Dantalion

Первое, что захотелось сделать Ннойторе по пробуждении, — зарыться в ванну с кубиками холодного льда. От чертового пойла мало того, что голова трещала по швам, так и во рту стоял жуткий привкус химикатов. — Тесла! Воды! – Джилга, силясь, пытался разлепить веки, и когда усердие не прошло даром, первое, что попалось на глаза, – красный лифчик, уютно висящий на люстре. — Гребаная синигами, что за пойло ты мне принесла. Тесла!!! Тесла отчаянно пытался сделать вид, что не слышит Квинту даже под угрозой смерти, но головная боль была сильнее его преданности. Однако, как только ему прилетело чашкой по голове, Линдокруз, не открывая глаза, все же поднялся в поисках воды. И только найдя живительную влагу и поднеся его к разъяренному хозяину, блондин, наконец, пересилил сон. Вот только увидев Ннойтору, тут же выронил стакан с водой. — Ннойтора-сама… — А? Джилга, массируя виски, изумленно приподнял бровь. Выражение лица Теслы граничило с чем-то недоуменно-шокированным. — Ваше лицо и волосы… Ннойтору начинали уже бесить все эти недомолвки, однако что-то действительно было не так: массируя виски, он не почувствовал своих волос. Головную боль как рукой сняло, стоило Квинте подорваться с места к зеркалу, и замок Лас Ночеса сотряс разъяренный вопль: — ГРЕБАНАЯ ШЛЮХА! ТЕБЕ ОСТАЛОСЬ ЖИТЬ ОДНУ МИНУТУ! Ннойтора оказался человеком слова. Сказал — минуту, и уже через каких-то сорок секунд в сонидо он проник в крыло, где располагалась опочивальня горе-ученой. Мимо проходящие арранкары шарахались не только от зловещей реяцу, но и от незаурядного вида Ннойторы: сверкающая лысина и зеленые пятна на лице придавали его гневу еще большей изюминки. Ннойтора одним ударом ноги снес дверь Тоши. Тесла догнал его, но за убийством блондинки не застал, той вообще не было на месте. — Черт! И какого хрена только я полысел? Линдокруз тут же ощупал свою шевелюру. Но с ним все было в порядке. — Может, у меня переносимость. — Что ты там сказал? Ннойтора взмахнул Терезой, но франсион вовремя успел увернуться, и холодная сталь полетела в выбитую дверь, достигнув противоположной стены коридора. Тоши, которая как раз подходила к своей комнате, застыла, прижав руки к груди, и осторожно заглянула внутрь. — Ах ты сука! – Джилга оттянул Терезу обратно и собирался атаковать, но на мгновение остановился. На лице блондинки были те же пятна. — Ое-ей, — посетовала блондинка, покачав головой. — Похоже, моя реакция протекает медленнее. Девушка хаотично провела по своим волосам, будто проверяя все ли на месте, после чего прошла по выломанной двери и остановилась напротив Квинты. — Не понял, так это не твоих рук дело? — Я сама в шоке, проснулась, а на лице эта дрянь… Слушай, а у тебя волосы сразу выпали или постепенно? — Женщина, где ты достала эту дрянь? – капилляры лопнули на единственном глазу, а на шее угрожающе вздулись вены. Тоши, глупо выпучив глаза, растерянно начала объяснять: — Ну, там, на полке всяких реквизитов из мира живых у Заэля, я увидела этикетку с водкой и подумала, что это нормальная водка, но может у Гранца какие-то свои понятия о водке… — Ублюдок, я ему кишки на рыло натяну. Найтора прошествовал мимо растерянной блондинки, зловеще сверкнув лысиной. Тесла последовал за ним. Как только двое скрылись, ехидная улыбка всплыла на лице ученой. Синигами вытащила склянку с противоядием и быстро осушила её, разломив в кулаке. Гранц привык уже, что беспардонная синигами всегда врывается без стука, но вот чтобы дверь лаборатории сносили – было новшеством. К тому же появление гостя, которого он увидел, и самое главное, в каком виде, его сначала обескуражило, а потом ввело в состояние истерического смеха. Заэль до слез смеялся, наблюдая, как приближается убийственно настроенный Джилга, зеленый