Встреча без прощания

      Эвергрин тонкими пальцами коснулась оправы очков, стекла блеснули на солнце, и теперь ничто не скрывало глаз цвета миндаля. Фея взмахнула крыльями и воспарила над согильдийцами, ставшими на одно лицо каменными. Для Эвер девушки и без того не представляли угрозы, теперь же они — статуи, и их красота, никак не сравнимая с ее, запечатлена холодным блеском взгляда самой прекрасной феи.       — Сколько же тебя приходится ждать, — недовольно огласил мысли член команды Райджиншу, покачиваясь на стуле. - А ведь могли бы и поразвлечься.       — Собери либидо в кулак, я понимаю, что рядом со мной сложно устоять... — начала было говорить девушка, как оказалась прервана заливистым смехом.       — Я про наблюдение за взрывом бомб Лаксаса, дура, — опроверг мысли Эвергрин Бикслоу и с издевкой в голосе добавил: — А вот тебе самомнение подобрать бы не мешало.       Пока маг хохотал от исказившегося злобой лица русой, он продолжал качаться на стуле и не смог заметить того, что не удержал равновесия, из-за чего упал. Теперь пришла очередь феи рассмеяться, а его взгляд в это время упал на лежащих на полу девушек. Все лица были знакомыми, а их выражения — приторно сладкими, с напускными улыбками, даже эта новенькая, прибывшая в гильдию несколько месяцев Хартфилия, и та улыбается, чуть надув губки.       — «Пустышки», — мысленно заключил Бикслоу. Все на одно лицо, особенно теперь: темно-серая поверхность камня скрывала различия, подгоняя девушек под общую гребенку.       Но его мнение изменилось, стоило взгляду остановиться на беспристрастных синих глазах, смотрящих не по-живому, словно через стекло. Небольшие, почти не объемные губы были поджаты, а не растянуты в этой гадкой приветливой улыбке, так и кричащей о желании обратить на себя внимание. Изгибы рта оказались матовыми, безо всякого следа помады, в то время как даже уста Титании сверкали от глянца. Волосы у этой волшебницы короткие и смешно топорщились в разные стороны, неаккуратно уложены на плечи. И все же Бикслоу неотрывно смотрел лишь на глаза: кукольные ведь, взаправду похожие на куски стекла в глазницах.       — Я возьму эту игрушку, — заявил кукольник, взвалив на плечо холодный кусок камня. Сокомандница смерила ледяным взглядом.       — Да делай что хочешь.       Дом Бикслоу оказался холодным, стены давили мрачным оттенком краски, которой были окрашены, а пол так и сквозил ледяным сквозняком. Будь Джувия из плоти, а не камня, давно бы подхватила простуду. Но волшебница оставалась в оковах магии, а ее взгляд не менялся, в отличие от сменяющих друг друга сезонов года. Семь долгих месяцев, не ощутимых экс-элементом, Бикслоу мог наслаждаться гладкой поверхностью кожи и красотой, что была сохранена навеки. Маг мог часами гладить подушечками пальцев запястья, не ощущая под рукой пульса, а значит, и времени. Стекло глаз врезалось в его сердце, разбередив плоть груди, раскрыв клетку нараспашку. Бикслоу нравилось ощущать покалывания в глазах, когда он, не моргая, смотрел на застывшее море в ее глазницах.       Он отдавал ей бесконечное количество времени. Что-то завораживало и влекло кукольника к точеной фигуре, стоящей посреди комнаты, и было очевидно, что губило. Бикслоу понимал: дело в магии. Любой, кто использует магию так, как ей пользовался Бикслоу, платился за игру с силами, куда сильнее его самого. Сама по себе способность Эвергрин к темной магии не причислялась, но подобное обращение имело обратное действие. И парень сгорал, чувствовал, как пламя, подпитываемое вдыхаемым кислородом, по-небывалому возгоралось, словно приотворив врата Геенны. Он умирал, подруга просила вернуть все на места, вот только маг не позволял. Он отдавал Джувии обожание и собственную жизнь — все это он возложил на любовный алтарь.       Локсар могла дать ему взамен лишь исходящий от мраморных пальцев холод и взгляды стеклянных, ну, точно игрушечных глаз. Бикслоу понимал, что обмен нечестный, и не мог отказаться.       