Скорость в крови

– Ну что, ты готов? – спросил Джеймс с порога. – Готов к чему? – К поездке в клуб, – улыбнулся Хант. – Я же сказал, что не еду. – А я сказал, что едешь. Ну серьезно, Адам, поехали со мной, развеемся немного! Адам чуть не взвыл. Наверное, легче согласиться, чем объяснять, почему он не хочет никуда ехать. – Ладно, сейчас оденусь, – буркнул он и пошел наверх. Джеймс с довольной ухмылкой расселся на диване и вытянул ноги. Общение с этим невозможным созданием напоминало ему гонку – только тут победу, как правило, одерживал Адам. И теперь, уговорив его на свидание, Хант чувствовал себя так, будто выиграл по меньшей мере Гран-При. *** Этот клуб разительно отличался от того, где они встретились в первый раз. Тут тоже веселилось несколько шумных компаний, но в основном посетители кучковались парами, танцуя в полумраке и слушая музыку. Адам чуть улыбнулся: он не ожидал, что Хант может привезти его в такое место. – Что будешь пить? – Ничего, – покачал головой Адам. – Что, совсем? – Совсем. Джеймс вздохнул и пошел к бару за пивом, мысленно сетуя, что этого скромника даже напоить не выйдет. К счастью, у Адама было довольно хорошее настроение. Он покачивал головой в такт музыке и понемногу рассказывал Джеймсу о каждой звучащей песне. Через пару часов, когда публика начала потихоньку рассеиваться, Джеймс легко коснулся руки Адама, привлекая его внимание. – Я сейчас приду. Адам молча кивнул и, откинувшись на спинку стула, продолжил слушать музыку. Ему здесь нравилось – особенно теперь, когда стало потише, – и следовало признать, что у местного диджея был очень хороший вкус. Джеймс вышел из уборной, когда резкий толчок в грудь откинул его обратно. – Что за?.. – Что такое, голубятня, не нравится? – хмыкнул здоровенный амбал, преграждая Ханту путь. За его спиной стояли еще четверо, и их лица не обещали ничего хорошего. – Парни, вы охренели? – Джеймс напрягся, сверля противников тяжелым взглядом. – Да нет, это ты, Хант, охренел, – сказал самый высокий из них, похожий на медведя. – Приперся в клуб со своим пидорским дружком и воркуешь с ним весь вечер. Мало тебе было посвятить своему гей-дружку победу, ты еще и светишься с ним везде, как будто мало опозорился?! Хант усмехнулся. От хорошей драки он никогда не отказывался, хотя сейчас понимал, что пятеро таких лбов на него одного – это слишком. Но и сбегать не собирался. – А тебе что, завидно, пупсик? – Ах ты, сука! – зарычал "медведь" и кинулся на Джеймса с кулаками. Хант отбивался, как мог, сбивая костяшки о челюсти этих уродов, но силы были слишком неравны. Ему прилетали сильные удары, выбивавшие весь воздух из легких, и когда очередной кулак ударил его в висок, перед глазами все поплыло, а ноги предательски подкосились. Джеймс понял, что его куда-то тащат. Он успел почувствовать уличную прохладу, а потом на него обрушился ливень побоев. *** Адам хмуро поглядывал на часы: Джеймс что-то не спешил возвращаться. Наверное, навязчивые фанаты и тут его достали, подумал он с раздражением. Но все же решил проверить. Стоило ему выйти из зала, как в нос ударил острый, металлический запах крови. Запах вел по коридору до черного хода. Адам в два прыжка оказался у двери и прислушался: со двора доносилась ругань и глухие звуки ударов. Он сам не понял, как оказался там, как схватил этих ублюдков за глотки и расшвырял в разные стороны. Забыв о скрытности, он безумно скалился и рычал, пока они с воплями уносили ноги. Джеймс был сильно избит и едва дышал. Адам присел рядом и подтянул его к себе на колени. – Джеймс… Крови было много, ее запах кружил голову, и сейчас Адам чувствовал, как сказывается