лицом и голый головой. — Т-ты, ты что, решил сменить имидж по последнему писку моды в мире живых? – подавляя смех, Гранц прикрыл рот, сотрясаясь всем телом. — Я слышал, что таких бритоголовых называют гоп… — По-твоему это, блядь, смешно, ублюдок? Что за хуйню ты держал в своих архивах? – Джилга схватил Октаву за грудки, эспадовец все еще борясь с приступом хохота, примирительно поднял руки. — Немедленно верни меня в нормальное состояние! — Ннойтора, единственное, чем я могу тебе помочь, — дать совет: купить парик в мире живых, — вполне серьёзным тоном предложил ученый. — Ну все, ублюдок, прощайся со своей заумной башкой. Молись, Тереза! Убийственно-обжигающий поток реяцу заполнил все пространство. Одну из внутренних стен лаборатории снесло одним ударом занпакто Квинты. Гранц едва успел увернуться от атаки, но, тем не менее, его почти не задело. Ученый дотронулся до пореза на плече, взгляд его резко похолодел. Сжав кулак, он дотронулся до рукоятки запнакто. — И ты всерьез полагаешь, что после того, как ты разрушил мою лабораторию, я позволю тебе уйти отсюда живым? – надменный смешок вырвался из груди арранкара. Джилга лишь довольно оскалился, приближаясь к противнику. Гранц достал занпакто. — Поглощай, Форникарас. Духовная сила, казалось, плавила не только стены, но и сам воздух. Столкновение эспадовцев с освобождением запнакто – вещь редкая и наказуемая, и, тем не менее, она произошла, что не утаилось от других обитателей Лас Ночеса. Некоторые любопытные личности даже переместились к эпицентру события, присвистывая и комментируя бой. Тоши наблюдала с балкона над нижним ярусом, присев на корточки и держась за перила. В ней сейчас развивался не только личный расчет, но и научный интерес. Такого боя еще не доводилось наблюдать. Ннойтора притеснял Гранца, но тот явно не проиграет ему так просто, учитывая, что Джилга находится на его территории. Усмешка украсила её губы. «Интересный занпакто у Гранца, глубоко заглатывает, мне у него еще учиться и учиться». — Что тут у них происходит? Тоши вздрогнула от неожиданности, она даже не почувствовала внезапно появившуюся реяцу. А когда увидела, кто соизволил посмотреть на мордобой, была шокирована, ибо Старка она ожидала увидеть в роли зрителя меньше всего. — Понятия не имею, эти двое что-то не поделили. — Они меня разбудили, этот мерзкий взрыв... — устало зевнул Старк. Краем глаза Тоши заметила мелькнувшую тень Шиффера. Значит, инквизиция Айзена скоро будет здесь. Шоу продлится недолго, но феерично. И как и было ожидаемо, Ннойтору с Гранцем вскоре остановили. Вместо Айзена подоспели Тоусен с Ичимару. Первый – остановить, а второй – как всегда повеселиться. — Ну вот, я надеялся лично посмотреть на бой хоть еще немного, — посетовал Гин. Первым вернул форму в занпакто Гранц. Чтобы утихомирить Ннойтору пришлось еще немного попотеть. Но в итоге на вопрос, какого черта они устроили, Ннойтора лишь разразился оскорблением и угрозами. — Из-за твоей чертовой водки, которую притащила сучка-синигами!.. — Водки? Синигами? Вот этого Тоши и боялась. Гранц был всегда объективнее и, как ни странно, спокойнее. Он сразу же догадался, по одному взгляду, который он направил наверх, где стояла Тоши, и ученая поняла, что уйти от ответственности не получится. Но как ни странно, Джилге он ничего не сказал. Зато синигами услышала хлопок за спиной, а Гранц из поля зрения исчез. Когда блондинка развернулась, к глазам её уже приближалась сталь Форникараса. Она бы не успела ни использовать сюнпо, ни увернуться. Однако занпакто оказался перехвачен, буквально перед её носом. Сердце отдало несколько ударов, Орикава с трудом сфокусировала взгляд на спасителе, и в душе защемило лишь сильнее. — Гриммджоу, не лезь не в свое дело, — холодным