***
До сумасшествия белоснежные стены разносили эхом скрежет колес небольшого столика, который катила Орикава Тоши, усталым взглядом смотря вперед и продвигаясь уверенной походкой. Остановилась она, лишь когда достигла комнаты, дорогу к которой, казалось, уже и забыла за прошедшее время — покои Айзена. Робко постучавшись и получив одобрительный ответ, она открыла дверь и прокатила столик вперед, не поднимая глаз. Лишь только когда дверь закрылась, она взглянула на Владыку, что стоял у окна, откуда искрился лунный свет, освещая комнату, погруженную в полумрак. — Признаться, когда я почувствовал твою реяцу, не сразу поверил своим ощущениям. Айзен, не прерывая зрительного контакта, прошел к небольшой софе, и удобно пристроившись, задумчиво провел пальцами по подбородку, чуть сощурив искрящиеся глаза, словно в предвкушении любопытного представления. Тоши, преодолев расстояние, преклонила колено и подобострастным тоном взволнованно принялась тараторить: — Айзен-сама, мне нет прощения за мое вульгарное поведение. Мне стоило бы уже покоиться зарытой заживо в песках, но вместо этого вы проявили милосердие после моего гнусного предательства! Я… Слова Тоши застыли на устах, когда рука владыки легла на её макушку, ласково погладив. «Словно я его личная собачонка…» Айзен провел пальцами по щеке и, дотронувшись до подбородка, заставил Тоши поднять взгляд. — Все в порядке, моя драгоценность. Если бы я и хотел, все равно не смог держать на тебя зла. — Но вы все равно наверняка считаете меня лгуньей, не заслуживающей теперь вашего доверия, — не унималась в раболепии Орикава, искрясь верным взглядом. — Все мы лжецы, Тоши, а кто отрицает это — еще больший лжец, — Айзен успокаивающе и властно провел по щеке синигами не без усмешки, наблюдая, как Тоши чуть наклонила голову набок, принимая ласку, что дарил бывший капитан. — Вы весьма великодушны. — Поднимись, — властным тоном приказал Соуске. И синигами повиновалась. — Я приготовила небольшой сюрприз в знак нашего примирения. Тоши протянула бокал владыке, невинно улыбнувшись. Как только синигами принял бокал, она фривольно расположилась на его коленях, обвив шею руками как путами, и прошептала на ухо: — Я так рада, что мы вновь смогли найти общий язык. Мне искренне вас не хватало. Соуске отстранил бокал от губ, взболтнув содержимое. Орикава, наклонив голову, взглянула в теплый карий взгляд, что холодным безразличием смотрел в бокал. «Догадался?» Тоши сглотнула ком, чувствуя, как учащённо забилось сердце. — И правда, давно мы не сидели как в старые добрые времена. Но думаю, у тебя не было времени скучать. — Но ведь каждый имеет право на ошибку, — тут же возразила Орикава. — На то нам и дается жизненный опыт. «Пей же». Айзен расслабленно откинулся на спинку и, улыбнувшись уголком губ, протянул бокал ученой. —Выпей, — прозвучал приказ. Синигами непонимающе изогнула брови и, пожав плечами, приняла бокал, тут же отпив несколько глотков. Айзен, проведя по линии губ, внимательно следил за реакций синигами, как за любопытным экспериментом. — Что-то не так? — Тоши вновь дотронулась до бокала губами, но Владыка её оставил. — Теперь — в порядке, — после чего забрал бокал обратно, выпив оставшееся содержимое. Тоши прижалась к его виску, ласково перебирая пряди волос. Сердце все еще бешено колотилось, но она сумела сохранить холодное спокойствие с ровным голосом. — Та девушка, Орихиме, она, правда, так необходима для пробуждения хогиоку? — Тоши попыталась сменить тему скорее, чтобы успокоить себя. — Ты даже не представляешь как! — Айзен провел по щеке Тоши ладонью и попытался притянуть к себе для поцелуя. Но Орикава дразняще отстранилась и, хитро улыбнувшись, вытянулась на диване, пристроив голову на коленях Владыки. — Айзен-сама, а расскажите мне подробнее о Тауре. — О Тауре? — казалось, Айзен искренне удивился, не ожидая, что Тоши посмеет вновь вернуться к этой теме после всего случившегося. — Да, какой она была. Просто интересно из женского