Похититель Солнца

После годового отсутствия Крас, наконец, вернулся. И Ронина, своего боевого товарища, напарника и лучшего друга, с собой не забыл прихватить. Счастливый от долгожданного появления наставника, живого и здорового, рыжий был заодно рад и своему конкуренту тоже. Они отправили Этасу вестника и встретились с ним в восстановленном доме Краса. Он примчался, бросив все дела, и впился взглядом в такое знакомое бледное лицо с резкими чертами и тремя шрамами на щеке. Наставник вернулся! Оба путешественника выглядели усталыми и изможденными, словно не исследованиями занимались, а вели тяжелую войну. Впрочем, как потом оказалось, именно войну и вели. Радостная атмосфера царила недолго — секунды три после появления рыжего на пороге. Наставник, нахмурившись, заглянул в горящие изумрудным пламенем глаза Этаса, и Вериса не замедлила нажаловаться на своего кузена. — Это огонь Скверны, магия демонов, — объявила она. — Это я понял, — произнес Крас, не отрывая взгляда от лица Похитителя Солнца. — Как с тобой это случилось? — обеспокоенно спросил Ронин, приблизившийся к Этасу, чтобы обнять, да так и замерший в полушаге от него. — По-моему, что случилось с вами — куда более важный вопрос, — отозвался рыжий, не сумев скрыть обиженной нотки в голосе. Он вообще-то беспокоился за них, а они к цвету глаз придираются! Да и Ронину с Верисой почему бы не пойти к себе домой и не уделить внимание друг другу? Наверняка им есть чем заняться после годовой разлуки. Или путешественники вернулись раньше, это Этаса позвали только сейчас? Рыжий ревниво покосился на бледную обезьяну. Не похоже, что она увидела их всего на несколько минут раньше него. Ей бы схватить своего блудного муженька под мышку, притащить домой и вручить ему два вопящих свертка. Вместо этого Вериса вылила на присутствующих все кропотливо собранные байки о том, что использующие волшебный поток эльфы — наркоманы и потенциальные убийцы. Ну, хоть хватило ума не произносить вслух ее недавнее «Крас — подлец, во что втянул моего мужа», которое рыжий ей спустил с рук только из-за истошных воплей ее спиногрызов. Поддерживать склоку в присутствии наставника Этас не стал, демонстративно проигнорировал следопыткины инсинуации. И, раз уж Крас ждал объяснений, рассказал ему о выясненной причине болезни, нашедших спасение в Запределье Мстителях и не слишком заботливых талассийцах. Весть о дерзости его бывшего ученика и приятеля решил приберечь на потом. Выяснив изначальный источник техники поглощения магии, Ронин и Крас дружно скривились. — Иллида-а-ан, — простонал человек, прикрывая лицо рукой. — Вот неймется кому-то… — раздраженно дернул головой наставник. Требования Верисы запретить Этасу поглощать магию Крас мягко оборвал замечанием, что ему сначала нужно узнать об этой технике и ее последствиях побольше. Рыжий облегченно расслабил плечи. Не то что бы он подозревал наставника в узколобии и склонности верить домыслам, но какой-то червячок сомнения все же грыз его. А вдруг Крас встанет на сторону Верисы? — Разберемся, — объявил наставник. — Но все равно, я рад видеть тебя здоровым, рыжий. Наставник потрепал Этаса по волосам на макушке — наконец-то! — и перешел к другим темам. Позже Крас не стал вытягивать энергию, но он магический голод переносил легче большинства эльфов, так что не удивительно. Он ни разу не попрекнул Этаса использованием волшебного потока. Предупредил только, что следует сообщить ему, если жажда магии начнет выходить из-под контроля, а он уж найдет способ не дать Этасу превратиться в презренного, потерявшего в зависимости личность. Это было излишним, — рыжий великолепно контролировал себя! — но он поблагодарил наставника за заботу и воздержался