тоном отчеканил Гранц и попытался убрать занпакто, но Секста крепко держал его. Джагерджак хищно оскалился. — А то что? Позовёшь своего облысевшего дружка? Гранц возмущенно прошипел. Секста без каких-либо усилий ототкнул холодную сталь вместе с арранкаром, которого тут же окружили. Дебоширов увели, зеваки постепенно развеялись. Лишь Тоши продолжала стоять, не в силах пошевелиться. Как только Джагерджак сделал несколько шагов назад, девушка, наконец, нашла силы произнести хоть что-то. — Гриммджоу, постой! Спасибо… Но она не успела договорить: Секста вдавил её в перила, прижав всем телом, перекрыв пути к отступлению расставленными по бокам от её тела руками. Ученой оставалось лишь облокотиться назад, прогнув спину и запрокинув голову. Голубой взгляд прожигал до самых костей, язык вдруг сразу присох к нёбу, не желая шевелиться, а сердце, казалось, ушло в пятки. Эспадовец наклонился к уху и раздражённо прорычал, обжигая дыханием: — Еще хоть раз подойдешь ко мне, обратишься или в этом духе, я размажу тебя об стенку, синигами. Чтобы я тебя возле себя больше не видел. Тоши ничего не могла понять, что произошло? Секста ударил по перилам, словно подтверждая свои слова, и стремительно направился прочь. Синигами же сползла на пол, пытаясь проглотить застрявший горький ком из невыплаканных слез. Она не понимала, из-за чего именно Секста вдруг взбесился. Ведь все было хорошо, хотя вряд ли их отношения вообще можно было назвать хорошими или хотя бы нормальными. Но Тоши чувствовала себя виноватой хотя бы своей изменой. Вот уж абсурд, она не чувствовала себя виноватой перед Айзеном, но вот перед Секстой — да. — Во что я только ввязалась.

***

Тоши доставили в тронный зал Владыки спустя несколько часов после случившегося инцидента. Как только ученая вошла, Айзен поднялся с центрального места круглого стола и подошел к девушке, положив теплую ладонь на бледную щеку. — Сегодня я услышал забавную историю от Ннойторы. Орикава прикрыла глаза. Что же, есть несколько вариантов развития событий. Ичимару сдал её, просмотрев записи камер, Ннойтора поведал душещипательную историю о ночной попойке. А Гранц подтвердил, что ничего у него не похищали. Или… — Гранц сказал, что ты перепутала его образцы и взяла слабый яд. Ннойтору быстро восстановят в лазарете. «Интересно. Гранц прикрыл меня. Нужно будет завтра узнать, что он хочет от меня взамен, вскрыть мой череп?». — Но я рад, что ты неплохо находишь общий язык с эспадовцами. Тоши чувствовала себя школьницей на приеме у директора. Становилось до абсурда смешно от всей ситуации, однако стало не до шуток, когда Соуске грубо поднял её лицо за подбородок. — Особенно с Секстой Эспады. Внутри у Тоши все похолодело, но она нашлась, что ответить: — Я не совсем понимаю смысл ваших слов. Он меня ненавидит. И никогда этого не скрывал. — У ненависти есть и другая сторона. — В смысле? — Это как медаль, которую подбрасываешь в воздух, все зависит от того, какой стороной она ляжет. — И какая же обратная сторона? Айзен за руку провел Тоши к столу, усадив её на место по правую руку от своего законного места и, успокаивающе дотронувшись до плеча, после паузы ответил: — Каждый называет это по-разному, привязанность, похоть, любовь, какое слово тебе нравится больше. — Айзен-сама, мне вот стало интересно. А вы когда-нибудь любили? Айзен удивленно взглянул. Произнесенный вопрос Тоши звучал так, будто она никогда и не тешила надежд о любви со стороны Владыки, и прекрасно понимала свое положение. Соуске присел, и задумчиво очертив контур подбородка, горько усмехнулся. — У меня было увлечение по молодости, немного ослепившее ясность ума. — Тоже граничащее с ненавистью? — Можно сказать и так. — И чем же все закончилось? — Я убил её. Тоши вздрогнула, взглянув