли за дверь, предварительно вызвав такси. Это, пожалуй, было вторым по сногсшибательности событием дня. По негласной договоренности, Стая молчала. Но это не значит, что им нечего было сказать, просто время было неподходящее. Но это не могло продолжаться долго. - Я хочу сок, - заявила вдруг Стайлз, а потом повторила, когда не дождалась реакции от кого бы то ни было. – Дерек, я хочу сок! - Что? – словно бы очнулся тот, едва не наткнувшись на вертикальную балку. - Сок, - медленно произнесла девушка. – Мне еще медленнее говорить, что бы ты понял смысл? Обыкновенный томатный сок. - Ты предлагаешь мне уйти сейчас? – неверяще спросил Хейл. - А ты предлагаешь мне это сделать? – она округлила глаза, нервно постукивая кончиками пальцев по столу, на который облокотилась. – Но если отбросить частности и сосредоточиться на общем – что ты можешь сделать СЕЙЧАС? А я, тем не менее, хочу сок. - Отбросив частности, спрошу, - съязвил тот. – А я здесь при чем? – и очень знакомо скрестил руки на груди. - Пожалуйста? – попробовала улыбнуться девушка, а затем внезапно рыкнула. – Да пошел ты! – и выскочила из лофта. - М-дя, - крякнул Питер. – Джексон, иди за ней, а то в таком состоянии она убьет кого-нибудь и не заметит. - Ага, - кивнул тот. – А мне помогать труп прятать, - затем обернулся и посмотрел Дереку в глаза. – Тебе что, трудно было до магазина сходить? – и, не дожидаясь ответа, последовал за Стайлз. Младший Хейл посмотрел на Айзека, надеясь найти хоть какую-то поддержку, но наткнулся на четко оформленное недовольство. Вывод получился неутешительный – Стая на него злилась. - Что? – наконец спросил он. – Что вы так на меня смотрите? - А как на тебя еще смотреть? – хмыкнул Лиам. – Ты девушке нагрубил. Причем беременной и… - ЧЕГО? – вот тут-то и рухнула плотина нарочитой холодности. – Стайлз… ждет ребенка? Но… но как же так?! - Я не понял восклицания, - иронично заметил шериф, которого уже порядком потряхивало от переизбытка чувств, эмоций и событий, их вызвавших. – Неужели ты не знаешь как… - Да все я знаю!!! – взвыл вдруг младший Хейл. – Но это же Стайлз! - О, поверь мне, я – знаю! – заверил его Джон. – С самого того момента, когда Клаудия сказала, что ждет ребенка. А что тебя не устраивает? - Отстаньте от него! – взвилась Мелисса. – Потом разберетесь! Вы что, ничего не чувствуете?! Он же зовет нас! И вправду, было какое-то странное ощущение – беспокойство еще смутное, но уже скребущее сознание. Стая всполошилась, прислушиваясь – забавно было, ведь в лофте стояла тишина. А потом рыкнула входная тамбурная дверь – вздрогнули все. - Простите, - впрочем Стайлз совершенно не выглядела виноватой. – У меня эти, гормоны. А еще писать хочется, но об этом потом. Сейчас мне нужно, чтобы вы сосредоточились – и мы постараемся помочь Скотту. Дерек хотел что-то сказать, но передумал – и вправду не время было устраивать истерики. Только искоса посмотрел на волгора - от нее прежней в этот момент фактически ничего не осталось. Спокойно наблюдать за тем, как сосредотачивается человек, наверное, невозможно. Особенно, когда он усердно старается. У Стайлз возникло ощущение, что каждый из стаи проглотил по пуговице, а теперь старается внутренним оком ее у себя в кишках отыскать. - Так дело не пойдет, - и чего ей только стоило не расхохотаться в голос, не знает никто. И не узнает. – Сядьте на пол – как детки в саду. В кружок. За ручки возьмитесь. Глазки прикройте, - едко сюсюкала она. – И нечего аквамаринить на меня взором горящим, Хейл. Который Дерек. Думайте, предпочтительно о Скотте – таком, каким вы себе его представляете, а я сделаю остальное, - и, не удержавшись, все же добавила. – Только думайте что-нибудь приличное. - С-с-с-тилинс-с-с-с-ски, - выдохнул Айзек, но его одернул Крис. Охотник понимал, что каждый справляется с тревогой по-своему. Когда кто-то