от возражений. С главой талассийских магов Крас встретился, но на вопрос о результатах беседы лишь устало махнул рукой. «Бесполезно», — озвучил свой вывод он. Что ж, возможно, со временем великий магистр и осознает, что из-за собственной категоричности и непримиримости лишил себя такого влиятельного союзника как Крас. Первое время после возвращения Ронина Вериса, не найдя у него и Краса поддержки, прекратила поддерживать и распространять слухи о безумии «скверноглазых». Крас ей объяснил, что таким образом она делает хуже всем эльфам: какой-нибудь пьяный человек не будет разбирать цвет глаз, сразу всех эльфов объявит демонопоклонниками, а там до драки и жертв недалеко. Отношения между людьми и эльфами и так были изрядно подпорчены инцидентом с Мстителями и демонстративным игнорированием Даларана со стороны Квель’Таласа. Где-то в это время, вскоре после возвращения Ронина и Краса от временной аномалии, человеческого выскочку приняли в Совет Шести. Этасу об этом никто не сказал, хотя у него мелькнуло такое подозрение. Он зашел к Ронину по делу и увидел, как тот с женой и с Красом сидят за столом, заставленным угощениями, и что-то отмечают. Рыжий сначала подумал, что пришло время поминок — родня его конкурента погибла в Андорале в самом начале Третьей войны, — но по радостным лицам и расфуфыренному виду бледной обезьяны понял, что у них какой-то праздник. Может, какая-нибудь годовщина знакомства? Свадьба-то у них с Верисой зимой была, да и не день рождения ни у кого. То, что они хорошо проводили время втроем, не позвав его, было обидно, но рыжий напомнил себе, что Крас вправе посещать любые мероприятия, даже праздники этасовых соперников. Ронин, сверкая глазами то ли от выпитого вина, то ли от бурной радости, подскочил к нему, потащил к столу, хоть и отказываясь назвать причину веселья. Заставил Этаса выпить пару бокалов вина «За Кирин-Тор!» и «За мир во всем мире!», а потом долго жал ему руку и рассыпался в благодарностях за давнюю дружбу и крайне важную для него поддержку в начале его карьеры. Вериса наблюдала эту сцену, поджав и без того тонкие бледные губы, Крас тихо посмеивался, а Этас недоуменно хлопал глазами. Что тут происходит? Принятие в Совет Шести было бы как раз поводом радоваться, но не признаваться чему. В тяжелые военные годы Ронин показал себя куда лучшим организатором, чем вялый от магического голода Этас и большая часть эльфов. Ронин побывал в далеком прошлом — это не афишировалось, но те, кто надо, были в курсе. Похитителю Солнца Крас с Ронином рассказали о некоторых своих приключениях и подробно расписали ему типологию и умения демонов Пылающего Легиона. Возможно, Ансарем и Модера сочли заслуги человеческого выскочки достаточными — тем более, что столько вакантных мест в Совете. Спрашивать впрямую не имело смысла. Поведение Ронина не изменилось, а такая должность даже самому добродушному магу должна была прибавить хоть немного высокомерия, поэтому Этас решил, что ошибся. Тем временем восстановление Даларана шло полным ходом. Некоторые кварталы были полностью перестроены, а часть домов в спальном районе вообще уцелела. Загадочная магия Архимонда подействовала в основном на башни и высокие здания, буквально сложив их в сторону центра города, поэтому стоявшие далеко от них одноэтажные домики пострадали мало. По улицам уже можно было спокойно перемещаться без амулета левитации: под ногами не валялись обломки стен, доски, строительный мусор и всякий хлам. Маназмеиная ферма приносила Этасу, как одному из совладельцев, приятно льстящий самолюбию доход. Рыжий никогда не интересовался способами получения прибыли, предпочитая попросту тратить награды за службу и накопленные предками по обеим