в глаза, полные холода и жестокости, слова его были пропитаны лишь удовольствием от сказанного. Орикава не могла произнести ни слова. Все-таки она услышала то, что должна была. В сознании всплыли слова Урахары о том, что Айзен убил Тауру. Так значит, этой девушкой и была Мэй? Но зачем он это сделал, если любил её? Но ведь если она спросит, все равно не получит ответа. Однако, в сердце Тоши появилась одна противно щемящая мысль. «Я её замена». — И что же? Ни разу не жалели? — Нисколько. Для неё это было скорее божественное снисхождение, она сама сделала свой выбор. — Айзен-сама…. Этой девушкой была Мэй Таура? Но её вопрос проигнорировали как пустой звук, как она и ожидала. Тоши вскочила, когда Айзен резко поднялся, она попятилась назад, инстинктивно. Но он перехватил её. — Боишься меня? — Нет. Так и было, эмоции Тоши нисколько не поменялись, глаза смотрели прямо и уверенно. Ни один мускул не дрогнул, не говоря о теле. Рука Соуске легла на её грудь в районе сердца, и на лице всплыла сардоническая ухмылка. — Ты можешь смотреть на меня с уверенностью сколько захочешь, говорить ровным голосом, можешь подавлять дрожь в теле, но твое сердце никогда не обманет меня. Сердце всегда подвержено страху. Оно показывает истину. Орикава только сейчас почувствовала, как стучит сжатый комок мышцы в груди, норовя пробить грудную клетку. Она чувствовала горячую ладонь, что ловила удары её сердца, что предало её. «Почему оно так стучит? Я действительно не чувствую страха, но мои ноги онемели, а пульс участился». Рука Айзена поднялась на плечо, проделав путь к щеке, заставив девушку взглянуть ему в глаза. — Сколько бы змея ни скидывала шкуру, она не станет змееядом. «Что? Снова это фраза?». Тоши прикрыла глаза, когда губы Соуске коснулись её, больше невесомо, чем нежно. Она попятилась назад, как только он убрал руки. — На сегодня можешь быть свободна. Покинув тронный зал, Орикава дотронулась до своих мокрых от слез щек. «Да что со мной такое? Как будто мое тело живет отдельно от меня». Несмотря на то, что Орикава была спокойна, плечи её подрагивали, а глаза горели злостью и обидой. Вот только её ли? Возвращалась Тоши в свои покои со странной тяжестью на душе. Все пошли против неё – и Гриммджоу, и Айзен. Гранц теперь будет лелеять мечту препарировать её как лягушку. Одно радует – Ннойторе-таки досталось, да и Заэлю неплохо нервы потрепали. — Тошка-картошка, найдешь пару минут для старого семпая? Орикава замотала головой. Облокотившись о стену, напротив стоял Гин, так привычно тянувший улыбку-струну, у Тоши не было сил даже ответить, поэтому она лишь пожала плечами. — Решил, заскочу на минутку, спрошу, нет ли у тебя еще одного ненужного лифчика в запасе? Повешу к себе тоже на люстру, хоть разбавлю эту жуткую больничную обстановку белых стен. Тоши грустно улыбнулась, коротко хохотнув. — Для тебя у меня всегда найдутся лишние лифчики. — Прозвучало весьма двусмысленно, — Гин почесал подбородок и непривычно грустно улыбнулся. — Знаешь, Тоши, иногда мне кажется, что ты слишком надеешься на нашу дружбу. Не боишься, что рано или поздно я расскажу о твоих маленьких непослушаниях? «Я заблокировала камеры своей комнаты, он не мог видеть, что произошло у нас с Гримджоу. Но вот курьез с Ннойторой… Я и вправду сделала ставку на Гина, что он не сдаст меня». — Нет, я понимаю. Я не обижусь, если раскроешь все карты. В конце концов, не убьет же меня Айзен-сама? Но Тоши осеклась, улыбка Ичимару резко сползла, и он приоткрыл глаза, стрельнув хищным взглядом, от которого по телу пробежались мурашки. Бывший капитан подошел вплотную и, чуть наклонившись, прошептал: — То, что мертво, умереть не может. Орикава так и осталась стоять на месте, смотря в одну точку. И что значили эти слова?