любопытства. Грустно усмехнувшись, Соуске провел по волосам Тоши, отчего та невольно прикрыла глаза, слушая вкрадчивый и по-отцовски теплый голос Владыки: — Она была слишком тщеславной, самоуверенной и гордой. Слишком переоценивала собственные способности. «Мне кажется, или он говорит это с ноткой восхищения?». Тоши лениво перевернулась на спину, рукой проведя по груди мужчины. — Если бы вы не убили её, забрали бы с собой в Лас Ночес? На этом вопросе Айзен перевел похолодевший взгляд на Тоши, дотронувшись до подбородка и прижав большой палец к губам. — Меня всегда привлекало твое любопытство, Тоши. Но даже оно должно знать границы. Увернувшись от ласки, Орикава перевернулась на бок, скрыв дрожащий взгляд. «Ну же, подействуй». Звон упавшего бокала оповестил Тоши о свершившейся миссии. Хрусталь покатился от дивана, но Тоши перехватила его, поднявшись с колен Владыки, подняла предмет, покрутив его в руках. И развернулась к уснувшему Владыке, чья рука свисала с подлокотника. На обычную душу её снотворное бы подействовало на всю ночь, но учитывая мощь Айзена, она не могла иметь столь длительного эффекта. Возможно полчаса, максимум час. Для лучшего эффекта Орикава достала припрятанный шприц и ввела еще одну дозу в шею мужчины. После чего проверила, точно ли он спит. Быстро уничтожила улики преступления. Благо она выпила антидот, опыт с Ннойторой её научил пить противоядие заранее. «Вот и все». Тоши вытащила из-под плаща устройство, что открывало гарганту. В полном отчаянии после увиденного файла, Тоши приняла решение бежать. Она испугалась правды, что искала все это время, и не в силах принять её приняла единственное решение - бегство. Даже не ведая куда. Орикава не собиралась принимать свою "смерть". Покои Айзена — единственное место, не подвластное никому. Если она исчезнет именно здесь — никто не заметит, пока Айзен не придет в себя. «Прости, Гриммджоу, я не смогу с тобой попрощаться. Но так, наверное, даже лучше. Терпеть не могу прощания, лучше уйду по-английски». Уверенно кивнув самой себе, Тоши прокрутила весь список необходимых вещей, что она смогла нацепить на себя и, затаив дыхание, поднесла палец к кнопке, но тело отказывалось её слушать, как бы она ни пыталась. Словно безвольная кукла, нити которой срезал кукловод. — Как ты смеешь, девочка, самовольно принимать решения, так и не исполнив моего желания, — прозвучал голос подсознания, точно такой же искаженный, как в прошлый раз — не то женский, не то мужской. — Занпакто? Но я оставила тебя в комнате. Холодная рука страха сжала её сердце. Тоши, сопротивляясь, вновь попыталась нажать кнопку, но тело её пронзило множество невидимых ударов: кинжальная боль в животе, разрубленное плечо, пронзенное сердце, огонь кидо, снова кинжальная боль, перерезанное горло. Отчаянный, раздирающий вопль вырвался из груди синигами, пронзенной невидимой болью жестоких атак, что слились в одно целое, и погрузили Тоши в кромешную тьму.***
Звонкий смех эхом разнесся по пространству. Айзен в полудреме попытался разлепить веки. Владыка прекрасно помнил, как погрузился в сон. Тоши все-таки что-то ему подмешала. Он это понимал, но все равно выпил из её рук. Слишком расслабился или же хотел проверить, на что может пойти эта наивная душа? — Айзен, — позвал женский голос, струящийся сладким ядом. Из-под полуприкрытых ресниц мужчина заметил, как мелькнули спаленные солнцем огненные локоны. Звонкий смех снова разнесся вокруг, и все стихло. Соуске казалось, что все это очередной сон. А снились ли они ему когда-нибудь? Или он предпочитал забывать сразу же, как только показывалось фальшивое солнце на таком же искусственном небе. — Айзен. Резкая вспышка реяцу, как взрыв, заставила мужчину разомкнуть глаза. Серебряная сталь мелькнула над ними в свете искрящейся луны, и безумный женский смех рассек комнату. Айзен успел перехватить кинжал голой рукой. Кровь обагрила белоснежную форму. Но Владыка даже не почувствовал боли. Впервые за все время, проведенное в Уэко