линиям богатства, а тут такой успех с первой же попытки! О том, что именно Этас научил даларанских эльфов технике волшебного потока, знали всего семеро надежных эльфов. Причем Крас в их число не входил, что заставляло рыжего чувствовать некую вину перед ним. Вестников с возмущениями самоуправством талассийцы не слали, а когда зеленоглазый Этас появлялся в Ассоциации, никаких обвинений не слышал. Может, так и не вычислили его причастность, а, может, молчали потому что не имели доказательств, да и сами повели себя некрасиво. Карьера рыжего снова пошла вверх. Каким-то образом оказалось, что именно у него теперь больше всего осведомителей в Квель’Таласе. А готовая оказывать мелкие услуги Аурозалия так и вовсе, судя по всему, была единственной, кто решался наплевать на запреты грозного великого магистра. Поэтому задачи, связанные с талассийскими эльфами стали все чаще поручаться Похитителю Солнца. Кирин-торцы шли просить о помощи Краса, а тот уже передавал дело ему, что немало способствовало укреплению влияния обоих. Нельзя сказать, что у Этаса всегда получалось решить вопрос ко взаимному удовлетворению сторон, но кроме него от магов Ассоциации вообще никто ничего не мог добиться. Встреч с великим магистром рыжему почти всегда удавалось ловко избегать: если знать к эльфам подход, то от рядовых сотрудников можно получить не меньше пользы. Желание помочь хорошему парню Этасу, чародейская солидарность, стремление чуть-чуть самоутвердиться, сделав что-то втайне от пугающего начальника — все это подчас даже более действенно, чем прямой приказ руководителя. С главой Ассоциации он общался всего дважды, не считая того разговора об Аллерии и Красе, и никакого результата в те визиты не добился. Война с Плетью не закончилась, но потеряла масштабность: большая часть нежити ушла в Нордскол, оставшихся сдерживали в северном Лордероне Отрекшиеся и несколько военно-религиозных орденов людей. С Отрекшимися в Серебряном Бору случались мелкие стычки, но лишь изредка, и в настоящие военные действия они не переходили. Словом, жизнь была прекрасна и полна надежд на светлое мирное будущее, пока однажды утром Этас не пришел в Фиолетовую Цитадель и не был ошарашен невообразимой новостью. Квель’Талас вступил в Орду. Гордые, цивилизованные и утонченные высшие эльфы присягнули на верность зеленому гориллообразному вождю и стали дружить с гниющей нежитью, не брезгующими каннибализмом троллями, злобными орками и какими-то еще «тауренами». Этас повторил эту мысль несколько раз, но она упорно не желала укладываться в его голове. До него доходили слухи, что Отрекшиеся помогают талассийцам против Плети, но объединить усилия, чтобы дать отпор безумным убийцам — это одно, а вступать в военно-политический союз — это уже куда более серьезно, долговременно и чревато последствиями. Это известие прозвучало как гром среди ясного неба. Нет, Этас, конечно, слышал шуточки талассийцев, что Отрекшиеся отомстили мерзавцу Гаритосу за агрессию против принца Солнечного Скитальца и его эльфов, поэтому мертвые люди в Квель’Таласе более желанные гости, чем живые. Но шутки шутками, а тут вступление в Орду, фракцию давних врагов, уничтоживших тысячи эльфов во Вторую войну. Это что, из желания напакостить бывшим союзникам? Кирин-торские эльфы недоумевали. И поначалу никто не предполагал, какое влияние на жизнь даларанцев окажет этот шаг их соплеменников из Квель’Таласа. Однако, перед каждым эльфом, независимо от страны проживания, теперь стояли несколько вопросов, отмахнуться от решения которых не получалось, а последствия выбора становились все более масштабными. Как называться: квел’дореем или син’дореем? Кого поддерживать: Альянс или Орду? Как справляться