его недоедание и возбуждение от выпущенной на волю силы. Он хотел только одного: всего глоточек, только попробовать… Клыки легко проткнули кожу, и в рот хлынул поток горячей солоноватой крови. Это была эйфория в чистом виде – такая, какую он не испытывал уже очень, очень давно. Джеймс не соображал, что происходит. Сначала была боль от ударов, а потом он услышал голос Адама и почувствовал его прохладные губы у себя на шее. И пришла новая боль – острая и тонкая, как жало, но пьянящая, и ее было мало. Хотелось еще и еще. Избитое тело больше не болело – он вообще перестал его чувствовать. Из последних сил Джеймс вцепился в руку Адама, словно притягивая ближе, а уже через секунду его накрыла тьма. *** Адам нервно расхаживал по гостиной, поглядывая на лежащего на диване Ханта, и ругал себя последними словами. Он не срывался уже более трех сотен лет, не позволял себе даже думать о том, чтобы попробовать кого-то. И надо же было ему не удержаться, хотя Джеймс и так был едва живой от побоев! Когда там, в подворотне, Хант вдруг сжал его руку, Адам словно очнулся. И резко отстранился, но Джеймс был уже без сознания. Адам решил, что убил его, и сердце проткнула такая невыносимая боль, не знакомая прежде, ужасная боль потери. Он был не готов потерять Джеймса. Только не так, только не сейчас. Адаму никогда не приходилось пользоваться своей кровью как лекарством, хотя он знал о такой ее способности. Удивительно, но за всю свою жизнь он еще не сталкивался с необходимостью спасать кого-то. Единственным близким для него существом была Ева, но она гораздо сильнее него. Поэтому, прокусив свое запястье и осторожно влив несколько капель Джеймсу в рот, Адам ужасно нервничал, не зная наверняка, подействует ли это средство. Но вот раны Ханта начали медленно затягиваться, а синяки светлеть, и через полчаса Джеймс выглядел абсолютно здоровым, хотя все еще пребывал в отключке. Наконец он пошевелился и тихо застонал: – Чеерт… – Джеймс, ты как? – Адам присел рядом, пытливо вглядываясь в его лицо. Хант медленно открыл глаза, пару раз моргнул, а потом воспоминания о вечере, мутные и бессвязные, стали обрывочными кадрами всплывать у него в голове. Он резко сел, так что на секунду перед глазами замелькали звездочки, и посмотрел на свои руки: они были все в засохшей крови и грязи, но костяшки оказались целы. И вообще, он был весь целый, ничего не болело – хотя после такой драки он даже вряд ли бы смог открыть глаза из-за отеков. А потом он вспомнил еще кое-что и перевел взгляд на Адама. – Что там было? Как… как тебе удалось раскидать их? − Они были пьяные и… − Они не были пьяные, − перебил Джеймс, − а даже если и так, это не помешало им чуть не убить меня. Каждый из них был чуть не вдвое шире меня, а ты… Адам, ты разбросал их как котят. Они просто убежали от тебя… они испугались… − Джеймс, я… − Адам, ты сидишь на чем-то? Какой-то наркотик? Я знаю, что от некоторых препаратов люди впадают в такую ярость… ну, как ты вчера. − Нет, Джеймс, я ни на чем не сижу, – твердо заявил Адам. – Во всяком случае, не на наркотиках, − добавил он уже тише. – Это сложно объяснить. − А ты все же попробуй. Потому что я ничего не понимаю, я… черт… − Хант вдруг будто вспомнил что-то и потер свою шею. – Ты… ты что, укусил меня? – он пораженно уставился на Адама. – Мне же это точно не причудилось! Ты укусил меня! Теперь в его глазах плескался самый настоящий страх. – Джеймс, послушай… – Адам и сам не знал, что сказать. – Успокойся, пожалуйста, ты цел и невредим. – Вот именно, я цел и невредим! – Хант поднял свои руки, снова рассматривая их. Его ладони заметно подрагивали. Он