Похититель Солнца

Объявление в газетах о составе Совета Шести запланировали на следующую неделю. Предвкушая веселье, Этас попросил Ронина сообщить Верисе пораньше. А чтобы она не усомнилась — все-таки, факт совершенно невероятный, — будет лучше, если ей его сообщит сам глава Кирин-Тора. А Этас так… поприсутствует. Ронин был единственным, кто видел вражду рыжего и Верисы практически во всей ее красе. В особо пикантные подробности подстроенных пакостей его не посвящали, самые жестокие из оскорблений при нем тоже старались не упоминать, но общее представление он имел. И потому отказывался в этом участвовать. — Ты не можешь лишить меня такого удовольствия, — нагло заявил ему Этас. — Ты собираешься разозлить мою жену. Почему я должен тебе в этом помогать? — оправдывался Ронин. — Почему сразу «разозлить»? Может, она наоборот, порадуется за меня, — с невинным видом предположил рыжий. — Ты же сам своими подколками не дашь ей порадоваться, — буркнул следопыткин муж. Рыжий хмыкнул. То есть, если ее не подкалывать, то она его искренне поздравит, что ли? Надо же, спустя полтора десятилетия совместной жизни, Ронин по-прежнему воспринимает свою благоверную в розовых тонах и в обрамлении цветочков. Что тут скажешь, наивность одного из супругов — залог прочного брака. — Я буду молчать, пока она первая ко мне не обратится, — пообещал Этас. — И не буду издеваться, пока она сама не начнет. Конечно, он мог и сам подойти к Верисе и сообщить ей шокирующую новость. Но она не поверит, а потом, когда спросит у мужа и все-таки взбесится — рыжий этого не увидит. Он, конечно, будет знать, что она была вне себя от зависти и бешенства, но это совсем не то. Немалая часть удовольствия — это видеть, как ее распирает злоба, но перед своим муженьком она не может показать себя завистливой стервой, а потому вынуждена сдерживаться, делать вид, что рада за их с Ронином «друга и родственника». О, этот сладкий момент триумфа! Ради него Этас был готов даже поуговаривать главу Кирин-Тора. И вообще, после серии разочарований и неудач, ознаменовавших первые его месяцы работы в составе Совета Шести, рыжему просто необходимо полюбоваться на разъяренную бледную обезьяну. Не позволить ему этого — это как отказать раненному в исцелении. Жестоко это и аморально! В конце концов Ронин нашел оптимальное, на его взгляд, решение проблемы. Он согласился с условием, что при этом объявлении будет присутствовать Крас. При Красе «любящие» родственнички вели себя прилично. Этас согласился: так не менее весело, а если следопытке не хватит выдержки, и она начнет на рыжего шипеть, то опозорится еще и перед Красом. Нет, так не пойдет. Семейные дрязги перед наставником… Ну, значит, пусть Вериса проявляет свою хваленую тренированную силу воли. Собрались у молодых родителей дома. За быстрорастущими спиногрызами, превратившимися из вопящих свертков в веселых топотунчиков, присматривала няня. Детишки, к их счастью, мамину бесцветность не унаследовали, сверкали огненными шевелюрами. О направлении магического даре пока рано говорить, но у них были великолепные шансы стать сильными чародеями. Ветрокрылые не развивали толком способности к магии у своих детей, но Ронин-то вряд ли позволит сделать из них обезьянок с луками. Когда няня увела спиногрызов в другую комнату, Этас устроился в кресле поудобнее, обхватил двумя ладонями кружку с горячим чаем и кивнул Ронину: начинай. Этасу было даже немного стыдно: он натурально воспользовался наивностью своего «покровителя», чтобы увидеть верискино поражение. Рыжий отогнал эту мысль подальше. Если следопытка не потеряет над собой контроль, то Ронин и не заметит, что тут на его глазах и с его помощью состоялось эпическое унижение его супруги. А если и заметит — то кто ж виноват, что завистливая стерва не в состоянии порадоваться за успех своего родственника? Точно не Этас. — Вериса, — торжественным голосом, но опасливо косясь на рыжего, произнес глава Кирин-Тора. — Совет Шести на последнем голосовании постановил, что состав его должен быть известен всем даларанцам. Вериса, думая, будто понимает, к чему клонит ее муж, повернулась к Красу и мило улыбнулась ему. — А я давно уже догадалась, что вы входите в Совет, — похвасталась