с магическим голодом: упорно страдать или воспользоваться волшебным потоком? Причем, если эльф примыкал к группе по одному вопросу, ему приходилось соглашаться с ними и в других. Эльфы, не желающие поглощать магию, все чаще снова начинали называть себя квел’дореями и отправлялись в города Альянса. Но если именование своей расы можно было менять хоть десять раз на дню, а принадлежность фракции тоже оставалась вопросом выбора, то как быть эльфам, поглощающим магию Скверны, но не желающим вступать в Орду? А их никто не спросил. Возможно, именно так же были ошарашены Мстители, когда узнали, что принять помощь нейтрального морского народа против Плети — это предать союзников. «Зеленоглазые за Орду. Голубоглазые — с нами», рассуждали недалекие люди, в том числе и образованные человеческие чародеи, вместо того чтобы понять разницу между талассийцами и даларанцами. Но как квел’дорай могли позволить навешать столько лапши на свои удобные для этого дела уши? Этас и его пользующиеся волшебным потоком соплеменники вдруг с удивлением узнали, что они, оказывается, сторонники орков, Отрекшихся, троллей и загадочных тауренов. Отвисшие челюсти и вытаращенные в шоке глаза новоявленных «ордынцев» никого не интересовали. Да причем тут волшебный поток вообще?! Этас возражал, что он и немалая часть эльфов всю жизнь прожили в Даларане, помогали Альянсу вести войну против орков и нежити, были членами союзного людям, гномам и дворфам Кирин-Тора, дружили с людьми, говорили на всеобщем как на родном в конце концов! Только кто бы его слушал! А ему лично еще и припомнили все «шашни с талассийцами» как будто не во благо Кирин-Тора он пытался наладить отношения с бывшими союзниками! Этас не считал себя виноватым в проблемах даларанских син’дорай, он никого не заставлял принимать поток насильно. Да и предположить подобное безумное поведение талассийцев — додумались! в Орду вступили! — и даларанцев — это что за новая «научная» теория зависимости политических воззрений от цвета глаз?! — мог только отъявленный пессимист и параноик. Но все равно он чувствовал некую ответственность за «своих». В городе то и дело вспыхивали конфликты, иногда переходящие в беспорядки. Работу Фиолетовой Цитадели парализовало. Нерешительный человечишка Ансарем, побоявшись, что не сумеет взять ситуацию под контроль, ловко скинул обязанности главы Кирин-Тора на… На кого бы вы думали? На обладательницу стальных нервов военачальницу Модеру? На опытного политика и дипломата Краса? Не-е-ет! На дружелюбного милаху Ронина — ага! все-таки принятие в Совет Шести он тогда и отмечал. На самого молодого и неопытного члена Совета. Болезнь под названием «идиотизм» растеклась по воздуху Восточных Королевств, не пощадив практически никого. Впрочем, Крас не зря в свое время обратил внимание на Ронина. Первым же решением нового главы Кирин-Тора, которое, как он потом сообщил Этасу, поддержал весь Совет Шести (по факту — Четырех), было введение добровольческих дружин, которые следили за порядком на улицах. Они отправляли на двое суток в Аметистовую Крепость всех участников драк и дуэлей без разбору. Конфликты перешли в форму перепалок, молчаливых бойкотов и мелких пакостей. Этас надеялся, что со временем проблема рассосется сама собой, когда все увидят, что зеленоглазые син’дореи не нападают на людей и не пьют пиво с орками. Однако очень хотелось бы узнать, как талассийцы вообще пришли к выводу, что дружить с Ордой им лучше, чем с Альянсом. К оркам-то претензий явно побольше скопилось… Крас с талассийскими соплеменниками общаться не пожелал, и по старой традиции отправил Этаса. Рыжий телепортировался в Элун’аран и пошел сразу к чародеям — надо бы к наместнику, это же он