взялся командовать, работать стало проще - в такие моменты начинаешь задумываться о несостоятельности демократии, как системы управления - хихикнула про себя Стилински. Сидеть на полу был жестко и неудобно, да и пол каменный – холодно. А за руки присутствующие все же взялись, как бы противно ни было. Стайлз только начала что-то бормотать, как дверь отъехала вновь: - Я ее не на…, - начал было Уиттмор, но запнулся, увидев Стаю почти в центре лофта да еще и в столь живописном варианте, - шел, - закончил он. – А вы чего делаете? - Тебя ждем, - фыркнула Стайлз. – Проходи, раздевайся, садись. - Что?! – опешил тот. - Шутка, - девушка смешно сморщила нос. – Садись, нужно начинать. Джексон уселся справа от Питера и с гримасой жестокого скептицизма взял его за руку. И даже себе отказался признаваться, что противно не было. *** Идти было трудно. Не потому, что тело не слушалось, а потому, что оно казалось чужим. Как только Скотт шагнул в воронку портала, на него обрушилась темнота, и поглотило беспамятство. Пробуждение же было постепенным, словно он выплывал из вязкой топи. Было холодно. Он постарался открыть глаза и тут же зажмурился, потому что верха и низа не было – лишь пустота вокруг. Он постарался привести мысли в порядок и вспомнить, как он попал сюда, и кто он вообще такой, но в голове было так же пусто, как и вне ее. «Ну же, вспоминай! - твердил он словно заклинание. – Ты должен вспомнить! Должен!» от чрезмерных усилий в висках застучали невидимые молоточки, однако туман, окутывающий воспоминания, все не рассеивался. Вдруг кто-то тронул его за плечо, и Скотт распахнул глаза. На него смотрел некто. Нет, не смотрел, потому что глаз у этого не было. Как и носа, рта, ушей – лишь голова, круглая, как воздушный шарик. Это было белесым красноватого оттенка по всей поверхности бесполого тела с вкраплениями каких-то блестящих частиц – и светилось. Как оно видело? Не могло ведь не видеть – Скотт мог поклясться, что это на него СМОТРЕЛО. Глядя на это, он постарался произнести хоть слово, но из его горла вырвался низкий рык, от удивления сорвавшийся на визг. Сердце зачастило, сбилось дыхание, боль сдавила грудь: «Что же такое происходит?!». В этот момент нечто встрепенулось и протянуло к нему гибкую руку, лишенную ногтей, больше похожую на резиновую перчатку. Скотта передернуло в отвращении. Чего оно хочет? Отчего машет крыльями? Может, с собой зовет? Но куда? И Скотт решился - идти хоть куда-нибудь лучше, чем прозябать в пустоте. Он осторожно протянул руку и заставил себя прикоснуться к этому. На ощупь это было каменным – а то он боялся, что кожа будет мягкой и скользкой. Схватившись за протянутую руку, он задохнулся от резкого рывка – это потянуло его… куда-то. Они летели, а вокруг была пустота. Он считал удары сердца, чтобы хоть как-то уцепиться за реальность, не потеряться в себе. Спустя более полутора десятков тысяч ударов сердца стало светлеть. Здесь было небо. Скотт разглядел его больной цвет – оно словно бы набрякло гнойными тучами. Казалось еще немного и на землю отвратительным дождем обрушится кислота. Глянув вниз, он увидел лишь студенисто подрагивающий туман – ничего нельзя было разглядеть. Он продолжил считать. И вот впереди возник какой-то уступ – скала. Она выныривала из тумана старой обглоданной костью. И это опустилось именно на него. Скотт осмотрелся – порода была мягкой и щербилась дырами, заполненными все тем же шевелящимся туманом. К горлу подкатил тошнотворный комок. Он сглотнул и утер пот с лица – было жарко и душно. Невольно вспомнился холод пустоты, но и здесь было терпимо. Он посмотрел на своего спутника, мысленно пытаясь до него докричаться. Ничего не вышло. А это просто повернуло голову в его сторону и чего-то ждало. Скотт устало сел на большой камень – теперь можно было подумать о том, что делать дальше. Однако, не