она. Наставник благодушно кивнул ей. — Но ты вряд ли догадывалась, — продолжил ее муж, — что не так давно Этас тоже вошел в состав Совета Шести. — Этас? — Вериса удивленно повернулась к кузену. Она выглядела… недовольной и раздосадованной, но совсем чуть-чуть, слегка. Далеко не настолько, как рассчитывал рыжий. Да что ж это такое?! Она же не может настолько хорошо контролировать лицо? Похититель Солнца чувствовал себя обделенным и обиженным, словно ему пообещали на день рождения подарок, а потом в последний момент передумали его дарить. И никакой возможности подколоть ее, разозлить, добавить еще пару капель возмущения, чтобы она уже не могла так успешно разыгрывать не особую заинтересованность! Да, подколоть можно будет потом, но это уже совсем не то! Вериса позволила себе лишь снисходительную усмешку в адрес своего противника. — Крас, а вам не кажется, что Этас слишком молод для такой ответственности? — тоном взрослой и солидной женщины спросила она. — Ну, будь моя воля, я бы подождал еще полвека-век, — протянул Крас. — Но это была инициатива Ронина. — Ронина? Вериса побледнела и нахмурилась. Этас и глава Кирин-Тора подтверждающее кивнули. Бледная обезьяна, пусть и с запозданием, отреагировала уже как полагается. Она побледнела еще сильнее, хоть рыжему и казалось, что быть бесцветнее уже невозможно. Бескровное лицо приобрело льдистый серый оттенок и застыло как маска. Этас не отводил от нее восторженного взгляда. Ничего себе, как ее проняло! Что ни говори, а приятно. Да тролль его задери, демонически приятно! Конечно, если бы она от бешенства потеряла над собой контроль было бы гораздо веселее, но и так сойдет. Здорово. Просто здорово. Восхитительно. Рыжему сейчас очень нужна была победа, причем не над слабым неинтересным противником, а настоящая. Над ней — равной ему по силам. Вериса надолго отвлеклась, от их вражды на своих малявок, и ей пора вспомнить, что соперник не дремлет. Не просто не дремлет, а обошел ее в карьере так, что ей с ним уже никогда не сравняться! Ну, разве что, вернется в Квель’Талас и попробует дослужиться до генеральского звания. Хотя кто ей, идейной противнице поглощающих Скверну талассийцев, такое позволит? Без шансов, дорогая! Триумф опьянял. Это как волшебный поток, только вместо магии по венам неукротимой искрящейся золотой волной текли восторг, азарт и почти сексуальное возбуждение. Вериса, ты единственная, кто может доставить Этасу такое удовольствие! Когда следопытка повернула голову к рыжему, ее затылок оказался обращен к Красу, поэтому тот не мог видеть ее реакцию. А вот Ронин забеспокоился. — Вериса? — позвал он. Надо отдать обезьянке должное, она быстро овладела собой. Лицо ее приобрело скучающее выражение, она выглядела скорее молодой матерью, утомленной проказами своих малявок, чем потерпевшей разгромное поражение эльфийкой. Не дала Этасу насладиться ее безумным видом как следует. Жадина. — Я очень удивилась, — произнесла она почти нормальным голосом. Остаток вечера Этас бросал на нее испытующие взгляды, выискивая следы шока, злости, подавленного гнева или чего-нибудь из этой же области. Вериса контролировала себя хорошо. Но зная, что реакция должна быть, рыжий все-таки замечал какие-то неуловимые признаки того, что у этой милой и гостеприимной хозяйки дома что-то не так. Этас специально выбрал момент, когда Ронин и Крас были заняты разговором, и заявив, что хочет подышать свежим воздухом, вышел на балкон. Он знал, что Вериса непременно найдет возможность последовать за ним. Заходящее солнце позолотило следопыткины бесцветные волосы, сделав ее похожей на Сильвану, особенно вполоборота. Но погрустить о немертвой кузине у рыжего не было времени. — Трусливая шлюшка, — зашипела Вериса. Вот прямо так сразу? Ничего оригинального за два часа не придумала? Сестричка, сестричка. Что ж ты хватку теряешь? Так даже не интересно. Этас послал ей самую эффектную из своих чарующих улыбок. Просто ругаться — так просто ругаться. Но тогда — больше эмоций, милая! — Всегда знала, что ты именно так всего и добиваешься! — Вериса говорила яростным шепотом, сверкая глазами. Да-да дорогая, именно так и надо реагировать. Бледнеть тебе не идет категорически. Злобная раскрасневшаяся