принимал решение, но к нему так просто не попасть на аудиенцию. Алые крыши и одежды стражей, раньше казавшиеся Этасу эффектными и оригинальными, теперь вызывали лишь отвращение. Красный — цвет Орды, а раньше эльфы Квель’Таласа носили синие, как флаги Альянса, цвета. Досадное совпадение выглядело издевкой. Чародеи Ассоциации объясняли вступление в Орду по-разному. В основном ссылались на помощь Отрекшихся в южных лесах. Кто-то говорил о лидере орков Тралле как о вполне адекватном разумном существе. Тот не жег южных лесов Квель’Таласа во Вторую войну, поскольку был тогда еще ребенком. То, что этот Тралл был шаманом, то есть заклинателем, тоже находило у чародеев положительный отклик. В целом, все считали, что вступление в одиозную фракцию никак не повлияет на их повседневную жизнь, а просто продемонстрирует людям, что син’дорай не беззащитны, и предавать их без последствий нельзя. От излучающего злорадство Его Мстительности Этас получил лишь краткий комментарий: только Орда нас еще не предавала, дадим и им такой шанс, для справедливости. Снисходительный тон этого типа и оскорбительные намеки в адрес Кирин-Тора всегда бесили Этаса. Да, каждый второй руководитель считает, что априори прав. Но только великий магистр, упорно не желающий слушать его аргументы, вызывал в рыжем желание проткнуть это раздутое самомнение немедленно. Глава талассийских магов, даже сидя на стуле, ухитрялся создавать впечатление, будто возвышается над Этасом. Похититель Солнца обычно не обращал внимания на рост, — выше него была целая куча его знакомых, — но никто из них не использовал такую маловажную деталь внешности в качестве дополнительного оскорбления! Верзила! На претензии рыжего о последствиях подобного шага для всех даларанских эльфов, магистр Роммат абсолютно спокойно напомнил, что Квель’Талас не отказывается принять их в качестве своих подданных. — Почти каждый эльф потерял кого-то из близких во Вторую войну и в сражениях с нежитью. Думаете, мы хотим сотрудничать с орками и Отрекшимися? Кто, кроме вас, согласится подчиняться этому «Траллу»? — скривился Похититель Солнца и добавил язвительно: — И, кстати, сколько разлагающихся чародеев вы уже приняли в Ассоциацию? Магистр Роммат посмотрел на него странно, кажется, оценивающе и с легкой насмешкой. — Вы уже встречались с Темной Госпожой, архимаг Этас? — с какой-то нехорошей интонацией спросил он. — С лидером Отрекшихся? — удивился Похититель Солнца. — Нет. А зачем? — Мне казалось, что вам будет интересно. Этас уставился на него непонимающе и с подозрением. Еще ни разу его встреча с великим магистром не закончилась нормально. Этот тип любил взбесить своей надменностью, а потом еще и сказать какую-нибудь особенную мерзость под конец разговора. — Что такого интересного в лидере нежити? — фыркнул рыжий. — Имя. Вы ни разу не слышали, как ее зовут? — проговорил великий магистр. Его голос и лицо были бесстрастными, но Этасу почему-то показалось, что тот уже предвкушает эффект от гадости, которую готовился ему преподнести. Рыжий нахмурился. Да кому пришло бы в голову устанавливать дипломатические контакты с Подгородом и знать нежить по именам? Судьба Гаритоса ни о чем не намекает? Как зовут лидера Отрекшихся… Какое значение может иметь имя, носимое этим существом при жизни? Теперь это Темная Госпожа, и вряд ли можно прогнозировать ее поведение по прежним привычкам. Какая-то известная в прошлом политическая фигура? — Никогда не интересовался. Да и какая разница, все равно личность… Великий магистр, как он очень любит это делать, перебил его. — Сильвана. Лидер Отрекшихся — Сильвана Ветрокрылая, — произнес архимаг Роммат тем же тоном, что когда-то выдавал Этасу имя третьего члена Совета