Dantalion

— Приказано отправиться в мир живых? Тоши настороженно оглядела конвой арранкаров, что окружил её во главе с Кватрой Эспады. — Этот приказ отдан непосредственно Айзеном-сама. Первая мысль, промелькнувшая в и без того сметенном сознании, была: «Айзен собирается убить меня? Но почему бы ему это не сделать здесь, зачем все усложнять? Кажется, Гриммджоу и остальные должны сейчас проворачивать операцию в мире живых по поводу той рыжей. Но как же он хочет убить меня в этой партии? Отдать синигами?». Безэмоциональное лицо Улькиорры ни о чем не могло ей сказать. Но ведь с другой стороны она может использовать этот шанс для побега. Вот только куда? В Серетей? И что она скажет: «Здрасьте, я ваша тетя» или «Сюрприз, я жива, просто немного затусила у Айзена на чаепитии»? Её тут же подвергнут суду как изменницу. В мире живых ей нет места. Она в ловушке. — Когда? – отстранёно спросила Орикава. — Сейчас. «В чем дело, девчонка, почувствовала запах смерти?» — лукаво промурлыкал голос глубоко в подсознании. Тоши задрожала, что не утаилось от взора Шиффера. «У тебя кишка тонка убить его, поэтому тебе уже не вернуть все на свои места». — Я только заберу Тоши-пушку, и приду к назначенному месту. «Мне нужно больше оружия». Орикава кинулась бежать, пытаясь унять дрожь в теле. Звонкий зычный смех не переставал звенеть в ушах. Но Тоши, ворвавшись в покои, собрала все оружие, какое только имелось, лишь с одной мыслью: «Я должна сбежать в мир живых. Больше я не вынесу этого. Эти голоса и галлюцинации, они ведь могут быть всего лишь воздействием Кьеки Суйгецу, как тогда в Обществе Душ, когда Айзен проводил якобы терапию?» Тоши оглянулась на свой занпакто и, замешкавшись, вложила тот в ножны, прицепив на бок и отправившись на путь, который знаменовал конец истории, о чем она даже не могла представить в самых страшных снах. Вот только чей именно конец? Гарганта открыла свой зев, выпуская Тоши, но отнюдь не в ожидаемые просторы бескрайнего неба мира живых. Ноги погрязли в пепле песка, а колючий ветер разнес светлые локоны, что закрыли глазам вид месяца, что венцом светил над Лас Ночесом. «Что…» Звук закрывающейся гарганты послужил молотом судьи во время оглашения приговора. «...здесь….» — О, какое восхитительное выражение на твоем смазливом личике, — протрещал возбужденный голос Ннойторы. Орикава обернулась. Ннойтора сидел на валуне, перекинув Терезу через плечо, и не сдерживая смеха, прищурил единственный глаз. Оглянувшись вокруг, Тоши увидела мерцающий вдалеке блик замка Лас Ночеса. «...происходит?». — Уж не злись, синигами, — Тереза упала на песок, и Квинта угрожающе поднялся, тень от тела нечеловеческих размеров накрыла синигами, что парализованная ядом безысходности про себя лишь произнесла: «Я все-таки пришла на собственную казнь». — По правде говоря, я не ожидал, что Айзен-сама отдаст подобный приказ, но я давно ждал этой возможности, еще с тех пор, как грохнул твою подружку, все лелеял надежду свернуть тебе шею. «Тоши-пушка, отравленные кинжалы, небольшие дымовые завесы, и бесполезный занпакто. Я продержусь в лучшем случае пять минут». — Не боишься снова облысеть, долго находясь в моей компании? — скрывая страх, усмехнулась Тоши. Но Ннойтора на провокацию не поддался. Тоши увернулась от первого выпада меча Джилги с помощью сюнпо, направив заряд пушки, что был тут же подавлен серо. Мощный удар откинул ученую, Джилга переместился в сонидо, занеся ногу для удара, но Орикава рукой ударила по колену арранкара, пропустив заряд с помощью Тоши-пушки. — Сучка! — Что, не ожидал, сороконожка? Орикава оттолкнулась от Ннойторы, приземлившись на колени и вытащив кинжалы, затем, быстро перемещаясь, расставила их по периметру. Но Ннойтора тут же