фурия. Ну разве не прелесть? — А еще заливал, будто с человеческими мужчинами не спишь! Но ради дела-то не привередничаешь, да?! Этас приподнял бровь. Это что за намеки? Она хоть понимает, что таким образом оскорбляет не столько противника, сколько своего собственного мужа? От злости отказала соображаловка? Бывает, бывает. Отказаться от своего излюбленного «карьера через постель» Вериса не могла, похоже, даже когда ради этого обвинения приходилось полить грязью заодно и Ронина. Эх, слышал бы ее любящий муж… Похоже, следопытку так взбесило то, что это именно Ронин способствовал успеху ее противника. Но не думала же она, что глава Кирин-Тора будет в важных политических вопросах руководствоваться ее капризами и антипаниями? — Не надо так нервничать дорогая. С родными нужно делиться, — наставительно произнес рыжий. — Мразь! Как ты посмел вообще вертеть задницей перед ним? — Повторяешься, — не преминул заметить Этас. — Давай лучше что-нибудь о том, что чародея там никто всерьез воспринимать не будет… Ой! Я забыл. Мы же там все чародеи. Ни одного следопыта в Совете. Уж-ж-жа-а-асно несправедливо, правда? Рыжий округлил глаза и прижал кончики пальцев ко рту. Скопированный у Роз, этот невинный жест в его исполнении выглядел злостным издевательством, он уже проверял перед зеркалом. — Я спросила, как ты посмел залезть в постель к моему мужу?! Орать шепотом — особое искусство. Неумеючи и голос сорвать недолго. Этому следопыток специально в Академии Странников учат? Рыжий вздохнул: все на одну тему. Ну ладно, раз дорогая кузина настаивает на соблюдении традиции… — А ты как думала? Двадцать лет неудовлетворенности, а для него же это вся молодость, лучшие годы… Ее глаза засверкали еще ярче. Великое Солнце, даже губы дрожат. Сейчас потеряет над собой контроль. Странно, рыжий думал, что у нее уже иммунитет к такого рода шуточкам, любые подколки приедаются со временем. Но разве можно отказать такой очаровательной леди? Ладно, продолжаем… — Допустим, я сделал это из жалости. Будь же справедлива, милая! — Этас говорил ласково-ласково, почти мурлыкал. Он обожал Верису в такие моменты. — Ты и «сексуальное удовольствие» — понятия… Из разных миров, так сказать. Рыжий прекрасно знал, что на самом-то деле вся ее проблема была в неопытности и неверной информации, а не в отсутствии талантов. Этас был у Верисы первым любовником. При других обстоятельствах этим фактом можно было гордиться, но сейчас он считал это одной из самых грязных и постыдных тайн в своей биографии. Он никогда никому не говорил, что спал с Верисой, и очень надеялся, что она тоже никому не проболталась. Особенно Ронину. Бееее. Этас понимал, что был для Верисы в свое время очевидным выбором для первого секса с парнем. Никому не хочется выглядеть в постели неопытным неумехой и рисковать, что о твоей бесталанности пойдут слухи. К тому же, секс с мужчиной предполагает проникновение, что может оказаться весьма болезненным, если не можешь довериться партнеру и полностью расслабиться. С девочками-то такой проблемы нет, поэтому свою взрослую жизнь все обычно начинали с девочек, даже сами девочки. А с парнями приходилось поломать голову или ждать большой и светлой любви. Рыжий, не мудрствуя лукаво, обратился с просьбой к Лирату. Верисе же с единокровным братом ложиться в постель было, понятное дело, неловко. Логично, что она обратилась к троюродному — Этасу. Тогда их отношения еще были вполне нормальными: бледная мелочь возмущалась, что, приехав к Ветрокрылым, рыжий требует все внимание Лирата себе, но дальше ворчания не заходила. Бесцветная будущая следопытка Вериса, тем более еще и неопытная, в сексуальном плане Этаса не интересовала, но отказать кузине и сестре своего единственного друга он не мог. В специально обговоренный вечер, Вериса пришла в комнату, где он всегда располагался у Ветрокрылых, и которая считалась его. Все должно было произойти красиво, как в романах. Юная эльфийка, вся в благоухании сильваниных жасминовых духов. Симпатичная. Бледная, конечно, но это можно списать на нервозность перед волнующими переменами в жизни. Теорию, по ее словам, она знала. Целовалась, в принципе, неплохо. На этом приятная часть закончилась. Казалось бы! Нет