Времени для него теперь не существовало вовсе, и сравнения минут с песком в ладонях он не понимал. Его дом с плотно зашторенными окнами не освещался солнцем, он потерял связь с миром: ему, что утро с разлитым золотом светила, что ночь с черным бархатом и бриллиантами — звездами на небе, — казались ненужным воспоминанием. Бикслоу существовал в своей среде, схожей с вакуумом, ведь его дом был также лишен лишних веществ.       Затворник. Так можно было назвать члена гильдии Хвост Феи. Его внезапным исчезновением после нападения неполной команды Райджиншу никто не интересовался, а вот пропажу Джувии заметили сразу. Это Эвергрин говорила, заходя в его берлогу, усаживая, будто больного, Бикслоу на диван и заставляя прийти в себя. Он и прожил-то благодаря ней: девушка приносила продукты, умудрялась вернуть его в реальность, но ненадолго. Еще она рассказывала ему о внешнем мире, не забыла упомянуть уход Лаксаса. Ни разу не забыла отговорить его о мысли вернуть Локсар к жизни.       В такие моменты Эвер не узнавала друга, да, пожалуй, никто бы не распознал в ставших угольно-черными глазах, полных ярости, Бикслоу. Он никогда раньше не выходил из себя и не улыбался, как сумасшедший, а его лицо не искажалось безумием. Маг очень мало говорил, отвечал на вопросы Эвергрин отрывисто и сухо.       Подруга всерьез боялась за Бикслоу. Он сгорал: под глазами пролегли синяки от недосыпа, тело становилось немощным, и парень едва передвигался. Медлить больше было попросту нельзя и чертовски опасно. Русоволосая волшебница резко подбежала к статуе, поскольку знала, что друг был не в себе и даже в его немощном теле окажутся невероятные силы.       — Отойди, — не своим голосом прорычал он. Эвергрин вздрогнула. Ей было чертовски страшно от одного лишь голоса парня, а смотреть в налитые налитые кровью глаза не хватало отваги. — Даже не вздумай коснуться статуи!       Волшебница спряталась за каменным изваянием, возникшим по ее воле, от ее руки. Эвер уже столько раз пожалела, что тогда позволила магу унести Локсар. И о чем она только думала?       Подобно хищнику, парень обходил статую и не торопился атаковать, боясь разбить мрамор. Эвергрин поступала аналогично. Она боялась лишний раз вздохнуть. Шаг правой ногой, шаг левой — фея повторяла за кукольником, пока собиралась с силами развеять столь сильное заклинание. Магия надолго застыла в жилах экс-элемента. Эвер давно должна была снять заклятие, но откровенно боялась безумных действий друга. Просить помощи было не у кого: Лаксас покинул гильдию, а расскажи она Фриду, пришлось бы признавать вину в произошедшем. Вся Магнолия была поднята на уши Хартфилией, Драгнилом и Макаровым. Однако и молчать она была не в силах.       Бикслоу ощущал неконтролируемую ярость. Да как эта девчонка только посмела встать у него на пути? Он ее уничтожит, обязательно. Мысли, одна за другой, застилали его разум толстой пеленой тумана. Маг не отдавал действиям отчета, а то, что творил, осознавал, но будто чувствовал, что сыграть по другому сценарию у него не выйдет.       Он обязался уничтожить помеху, чтобы ничто не мешало смотреть в стеклянные глаза куклы. Джувия — только его игрушка, лишь он мог смотреть на спектакль, где Бикслоу — кукловод чужих желаний.       Его никто не волновал, даже он сам. Мир казался всего лишь движущейся в его сознании картинкой, а истинная вселенная лежала подле каменных ног. И только он был частью этой вселенной. Он сходил с ума, не понимая этого. Он действительно считал верным поклоняться неживой девушке. Движения, сделанные не по своей воле, не вызывали подозрений у Бикслоу, полные сумасшествия мысли казались самыми верными, а желание убить подругу, жаждущую ему помочь — обыденным делом.       — Не убежишь, — торжественно произнес Бикслоу, ухватив фею за лодыжку, когда она не успела повторить его шагов возле статуи. Он поднял ее над полом, с силой вдавливая пальцы в нежную кожу. Ему нравилось чувствовать, как сухожилия противились его напору, будто он нажимал на струны. Кость ощущалась так остро, словно на ее ноге совсем не было мяса. Бикслоу готов был одним рывком переломить Эвер конечность.       Эвергрин не воспользовалась лепреконом, так как знала, что тогда сил развеять проклятие не хватит. Она кусала до крови губы, не давая полным боли крикам вырваться наружу. Голова налилась свинцом из-за висения верх тормашками. Магия заполоняла каждую клеточку ее тела, в то время как боль в ноге была нестерпимой, адской, она чувствовала, как горели мышцы и что могла в любой момент стать калекой, но терпела. Очки слетели с ее глаз, с них же брызнули слезы. Фея развернулась и направила магию в сторону Джувии. Эвергрин вытерпела, она смогла.       Мрамор кусками отваливался от фигуры волшебницы и с грохотом падал на пол, разрушая оковы. В это же время повалился Бикслоу, силы окончательно покинули его, руки его обессилено разжались, и Эвер оказалась на свободе. Боль в лодыжке была жгучей, но она смогла встать на ноги.       — Где это Джувия? — Локсар шокировано озиралась по сторонам, не понимая, как оказалась в этом темном помещении. Экс-элемент прекрасно помнила, что она была в здании гильдии и что там было светло. Она обнаружила, что здесь не одна. К ней, прихрамывая, подходила сокомандница Лаксаса.       — Ты была заколдована, — издалека начала русоволосая волшебница, поджав губы. Когда Джувия обратила не верящий взгляд, Эвер стушевалась, не зная, куда деть руки, поправила очки, которые ранее подняла, и добавила: — Тебя уже семь месяцев ищут всей Магнолией.       Локсар поразилась, но не могла и слова вымолвить. Чушь, хотелось бы ей сказать, но отросшие русые волосы собеседницы и обстоятельства, в которых она оказалась, придавали немалых сомнений. Все вокруг закружилось перед Джувией с огромной скоростью: миллионы воспоминаний, дни, которые она была знакома с Греем, отрывки из прошлого, мысли о настоящем. Она не понимала, как ей теперь вернуться. Все вокруг изменились, даже ее возлюбленный. Что же она будет делать, если он ее забыл? Хватило Локсар лишь на единственный вопрос:       — Как это произошло? — сорвалось с ее уст. Эвергрин вздрогнула, вгляделась в Джувию и поняла, что правда ей нужна, чтобы разобраться в себе. Она не стала ничего утаивать. После, выполнив просьбу Локсар, попросила об услуге: — Помоги довести Бикслоу до Полюшки.       Джувия растерянно кивнула. Девушки обхватили мага с двух сторон и повели к целительнице. За все это время Джувия чувствовала себя странно. Она должна была бы ненавидеть Бикслоу всей душой и бросить его там, в доме, пусть бы ему было плохо. Но не сделала. И потому путалась от противоречивых ощущений. С одной стороны она жалела его после всего, что он получил, а с другой — хотела утопить в океане своей горечи. Тем не менее, переборола себя и помогла той, кто заковал ее в камень.       — Я думаю, Эвергрин-сан не виновата, — произнесла Джувия, как только закрыла дверь хижины Полюшки. Эвер ее услышала.       После, как только Бикслоу вернулся в гильдию, они не решались сталкиваться. Обоим казалось, что повстречай один другого, как магия поглотит их в пучину темноты и больше не отпустит.       Маг хотел извиниться, подшутить над водной волшебницей и поговорить, но не мог. Когда он вспоминал все то, что творил, чувствовал необъяснимые эмоции. Не привязанный к женщинам Бикслоу не мог назвать чувства к Локсар любовью или же привязанностью, предпочитал говорить, что она его околдовала, отшучивался и не прислушивался к словам подруги:       — Встретишь еще такую, и глаза синими будут, и губы не накрашенными... и что тебя там привлекло в Джувии? — как ни в чем небывало говорила Эвергрин. Словно ничего и не было. Рана зажила, как на собаке, забрав с собой ее плохие воспоминания.       — Только магия, — в очередной раз отмахнулся маг.