Dantalion

После очередной тайной прогулки в бескрайние пустыни под предлогом проветрить мозги, которая на самом деле подразумевала прогулки-догонялки с Неллиель, Тоши продумывала варианты, как вернуть потерянную память, а самое главное, форму своей подруги. Орикава знала, что в этом замешан Гранц, а значит, найдя приспособление, использованное на бывшей Трес, синигами сможет сделать другое, с обратным действием. Вооружившись Тоши собиралась направиться в лабораторию Октавы Эспады, пока тот будет на собрании, чтобы взломать файл и найти необходимые материалы для задуманного дела. А также попытаться найти файлы о себе в главной роли объекта исследования. Другого шанса может и не быть. Но стоило Орикаве переступить порог покоев, как она столкнулась с Секстой. — Гриммджоу, разве ты не должен быть на собрании? Но Джагерджак вместо ответа протолкнул ту обратно, ладонью проведя от шеи к груди и спускаясь к талии. — Я как-нибудь переживу без чая Айзена и очередной пафосной бравады. Тоши сжалась от странного игольчатого холода, что прошелся по телу, словно невидимая тень пробежала только что перед ней, но глаза отказывались её видеть. Синигами даже попыталась оглядеться, но в комнате были лишь она и Секста Эспады, что искушающе зарылся пальцами в распущенные светлые локоны, заставляя Тоши запрокинуть голову, и провел языком по тонкой коже шеи, отчего Орикава лишь сдавленно вздохнула, согласившись про себя, что без чая прожить точно можно, и запрыгнула на арранкара. Оплетая его талию ногами, она сама впилась в его губы, попутно стягивая ненужную накидку. В головокружительной неге Тоши оторвался от губ эспадовца, лишь когда он сбросил её на кровать. Синигами жадно облизнулась, когда Гриммджоу, раздвинув её ноги, навис сверху, разрывая ткань топа. — Я надеюсь, с твоими камерами проблем не будет? – прошептал он ей на ухо, пробуждая очередной порыв мурашек. — Я снова взломала систему Ичимару, и теперь вместо онлайн-изображения крутится один и тот же день. Так что можешь делать со мной все, что хочешь, никто не узнает, — подавшись вперед, целуя шею арранкара и щекоча кожу груди, лукаво ответила Тоши. — Вот как, — усмехнулся Джагерджак. – Умный ход. Тоши блаженно прикрыла глаза, когда эспадовец прекратил терзать её грудь, и обняла его за шею. Но рука прошла сквозь воздух и упала на тяжело вздымающуюся грудь синигами. Непонимающе распахнув глаза, ученая смотрела в белесый потолок. В комнате воцарилась ужасающая тишина. Гриммджоу исчез словно это была лишь иллюзия, игра воображения. Тишину рассекли громкие, но четкие хлопки. Сердце синигами сжалось в тугой комок, как и сама девушка. Страх наполнил её, как вода сосуд, парализуя тело. Однако переборов себя, Тоши медленно подалась вперед, принимая сидячее положение под непрекращающиеся аплодисменты. — Айзен-сама, — дрожащим от ужаса голосом, заикаясь, выдавила из себя Тоши, инстинктивно притянув ноги к груди. Владыка Лас Ночеса восседал напротив в уютном кресле и, прекратив хлопать, облокотился щекой о ладонь, не без иронии наблюдая, как синигами трясется от страха и злости, сжимая ни в чем не повинные простыни. — Это было