Мундо, в глазах его отразилось изумление. Напротив него скалилась измученная безумная улыбка. Один голубой глаз потух, будто ослеплённый, но другой горел лунным светом, а на лицо бывшего синигами спадали рыжие пряди. Тут же отреагировав, Соуске схватил синигами за горло, опрокинув ту с себя на пол и пытаясь отвести кинжал от собственного лица. С руки поднялся смрадный пар, его кожа начала покрываться волдырями от яда на острие. — НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ! Я УБЬЮ ТЕБЯ! — кричала в агонии обезумевшая девушка. Выпустив кинжал, Айзен позволил ранить себя и тут же, не отпуская её горло, подскочил, отбросив синигами в стену. — Хадо номер 58, Смыкающий круг. Заклятие оцепило тело синигами, что разодранными пальцами пыталась скинуть с себя путы. Сорванным визгом она продолжала низвергать проклятия. Обезумевший дрожащий глаз устремился на Владыку. — Убью! Убью! Убью! Применив еще одно сковывающее заклятие, что полностью повалило синигами на пол, он использовал последнее, пронзившие тело девушки, вырвав из её горла раздирающий крик. Айзен, сжав рану на плече изувеченной рукой, кинулся прочь из комнаты в сюнпо и остановился лишь у комнаты, принадлежавшей Тоши. Едва не выбив дверь, он тут же принялся искать её занпакто. Но в поисках не было смысла, всю комнату заполнила черная реяцу, сочащаяся из меча, что ненужной вещью валялся где-то на дне хлама в углу. Словно обезумевший, Айзен, выкидывая вещи, нашел занпакто, но как только взял его в руку, тот ударил его током, а тяжесть заставила отшвырнуть со всей злостью в стену. Но колебание реяцу сотрясло всю комнату, темный дым материализовался в фигуру мрака, что оскалила зубы, а открывшиеся огоньки глаз на пустом лице осветили зловещим светом комнату. Соуске гневно сощурил глаза, направившись в сторону материализовавшейся фигуры. — Вот как, Таура, собрала воедино все высосанные души, умно. Владыка пронзил тень рукой, впустив в неё реяцу, и та взревела нечеловеческим голосом, взорвавшись угольным фейерверком. — Кто?! Кто посмел это сделать?! — прокричал Владыка, едва сдерживая рык. Соуске немедленно собрал Ичимару и Тоусена без присущих ему любезностей, тут же сорванным голосом он перешел к делу: — Кто вынул занпакто Тауры из ножен? Об этих ножнах я говорил лишь вам! Повисло молчание. Тоусен тут же обернулся к Ичимару, но тот возмущенно фыркнул: — А что с занпакто Тауры? Разве он не запечатан? — У меня в комнате лежит ополоумевший труп, а занпакто вынут из специальных ножен Мэй. — Ой-ой, —посетовал Гин, покачав головой. — Ну, Айзен-сама, не стоит так нервничать из-за взбесившейся дохлой змеи. Если с неё сняли поводок, то просто нужно его надеть обратно. — Либо отрубить ей голову, — вмешался Тоусен. — Айзен-сама, я не смею ничего говорить против, но этой девушке и вправду пора умереть. — Полностью согласен со своим коллегой! Айзен сделал несколько глубоких вдохов, приводя чувства в порядок. Он взглянул на руку, разложение прекратилось, но рана не затягивалась. — Камеры. Камеры наблюдения, Гин, ты должен был следить за ней. — Честное слово синигами, ничего не видел, если только меня опять не взломали. Полностью совладав с собой, Соуске подошёл к монитору и подключил камеру к коридору рядом со своими покоями. — Ну, правда, Айзен-сама, если вы боитесь быть укушенным бешеной гадюкой, давайте я прямо сейчас сгоняю и убью её. Все равно Тошка-картошка мертва, совесть хоть не так будет сильно мучить. Айзен устало приземлился в кресло, продолжая щелкать по видео из комнаты Тоши. — Нет. Я не знаю, что будет, если мы убьем именно «Тоши». В прошлый раз убийство Кейко лишь разбудило её, но не убило. Ичимару и Тоусен, казалось, напряглись лишь сильнее, почувствовав, как тяжелеет атмосфера. — Кто бы это ни сделал, но он вынудил меня пойти на крайние меры. А значит, нужно заставить Тоши использовать занпакто и закончить начатое. — Айзен откинулся на спинку, очертя линию подбородка, и жестокая улыбка озарила его лицо. — Пора нам встретиться вновь, спустя сорок лет. На экране горела картинка коридора, по которой брела Тоши. Шатаясь на ногах с кровоподтёками от заклинания, она опиралась рукой о стену. Светлые пряди спадали на один бок. Ученая рухнула на колени, дотронувшись до живота, куда когда-то она получила смертельное ранение сорок лет назад.***