атаковал, Тоши едва смогла заблокировать удар, вовремя вытащив занпакто и неуклюже пытаясь оттолкнуть его. Пронзающий взгляд буквально пытался проткнуть Орикаву насквозь вместо стали меча. Очередной взмах меча позволил Тоши переместиться. «Оружие габаритное, но из-за его размеров мне легче уворачиваться». Дымовая завеса, выпущенная Тоши, заполнила периметр, очерченный кинжалами. — Серьезно? Что за детские трюки? Серо очертил пространство, подобно световому лазеру, задев плечо Тоши, но этого времени хватило для действия яда, что впитался в песок, и направлялся по крупинкам к телу Джилги. Однако тот, едва ощутив колебание реяцу в песке, тут же оттолкнулся от него, развеяв занпакто завесу, откуда в него врезался мощнейший заряд Тоши-пушки. Мерцающие искры и запах пепла наполнил пустыню. Тяжело дышащая Орикава, едва держась на ватных ногах, облокотилась о занпакто. Она отдала всю реяцу для одного удара. — Это был комариный укус? — Что?! Джилга переместился напротив, и лишь небольшой ожог в вид звезды зиял на его груди. Последние надежды, казалось, ушли вместе с реяцу. И это все? Она умрет от рук этого ублюдка? Так и не узнав до конца правду о себе? Так и не изучив еще столь многие тайны, что таились на каждом углу загадочного окружающего мира? Мысль, пробравшаяся в закоулки души, прошлась легким дрожащим ветерком, что разнесся эхом: «Я не хочу умирать». С каждым приближением сверкающей в лунном свете Терезы Тоши повторяла мысль не то своим, не то чужим голосом. «Я не хочу умирать». «Не хочу». Она скандировала её как мантру. Но молвил не только её голос. Голос Кейко? Еще кого-то? «Так страшно. Остановите мгновение, я еще не готова». Мутно-кровавый развод реки произвел рябь, из которой загорелся желтый глаз. «Не хочу умирать», — вырвался заглушаемый голос из-под воды. «Это Айзен во всем виноват, он приказал убить меня», — кричал голос Тоши как будто со стороны. «Ненавижу Айзена, как он посмел убить меня». «Как он посмел так поступить со мной». «Мне больно. Так больно». Орикава уже не могла понять, где её голос, а где чужой. Они слились в унисон, производя душераздирающие стенания. «Не хочу умирать!!!» — Так позови меня. Тоши взглянула на занпакто, что держала дрожащими руками. Голос точно исходил от него. «Ну же, назови мое имя», — завибрировал женский сладко-лукавый голос. — Но я не знаю твоего имени. «Брось, тебе его уже не раз говорили, оно было везде, на каждом углу. Просто разбуди меня». Мягкие теплые руки обняли Тоши, и женское тело прижалось со спины. Орикаве казалось, что боковым зрением она видит рыжие локоны, что развеваются с обеих сторон от её головы. И тогда Тоши закрыла глаза, погрузившись во тьму, но уверенно сжав занпакто. — Открой глаза, — ровным голосом проговорила она, когда сталь была в нескольких сантиметрах от неё, намереваясь разрубить пополам. — Таура. Черная реяцу, вырвавшаяся из меча, окутала занавесом синигами, превратившись в кромешную сферу, и тут же разразилась взрывом, откинув Ннойтору на приличное расстояние. Квинта, едва приземлившись на ноги, прикрылся Терезой, пытаясь разглядеть сквозь сумрачный поток ветра, что произошло. Черный вихрь поднял пепельный песок. Но все замерло, сфера издала последний взрыв, каскадом разнесся вороного цвета сгустки реяцу, что развеивались ветром. Ннойтора взмахнул занпакто, направляясь в сторону, но остановился. Реяцу Тоши исчезла. Могло ли это значить, что он все-таки задел её, и она откинула ласты? Но как тогда объяснить черную сферу? К тому же сейчас он ощущал, как воздух потяжелел, препятствуя каждому его шагу, плавя пространство вокруг. — Сучка, ты там что, прятала устройство со сверхсилой или просто прикидывалась идиоткой все это время? Ветер развеял