думалось – совсем. Мысли словно взбунтовались – совершенно не хотели посещать такую пустую голову. Тяжело вздохнув, он попытался спрятать лицо в ладонях. И только теперь заметил – руки были другими. Как-то страшно были вывернуты суставы, удлинились фаланги, а самое заметное – когти. Они были изогнутыми, длинными и острыми, словно у зверя. Где-то внизу раздался звук – полусвист-полускрип, приглушенный туманом и тяжелым воздухом. Скотт дернулся, ему показалось, что за его спиной кто-то шепчет. Обернувшись, он застал пустоту – никого не было даже в помине. В, казалось бы, вечном полумраке царило какое-то застывшее спокойствие. Оно постепенно прочной липкой паутиной окутывало Скотта – у него стали слипаться глаза. И мысли его были неспешными, и думалось – ничего ведь страшного не произойдет, если он отдохнет, ведь правда? Его взгляд терял четкость, подергиваясь сонной дымкой. И все же до конца уснуть у него не вышло – тени мелькали на границе видимости и исчезали, стоило лишь к ним повнимательнее присмотреться. Они были похожи на силуэты рыб, с усилием двигавшихся в загустевшей воде – длинные вытянутые и местами безóбразные, они скользили в воздухе над поверхностью скалы, через скалу. Вдруг послышался низкий рокот, словно где-то далеко ритмично били в большой барабан. Скотт прислушался. Четкий ритм захватил его – сознание будто раздвоилось. Был тот, кто сидел на скале и спал с открытыми глазами. Но был и тот, кто внезапно ощутил потребность найти что-то. Или кого-то. С каждым новым ударом его сердце вторило неведомому ритму, грудь распирало от чувств, дотоле сокрытых. Это не было легко. Чем больше он вслушивался, чем больше его сознание заполняли звуки, тем четче он видел. Он уже почти осознал, но… рокот стих. Стих также внезапно, как и возник, оставив после себя беспокойство. Скотт был уверен, что уже не сможет сидеть, сложа руки – нужно было идти. Крылатый стоял на краю обрыва, вытянувшись в струнку, слов но хотел броситься вниз. Пересилив никуда не девшее отвращение, Скотт коснулся этого. Это обернулось. Как же сказать, что нужно идти? Но его опередили – это махнуло рукой и указало куда-то вниз. Оставалось только кивнуть. Спуск был долгим. Частично из-за того, что не видно было ни зги. А все проклятый туман! Рассмотреть хоть что-то можно было лишь на пару шагов. Намучавшись, Скотт скинул обувь – в ней он не чувствовал землю, не знал, куда лучше поставить ногу, где опереться. Спасало одно – когти. Они находили малейшие трещинки в камнях, будто были зрячими. Передвигаться стало проще. Крылатый же безропотно, что и неудивительно, следовал за ним. Было стойкое ощущение, что они спускались с вершины мира – от усталости все тело дрожало и ныло, он задыхался в плотном тумане, воздух был теплым – ни дуновения ветерка, и одежда, пропитавшись потом, противно липла к телу. Сначала под руками были лишь голые камни, на котором время оставило следы своих клыков. Позже появились кустики какой-то пожухлой травы, кривые тоненькие побеги, с невероятной силой цепляющиеся за существование скрюченными корнями. И только к самому концу пути вековые камни опутали сизовато-бурые мясистые лианы, источающие приторный тяжелый аромат. Увидев их, Скотт воспрял духом – еще немного, думалось ему, и нисхождение будет, наконец, завершено! Но все стало хуже. Туман вызывал в нем чувство неясной тревоги и скребущего опасения. Белесая дымка казалась живой и дышащей. Остановившись передохнуть, Скотт дождался, когда кровь перестанет шуметь в ушах, и осмотрелся. Что-то было не так. Не давал покоя шум – кто-то неподалеку свистел. Звук напомнил ему завывание ветра в тростнике. А еще кто-то чирикал и стрекотал, то и дело раздавались гулкие звуки, словно стук деревянных палок. И шепот. Теперь он был уверен, что ему не примерещилось тогда, на скале. Ни слова