прекрасно помнил, что вчера разбил костяшки почти до кости, но сейчас по их виду никто бы не мог сказать, что он с кем-то дрался. − Меня били ногами пять мужиков, а на мне даже царапины нет! Я не понимаю… как ты это сделал? Что ты сделал со мной? Кто… кто ты такой? – Джеймса затрясло: страх, обида и непонимание разом захлестнули его. – Джеймс… – Или лучше спросить… что ты такое?! Адам застыл каменным изваянием посреди гостиной, глядя ледяным взглядом исподлобья. – Пошел вон отсюда, пока я не показал тебе, кто я такой, – произнес он очень тихо, но таким голосом, что Джеймс в ужасе попятился. Он выбежал из дома и, заскочив в машину, рванул с места. Ему казалось, что он попал в дурной сон и никак не может проснуться. Адам опустился на диван, глядя в пространство перед собой. Что ж, он сам виноват, другого не стоило и ожидать. Только внутри словно открылась черная дыра, и мысли потянулись наверх, в спальню, где под кроватью в бархатном мешочке лежала одна-единственная деревянная пуля. Он тряхнул головой, схватил телефон и набрал номер Евы. Только она была ему близка и всегда понимала его, и не стоило этого менять. Теперь Адам знал это наверняка. *** Джеймс тяжело дышал, стоя на знакомом до боли крыльце. Успокоиться никак не получалось. Захотелось проблеваться – совсем как перед гонкой, когда нервное напряжение достигало пика, и он едва не выплевывал свои внутренности. Зато сразу становилось легче, и волнение отступало. Только сейчас Хант сомневался, что ему это поможет. Но рассуждать было поздно. Джеймс поднял трясущуюся руку и как-то обреченно постучал. Не открывали ему целую вечность. Он уже подумал, что так и не дождется, но и уходить тоже не собирался. Рано или поздно, но Адаму придется выйти из дома. − Зачем ты пришел? – дверь распахнулась, как всегда, слишком тихо и внезапно для Джеймса, и сейчас хозяин дома сверлил его недобрым взглядом. − Нам надо поговорить. − Поговорили уже. − Адам, пожалуйста. Адам раздумывал несколько мучительно-длинных секунд, а потом кивнул и впустил Ханта в дом. Тот прошел в гостиную и опустился на диван, стараясь не зацепить при этом ни одну из драгоценных для Адама вещей. Но вместо того, чтобы разговаривать, он сцепил руки в замок, опустив на них лицо, и молчал. Адам тоже не спешил нарушать тишину. − Как твоя гонка? – спросил он вдруг. − Плохо. Лауда сделал меня всухую. − О… мне жаль. − А мне нет, − поднял голову Джеймс. – Впервые за всю жизнь мне не жаль. Впервые за всю карьеру мне плевать. И знаешь, почему? Потому что я думал только о тебе. Все мои мысли и устремления были посвящены тебе, а так нельзя выиграть. Если хочешь победить, то нужно думать о победе и о гонках, изучать трассу, но мне впервые абсолютно не было дела до гонки. − И в этом виноват я? Ты это хочешь сказать? – Адам насмешливо вскинул бровь. − Нет. Виноват я один. Но я уже сказал: мне плевать. Я хотел поговорить о другом. − О чем же? − Адам, ты вампир? Вопрос, хоть и не был неожиданным, но заставил сердце Адама забиться быстрее. Он посмотрел в голубые глаза – такие беспокойные, таящие непонятную надежду – и решил, что нет смысла врать. − Да. − Но… но это же невозможно, − прошептал Джеймс, взъерошивая свои длинные волосы. − Ты задаешь вопрос, заранее зная ответ на него, а потом, услышав подтверждение, начинаешь отрицать. Это так… по-человечески, − усмехнулся Адам. − Но как? Как такое может быть? – Хант выглядел сейчас таким потерянным, что Адаму невольно стало его жаль. − А что тебя так удивляет? − Что меня удивляет? Не каждый день парень, в которого я влюблен, оказывается вампиром! Прости, но да, это удивляет и шокирует меня! Джеймс