последний черный пепел, и Джилга заметил лишь мелькнувшие огненно-рыжие пряди, что тут же исчезли. Реяцу появилась за спиной, и арранкар едва успел заблокировать удар занпакто, который держала рыжая фурия, светясь маниакальной улыбкой и сверкая желтыми огоньками глаз. — Ты еще кто такая? Ннойтора раздражённо отбил удар, откинув истерично хохочущую незнакомку в сторону, но та крутанулась в воздухе и, переместившись в сюнпо, вытянула палец напротив затылка Джилги. — Хадо номер 33, Сокацуй, — елейно-лукаво прощебетала рыжая. Джилга не успел среагировать, и удар молнии прошел, но через отверстие дыры пустого, о которой девушка явно не знала. Рыжая переместилась, непринуждённо перекинув занпакто через плечи, продев через него руки, и разочарованно простонала, что ее удар не удался. — Твою ж блядь! – взревел Квинта. – Что за хуйня здесь происходит? Где эта сучка синигами? Она что подкупила кого-то для подмоги? Ннойтора хаотично стрелял взглядом по периметру, но не чувствовал Тоши, а рыжая фурия, продолжая натянуто скалиться, взмахнула мечом. — Я перед тобой, многоножка. Ннойтора осекся. Точно также его назвала и Орикава. Только сейчас он, чуть успокоившись, заметил, что она не арранкар, а синигами. —Где эта сучка Тоши? Сначала я убью её, а потом, уж так и быть, займусь тобой. — Прости, милый, — рыжая чуть наклонила голову набок, сверкнув злобным взглядом. – Но Тоши мертва. Незнакомка развернула меч в свою сторону, направив лезвие в живот. — Видишь ли, я уже убила Орикаву Тоши. Еще сорок лет назад. Высунувшийся язык облизал пересохшие пухлые губы, и рыжая убрала занпакто, прижав тот к себе, словно дитя. — У нас, синигами, есть традиция называть свое имя противнику, чтобы тот знал от чей руки он пал. Запомни мое перед смертью. Таура. Мэй Таура, — возбужденно прокричала безумным голосом синигами, — любимая ручная змейка твоего чертова бога. Таура вытянула занпакто вперёд, ласково проведя по лезвию и приказным тоном прокричала: — Прочти ему страшилку, Данталион! Ннойтора ушел в сонидо, но заклинание сковало его тело, и в это же мгновение безумный смех с холодной сталью пронеслись маревом перед глазами, после чего его поглотил кошмарный сон. Таура, стоя возле словно окаменевшего Квинты на коленях, слизала кровь с кончика меча и разочарованно сплюнула. — Какая скучная жизнь. Одни поединки. Таура размяла суставы плеч и шеи, сделав несколько поворотов, после чего задорно закружилась. — Тело! Я чувствую свое тело! Спустя долгих сорок лет сна! Восхитительно! Прекрасно! Мэй прижала занпакто к груди. — Данталион, ты такая подлая засранка, неужели думала, что эта наивная блондинка сможет осуществить твою мечту? Таура гладила эфес меча, словно тешила взлелеянное дитя. Ветер разнес пламенные локоны, и Таура обернулась, направив хищный взгляд в сторону замка Лас Ночеса, и запустила руку в карман плаща Тоши, нащупав устройство для открытия гарганты. — Но сперва, ты ведь не против, если мы наведаемся к моей бывшей Капитанше, — промурлыкала Таура и после добавила с рычанием: — Чтобы я перерезала горло этой сучке Йоруичи за то, что бросила подыхать меня в морозильной капсуле. Когда Таура нажала на кнопку, наблюдая, как раскрывается зев гарганты, появились две реяцу, и не успела она среагировать, как её тело сковало двойным заклинанием. — Что?! Ичимару и Тоусен, продолжая читать заклинание, затянули ленты, подавляющие реяцу, заставив Тауру упасть на колени. —Чертовы шестерки Соуске! Думаете, это сдержит меня?! Но сверху на неё летел огромный поток реяцу, послуживший ей временным гробом, заставившим замолчать извергающую проклятья синигами. — Какая она шумная! Тоши мне нравилась больше! – посетовал Гин, осторожно приближаясь к запечатанной синигами. – Я