невозможно было разобрать, сколько не прислушивайся. Только сердце тревожно задергалось. Крылатый коснулся его плеча и указал куда-то вниз. Однако, сколько бы Скотт ни всматривался, разглядеть все равно ничего не смог. Существо потянуло его дальше – пришлось идти. Вернее, с опаской продолжить спуск. Благо, он стал более пологим. Наверное, до настоящей земли уже близко. Идти стало труднее – джунгли полностью заполонили все вокруг – гибкие разноцветные лианы с множеством отростком, в полумраке кажущиеся чьими-то кишками. Густой подлесок, казалось, полностью состоящий из высоченной травы, непролазного кустарника, приправленные неимоверным количеством мелкого и крупного гнуса. И бабочки – жирные, мохнатые, кургузые и куцекрылые, чьи судорожные подергивания усиками, заставляли желудок изъявлять желание понаблюдать за тем, что же твориться снаружи. И если все это присовокупить к кисельно густому воздуху и проклятому туману, то мир начинал казаться адом. Обернувшись, Скотт увидел, что крылатый спутник дергается, запутавшись в свисающих лианах. А те, словно добычу почуяли – сжимали его все сильнее. Превозмогая себя, он стал срывать с существа толстые осклизлые отростки. Те лопались под острыми когтями, все больше источая свой тошнотворный аромат. Их сок был липким и тягучим, словно сироп, руки чесались от желания немедля их отмыть. Крылатый же ожесточенно тер руки, голову, тело – везде, где касались его лианы. Присмотревшись, Скотт заметил следы, похожие на ожоги. Впрочем, наверняка так и было. И в нем взбрыкнула жалость. Недолго думая, Скотт стянул с себя кофту, протягивая ее спутнику. Тот повертел головой, будто рассматривал что-то, или принюхивался, потом взял предложенное, повертел в руках – и отдал обратно, выразительно пошевелив крыльями. Проклиная себя и свою неуемную и неумелую жалость, Скотт когтями проделал в кофте две дыры. В попытках одеть на этого… беднягу одежду, он окончательно выбился из сил. И все же оставаться в этом месте даже на короткий отдых не тянуло совершенно. Да где угодно отдыхать, но не возле этих сыроедов! Идти приходилось как можно ближе друг к другу, что выматывало. К концу пути Скотт выбился из сил настолько, что не заметил дыры, прикрытой прелыми растениями. Последнее, что промелькнуло в его затуманенном сознании – треск, падение, полет и удар. *** Питер сидел на холодном полу между Мелиссой и Джексоном, держа обеих за руки. Он послушал совета Стайлз и закрыл глаза – волгору виднее. Стараясь угадать, что же делает Стилински, старший Хейл слушал – напротив него сидел Крис. Дыхание охотника было ровным, а сердце билось четко и размеренно. Сильное сердце. Улыбнувшись себе, Питер сделал мысленную зарубку – присмотреться к Ардженту получше. Сила всегда привлекала его, а Крис был силен. Как и шериф Стилински. Бешено стучало сердце у мальчишки Данбара – было слышно, как он ёрзал, то и дело оборачиваясь. Дерек был изумлен, хотя на его лице этого наверняка не отразилось. Как и всегда. Итан внутренне умирал. Питер заметил это сразу, как только парень переступил порог дома МакКоллов. Видимо связь у близнецов и вправду была особенной. И теперь, когда один из них умер – то тянул за собой другого. Айзек представлял собой нечто похожее. После стольких смертей он просто запретил себе жить дальше – все же в его жизни было ужасающе мало надежды. От Дюка пахло любопытством. Вдруг в его голове будто сверхновая взорвалась – было очень больно, до остановки сердца, до взрыва легких. Казалось, стоит ему открыть глаза, и из них будет изливаться свет. Питер не почувствовал, что из под сжатых век текут слезы, а губа прокушена насквозь. Все прекратилось темнотой и беспамятством. *** Это было словно новое рождение, новое вѝдение, новое осмысление. Он был одновременно собой и кем-то и чем-то еще. Питер точно мог сказать, что сидит в