Шести. Он свысока смотрел на рыжего так, словно только что подал ему бокал с ядом, который тот обязан теперь выпить. Этас похолодел. — Вы лжете, — с трудом проговорил он. Конечно, этот мерзавец выдумал это нарочно, чтобы поиздеваться. Гордая красавица Сильвана никогда не согласилась бы существовать в виде разлагающегося трупа. Магистр Роммат смотрел на него, зло усмехаясь. Рыжий встал и, не говоря ни слова, вышел из переговорного зала. Он шел, не задумываясь, куда направляется, и ноги его по привычке вынесли к выходу из здания Ассоциации и с территории дворцового комплекса. Взгляд его случайно упал на одного из следопытов в зелено-золотой форме, и у рыжего мелькнула мысль, что тот, будучи военным, наверняка знает настоящее имя Темной Госпожи. С трудом подбирая слова, Похититель Солнца задал ему вопрос. Следопыт посмотрел на него настороженно и с подозрением. В Элун’аране Этас не носил ни фиолетовых мантий, ни символов Кирин-Тора, поэтому с виду походил на обычного местного чародея. — Это секретная информация? — предположил рыжий, когда пауза начала затягиваться. — Нет, — соизволил ответить вояка. — Темную госпожу зовут леди Сильвана. Она бывший генерал Квель’Таласа. Похититель Солнца поблагодарил за ответ и телепортировался в Даларан. Шок, вызванный словами великого магистра прошел, и Этас смог рассуждать здраво. Сильвану было ужасно жалко, но он сказал себе, что если бы существование в виде нежити причиняло ей страдание, она бы нашла способ прекратить его. Потом Этас подумал, что Отрекшиеся и Темная Госпожа известны своей ненавистью к Плети. Возможно, Сильвана не смирилась с поражением и решила воспользоваться возможностью отомстить Королю-Личу за то, что тот сделал с Квель’Таласом. Ну там, честь мундира и тому подобное. Это было бы уже больше похоже на среднюю кузину Ветрокрылую. Рыжий сделал себе заметку узнать о лидере Отрекшихся больше. Этас пересказал Красу и Ронину итоги своего визита в Элун’аран, умолчав о последней части разговора. Наставник был расстроен. Он говорил, что если бы вовремя оказался на Янтарной Мельнице, то не позволил бы Ансарему уйти в сторону и допустить арест Мстителей. Вмешайся Кирин-Тор тогда — и Квель’Талас остался бы если не в Альянсе, то, по крайней мере, в дружеских отношениях с Далараном. Получил бы от них помощь в южных лесах против Плети, и уж точно не связался бы с Ордой. Этас был с ним согласен. Но что они могли сделать? Тем временем конфликт в Даларане не стихал, а, наоборот, накалялся. Немало этому способствовали бывшие талассийцы, называющие себя квел’дореями. Их изгнали из Квель’Таласа за подстрекательство к бунтам против «скверноглазых» принца и его наместника. Изгнанники оседали в городах Альянса и приносили в них — и в Даларан в том числе — все новые небылицы, предрассудки, обиды и претензии. Поглощающие Скверну даларанцы были вынуждены держаться друг к другу поближе, селиться рядом, защищать свои жилища чарами и возводить заборы, обращаться с любыми вопросами к себе подобным. А это лишь усиливало взаимное недоверие. «Син’дореи готовят какой-то заговор», — говорили люди и голубоглазые эльфы, не понимая, что лишь их собственные узколобие и агрессия вынуждают тех вести себя так. «Надо выгнать их отсюда, пока не поздно. Мы-то знаем, что на самом деле они все там ордынские слуги и шпионы». Следящие за порядком дружины уже не помогали: набранные из представителей разных групп, они лишь ссорились между собой, а если были однородными, то забывали о справедливости. Любой чародей Альянса, проснувшись наутро после пьянки с пустым магическим резервом, громко кричал, будто стал жертвой нападения жутких син’дорее. Требовал немедленной расправы над ними и денежной