опыта, ничего не умеешь — так слушай, что тебе говорят! Или просто лежи, получай удовольствие и запоминай. Так нет же! Вериска лезла с ненужной инициативой, пыталась еще чего-то командовать, неприятно хватала его за чувствительные места, пыталась задавать ритм. Она откуда-то набралась идей, что во время одного полового акта нужно не менее пяти раз сменить позу и обязательно повторять имя того, с кем занимаешься сексом. И от него требовала того же. Такое ощущение, что «теорию» она почерпнула из дешевых любовных романов, которых в библиотеке Ветрокрылых даже и не водилось вовсе. Этас тогда мысленно перематерился весь. Не будь она его кузиной, уже давно бы выставил за дверь и не мучился. Она на все вежливые и тактичные просьбы прекратить так делать, еще и спорила с ним, уверенная в своей правоте. Да какой враг подсказал ей, что в постели нужно вести себя так?! Редко, но случались в жизни рыжего, и до Верисы и после, постельные разочарования и похуже. Но он тогда просто прогонял неприятных личностей или уходил сам, поэтому до секса как такового не доходило. Так что вечно быть бледной обезьяне гордой носительницей звания «самый отвратительный сексуальный партнер в жизни Этаса». Долгие годы он и не вспоминал об этом неприятном вечере. Но потом, когда следопытка переехала в Даларан и стала регулярно цапаться с кузеном, Этас стал считать, что мучился с ней тогда не зря. Рассуждения о ее постельной бесталанности действовали на Верису безотказно. Хотя в последнее время она перестала так уж бурно реагировать: набралась то ли опыта, то ли просто уверенности в себе. Ну ладно, обмен традиционными оскорблениями совершили, теперь, может, перейдем к более подходящим случаю гадостям? Как насчет… — Дорогая, роль домохозяйки и матери семейства делает тебя скучноватой. Ты совсем забыла о карьере. Если будешь продолжать в том же духе… Договорить Этас не успел: Вериса бросилась на него с кулаками. Рыжий держал щит наготове. Сияющий эллиптический кокон укрыл его от следопыткиного негодования, но разгневанную фурию это не остановило. Она принялась лупить по поглощающему ее удары кокону с такой силой и частотой, что через пару минут (о, это была восхитительная пара минут, когда Этас мог любоваться на ее перекошенную от боевой ярости красную физиономию) щит не выдержал и разлетелся. Этас едва успел выставить новый, вложив в него на этот раз больше сил. Кулак эльфийки на мгновение замер около его лица, а потом его оттолкнула арканная магия кокона. Рыжий хотел пихнуть магией и саму Вериску, но на небольшом балконе побоялся не рассчитать силу. Со второго этажа она, разумеется, не разобьется, но как отреагирует наставник, когда в дверь войдет красная и растрепанная хозяйка дома, злобно предрекая Этасу мучительную смерть? — Дорогая сестричка… — начал он. Дверь из гостиной на балкон начала приоткрываться, поэтому рыжий замолчал и быстро погасил щит, а Вериса сама отскочила от него на два шага и приняла независимый вид. — Вы что тут делаете? — Подозрительно поинтересовался глава семьи. — Ругаетесь? — Вериса, — поднял рыжий на него взгляд, лучащийся искренним восторгом и счастьем, — решила меня поздравить. И это было лучше любых вежливых пожеланий успешной работы и тому подобного! Этаса буквально переполняла любовь ко всему миру. Он даже Ронина сейчас практически любил. За то, что тот тоже принял важное, очень важное, участие во всем этом деле и помог Верисе подарить рыжему эти минуты радости и наслаждения. — А, — расслабился и расплылся в добродушной улыбке бородатый чародей. Как же мало он знал свою супругу, что принял все за чистую монету! Ронин, снисходительно посмеиваясь, считал Этаса с Верисой стычки и подколки обыкновенной родственной грызней, которая часто возникает между братьями и сестрами примерно одного возраста. Он, в общем-то, был прав, но явно недооценивал масштаб, глубину, насыщенность и увлекательность этого процесса, его важность для обоих враждующих эльфов. Вериса увела мужа с балкона обратно к Красу, напоследок бросив на рыжего ненавидящий взгляд. Этас послал ей воздушный поцелуй. Это было восхитительно. Он постоял на балконе еще несколько секунд, позволив себе сохранять это блаженное выражение лица, а потом