надеюсь, Айзен-сама теперь точно убьет это гадюку! — Это не нам решать, — Тоусен окутал цилиндрический гроб лентами заклинаний, и трое синигами исчезли. Тишину тронного зала нарушили открывшиеся двери, что пропустили несколько арранкаров, несущих черный цилиндрический гроб, по бокам от него ступали приспешники Айзена. Сам Владыка взирал на процесс с высоты трона, скучающим взглядом следуя за их приближением. Снисходительным жестом он приказал остановиться. Гроб с глухим эхом от стука упал на мраморный пол. Разряды реяцу прокатывались по поверхности, проделывая мелкие трещины на поверхности. — Капитан Айзен, — в своей манере протянул Гин, подойдя к гробу. – Может, стоит сразу убить гадюку? – Ичимару постучал по поверхности, и электрический заряд ударил по руке. Соуске задумчиво очертил скулы, после чего ленивой походкой не спеша направился вниз по крутой лестнице от пьедестала. — Нет, выпусти её. Улыбка Гина скривилась, словно надеясь, что Владыка передумает, он не спешил исполнить приказ. Но Айзен уже спустился к смертному одру. Ичимару и Тоусен пропустили реяцу в запечатанный из заклинаний гроб, и тот дал трещину, из зева которого высунулась рука вместе с рычащим криком. Гроб треснул, полностью разлетевшись на мелкие частички, и Таура выскочила из плена, разорвав последние путы заклинания. — Твоя ненависть увеличила силы за прошедшие годы, Таура, — выделяя последние слова, бархатным голосом проговорил Айзен. Плечи Тауры вздрогнули под россыпью пламенных прядей. Когда Мэй обернулась, Айзена встретили искрящиеся циничным холодом глаза лунного цвета. Лицо синигами можно было назвать хищным, если бы только не плавные округлые черты лица с раскосыми, азиатского типа глазами. Белоснежная форма Тоши смотрелась на ней мешковато, учитывая, что рост девушки явно уступал, но не возраст. — Как мило с твоей стороны было доставить меня обратно в замок, — раздражённо прорычала Мэй, сжав гарду занпакто. – Хотя не понимаю смысла в этом представлении. — Разве Тоши не заслуживала достойной смерти в бою? – Айзен на мгновение прикрыл глаза, ощущая, как воздух дрожит от вспыхнувшей реяцу. — Эта девчонка сдохла еще сорок лет назад, и ты прекрасно знаешь, что это было всего лишь скопированное лицо и воспоминания мертвой души. Разве ты не успел изучить мой занпакто? – Таура по-театральному удивленно взглянула на свой меч. — Ах да, Данталион не желала выходить с тобой на связь. — Скопированное лицо и воспоминания, — перебил Соуске, ступая по залу, — что развивались, мыслили и чувствовали самостоятельно все это время. — На что ты намекаешь? – с неприкрытым ядом оскалилась Таура. — Лишь то, что ты сама не понимаешь собственные способности. — Чушь! Все эти годы я все слышала, видела и чувствовала, не имея возможность контролировать тело! — Значит, ты признаешь, что это ты все это время извивалась под моим телом, а не Тоши? – вкрадчивым голосом с прикрытым ядом спокойно произнес Соуске, переместившись за спину синигами и проведя тыльной стороной ладони по щеке. Таура прорычала, замахнувшись занпакто, но Соуске развеялся в серой дымке иллюзии. — Долой эти речи! Я пришла за реваншем, чтобы забрать твою жизнь, Айзен Соуске! Эхо разнесло крик по пустому тронному залу, и лишь собственные слова возвращались к Тауре, что перемещалась в сюнпо по пространству в поисках своего обидчика. — Ты ответишь за все, что сделал со мной! За то, что манипулировал мной! Занпакто пронзил очередную иллюзию. Ненавистный взгляд теплых, но жестоких глаз преследовал всюду. Таура в бреду, взметнула рукой вверх. — За то, что изнасиловал меня и бросил умирать в лесу! Хадо 76, Райхоку. Красная сфера разрослась на кончике меча и заполнила светом зарева тронный зал, разорвавшись