компенсации для себя. Однажды во время очередной стычки между син’дорайским и человеческим магами, эльф, устав уворачиваться и ставить щиты, решил, что противник слишком много колдует, и почему бы ему не отдохнуть в сторонке с пустым резервом. Лишить маны на пару дней — гуманнее, чем поджарить огненной магией, но многочисленные свидетели решили иначе. Толпа не разорвала эльфа на части только потому, что тот владел скачковой телепортацией. Но инцидент замять уже не удалось. На окраине города, на большой поляне, выкупленной Этасом и Весарой для нового вольера маназмеев, вырос палаточный городок. Жители других кварталов предпочли покинуть дома и укрыться за безопасными стенами «син’дорайского» квартала, фактически забаррикадировавшись в нем. Сурдиэль, Весара и Этас — самые влиятельные «скверноглазые» чародеи, к тому же обладавшие собственностью и ресурсами в новом убежище, были вынуждены взять на себя роль лидеров группировки. Они держали контакт с Ронином и Красом при помощи магических вестников, выставляли стражников, следили за снабжением. Эльфы были растеряны, нервничали, периодически затевали склоки между собой, вобвиняли друг друга во втягивании их во всю эту историю с волшебным потоком. Этас как никогда жалел, что не умеет умения громко гаркать или хотя бы молча подавлять одним своим присутствием как талассийский великий магистр. К счастью, и то и другое превосходно получалось у Сурдиэля. Этас нередко лежал ночами без сна и слушал, как перекликаются и гулко стучат каблуками по мостовой часовые. Целый квартал города находился… ну, не в осадном положении, конечно, но очень близко к тому. Рыжий убеждал всех, что досадное недоразумение со временем разрешится, призывал сохранять спокойствие и не провоцировать агрессию, убеждал, что сбежать в Квель’Талас они успеют всегда. Но иногда очень хотелось, чтобы все эти слова кто-нибудь сказал ему. Лично сказал, а не прислал с магическим вестником из-за выросшей и укрепленной заклинаниями стены. Немало эльфов сбежало в более безопасный сейчас Квель’Талас и теперь уж точно стали ордынцами. Маги Ассоциации, должно быть, довольно потирали руки. Этас мог бы решить, что все это вступление в Орду они затеяли нарочно, чтобы эльфы покинули ставшие негостеприимными к ним города Альянса. Не случайно же и великий магистр, и наместник со своими запретами, и рядовые чародеи со своими намеками и уговорами так и пытались заманить эльфов жить в малонаселенном теперь Квель’Таласе. Но спрогнозировать настолько абсурдное поведение людей и квел’дореев было невозможно. Казалось, в Даларане назревала гражданская война, причем «скверноглазых» было заметно меньше, чем тех же людей, поэтому итог ее предсказать нетрудно. Крас и некоторые разумные чародеи обеих рас пытались повлиять на ситуацию, но толку от их усилий было немного. Однако Ронин нашел неожиданный выход. Этас тогда впервые подумал, что Ансарем не зря уступил место главы Совета Ронину: сам бы Руноплет никогда не решился на подобный шаг, даже если бы идея пришла к нему в голову. Глава Кирин-Тора объявил, что Даларан выходит из Альянса и отныне объявляется нейтральным городом. «Даларан нейтрален», — теперь стало самой популярной фразой на улицах, в тавернах, гостиных и в самой Фиолетовой Цитадели. Син’дореи покончили со своей изоляцией в одном из укрепленных кварталов и смело разгуливали по чародейской столице. Доказывать свою непричастность к связям с Ордой, как оказалось, было бессмысленно, поэтому «скверноглазые» больше не афишировали свои политические взгляды. На все претензии они лишь цитировали слова главы Кирин-Тора. «Даларан — нейтральный город». На новость люди и квел’дореи реагировали по-разному, но напряжение