принял серьезный вид и шагнул за супругами в гостиную. Когда о составе Совета Шести стало известно всем чародеям, у Этаса ожидаемо оказалось много «друзей», «коллег» и незаслуженно забытых однокурсников. Причем жители син’дорайского квартала реагировали как раз спокойнее остальных: они уже привыкли, что Этас входит в число их руководителей. И о его дружбе с главой Кирин-Тора они тоже были наслышаны: Ронин с Этасом не раз занимались их делами и до всей этой истории с волшебным потоком и во время политического кризиса с «ордынцами». От Модеры Этас старался держаться подальше. Пытался познакомиться ближе с Кадгаром и Ансаремом, ему это понемногу удавалось. Крас тем временем что-то задумал по поводу даларанских син’дореев. Он как-то раз на Совете пошутил по поводу того, что Этас теперь молодой многодетный отец, который должен заботиться обо всех своих зеленоглазых — в папочку, не иначе — Похитителях Солнца. Вроде бы посмеялись и забыли, но рыжий потом неоднократно слышал, как Крас повторил эту шутку несколько раз в различных вариациях перед влиятельными лицами. И наверняка не он один, у наставника же были специалисты по пусканию слухов. Вскоре даларанских скверноглазых эльфов стали называть Похитителями Солнца все подряд, даже сами син’дореи. Наставник намеренно принимал меры для укрепления влияния Этаса на группу, представителем которой рыжий и являлся. Молодой архимаг не видел особой необходимости в таком шаге, разве что с дальним прицелом на будущее, вдруг среди «Похитителей Солнца» наметится раскол и борьба за власть. Живых родственников с правом претендовать на это родовое имя у него не осталось, поэтому против махинаций наставника Этас не возражал. Полномочий как таковых у рыжего среди син’дорай не было. Как архимаг и один из Шести, он мог отдавать приказы любому магу, но только теоретически, точно так же могла прийти и покомандовать тут та же Модера. Старые группировки, подчинявшиеся влиятельным архимагам, по большей части распались. Потом сформировались в новые, объединились или выбрали нового главу. Поначалу у рыжего своей команды не было, но после того, как о его членстве в Совете стало известно, некоторые из его коллег заявили, что раз все так сложилось, то пусть уж Этас и платит им за службу. Это была вся та компания, с которой они начинали учить син’дореев волшебному потоку и руководили растерянной толпой в опасные для скверноглазых времена. Остальные работали уже на них и с рыжим непосредственно почти не контактировали. Таким образом, решения среди Похитителей Солнца принимали восемь эльфов. Традиция голосования как-то не прижилась, в основном вопрос обсуждали, пока не приходили к единогласному решению или пока все, устав препираться, не вешали проблему на того, к чьей сфере компетентности она была ближе. Однажды Ронин вызвал Этаса к себе и сообщил, что одна орочиха хочет купить в Даларане дом под таверну. Неожиданно. — Орочиха? — не поверил рыжий. — Настоящая, что ли… с клыками? Зеленая? — Говорят, да. Сам не видел, — усмехнулся глава Кирин-Тора. Он старался выглядеть уверенным в себе, но Этасу показалось, что тот растерян. — Никто из чиновников не захотел брать на себя ответственность за такое решение, так что вопрос дошел до меня. Она предпочла бы дом в син’дорайском квартале, поэтому я советуюсь с тобой. Ну и потом, ты же у нас специалист по Орде. Рыжий скривился. Можно подумать, Ронин не знал, какой из него специалист. Он брезгливо, двумя пальцами, взял у главы Кирин-Тора заявление орочихи. — Я поговорю со своими и пришлю тебе вестника с ответом. Похитители Солнца выглядели ошарашенными. Никто в свое время не предполагал, что Даларан будет настолько нейтрален, что вопрос о продаже здания оркам будет обсуждаться всерьез. — Сразу оговоримся, речь идет только об одной таверне? Мы сейчас не решим продавать дома и землю всяким оркам и нежити, правда? — уточнила магистр Весара, задумчиво постукивая пальцами по подбородку. Все дружно закивали. Этас мысленно пометил себе отдельно обговорить с Ронином границы принимаемого решения: только для этого одного дома. — И, кто хочет быть соседом орков? — скривилась Ламбриса, главная по финансам. — Они же всю округу загадят, даже если их там