лофте племянника на полу в кругу Стаи. И в то же время он был тем, кто падал на пол пещеры, а рядом летело странное крылатое существо. Но не только. Он был еще и тем, что связывает парня в пещере и Стаю. Питер Хейл был – до предела натянутая нить-мысль. И его болью была боль от падения Скотта. И снова темнота. Но на этот раз, она почти мгновенно отступила. Скотт в ином мире открыл глаза, и Питер увидел. Он смотрел на мир глазами своего сына, ощущал его органами чувств, помнил его памятью, мыслил его мыслями. Оставаясь собой. Мир качнулся – его сын решил подняться. Было заметно, что Скотт не заметил перемены в себе, деловито оглядываясь по сторонам. Тронув за плечо крылатого, он заторопился на выход – тот было недалеко. Вперед его гнала тревога. Странно, что тело после падения не казалось разбитым. Он вздохнул. В окружающем пространстве ничего не поменялось – давешний полумрак, влажный туман, жара и шепот. Скотт отодвинулся, выпуская своего спасителя. Теперь становилось понятно, почему он не чувствовал себя разбитым – он им и не был. Воспоминания заставили его содрогнуться, а где-то внутри его памяти вздрогнул Питер. Нужно было определиться, куда идти, и Скотт подумал, что одно направление будет ничуть не хуже всех остальных. Осталось лишь выбрать… и они пошли туда, где туман становился только гуще. Крылатый, пробежав руками по подаренной кофте, благодарно кивнул. Интересно, а он и дальше пойдет с ним? Скотт указал рукой в выбранном направлении, а другую протянул спутнику. Тот с энтузиазмом закивал. Питер не мог поверить, но за безликой внешностью скрывался Цукер. Он только сейчас его разглядел. Это означало, что его сын не один – волк, пусть и в таком мерзком виде, все же сопровождал истинного альфу. И все же, какой облик его сыну подарил этот мир? Скотт шел, оглядываясь по сторонам. Ноги утопали в почве по щиколотку, и он жалел теперь о кедах, брошенных где-то на скале. Под ногами что-то беспрестанно чавкало, скрипело, булькало, посвистывая. Он то и дело проваливался в незаметные на первый взгляд ямки, запинаясь о торчащие корни и ветви, напоминающих скрюченные лапы неведомых тварей. Густая растительность, лианы, свисающие сверху, непролазный подлесок – за каждый шаг приходилось бороться. Насекомые будто озверели, они лезли в глаза и уши, старались заползти в нос, щекотали по открытой коже и все время пищали. И потом вдруг все это перестало донимать, словно воспринималось теперь не органами чувств, а чем-то иным. Именно тогда Скотт услышал голос. Кто-то пел. И словно бы подчиняясь этому голосу, в воздухе засветились огоньки. Они были блеклыми, отсвечивая то синим, то алым и желтым, то бирюзой и авкамарином. В уши словно ваты напихали – голова кружилась, ноги будто сами двигались, Скотту казалось, что он и вовсе парит над землей – в нем пела ядовитая воля, ощущение неземной небывалой легкости. А меж тем туман становился все гуще, ярче поблескивали огоньки, четче и увереннее пол голос – и Скотт бежал все быстрее. Питер видел клочки бурого чего-то – аморфные, расплывчатые и… хищные. Это ощущалось ясно, как божий день, которого в этом мире никто уже не помнил. Впереди была ловушка, вот только сделать Питер ничего не мог – лишь выглядывал из глубины чужих глаз, до одури кусал несуществующие губы, в попытках сдержать крик, которого все равно никто не услышит. Обдирая нежную листву, за Скоттом мчался крылатый. И эти самые крылья – свобода в воздухе, теперь только задерживали, цепляясь за ветки, обдираясь о стволы деревьев. Но этого не видели ни истинный альфа, ни его отец. И они не видел, как крылатый остановился, схватившись рукой за крыло. Не видели, как с силой дернул – раз! Другой! Третий! Не слышали страшного треска ломающихся костей и лопающейся кожи. Не видели густой голубоватой крови, стекающей по спине. И не обернулись.