в алеющем пламени. Несколько колон снесло ударом. Таура уловив всплеск реяцу, переместилась в её сторону. Айзен заблокировал удар Тауры, вытащив занпакто из ножен. — Разве ты не счастлива? Я исполнил твою мечту. — О чем ты? — Я доставил тебя до так давно желаемых тобой небес. Ты должна быть мне благодарна за подаренный рай. — И этот иссохший рай ты называешь небесам? Псевдобог с таких же лживых небес. Таура оттолкнулась назад, прочитав очередное заклинание, что заблокировало руку Айзена. — Только мысль о мести не дала мне сойти с ума за эту сотню лет в кромешной тьме. И сегодня ты познаешь всю мою боль. БАН-КАЙ! Hone no masuku! Поглоти его, Данталион! Занпакто Тауры пронзило тело Соуске, что лишь улыбнулся краешком губ, после чего его лицо резко превратилось в одного из арранкаров, что нес её гроб. — Что?! Таура не успела вытащить меч. Черная реяцу Данталиона проникла в тело жертвы, и тело его, превращаясь в одну телесную массу, через черный канал реяцу всасывался в меч под крики хозяйки трансформируя её тело. Телесная оболочка лица покрыла её маской Вастер Лорда. Треск костей аккомпанировал меняющейся форме тела. Остатки иссохшего арранкара взорвались на пепельные частицы реяцу напротив трансформировавшейся Тауры в арранкара, что упал на одно колено, схватившись за голову. Пространство треснуло, разломив иллюзию. Айзен переступил последнюю ступень пьедестала, спустившись к эпицентру. Ичимару и Тоусен переместились к «Тауре», приготовившись к атаке, но Соуске покачал головой. Арранкар, не понимая, что произошло, озирался вокруг. — Айзен-сама, что произошло… — Только не говорите, что опять все сначала, — устало вздохнул Гин. — В тебя проникла одна ядовитая змея, — Айзен достал занпакто из ножен, возвысив тот над дрожащим арранкаром. — Но не бойся, сбросить шкуру порой не так больно, как уснуть вечным сном. — Нет! Айзен-сама, пощадите, я не понимаю, что происходит! – арранкар прикрылся руками, и когда лезвие меча должно было пронзить несчастного пополам, его, до этого черные, пустые глаза замерцали цветом неба. И вытянутая рука произвела разряд из Тоши-пушки. Айзен успел переместиться, но край плаща успел подгореть. Ничего не понимая, но в то же время пребывая в возбужденном любопытстве, Соуске изумленно взглянул на арранкара, что только что использовал оружие Тоши, которое все еще было надето на это «тело». Вытянутая рука концертировала следующий заряд, но другая, дрожащая рука перехватила её, заставляя опуститься. — Не смей! Не смей! Это мое тело! – рычал взбешенный голос Тауры. — А это мое оружие, — вибрирующим искаженными помехами едва прорвался голос Тоши. — Ты гребанное скопированное лицо, ты не можешь существовать! — А это мы еще посмотрим! Тело развернуло руку в сторону собственного лица и произвело очередной мощный заряд. Истошная какофония криков вырвалась вместе с разрядом. Тело, принадлежащее Тауре, наклонилось назад, выгнув спину. Изувеченное лицо таяло в телесной массе, то и дело меняясь. Айзен обошел не то синигами, не то арранкара с восхищением, с каким он всегда наблюдал за удавшимся экспериментом, наблюдал за калейдоскопом то желтевших, то светлеющих глаз. Руки синигами вонзились в собственное лицо, оттягивая оболочку кожи под крик от раздирающей боли. Сцена напоминала сбрасывание шкуры во время линьки, лишь с одним отличием: тело начинало плавиться вместе с руками, и другая рука вырвалась из развороченной массы, пробираясь на свет. Черная реяцу окутала руку, позволяя той вырваться из оболочки, что разорвало напополам, и дрожащее обнаженное тело рухнуло на мраморный пол. Светлые локоны закрыли макушку. На дрожащих руках девушка приподнялась, отползая от все еще плавящейся массы, откуда доносились крики