будут только хозяйка да повар. И кто пойдет обедать к дикарям? — Любители гномьих отбивных, — засмеялся Хаторель. Этас заставил себя не прятать от него взгляд. Нечего демонстрировать остальным разлад в команде. — Ты сам-то что по этому поводу думаешь, Этас? — спросил магистр Сариен: красноволосый модник, историк, философ и очень умный эльф. Этас с ним познакомился на одной чародейской конференции и с тех пор приятельствовал, обращаясь всякий раз, когда ему хотелось особо культурной и интеллектуальной беседы. Рыжий положил руки на подлокотники кресла и принял более уверенную позу. Вроде как, председатель собрания, надо соответствовать. — Они ведь все равно будут через Даларан отправляться в Шаттрат и обратно в Азерот, — он оглядел остальных и дождался согласных кивков. Эту тему они уже обсуждали и пришли к выводу, что избыток ордынцев в городе спокойствия не добавит, и нужно будет подумать потом об усилении охраны. Он продолжил мысль. — Будут, возможно, на несколько дней останавливаться в местных тавернах. И угадайте, кому все даларанцы будут высказывать претензии за их пьяные драки? — Скверноглазым, ордынским прихвостням, кому ж еще! — фыркнула Ламбрисса. Эта леди любила золото куда больше, чем живых существ, вне зависимости от их расы, поэтому неофициальное прозвище син’дореев прозвучало в ее устах презрительно, как у некоторых особо фанатичных квел’дореев. — Лучше пусть у нас под присмотром будут. У себя-то мы их заставим соблюдать порядок, — высказался Сурдиэль. Он-то знал, о чем говорил. — Орочью таверну нужно ставить подальше от вольеров, маназмеи не любят громкие звуки, — наставительно произнес Арзайл, сын Весары и главный даларанский заводчик маназмеев. — Таверна и присмотр — это хорошо, но это не значит, что нужно подписывать разрешение, — заметил Хаторель. — Давайте сначала встретимся с этой орочихой, как там ее? — Уда… Зверюга? — удивленно прочитал Этас в документе. Это родовое имя или прозвище? В общем-то… типично для орков, наверное. Заявление писал писарь, она только поставила крестик. — Неграмотна или не знает всеобщего. — Пусть талассийский учит, — буркнула Весара. — А ты что скажешь? — спросил Этас юную жрицу. — Я хочу посмотреть на Уду Зверюгу, — произнесла Ледона с легкой улыбкой. Болезненно-хрупкая, большеглазая, она не понятно каким образом пережила магический голод, но не утратила способности к управлению Светом. Тихая и немногословная, она иногда пугала Этаса своей нездешней безмятежностью и непонятностью. Встретиться со Зверюгой решили Хаторель, Сурдиэль, Этас и Ледона. Вряд ли продажа хоть одного здания в Даларане когда-либо требовала сбора столь высокопоставленной комиссии. Орочиха оказалась неправильная: коричневая, а не зеленая. Цвет ее кожи напоминал тот оттенок, который приобретают лица людей, которые много времени проводят на солнце. Людям вообще нельзя слишком долго находиться под прямыми солнечными лучами без защиты зелий или заклинаний: кожа краснела и могла начать облазить, как плоть с костей мертвеца. Эльфийские жрецы имели для этого явления вполне очевидное объяснение и, если руководствоваться их логикой, орки тоже не были любимыми детьми Солнца. Этас и не знал, что такие орки бывают. Среди масок, притащенных Хаторелем для ордынской вечеринки, коричневых тоже, вроде бы, не было. Рыжий улыбнулся и по привычке обернулся к приятелю, намереваясь понимающе переглянуться с ним: с орочихами у них было связано приятное воспоминание. Однако вспомнил, что приятеля у него больше нет, и почувствовал, как сползает улыбка с напряженно застывшего лица. Этас повернулся обратно к Уде Зверюге принял подобающий ситуации серьезный и немного заинтересованный вид. Взгляд Хатореля жег ему спину. На корявом, но вполне бойком талассийском, Уда поприветствовала син’дореев. Встреча проходила в одном из домов на окраине Даларана — орочиху лишний раз стражники в центр города пускать не хотели. Рыжий еще с улицы почувствовал восхитительный аромат жареного мяса, и шансы Уды получить разрешение на покупку таверны резко возросли. Дом, служивший орочихе пристанищем уже несколько дней, выглядел чистым и прибранным. Сама она, сверкавшая малоодетым мускулистым телом, тоже казалось опрятной и, по