весьма занятное представление, — бархатным, нисколько не разгневанным голосом промолвил Соуске, очертив контур нижней губы, и задумчиво добавил: — И как к всякому превосходному представлению я добавил немного спецэффектов. Вижу, тебе они понравились. Айзен дотронулся до занпакто, что лежал на его коленях. — Айзен-сама, я… — Не нужно ничего говорить. Вина сама притягивает правосудие, разве ты не знала об этом? Я ведь уже говорил тебе, отговорки лишь подтверждают виновность. Айзен неспешно провел по лезвию Кьеки, в чьей стали отражались карамельные глаза. Тоши лишь стиснула челюсти, продумывая все пути отступления, но увы в конце она видела свой исход лишь на лезвии занпакто Владыки. — По правде говоря, сначала я думал, что ты споешься с Гранцем. Но каким-то невообразимым образом ты притянула к себе Гриммджоу. Все-таки противоположные полюса притягиваются друг к другу. Орикава как можно незаметнее попыталась сконцентрировать в руке заряд Тоши-пушки, на что Айзен разочарованно покачал головой и поднялся, не убирая меч в ножны. — Тоши, знаешь, какой вид женщин всегда раздражал меня больше всего? — Неверных? – более холодным, чем следовало, тоном ответила Тоши, скорее больше таким образом скрывая свой страх. — Это тоже верно. Как и ревнивых. Но больше всего – глупых. Кончик Кьеки коснулся побледневшей щеки, пройдясь к шее и оставляя кровавую дорожку. — Я надеялся, что тебе хватит ума ограничиться самовольными прогулками в Лес Меносов и мир живых. Тоши затрясло больше от слов, чем от лезвия, что педантично вычерчивало кровавые узоры на её теле, по которому стекали на белоснежные простыни рубиновые слезы. — Вы знали, но, тем не менее, ничего не предпринимали, продолжая наблюдать. Почему? — Этот вопрос столь же бессмысленный, как если бы я спросил тебя, зачем ты продолжаешь искать информацию о Тауре? Урахара Киске удовлетворил твое любопытство? Орикава отвела дрожащий взгляд в сторону, стиснув зубы сильнее, когда лезвие спустилось от шеи к груди, разрезая ткань. — Он сказал, что вы убили её. В глазах Соуске мелькнула искра, что заставила на его губах расцвести мечтательную улыбку, словно ностальгическое чувство переполнило его сердце, после чего чуть склонив голову набок, он ответил спокойным вкрадчивым голосом, как всегда говорил будучи капитаном в Серетее. — Верно, хочу заметить, что и этого я не скрывал от тебя. Если не считать деталей о том, что именно я с ней сделал, — на последних словах голос прорезали стальные нотки, от которых внутри Тоши все сжалось, или же всему виной клинок, кончик которого впился в кожу на груди. — Таура оказалась глупой женщиной, что не оправдала моих ожиданий, и мне пришлось поступить с ней так, как она того заслуживала. Тоши чуть вскрикнула, когда её опрокинули назад, надавив холодной сталью. — Я изнасиловал её и раскромсал её тело этим же клинком. Теперь я удовлетворил твое любопытство? Перед глазами Тоши стояла лишь взметнувшаяся над её телом сталь занпакто, что фатально приближалась к ней. — Стойте, Айзен-сама! За дверью покоев Тоши разнесся лишь раздирающий вопль, но столь короткий, что могло показаться, будто его и не было.