вскочил на ноги и забегал по комнате. Правда, делал он это очень осторожно, лавируя между залежей разнообразного хлама, чтобы ненароком ни на что не наступить и не сломать. Адам следил за его перемещениями в легком ступоре. До сего момента он догадывался, что нравится Ханту, но услышать подобное признание совсем не ожидал. Слова гонщика вызвали в нем прилив такой внезапной, совершенно неуместной радости, что он просто не знал, как реагировать. – Я понимаю... в это трудно поверить, – выдавил он наконец. Хант вдруг остановился, словно налетел на препятствие, и уставился на Адама сумасшедшим взглядом. − Я… − он потер глаза, − я же ни на секунду не переставал думать о тебе и том случае. Ты так раскидал тех парней… Пять здоровых амбалов, а ты отбил их одной левой. Человек твоей комплекции не смог бы... Но это тоже ерунда, если бы не мои раны. Я вспомнил потом. Ты же дал мне свою кровь, я прав? Ты излечил меня каким-то образом, и именно поэтому я не лежу сейчас в больнице. Они так отлупили меня… я мог бы умереть, если бы не ты. А потом ты укусил меня. Еще я вспомнил, что ни разу не видел тебя при свете дня, да и вся эта твоя нелюбовь к людям… Это мелочи, но они все складываются в картину… − Моя вина. Я подпустил тебя слишком близко. Ты говорил кому-то обо мне? − Конечно, нет. Да и кто бы мне поверил? Я сам себе не верю… − Ну и зачем ты пришел? Если ты догадался, что я такое чудовище, зачем явился в мое логово? Не боишься меня? − Ты не чудовище. И – нет, не боюсь. Если бы ты хотел причинить мне вред, то сделал бы это уже давно, у тебя было столько возможностей. Но ты, наоборот, спас меня. Я испугался в тот раз, но я не должен был так говорить... и убегать тоже не должен был. Прости. Но ты же укусил меня! – воскликнул Джеймс как бы в свое оправдание. − Извини. Я не удержался. − А ты… ты постоянно пьешь кровь? Адам вздохнул. Он понял, какую допустил ошибку, открыв сегодня дверь этому мальчишке. Тот смотрел на него яркими голубыми глазами, но в них больше не было ни страха, ни тревоги – только интерес и детское любопытство. Адам чувствовал, что теперь не отделается от Ханта, и что придется ответить на кучу его вопросов. − Постоянно. Но совсем немного. Только чтобы поддерживать жизнедеятельность. И только консервированная кровь. Я не пил людей несколько столетий, пока не сорвался с тобой. − Несколько столетий? – пораженно переспросил Джеймс и резко сел на диван. – А сколько тебе… − Больше, чем ты можешь представить, − оборвал его Адам. − Ладно, − Хант решил оставить выяснение возраста вампира на потом. – А почему ты сорвался со мной? − Не сдержался. Я не поел, забыл. А там было столько крови. − А я вкусный? – неожиданно спросил Джеймс, чем поверг Адама в шок. − Очень вкусный, − честно ответил тот после некоторой паузы. – Я давно не пил живую свежую кровь, и твоя… это было как глоток свежего воздуха… настоящая эйфория, − Адам прикрыл глаза, вспоминая приятные ощущения. − А…эмм… ты боишься солнца, да? − Да. Это моя смерть. Выбрось меня на солнце, и я сгорю. Джеймс сглотнул и помотал головой, прогоняя страшную картинку, подкинутую воображением. − А что насчет крестов и святой воды? − Безразличны, − пожал плечами Адам. – Я вижу, ты подготовился. Осиновый кол принес? − Не говори ерунду! – возмутился Джеймс. – А что, он бы тебя убил? – не удержался он. − Возможно, − Адам вдруг улыбнулся. − А твоя кровь? Это что, какое-то совершенное лекарство? Она от всего помогает? − Я не знаю, − нехотя признался Адам. – Говорят, она вроде как имеет целебные свойства для человека. Но я ни разу не пробовал, не было такой необходимости. Ты первый, кому