крайней мере с расстояния трех шагов, не воняла. — Вы планируете нанимать помощников здесь или привести их с собой? — задал Этас свой главный вопрос. Надо понимать, как много орков поселится в син’дорайском квартале на постоянной основе. — Разговоры потом. Сначала мясо, — объявила Уда и указала эльфам на сервированный местной, даларанской посудой стол. Ледона первой выдвинула себе стул, села за стол и чинно сложила тонкие ручки на коленках. — А чье это мясо? — невинным тоном поинтересовалась она. Уда нахмурилась, пожевала губами и подняла скрещенные руки над головой, растопырив пальцы. — Олень? — предположила жрица. — Олень, — подтвердила орочиха и улыбнулась ей. Несмотря на клыки, выглядела она вполне доброжелательной. Опасливо косясь на приоткрытую дверь в кухню, мужчины решили поверить ей на слово и тоже расселись за столом. Этасу послышался чей-то вздох за стеной, в соседней комнате. Он и не обратил бы внимания, но Сурдиэль явно насторожился. — Кто там у вас? — весело и беззаботно поинтересовался Хаторель, указывая подбородком на стену, из-за которой раздавался звук. — Охранник. Потом познакомлю и с ними и с поваром, — пообещала Уда и отправилась на кухню. Через пару минут на столе появились тарелки с огромными аппетитными кусками. То ли Ледона понравилась Зверюге больше остальных, то ли орочиха решила, что шатающуюся чуть ли не от любого ветерка жрицу надо кормить получше, но самый большой кусок достался именно ей. Этас чуть смущенно улыбнулся. Столовые приборы были все на месте, но соблюдать этикет под ожидающим вердикта взглядом полуголой орочихи казалось неуместным. Рыжий не сомневался, что в таверне Зверюги мясо будут есть руками. Но сейчас-то они не в таверне. Он уже приготовился с невозмутимым видом начать трапезу, как подобает воспитанному эльфу, отрезая маленькие кусочки. Но Ледона воткнула вилку прямо в центр своей порции, поднесла весь этот огромный, чуть ли не с половину ее головы размером, кусок ко рту и вонзила в него зубки. — Ммм… обалденно, — проговорила она, как только прожевала. — Я не думаю, что в орочьей таверне кто-то будет соблюдать эльфийский этикет, — задумчиво проговорил Хаторель и последовал ее примеру. Этас все-таки разрезал большой кусок на четыре поменьше и, наконец, попробовал. Люди не умеют готовить оленину. Эльфы не умеют готовить оленину. Удивительно, что он не понимал этого раньше. Повар Уды определенно открыл новые оттенки смысла слова «сочное». Что ж, если терпеть на своей территории орочью таверну, то только если там подают такое великолепное мясо. — Как вы намереваетесь поддерживать спокойствие и порядок в таверне? — спросил Сурдиэль, первым покончив со своей порцией. Уда усмехнулась. — Руках! Наргут! — позвала она. Дверь в соседнюю комнату приоткрылась, и из-за нее показались огромные лохматые твари, в которых Этас с трудом опознал волков. Чародеи вскочили, дружно ставя щиты и готовя магические стрелы. Ледона, безмятежно улыбаясь, продолжила жевать мясо. Рыжий набросил щит и на нее, на что она никак не прореагировала. Под прицелом магов волки спокойно подошли к Зверюге. Похоже, это было все-таки прозвище, а не родовое имя. — Чистые. Смирные, — проговорила Уда, потрепав каждую здоровенную зверюгу между ушами. — Любопытные… охранники, — проговорил Сурдиэль, кажется, одобрительно. Он убрал щит и огненную стрелу, и Этас с Хаторелем последовали его примеру. Похитители Солнца переглянулись. — Добро пожаловать в Даларан, — заявил рыжий Уде. О своем решении Этас пришел сообщить Ронину тем же вечером, зайдя к ним с Верисой домой. Под ненавидящим взглядом следопытки, который она прятала от мужа за прядью серебристых волос, рыжий попросил главу Кирин-Тора уделить ему несколько минут наедине. Вериса высказалась неодобрительно. Крайне неодобрительно и даже немного нецензурно. Раз уж общение Этаса с Ронином теперь так ее бесило, рыжий, естественно, не упускал возможности делать это почаще. Он старался отпускать намеки, понятные ей одной, бросал на ее мужа страстные взгляды, только когда он не мог этого видеть. Но Ронин совсем уж слепым идиотом не был и новую игру Этаса и Верисы раскусил довольно быстро. Рыжий не знал, устраивала ли следопытка мужу бурные сцены