***

По телу пробежался игольчатый морозец от пяток до макушки, обволакивая снежным холодком. Казалось, что все тело покрывается ледяным ковром, и ты не можешь пошевелить даже губами. Но холод исчез так же внезапно, как и появился. И взамен ему на теле в районе груди, очерчивая линию, появилось неприятное прикосновение металла. Тоши попыталась открыть свинцовые веки, когда послышался странный гул, а грудную клетку пронзила пилящая раздирающая боль. Она завопила в немом крике, будто раскрыла рот, но слова исчезли в безмолвном безумстве. А боль спускалась ниже, и она чувствовала, как горячая кровь стекает по холодной коже. Это продолжалось вечность в каком-то мгновении и все исчезло, заменяясь легким дуновением ветерка от сквозняка по обнаженному телу. Донесся монотонный писк. И, открыв глаза, Орикава увидела искусственные лампы. — Очнулась-таки? Тоши вздрогнула, услышав голос. Ведь она готова была поклясться, что он принадлежит её бывшему Капитану. И действительно, развернувшись, она увидела Куротсучи Маюри собственной персоной. Вот только что-то с ним было не то. Худее, внешний вид отличался, как и весь грим на лице, он казался намного моложе. — Мое имя Куротсучи Маюри, я капитан 12 отряда и по совместительству директор исследовательского бюро. Куротсучи сидел напротив и смотрел слишком заинтересованно. Так он смотрит только на новый заманчивый эксперимент. Тоши попыталась произнести хоть слово, но вновь тишина из её уст. — Кстати, — Маюри оторвал штуку от головы, которая тянулась на проводе от места, где должно быть ухо. — Не подскажешь, зачем Урахара Киске хранил твой труп в морозилке? — С искаженно-мученическим от любопытства лицом спросил Маюри. «Хранил… мой… труп… в морозилке?». Орикава, возмущенная таким беспардонным заявлением, попыталась подняться, но упала обратно на операционный стол, её руки и ноги крепко фиксировали путы, змеи лианой сплели конечности, сдавливая и пробираясь к туловищу. Тоши задергалась, попытавшись их сбросить, но одна из них уже пробралась к ее шее и, сверкнув своими желтыми глазами, пробралась в глотку девушки. Тоши, задыхаясь, закрыла глаза. Но все вновь исчезло. Кроме ощущения твёрдой поверхности под спиной, а также двух знакомых голосов. Она сразу же узнала в них двух оппонентов — Айзена и Ичимару. — Кажется, я был прав, Данталион как-то влияет на её раздвоение личности, — произнес спокойный вкрадчивый голос Соуске. Тоши аккуратно, опасаясь ярко-искусственного света, прикрыла глаза. Она вновь была прикована к столу. Но в этот раз вокруг неё мельтешил Айзен, а у монитора стоял Гин. — Вот только какая занпакто от этого выгода? Пробивает волю хозяйки? — Или наоборот. — Как все сложно-то. — Можно попробовать взять её сознание под контроль с помощью психотропных веществ, нужно лишь придумать переключатель. — Что-то вроде кодового слова? — Почему бы и нет? Не находишь в этом ничего романтичного? — Я нахожу в этом нечто циничное. Но раз Тоши все равно мертва, то это облегчает совесть. Тоши только сейчас заметила, что на Айзене надето капитанское хаори, и на предплечье Ичимару сияет лейтенантский шеврон. «Это воспоминания?». Айзен склонился над столом, заглядывая в приоткрытые глаза девушки, и легонько проведя тыльной стороны ладони по холодной щеке, произнес: — Открой глаза. Тоши открыла глаза, вот только очутилась она, увы, не в своей теплой постельке, а на глади мутной воды в красном пространстве. Редеющая вода покалывала ладони, на которые синигами облокотилась, из отражения смотрели не её небесные глаза, а злые искрящиеся ненавистью желтые