***

Как ни странно, но собрание задерживалось, Айзена не было на месте, и поэтому, будучи самым нетерпеливым арранкаром, Гриммджоу слинял от неимоверной скуки, пропустив мимо ушей замечания Кватры. Учитывая, что некоторые и вовсе не пришли, ему здесь точно делать нечего. Зато время можно было скоротать, потрепав нервы синигами, которая одним своим безумным присутствием точно не заставит скучать. Джагерджак направлялся в крыло её покоев, когда из-за угла вышел Айзен, спрятав руки в карманы и направляясь в его сторону. Скорее всего, от Тоши. Гриммджоу, не меняя курса, заметно ощетинившись, едва скрывая свое раздражение и непокорность, прошел мимо, даже не взглянув на Владыку, но замедлил шаг, когда услышал голос того: — Не стоит беспокоить Тоши. Ей сегодня нездоровится. Секста Эспады остановился, не оборачиваясь. Он не видел лица Айзена, но уверен, что сарказм так и сквозил в его словах. Не убил же он её? Естественно, не слушая наставления «бога», Гриммджоу все-таки ворвался в покои ученой, но вместо неё обнаружил лишь прислугу из двух самок нумеросов, что сновали перед кроватью, меняя простыни. — Где эта синигами? — раздражённо спросил Секста. Арранкарши переглянулись, странно побледнев, и вместо ответа лишь раскрыли рты. Гриммджоу от накипающей злости сжал косяк двери так, что тот треснул под его пальцами. А кровь ударила в голову лишь сильнее, когда он заметил окровавленную простынь в руках одной из арранкарш. Гриммджоу тут же переместился перед ней и, схватив за горло, прижал к стене, прорычав: — Где? — М-мы не знаем! Орикава-сама, она… её уже не было, когда нас вызвали, клянемся! Презрительно сплюнув и отпустив арранкаршу, чья шея все-таки хрустнула в руке эспадовца, оповещая о смертельном исходе, Гриммджоу направился в единственное место, куда Тоши могла отправиться, если, конечно же, она была в состоянии вообще передвигаться. Стоило только приблизиться к лаборатории Заэля, как до арранкара уже донесся истошный женский вопль, в тембре которого он узнал синигами. Переместившись в сонидо, Джагердак выбил заблокированную дверь ногой, застав более чем странную картину. Весь взъерошенный Гранц с расцарапанным лицом и со шприцом в руке, явно пытался что-то вколоть пациентке, что в разорванной одежде продолжала вопить. Порезы из кровавых узоров обрамляли почти все тело, но не были смертельными. Всего лишь царапины, из-за которых вряд ли бы синигами так вопила. Фракция Труляля и Траляля, как называл её про себя Гриммджоу, сновала, прыгая вокруг операционного стола, пытаясь утихомирить Тоши. — Что за херня здесь творится? – задал вполне логичный вопрос Секста. — Гриммджоу, — раздражённо процедил Гранц, — помоги мне! Возьми её! — Он отрубил их! Этот ублюдок отрубил мне руки! – наконец разобрал Гриммджоу, что именно вопила Орикава. Однако руки девушки были на месте. Тоши стеклянными слезящимися глазами смотрела на руки, продолжая кричать: «Мои руки! Больно! Мне больно!». Глаза Гранца и Джагерджака показывали правду, но вот в измученных очах Тоши вместо её ладоней торчали развороченные кости и куски плоти от обрубленных кистей, из которых сочились кровавые реки, что пламенем съедали её кожу и плоть, заставляя извиваться. — Ты свихнулась, синигами? На месте твои руки! Гриммджоу перехватил её поддых, оттянув на другой конец операционного стола, дав несколько слабых оплеух по щекам, но та продолжала содрогаться, рыдать и кричать. — Он отрубил мне их. Отрубил, чтобы я больше никогда ни к кому не смогла прикоснуться. Гриммджоу сжал тело синигами, чувствуя, как его самого начинает трясти от ярости. Теперь он понял. Айзен что-то сделал с ней с помощью своей силы. — Эй, послушай меня! Посмотри сюда! Гриммджоу, схватил её за затылок, заставляя посмотреть в глаза, но Орикава не отрывала взгляда от обрубков, какими она их видела. — Это всего лишь иллюзия! Твои руки на месте! — НЕТ! Я ЧУВСТВУЮ БОЛЬ! Я СЕЙЧАС УМРУ! Я ТАК НЕ МОГУ! Джагержак прорычав, схватил её за руку, болезненно сжав. Тоши тут же смолкла, прикатив истерику. И в это время Гранц наконец ввёл иглу шприца ей в шею. — Я чувствую, — дрогнувшим голосом выдохнула Тоши. – Я чувствую, как ты держишь меня за руку. Очередная слеза скатилась по щеке, после чего веки Тоши накрыло будто свинцом, и она потеряла сознание в руках эспадовца. Измученное тело обмякло, Секста, не выпуская её руки из своей, опустил на стол, после чего перевел угрожающий взгляд на не менее измученного Заэля, что со шприцем в руке развел руками. — Не спрашивай, я знаю не больше твоего. Она ворвалась ко мне в лабораторию уже в агонии, вопя, чтобы я что-нибудь сделал с её руками. — Айзен? – прорычал Гриммджоу, стиснув зубы. — Вероятнее всего. А точнее Кьека Суйгецу. Скорее всего, она увидела в его иллюзии, как он отрубил ей руки. Жутковатая, но в то же время завораживающая способность. Выпустив руку синигами, что повисла в воздухе с края стола, Гриммджоу метнулся на выход. — Ты ведь не собираешься идти к Владыке и устраивать разбор полетов? Это очень иррациональное решение, хочу заметить. Гранц был прав, Гриммджоу остановился у выбитой двери, взглянув на стол, где, умиротворённым насильственным сном, лежала ученая, на чьем теле запеклась засохшая кровь от порезов. Он не понимал, что за гнев переполнял его. Такой, какой бывает, когда то, что принадлежит тебе, забирают без спроса и возвращают в сломанном виде. Или даже что-то сильнее? Ослепляющая страсть? «Я что, правда считаю её своей?» — сам с себя усмехнулся Гриммджоу и развернувшись бросил: — Чтобы когда я вернулся, она была уже в ясном сознании.