я ее дал. − Вау! – лицо Джеймса осветилось самодовольной улыбкой. – Это значит, что я такой особенный для тебя? − Просто мне не хотелось, чтобы ты так бестолково умер у меня на руках. Больше это ничего не значит. − Угу, − Джеймс продолжал улыбаться. – Я тебе не верю. − Что? – возмутился Адам. – Ты слишком много о себе думаешь! Понятно тебе?! Просто ты талантливый, и еще не осуществил эту свою дурацкую мечту, и я не мог позволить тебе погибнуть ни за что. − Ладно. А кто еще о тебе знает? − Из людей никто. Если ты не выболтаешь. − Что?! Ты за кого меня принимаешь? Я никому не скажу! − Хорошо, если так. − А Ева? Она тоже? − Тоже. − Понятно, − помрачнел Джеймс, вдруг ощутив сильный укол ревности. Это сколько же столетий Адам и Ева были любовниками? И как он может соперничать с этой девушкой, если можно ее так называть, если она знает об Адаме абсолютно все, а он сам вынужден навязываться всеми возможными и невозможными способами? − Джеймс, − вдруг мягко сказал Адам, присаживаясь рядом. − Надеюсь, теперь ты понимаешь, почему я не хотел связываться с тобой, и почему теперь, когда ты знаешь правду, я считаю невозможным продолжать наше общение. − Ты… прогоняешь меня? Адам вздохнул. − Разве ты сам не понимаешь, что нам нет места в жизни друг друга? Ты молодой, веселый, жизнерадостный, ты – сама жизнь... ты как солнце. Зачем тебе я? Джеймс повернулся к нему и их взгляды встретились. Хант не раз рисковал своей жизнью и ради меньшего, а тут… Он глубоко вздохнул и решительно придвинулся к Адаму. − Может быть, за этим? – прошептал он в чуть приоткрытый рот и, уже не задумываясь, накрыл его своим. Прохладные мягкие губы упрямо сжались в одну линию – но Джеймс и не думал отступать. Он провел по ним языком, лаская и прося впустить. И вдруг Адам сдался. Через мгновение он уже целовал в ответ, позволяя Ханту притянуть себя еще ближе. Джеймс, окрыленный успехом, затащил Адама к себе на колени, продолжая жадно целовать. Вдруг он отодвинулся и, глядя на Адама с нахальной усмешкой, с силой закусил собственную губу. Выступила кровь, зрачки вампира тут же расширились, и он жадно втянул носом воздух. − Что ты делаешь? Ты дурак. Не надо так… − Надо… иди сюда, − Хант снова притянул Адама к себе. − Поцелуи со вкусом крови я еще не пробовал. Тебе же понравился мой вкус? − Понравился, но так нельзя! И… Адам не договорил, потому что Джеймс втянул его в новый поцелуй. Адам сдерживал себя изо всех сил, стараясь не поддаваться соблазну, но возбуждение от близости с Джеймсом и чудесный вкус его крови сводили на нет всю его многолетнюю выдержку. Он зарычал и перекинул ногу через гонщика, оседлав его бедра. Теперь он вжимал Ханта в спинку дивана и сам жадно целовал его, не забывая посасывать кровоточащую губу. Хорошо, что он поел, иначе бы вкус мальчишки свел его с ума. Наконец Адам оторвался от губ Джеймса и пристально взглянул в его лицо. И не увидел там ни боли, ни страха – один лишь чистый, неподдельный восторг. − Тебе пора, − шепнул он, упираясь лбом в лоб Ханта. − Но… − Тсс, − Адам приложил тонкий палец к припухшим губам Джеймса. – Сейчас ты пойдешь домой и хорошенько обо всем подумаешь. Мне тоже надо подумать. Это все слишком неправильно и... небезопасно. Хант тяжело выдохнул и заерзал под Адамом, потеревшись о него своей выпирающей ширинкой. − Даже не надейся, − Адам щелкнул его по носу и слез с колен обратно на диван. − Вообще никогда? – несчастным голосом спросил Джеймс. − Разве что станешь чемпионом мира! – рассмеялся Адам. – А теперь давай, иди и поспи, а днем все обдумаешь. − А ты днем спишь, да? − Да. − Ну, я тогда приду вечером. − Я буду ждать.