очи. Рука из-под воды вырвалась вверх, схватив девушку за шею, но Тоши успела отскочить, попятившись назад. Но это не помогло. Десятки ниоткуда взявшись рук хватились и царапались за неё, незнакомые лица мелькали искаженными гримасами, кто-то кричал, кто-то рыдал навзрыд, какофония звуков сводила с ума, от чего из груди вырвался отчаянный рык и Тоши сжалась в комочек, рухнув на колени. Голоса стихли, как и пропали руки. Лишь отголосок реяцу рядом. Подняла взгляд, а рядом темная безликая фигура, чьи волосы развевались в черном потоке духовной силы. — Ты слышишь меня, юная душа? — Да… - шепотом вырвалось из приоткрытых уст. — Мое имя... — Что? Я не слышу! — Ясно, все еще не слышишь. Таинственная фигура отвернулась, ступая к трону по горе тел, что бездыханно плыли в реке. — Постой! Тоши кинулась следом, но поток реяцу отбил её протянутую руку, черное пламя окутало незнакомца, и перед ней предстала теперь фигура черноволосой девы, она обернулась, Кейко улыбнулась. — Кейко… — Давно не виделись, шкет. Кажется, с этим лицом у нас лучше получается выходить на контакт. — Выходить на контакт? Подожди, разве не… — Да, Айзен запечатал меня, но кто-то по доброте душевной отменил заклинание. Кажется, у Соуске есть враги даже среди своих. — Я ничего не понимаю. Если ты Кейко, почему я вижу тебя? И что значит «запечатал меня»? — Я Кейко и не Кейко одновременно, точно так же, как ты Тоши и не Тоши. — Даже для меня это слишком сложная шарада, — нервно рассмеялась Тоши. — Если говорить иначе. Нет ни Кейко, ни Тоши. Есть только я. — Что это значит? Я не понимаю… — А точнее не хочешь видеть. Ты смотришь, но не видишь. Слышишь, но не слушаешь. Знаешь, но не понимаешь. Хотя я не могу винить тебя, учитывая, как долго и тщательно Айзен промывал тебе мозги. Тоши сглотнула ком. Только сейчас она ощутила множество реяцу, что окружали её, но владельцев их она не видела. Все они обладали разной духовной силой. — Я хочу увидеть, — без тени сомнения промолвила Орикава, — покажи мне, кто ты и кто я. Улыбка Кейко расплылась в маниакальную струну, превратившись в шеренгу клыков. Свежий загар треснул, словно покров льда, и осыпался. В расширившихся от ужаса увиденного глазах синигами извивалось и трансформировалось нечто, не поддающееся рациональному объяснению. Бесполое рогатое существо со светящимися огоньками глаз, чье тело трещало по швам, из которых проступали десятки лиц. На груди, коленях, плечах. Казалось, лица были везде, они кричали и стонали, сливаясь в дисгармоничную мелодию. А в когтистой лапе существа появилась огромная плетеная книга, листы которой перевернулись сами по себе, и длинный коготь остановил на нужной странице. — Орикава Тоши, — произнес искаженный не то женский, не то мужской голос, — душа которой возродилась в Серетее в 1960 году. Уровень реяцу – низкий. Способности — никаких. Дата смерти — 1970 год. Существо склонило голову набок, лицо расплылось в телесной массе, и теперь Орикава смотрела в собственное трансформировавшееся лицо. Нечто со множеством лиц направилось к синигами, цокая на острых каблуках, но Тоши не пыталась сбежать, парализованная шоком. Монстр вытянул руку. — А сейчас ты не против проснуться от долго сна. — Вторая «Тоши» дотронулась до лба Орикавы, и яркая вспышка озарила её. Очнулась Тоши уже находясь в своей опочивальне, куда едва пробивались искусственные лучи треклятого солнца, от которого Орикава поспешила перевернуться на бок и тут же вздрогнула — рядом лежал её занпакто, которого здесь быть никак не могло, сочащийся черной реяцу. Тоши, завизжав, слетела с кровати.