***

Собрание было в самом разгаре, когда Джагерджак беспардонно заявился, ни слова не проронив и сев на свое место. Источающая смертельные искры реяцу не могла не привлечь к себе внимание. Но больше всего присутствовавших удивило воцарившиеся молчание со стороны Владыки. Айзен, очерчивая контуры кружки, откуда поднимался сладкий пар, мягким, но отчитывающим тоном обратился к Сексте: — Гриммджоу, хочу заметить, что собрание давно началось. Ты ничего не хочешь сказать? — Неа, — вызывающе процедил сквозь зубы Секста, стрельнув убийственным взглядом в сторону Владыки, чья теплая улыбка не сходила с лица. Синигами, чуть удивленно приподняв брови, перевел взгляд на пустующее место Гранца. — Я смотрю, сегодня более важные дела, чем собрание, не только у тебя. — Гранц ищет потерянные руки синигами, — осклабившись, Гриммджоу размял шею. — Ну что же, раз дело в этом, простим ему его непунктуальность. Надеюсь, в ближайшее время Гранцу не придется больше искать ничьи руки. Гриммджоу не сводил хищнического взгляда с Соуске, прекрасно чувствуя в его словах угрозу, но на провокацию не повелся, стоически стиснув зубы, несмотря на желание перегрызть глотку Владыки. Собрание обещало быть мучительно долгим.

***

Больно. Я не хочу умирать. Ты чувствуешь срез плоти? Это горячий нектар, что струится из твоих вен. Мне так страшно. Страшно. Больно. Страшно умирать. Мысли эхом струились, вызывая спазмы по всему телу. Чужой, скрипучий, грудной женский голос продолжал стенания под множество истошных криков, что лились со всех сторон. Тоши хотелось заткнуть уши, но она не чувствовала собственного тела, лишь боль, что раздирала её, наполняя отчаянием. Однако, когда все стоны и крики стихли, а издали донеслось стрекотание цикад, Орикава едва разлепила веки, кругом окружала лесная поляна, окутанная ночным саваном, освещенная лишь лунным серпом. Тоши протянула руку к безоблачному небу, и в глазах её отразились струи крови на руке. Что это? Кинжальная боль пронзила грудную клетку, и кровавый комок вырвался из горла наружу глухим хрипом. Ноющая, распространяющаяся боль заполнила низ живота, от чего Тоши согнулась пополам. Кровь была не только на руках, но и на внутренней стороне бедер. — Мне больно! Я не хочу умирать! – казалось, чужой голос лился из собственных уст, но Тоши даже не силилась разлепить пересохшие губы. — Будь ты проклят, Айзен Соуске! Я достану тебя даже из глубин ада! Клянусь! Тело само упало ничком на холодную землю и двинулось ползком вперед. — Пожалуйста, — вырвался молящий всхлип. — Я не хочу умирать. Кто-нибудь, спасите меня. Данталион! Данталион, ответь мне! — Хочешь, я спасу тебя? – искаженный помехами голос — невозможно определить, кому он принадлежит — раздался, казалось, в самой глубине сердца. – Я заполню твое ранение реяцу, чтобы ты успела… Окровавленная рука тянулась в самую гущу чащи, словно ища ниточку жизни, что могла вытянуть из глубин ада постепенно затаскивающие в свои сети душу. Истошный нечеловеческий вопль пронзил единственного свидетеля судьбоносной ночи.