Когда Тоши очнулась, первым делом в сознании всплыл вполне логичный вопрос: что произошло? Лазурный взгляд смотрел в строгий белесый потолок, а белокурые локоны каскадами спадали на плечи и белоснежные простыни. Последнее, что Орикава помнила, — она опробовала созданную сыворотку на Айзене, он уснул, она хотела сбежать, а после глаза застелил туман. — Очухалась, женщина? Тоши решила, что голос Гриммджоу — очередная галлюцинация, но арранкар угрожающе навис сверху, со стороны кровати, где покоилась голова синигами. Тоши подалась вперед, растерянно оглянувшись. Каким-то невероятно образом она очутилась в покоях бывшего Сексты Эспады. — Гриммджоу, возможно, мой вопрос покажется странным, но как я здесь оказалась? — Тоши сконфуженно потерла руку, запястье которой почему-то болело. — Знаешь, я уже привык ничему не удивляться, что связано с тобой, — Джагерджак раздраженно фыркнул и обогнул кровать, пройдя на сторону Тоши. — Ты сама на меня налетела, а точнее доползла, и попросила о помощи. — Правда? — Орикава ничего не помнила. — А я не сказала, что со мной произошло? Все мое тело болит так, будто меня как мячик пинали по всему замку. Джагерджак изумленно вздернул бровь и, схватив единственной рукой за ноющее запястье синигами, сжал не менее болезненно, скривившись. — Откуда мне знать, что у вас с Айзеном за ролевые игры, что ты потом ползком возвращаешься. — Это правда, — не обращая внимания на раздражённый тон Сексты, Тоши проскрипела зубами. — Я помню, что была у него. Гриммджоу, я совершила огромную ошибку. И боюсь, что могу теперь поплатиться за неё жизнью. Я просматривала несколько вариантов побега из Уэко Мундо, но для этого мне нужно дезактивировать Айзена. Я думала использовать на нем снотворное. Я дала ему пробник. Но потом… со мной что-то произошло. Я припоминаю как в тумане, что очнулась, а его уже не было, а потом, видимо, попыталась найти тебя. Я не знаю, что там произошло… — Раз уже на то пошло, почему бы тебе просто не прирезать его в постели? Ты, в конце концов, находишься с ним на расстоянии вытянутой руки, —Гриммджоу отпустил запястье Тоши, пренебрежительно скривившись. Тоши же подняла на него укоризненный взгляд. — Я не стану убивать его, и не из-за того, что у меня есть к нему чувства. Я уважаю жизнь, и не делаю четких границ между добром и злом, что плохо и хорошо. Если бы я делила весь мир на белое и черное, то вряд ли бы отправилась за Айзеном сюда. И уж точно не связалась бы с тобой. Однако есть вещи, которые я считаю аморальными. Но даже так, я считаю, что даже аморальная форма жизни имеет право существовать. Я не стану его убивать, если бы даже смогла. — Значит, сдохнешь первая. Джагерджак приземлился рядом, устало помассировав переносицу. Бывший эспадовец вообще не понимал, какого черта приволок её к себе. Мог, в конце концов, бросить, где нашел. — Это невозможно, я и так мертва. Подобное заявление выбило Гриммджоу из колеи. Он обернулся в сторону ученой, но та, несмотря на серьезно-строгий тон, как обычно непринужденно улыбалась. — Можешь не прикидываться. Заэль ведь наверняка тебе тогда что-то сказал. Я помню ваш разговор какими-то обрывками, как из бредового сна. Тоши вновь села прямо, скрестив пальцы. — Проанализировав все имеющиеся факты, я пришла к выводу, что я — искусственно созданная личность. Мое тело соткано из трупов. А точнее из реяцу мертвых душ. С недавнего времени я наконец-то стала их ощущать. Мне больно, как и им. Может, из-за этого я так ценю жизнь? Иронично, да, мертвая искусственная душа ценит жизнь? — Что за бред ты несешь? — скучающе отчеканил Гриммджоу. Но он знал, что это не бред, из разговора с