Тауры. Когда синигами подняла голову, вытянув руку в сторону сочащегося реяцу занпакто, Айзен узнал в ней Тоши. — Невозможно, — прошептал Владыка, приблизившись. Но Тоши уже ухватилась за гарду меча, и черная реяцу окутала её тело, подобно накидке, скрывая в своих объятьях. — Верни мне его! Верни мое тело! Телесного цвета масса поднялась ввысь, превратившись в сферу, что взорвалась, выпустив из своего тела душу в белом одеянии. Таура потянулась к поясу занпакто, но, не обнаружив тот, дрожащим взглядом наблюдала, как Тоши, опираясь о её меч и едва держась на ногах, поднялась. — Как ты посмела! Ты всего лишь списанная Данталионом информация души! Ты сдохла сорок лет назад! Тоши взглянула на занпакто, словно тот что-то ей говорил, а после оглядела свои руки, что покрыла черная реяцу, скрывая её наготу, и только после этого она заметила Тауру, что превратилась в душу с разрушающейся цепью. — Разве? – спокойным мягким голосом спросила Тоши. – Разве у моего солнечного сплетения образуется дыра? В словах синигами не было ни толики яда или сарказма, лишь умиротворенная самоуверенность, что взбесило Тауру лишь сильнее. Но все же её руки действительно нащупали постепенно нарастающее пустое пространство. — Нет! – дрожащим от страха голосом простонала Мэй. – Нет! Я не могу умереть! Данталион! Наш уговор! Ты обещала! — Обещала? Ты даже не знаешь, какого пола твой занпакто? – Тоши устало прикрыла глаза, опустив голову. — Заткнись! Не смей так говорить, словно это твой занпакто, а не мой! Тоши дотронулась до лезвия меча, проведя по острой стороне. Выступила кровь, что окрасила лезвие. — Видишь, у меня идет кровь, это тело материально, а значит, я все-таки существую. — Дура, ты заняла мое тело! Ты всего лишь сгусток реяцу, скопированная информация! — Не верно. Все тридцать личностей, что ты скопировала, не были информацией. И все это время они жили в этом теле. Вытянув лезвие вперед, Орикава решительным тоном проговорила: — Данталион, отпусти все поглощенные Таурой тридцать душ на свободу. — Мой занпакто никогда эт… — но слова оборвались, как только черная реяцу, сочащаяся из гарды, с каждым всплеском превращалась в огоньки реяцу, что, сжимаясь и расширяясь, становились сферами. Все тридцать поглощенных душ мерцали светлячками в тронном зале, некоторые из них трансформировались в когда-то еще целую оболочку. Среди них Тоши заметила Кейко, чьи серые глаза благодарно лучились улыбкой, и Орикава ответила чуть измученной понимающей улыбкой. «Удачи, шкет, она тебе не помешает». «Теперь вы свободны, Кейко-сан». Таура, не в силах произнести ни слова, наблюдала, как когда-то скопированные ею «лица», что представляли из себя частички душ, исчезали, отправляясь в свое царство вечного покоя. — Великолепно, — разнесся патетично-возбужденный баритон Айзена. Тоши, не прекращая отпускать души на волю, обернулась на его голос. Соуске приближался, не переставая с восхищением наблюдать за мерцающими жизнями в его замке. — Частицы души. Данталион похищал частицы души, превращая их в живую волю хозяина. Воистину красивая сила, — Айзен протянул руку в сторону Тоши, попытавшись дотронуться до неё, но черная реяцу закрыла её стеной, и синигами отдалилась на несколько шагов. — Воровка! – прорычала Мэй. – Как какая-то пресловутая воля смеет отбирать мою жизнь!!! —Я не отбирала вашу жизнь, вас убили сто лет назад. — Ха-ха! Ну конечно! И что же ты собираешься делать? Преподнесёшь мою силу на блюдечке Соуске? Ты для него всего лишь маска, что была надета на мое тело! Он ни разу не взглянул на тебя, как на Тоши! Уж будь уверена, что наверняка и в постели с помощью Кьеки он воссоздавал мой образ! Однако Тоши не отреагировала на провокацию, полностью проигнорировав