ревности, но, как ни любил он вид обезумевшей от злости обезьянки, быть свидетелем их семейных разборок ему не хотелось. Поэтому в присутствии Ронина рыжий дразнил бледнолицую умеренно. — Но нам дела обсудить нужно, — с видом оскорбленной невинности возразил Этас на верискины выпады. Он встал и, не дожидаясь приглашения хозяина дома, решительно направился в библиотеку, служившую Ронину также домашним кабинетом. Глава Кирин-Тора вздохнул, призвал Верису прекратить ссориться с родственником, и последовал за ним. Похититель Солнца запер дверь, намеренно громко щелкнув замком. Ронин осуждающе покосился на него: прекрасно понял, зачем он это сделал. — Ты слышал, да? — правдоподобно возмутился Этас, набрасывая на дверь и стены заклинание, заглушающее звуки. — А еще говоришь, что это я ее дразню! Если бы она про тебя такое выдумывала, ты бы тоже сказал или сделал что-нибудь достойное в ответ! Его переполняли эмоции, как настоящие, так и те, которые нужно было изобразить перед Ронином, поэтому усидеть на месте рыжий не мог, ходил по комнате и много жестикулировал. — Вообще-то она про нас обоих такое сказала. Но ты же знаешь женщин… — Нет! Это совсем другое, — перебил его Похититель Солнца. — Она ведь не думает, что ты получил место в Совете, потому что переспал с Ансаремом, верно? Ронин вздрогнул и скривился, представив подобное. — Ну если с этой стороны посмотреть… — уступил он. — Слушай, ты просто познакомь ее со своей девушкой, и она успокоится. А ты подливаешь масла в огонь вместо этого. Вериса давно уже забыла бы об этой странной идее, если бы ты своим поведением… — Да она первая всегда начинает! Этас сейчас не стремился к серьезным постоянным отношениям, поэтому ни девушки, ни юноши рядом с ним не задерживались. А каждый раз знакомить — бледной следопытке много чести. Да и вообще, так даже веселее, но этого, конечно, Ронину говорить не следует. Хотя настойчивость Верисы уже становилась оскорбительной. Ну не могла же она и в самом деле подумать, что Этас будет спать с бородатым мужиком, делить любовника со следопыткой и, черт возьми, действительно делать карьеру через постель! — Вы стоите друг друга, Этас, — устало и как-то снисходительно вздохнул глава Кирин-Тора. — Как там у вас говорят: два уха одного эльфа? Ты сам не заметил? Вся разница между вами, что ты рыжий и кидаешься огненными стрелами вместо обычных. Да как он может сравнивать его с этой бледной следопыткой? Тьфу! С этой стервозной фанатичкой! Она с этой своей чокнутой Ратаэллой снова принялись собирать небылицы про скверноглазых. У них уже чуть ли не клуб последователей собрался, в основном из бывших талассийцев, среди которых было немало таких же дикарей-следопытов. Верису, жену здешнего правителя и сестру двух прославленных генералов, они уважали и осыпали лестью, ее просили о покровительстве и с ней же выражали полное согласие в презрении к магическим наркоманам-син’дорай. Напыщенные идиоты. Ронину не мешало бы внимательнее следить, с кем общается его благоверная. Все-таки, жена главы Кирин-Тора, личность заметная. А если слухи о ней пойдут, что она по ночам выходит с луком на охоту за заблудившимися син’дореями… О, Этас придумал новую историю, которой можно пугать нарушителей комендантского часа, так и не отмененного Сурдиэлем. «Призрачная квел’дорейка» — звучит? Эту ее компанию даларанские син’дорай всерьез побаивались. — Я предпочитаю предотвращать конфликты, а не разжигать их, в отличие от твоей супруги, — надменно процедил Этас. Сравнение с Верисой — это обидно и унизительно на самом деле. Ронин расхохотался и похлопал его по плечу. — Ага! Я заметил. Этас даже не стал реагировать на такое необоснованное обвинение. — Я ценю твои старания поддерживать мир между магами Орды, Альянса и Кирин-Тора, Этас, — уже без смеха сказал Ронин. — Но в частном общении ты временами… обостряешь конфликт, вместо того, чтобы сглаживать его. Рыжий мрачно покосился на него. Мудрец выискался. Самому еще полвека не сравнялось, а все туда же, умничать. — А Верисе ты про сглаживание конфликтов часто рассказываешь? — прозвучало хорошо: спокойно, без обиды и язвительности. Ронин вздохнул. — Не поверишь. Ежедневно. Теперь очередь Этаса смеяться. — Верю.