Гранцом. — Ты ведь сама говорила, что помнишь свою жизнь, начиная от самого первого дня в обществе душ. — Но ведь эти воспоминания могут быть внушенными Кьекой Суйгецу. Голос Тоши дрогнул, а из глаз скатилось несколько капель влаги. — Это ведь тогда все объясняет, почему мне все твердят, что я мертва. Если это тело никогда и не было моим. Ай! Тоши пришлось замолчать, когда Гриммджоу, больно схватив её за подбородок, насильно повернул её голову в сторону, да так что шейные позвонки хрустнули. Но всю меланхолию как рукой сняло, как только её буквально просверлили гневным взглядом и, наклонившись, Гриммджоу прорычал в самые губы. — Слушай, мне наплевать, мертвец ты там или кто. Мы и так все мертвы, знаешь ли. В курсе же, надеюсь? А что до твоей личности. Принцип становления адьюкасов знаешь? Сотни душ сливаются в одно существо — Менос. И тот пожирает себе подобных. Но только одна личность прорывается. Так что же, мне тоже назвать себя искусственной личностью? — Это другое… — А вот нифига. К тому же, если не хочешь получить пинка под зад, вытри сопли и не выноси мне мозг. Тоши словно по приказу втянула носом всю влагу и как-то резко выпрямилась. После чего, забравшись ногами на кровать, пристроила голову на плечо арранкара, от чего тот нахмурился, дотронувшись до руки, покоившейся на его груди. Вот же ирония, по сути, синигами была единственная, кто остался на его стороне. — Он убьет меня. — Поверь, твоему дражайшему Айзену сейчас будет не до тебя. Он отправляет этого ублюдка Люппи в мир живых, чтобы забрать какую-то рыжую бабу. Меня запихнули в этот же конвой. Через час нас здесь не будет. — ЧТО?! —Тоши вцепилась в руку Джагерджака. — Постой! Гриммджоу, пожалуйста, не уходи! Если ты уйдешь… — То что? — Гриммджоу скинул её руку, поднявшись. — Я что, твой телохранитель? И уж поверь, если Айзен решит тебя убить, с чего мне за тебя заступаться? Орикава сжала челюсти, тяжелым долгим взглядом смотря на бывшего Сексту. Раздражённо выдохнув и чуть остудив пыл, Гриммджоу пожал плечами. — Если так боишься, можешь остаться сегодня у меня. Если тебе от этого станет легче. Тоши следила за отдаляющимся арранкаром и крикнула уже более ровным голосом: — Гриммджоу, если вдруг вернувшись, ты узнаешь, что я мертва, тебе хоть будет немного грустно? Грммджоу остановился в дверях и, развернувшись, удивленно вскинул брови, после чего расплылся в злорадной усмешке. — Ну так и быть, погорюю пять минут. — Ого! — повеселевшим тоном протянула синигами. — Пять минут? Даже больше, чем, если бы я горевала отведённые тебе три минуты, убей тебя кто в мире живых. — Да пошла ты! Гриммджоу, сдержав смех, захлопнул дверь так, что трещина осталась на стене. Тоши сжалась от хлопка и нервно рассмеялась, спрятав лицо в руках. «Как больно».***
«Ха?» Черноволосая дева с пышными формами, сидя на водной глади, запрокинула голову, устремив бесцветный взор в красное небо. — Ей больно? — промолвил сладко-бархатный голос. Стук каблуков отдался эхом по пространству, и в нескольких шагах от Кейко остановилась сотканная из теней фигура. — Сегодня в моем мире так спокойно, — с грустными нотками промолвил искаженный голос. — Это потому, что хозяйка больше не бушует. Кажется, она немного удовлетворилась, вырвавшись ненадолго наружу. Кейко дотронулась до темной воды, по которой пошла рябь, и на её руку с другой стороны бескрайней реки легла другая ладонь, и два желтых огонька зажглись подобно кошачьим глазам в темноте. — Можешь больше не сдерживать её, Кейко. — А? Вы уверены, Данталион-сама? Черные тени остановили движение, материализовавшись в руку, в которой из угольного дыма появилась резная старинная книга. — Айзен сам бросил мне вызов. Пускай пожинает плоды. Серые глаза Кейко задрожали. Тени, сотканные из воды, медленно окутали её тело, погружая в водную бездну. — Значит, все сделали свой выбор, Данталион-сама. Книжка захлопнулась, и человеческая улыбка всплыла на появившемся бледном лице. — Я сделал его еще сорок лет назад.