весь струящийся яд. Но Мэй, отчаянно прорычав, кинулась на Тоши, концентрируя реяцу в ударную волну. Тоши едва успела прикрыться занпакто, но её все равно отбросило назад, и занпакто отлетел на несколько метров. — Моя! Моя сила! Я так долго к ней шла! Я убивала, предавала и никто не смеет её у меня отбирать! Таура попыталась поднять занпакто, но тот оказался слишком тяжелым. Страх и гнев окутал душу Мэй. Только чужой занпакто для синигами тяжел как неподъемный камень. — В чем дело, моя маленькая глупая змейка, даже занпакто отказался от тебя? Воздух вокруг Тауры потяжелел, расплавляясь словно от пламени. Она чувствовала тепло Айзена за спиной и его голос над ухом, но занпакто выскользнул из её рук, и его падение отдалось глухим эхом от стен. «Нет, я не могу умереть. Не могу умереть не отомщенной». Айзен развернул её к себе, придерживая рукой за шею, чтобы та не рухнула окончательно от его сжимающей в смертельные тиски реяцу. — Почему? – с трудом разлепляя пересохшие губы, прошептала Таура. — Почему ты так со мной поступил? Айзен не ответил, лишь грустно улыбнулся, проведя пальцами по контурам губ синигами. — Я ведь тебя так сильно… Но Таура тут же замолчала. — Почему тебе просто не произнести правду вслух? Тогда я пощажу тебя, и дам тебе силу, о которой ты и мечтать не смела. — Силу? Таура окончательно повисла в руках Соуске, не в силах больше пошевелиться. — Просто скажи то, для чего ты была слишком горда сто лет назад. Мэй напыщенно фыркнула сквозь сжатые губы. — Ты никогда не услышишь из моих уст этих слов. У меня еще осталась гордость. Айзен осторожно, словно это хрупкое фарфоровое изваяние, опустил Мэй на мраморный пол и, приподняв за подбородок, подарил нежный поцелуй, прошептав в губы: — Как жаль, даже спустя век ты осталась такой же ядовитой. Соуске поднялся высокомерно, наблюдая за еле дышащей Таурой, что отчаянно тянулась к знапакто, вторя: — Убью! Убью! Я все равно тебя убью! Айзен, отдаляясь от ползучей змеи к занпакто, что отверг её, развел пальцы в стороны. — В итоге, сколько бы ты не скидывала шкур, ты так и не стала змееядом, глупая змейка. Хадо номер 93. Черные стены реяцу надгробием заполнили тронный зал, захватывая Мэй Тауру, что в последних силах развернулась в сторону Соуске, прокричав: — Будь ты проклят, Айзен Соуске!.. Черный саван в личном гробу бывшего лейтенанта второго отряда поглотил протянувшую в сторону Айзена руку, что расщепило на мелкие частички реяцу. По щеке скатилась одинокая слеза, из закрывающихся стен смерти, Таура заметила, как черная реяцу её занпакто окутала Тоши, защищая от смертельного удара. Слеза исчезла вместе с огоньками в глазах, что в последний раз запечатлели образ Айзена Соуске, её единственной любви и злейшего врага в одном образе. Гроб замкнулся навеки, упокоив душу, что застряла на целый век между жизнью и смертью. Почему люди испытывают ненависть? Я много раз задавалась этим вопросом, смотря на брызги алой крови. Почему человек испытывает ненависть к другому человеку без всякой на то причины? Спрашивала я у себя, смотря на трупы, что падали от рук моих коллег. – Почему я ненавижу Айзена Соуске? – всплывал вопрос каждый раз, когда я проходила мимо него. Люди испытывают безобоснованную ненависть лишь в двух случаях: когда испытывают чувство страха или когда видят все свои недостатки в отражающемся искаженном зеркале, которое так провоцирует нас. Так почему я так ненавижу тебя? Даже сейчас, умирая от твоей руки, я все еще ненавижу тебя не за то, что ты отнимаешь у меня жизнь, не за то, что ты когда-то изнасиловал меня и бросил умирать в лесу. Нет. Это чувство, будто врожденное, инстинктивное, исходящее из сердца, а не от разума. Может, я сама воплощение ненависти?