существенно ослабло, конфликты постепенно сошли на нет. Через несколько дней после шокирующих перемен, Ронин пригласил Этаса в свой кабинет и предложил ему… И предложил ему войти в Совет Шести. Если бы рыжий уже не сидел, он бы упал. Нет, конечно, он собирался когда-нибудь получить эту почетную должность, но не сейчас же! Разумеется, Похититель Солнца не считал, что он слишком молод и неопытен для того, чтобы заниматься политикой, но не на таком же уровне! Раз уж даларанские син’дорай теперь стали отдельной группировкой, то взять их представителя в Совет — разумная мера. Но есть же более достойные кандидаты! С другой стороны… Ронин наверняка был уверен, и не без оснований, что Этас будет лоялен ему, своему давнему другу, родственнику, коллеге и, теперь уже, покровителю. Но, если не считать «родственника», то под этот критерий подходили и некоторые другие «скверноглазые». Тот же магистр Сурдиэль, который железной рукой навел в син’дорайском квартале тишину, порядок, комендантский час и вахты охранников. Этас нервно облизнул пересохшие губы. Членство в Совете Шести. Равное Красу положение. Вершина карьеры, мечта любого имеющего амбиции чародея. И плевать, что это место он получит благодаря своему ненавистному сопернику, через несколько лет это забудется и перестанет иметь большое значение. Возможность сделать что-то действительно стоящее. Возможность вовремя сказать «нет», и, когда Ронин и Крас скажут то же самое, очередное кровопролитие не случится. Возможность вовремя узнать самое важное, принять меры и остановить новое предательство. А если он все провалит? Второго шанса уже ему никто не даст. Лучше делать карьеру в более спокойном ритме, чем рисковать всем, в том числе и уважением Краса. — Ронин, подожди, — Этас взлохматил себе волосы, пытаясь собраться с мыслями. — Среди син’дорай магистр Сурдиэль или Весара обладают большим авторитетом и опытом… — Этас, — мягко улыбнулся ему Ронин. — Не Весара помогала мне в годы войны вовремя обеспечить эльфов едой и убежищем. Не Сурдиэль сам добыл средство для исцеления вашего магического голода и организовал постоянный доступ к этим вашим маназмеям. Да, не удивляйся, Крас давно в курсе, кто все это затеял. И ни Сурдиэль, ни Весара, ни кто либо еще из син’дорай не приложил столько усилий, как ты, чтобы эльфы жили друг с другом и с остальными расами в мире и согласии. Этасу оставалось только хлопать глазами и беззвучно открывать рот. Наставник узнал, что именно он организовал исцеление эльфов магией Скверны? И не осуждал его? Это здорово, потому что рыжий беспокоился. Услышав последнюю фразу Ронина, он хотел было возразить, что помимо Весары, Сурдиэля и его есть множество других достойных эльфов. Но потом подумал, что среди тех, кто пользуется волшебным потоком, действительно не большой выбор кандидатов. Многие уже уехали из города. А у него уже есть какие-никакие, но связи в Квель’Таласе, отношения с которым все равно надо восстанавливать, раз уж Даларан больше не входит в Альянс. Вроде как получалось, что Ронин был прав, предлагая место в Совете ему. Глава Кирин-Тора рассмеялся, глядя на его потрясенный вид. — Я был так же ошарашен, когда получил такое предложение. Тебе кажется, что ты еще не готов к такой ответственности. Это так. Ты и не будешь готов, пока не возьмешь ее на себя. Не волнуйся, мы с Красом будем рядом и всегда тебе поможем. Договорились? Все, что смог сделать Этас, это растеряно кивнуть. Ронин сразу же засуетился, достал откуда-то, заранее приготовленное вино и бокалы. Не сомневался в своей способности получить от него тот ответ, который запланировал, зараза! — За успех на предстоящем голосовании! У нас должен быть пятый чародей в Совете Шести!