***

Когда Гриммджоу вернулся в лабораторию Заэля ничего не изменилось: Тоши была по-прежнему мертвенно-бледная и лежала без сознания на операционном столе. Тело прикрывала простынь, но на лице словно клеймо все еще зияли красные порезы. Заэль, как будто все так и должно быть, увлеченно строчил за монитором. — Почему она до сих пор не пришла в себя? Гранц даже не обернулся, несмотря на убийственную ауру, что раскаляла воздух вокруг Сексты. Лишь бросил снисходительный взгляд на стол. — Откуда мне знать. У меня не было возможности изучить занпакто Владыки. Поэтому ничем не могу помочь. Вероятно, у неё сильный болевой шок. Кстати, судя по тому, что сделал Айзена-сама… Как думаешь, синигами больше не нужна ему, и я могу забрать её себе на опыты? Но Гранц не успел договорить, кресло резко развернули, и уже в следующий момент Гриммджоу подхватил его за ворот формы, подняв верх. — Ты что себе возомнил, ублюдок? – злостно прошипел Гранц. — Слушай сюда, индюк недокрашенный, если синигами не очнется сейчас же, на этом столе окажешься ты, разложенный по частям. Как думаешь, Айзен-сама ведь не будет против? Гранц потянулся к гарде занпакто под расплывающуюся безумную улыбку Сексты. Гриммджоу другой рукой собирал серо, но два арранкара застыли, почувствовав чужую реяцу и услышав внезапный плачущий всхлип. Когда эспадовцы обернулись, в глазах их отразилось недоумение. — Больно! Мне так больно! – сквозь слезы стонал незнакомый женский голос. Пальцы Гриммджоу разжались, и Гранц упал на пол. В отличие от Сексты, помимо шока на его лице проступила безумно-отчаянная улыбка. Джагерджак сделал несколько шагов по направлению к столу, рассеяв серо. — Я не хочу умирать! Айзен Соуске, ненавижу! Ненавижу, как ты посмел сделать это со мной! – истошное рычание вырвалось из груди вместе с плачем. — Какого хрена? – все, что смог произнести Джагерджак. — Кто-нибудь спасите меня! Йоруичи-сама, спасите меня, я не хочу умирать! – подобно ребенку на операционном столе, горько плача и крича от отчаяния, сидела вся трясущаяся девушка, чьи желтые глаза застелила пелена слез. Белые пряди спадали на грудь, но макушка полностью порыжела. Схватившись за голову, девушка продолжала стенания. — Данталион! Данталион, сделай что-нибудь!!! Гриммджоу обернулся к Октаве, на чьем лице царило безумство. Подскочив на ноги, он кинулся к столу, облокотившись о него руками. — Какая прелесть! Я оказался прав! Восхитительная работа! Айзен-сама поистине гений! Никто! Никто еще не создавал подобное ювелирное изделие! – кричал во все горло Гранц под недоуменный взгляд Сексты. — Что за чертовня здесь происходит? Эй, Гранц! — Дотронься до неё! – Гранц отскочил от стола, казалось бы, на безопасное расстояние. — Пропусти в неё свою реяцу так, чтобы смешать её именно с реяцу Тоши. Джагерджак скривился, сощурив глаза, и вновь взглянул на незнакомую девушку, обезумевшую от собственной боли и горя, что не замечала ничего вокруг. Он подвел руку к её лицу, чувствую лишь чужую реяцу, ничем не сравнимую с духовной силой Тоши. Реяцу Тоши напоминала спокойные волны моря, эта же реяцу жгла разбушевавшимся неконтролируемым огнем. Однако Секста дотронулся до плеча синигами, пропустив через неё реяцу. — А? – вырвалось вздохом из груди, «Тоши» стеклянным глазами уставилась вперед, замерев. — Синигами, я понятия не имею, что за черт с тобой происходит, но тебе лучше прийти в себя, если ты не хочешь, чтобы я сломал тебе нечаянно руку. Эй, Тоши! — Тоши? – переспросил шипящий женский голос. — Кто такая Тоши? — Восхитительно! – не переставал причитать Гранц. Джагерджак, устав от всех сюсюканий, схватив девушку за уцелевший ворот, повернул к себе, хорошенько встряхнув. — Да, Тоши, надоедливая ополоумевшая синигами, что притащилась в этот чертов замок, чтобы узнать о себе правду. Ты мне еще желание торчишь, не забыла? — Забыла? — Достала! Гриммджоу откинул голову назад и резким выпадом вперед ударил лбом по лбу девушки. Испуганный визг заполнил лабораторию. Но Гриммджоу почувствовал вспыхнувшую маленьким огоньком реяцу Тоши. Он отпустил ворот разодранной формы, и синигами, чьи стеклянные глаза бледнели словно ранее утреннее небо, порыжевшая макушка волос потянулась назад, возвращая обратно пшеничный оттенок. Но Орикава не упала, Гриммджоу успел удержать её за шею, прижав к себе. Яростный голубой взгляд испепелял хитро улыбающегося Заэля. — А теперь в двух словах. Что это было? — Боюсь, в двух словах это не объяснишь. – Гранц поправил очки. Гриммджоу сжал затылок синигами. А Гранц, распростер руки и истерично хохотнул. — Наконец-то я с уверенностью могу сказать… Стеклянные глаза Тоши задрожали, словно их хозяйка все еще была далека от этого мира. — Что Орикавы Тоши не существует!!! Одинокая слеза скатилась по бледной коже Тоши. Вот только принадлежали ли эти слезы ей?