Чужое сердце

      Он плавал в море, прямо в толще красной воды, безбрежной, бескрайней… Струйки подводных течений покачивали его тело, шевелили волосы и одежду. Лори плыл, раскинув руки, его несло, и он не знал куда. Мыслей не было, он тонул в этой воде, и никак не мог достигнуть дна. В ушах стоял непрерывный гул, он то приближался, то отдалялся. Плеск? Журчание? Гул становился всё мелодичнее, он обрёл ритм, и Лори понял, что это музыка.       Ноги его вдруг коснулись твёрдой поверхности. Юноша огляделся. Вокруг по-прежнему была только красная вода, но она становилась всё прозрачнее, и сквозь неё всё отчётливей начали проступать очертания скалы, на которой он теперь стоял. Музыка звучала совсем рядом. Он оглянулся. На краю скалы сидела немолодая, но очень красивая женщина, с арфой в руках. Не прекращая играть, она улыбнулась и кивнула ему.       Подул ветер, и это был уже именно ветер, а не шевеление подводных струй. Лори осознал, что никакой воды вокруг нет. Наверное, и не было никогда. Что-то заставило его глянуть в другую сторону. Внизу, под скалой раскинулся город. Прекрасный город с подпирающими небо башнями, причудливыми дворцами и шумящими между ними водопадами. Грандиозная золотая пирамида в центре сверкала так, что было больно глазам. Вот только почему весь город залит таким мрачным красным цветом? И что это, дым? Лори пригляделся. Да, над городом поднимались столбы дыма, и многие дворцы и башни превратились в руины. На улицах шёл бой, но он уже заканчивался. Видно было, что последние защитники в рогатых шлемах уже оттеснены к пирамиде, улицы были завалены трупами, а нападающие, воины в закрывающих лица масках, давили последние очаги сопротивления неудержимой волной.       – Мы погибаем, – женщина с арфой так и не прекратила играть, и грохот сражения вплетался в звон струн. – Мы уже почти погибли. Ты поможешь нам?       «Да», – хотел ответить Лори, но горло сдавило, и он не смог выдавить ни звука. Было мучительно больно видеть, как этот прекраснейший из городов превращается в горящие развалины. Он бы сделал всё, что мог, чтобы не допустить этого… Но что он мог?       – Тогда пойдём, брат.       Лори дёрнулся от неожиданности. Рядом с женщиной откуда-то возник могучий воин с золотыми волосами, в развивающемся красном плаще. В одной руке у него был массивный молот, а другую он протягивал Лори. И парень ухватился за неё раньше, чем успел сообразить, что делает.       Они поднялись в воздух и полетели над городом, держа курс к золотой пирамиде. Чем дальше, тем меньше Лори удивлялся происходящему. Внизу мелькали террасы, сады и проспекты, ровные ряды золотых статуй и колонн. Пирамида надвинулась, стали видны детали, и вскоре они подлетели к открытому балкону. На балконе стоял статный старик с окладистой седой бородой, в шлеме, тоже увенчанном рогами. Сжимая в руке длинное копьё выше человеческого роста высотой, древко которого упиралось в пол, он вперил в город внизу свой единственный глаз. Вторая глазница была закрыта золотой пластинкой. Когда Лори и золотоволосый воин приземлились на балконе, старик повернулся к ним.       – Зачем ты вернулся?       – Я хочу помочь, – ответил Лори.       – После того, как ты навлёк на нас это несчастье?       – Это не моя вина!       – Не эти, так другие. Тебе уже случалось приводить врагов в сердце нашей державы.       – Я сожалею об этом.       Слова сами сорвались с его губ, хотя Лори понятия не имел, о чём он говорит. Но удивления всё так же не было. Всё было правильно, это был единственно верный ответ.       – Сожалеешь… – повторил старик. – Хотелось бы верить. Тебя приняли, как сына, тебя спасли от смерти… А в благодарность ты попытался убить собственного брата.       – Я только хотел, чтобы меня любили.       – А разве ты не был любим?       – Ты отдал ему всё. Ты отдал ему трон.       – Так ты хочешь трона?       Вопрос заставил Лори задуматься. Он не знал почему, но здесь и сейчас невозможно было лгать. Оставалось говорить правду, но для этого требовалось сперва определить для самого себя, а что же на самом деле есть правда.       – Нет, – наконец сказал он. – Вернее, я хотел его, но лишь как средство. Для того, чтобы меня оценили по достоинству.       – Почему ты считаешь, что тебя не ценят?       – А разве я не больше подхожу для трона, чем мой брат? Разве я не умнее? Не хитрее?       – Ты полагаешь, это те качества, которые больше всего нужны царю?       – А разве нет?       Теперь настал черёд одноглазого помолчать.       – Ты хорош, когда надо договориться один на один, – наконец сказал он. – Ты силён в переговорах, хитростях, магии – разве с этим кто-нибудь спорил?       Лори качнул головой.       – Но когда вы были с братом на поле боя – кто из вас вёл воинов за собой? Кто первый бросался в атаку и увлекал остальных? Чьё имя было на устах у всех, когда они побеждали, и когда погибали?       – Тора, – имя само сорвалось с губ.       – Так кто из вас двоих способен сплотить весь народ, буде возникнет в том нужда? За кем пойдут не только воины, но и мастера, целители, маги, даже женщины?       – За Тором. Но он прям, как… как, скажем, меч. Это чтоб не сравнивать его с дубиной. Он знает лишь один способ действий – грудью на врага, и будь, что будет. Так он может погубить нас всех.       – Нет, если найдётся тот, кто подскажем ему и другие пути. Тот, к кому он прислушается.       Они снова помолчали.       – Царь воплощает царство, – снова заговорил старик. – Он – тот, на кого обращены все глаза, тот, кто ведёт за собой остальных. Но царь – не всё царство. Один он бессилен. Он – острие копья, но острие мало стоит без древка. Лишь когда весь народ един, когда каждый находится на своём месте, на том месте, которое подходит ему больше всего, тогда царство сильно и процветает. Ты прав – твой брат прямодушен, и хитросплетение политических интриг не для него. И потому ему очень нужен хороший помощник. Тот, кто будет силен там, где он окажется слаб. И если я скажу, что ты и есть такой помощник – значит ли это, что я тебя не ценю?       – Но это я его помощник, а не он мой.       – А как предпочитаешь действовать ты сам – открыто, или из тени?       Лори промолчал.       – Я люблю обоих моих сыновей. В чём-то мне ближе Тор, но в чём-то – ты. Вы – как две стороны одной медали, словно один идеальный царь Асгарда разделился надвое и обрёл два тела. Если бы можно было короновать вас обоих, я бы так и сделал. Но трон слишком тесен для двоих. Мне поневоле пришлось выбирать. И я выбрал того, кто ведёт за собой, оставив в тени того, кто прокладывает курс. Да, я совершил ошибку, не поговорив с тобой об этом и не объяснив тебе, что я думаю. Но мне всё казалось очевидным. И самые мудрые попадают в эту ловушку, забывая, что очевидное им может быть непонятно другим.       Он заглянул Лори в глаза своим единственным глазом:       – Здесь и сейчас нельзя солгать – ты уже понял это. Так поверь – я никогда бы не стал бы говорить, что готовлю тебя к трону, если б исключал такую возможность. Я долго не мог сделать выбор, а когда сделал, то сделал головой, а не сердцем. А в моём сердце живёте вы оба, и каждому отведена равная доля.       – Но я был изгнан…       – А разве с Тором в своё время я поступил иначе? Но он искупил свою вину и вернулся. Сможешь и ты, если захочешь.       – Я хочу.       – Тогда иди и помоги своему брату, – старик кивнул на выход с балкона внутрь дворца. – Ты ему нужен, иди.       Лори оглянулся, но оказалось, что принёсший его сюда воин исчез, и на балконе они находятся одни. Он медленно пошёл к двери, на пороге замешкался, и старик ободряюще кивнул ему. А потом Лори шагнул внутрь.       В коридорах и переходах дворца было пусто. Он вспомнил, что снаружи, вроде как шёл бой, но воспоминание смутно мелькнуло и исчезло. Широкая роскошная лестница вела вниз, стало темнее, словно внезапно наступила ночь, но и это воспринималось как должное. Зато вспыхнули многочисленные факелы и встречи. И наконец Лори вышел в огромный зал, и на него со всех сторон накатился смех. Точнее даже не смех, а грубый пьяный гогот.       Видимо, тут шёл пир, и по разорённым столам было видно, что он уже дошёл до той стадии, когда и самое торжественное мероприятие превращается в примитивную попойку. Все празднично разодетые гости собрались в центре зала вокруг чего-то или кого-то, то и дело взрываясь приступами смеха. Лори протолкался в первые ряды. В центре круга на четвереньках стоял массивный воин. Его парадный доспех был залит вином, распущенные спутанные волосы падали вперёд, закрывая лицо, но не узнать Тора было невозможно. Вон он попытался подняться, неуклюже пошатываясь, но не удержал равновесие и снова плюхнулся на четвереньки, вызвав новый взрыв хохота.       – Ну и пьянь! – кто-то панибратски хлопнул Лори по плечу. – Здорово, правда?       Лори машинально кивнул. Видеть брата в таком состоянии было тяжело и противно. И как его угораздило, ведь перепить Тора был способен разве что Волльстагг? Но факт оставался фактом, старший царевич был пьян как свинья. Он поднял голову, и Лори увидел бессмысленный взгляд и разъехавшиеся в дебильной усмешке губы. Едва ли он понимал, что происходит вокруг. Подросток-паж, выскочив из толпы, попытался было помочь ему подняться, но зрители заулюлюкали, и паж, втянув голову в плечи, поспешил ретироваться.       – Ваше Высочество! – окликнул кто-то, и Лори не сразу сообразил, что обращаются к нему. Он оглянулся. Все больше голов поворачивалось в его сторону, и люди расплывались в улыбках, не совсем трезвых, но не было сомнений, что они действительно рады его видеть.       – Ну, мой царевич, вот это развлечение!       – Давно такого не видел!       – Ваш братец, как видите, изволили выпить лишку…       – Может, копьецом его потыкать? Чисто для придания ускорения?       – А может, отнесём его на ложе и подложим ему туда… скажем, обезьяну из зверинца? А утром скажем, что он с ней жаркую ночку провёл!       Кто-то гыгыкнул, однако всеобщего взрыва смеха, которого ждал Лори, не последовало. Все глаза вопросительно следили за ним. Они ждут моего сигнала, понял Лори. Засмейся я, и здесь крыша рухнет от хохота. А уж отпусти я сейчас какую-нибудь шуточку… Да я стану их лучшим другом и предводителем. Мне даже ничего не надо будет делать, они всё сделают за меня. Сами вознесут меня на пьедестал, сами вытрут ноги о моего брата. Общая насмешка над кем-то способна повязать не хуже общей крови. А Тор назавтра, когда проспится, и не вспомнит ничего. В конце концов, никто не заставлял его напиваться до такого состояния…       Сжав зубы, Лори шагнул вперёд. Шаг вперёд, в середину пустого пространства, всё дальше от зрителей. Всей своей незащищённой спиной он чувствовал чужие взгляды. Нет, удара он не боялся, но чутко, словно зверь, ловил настроение толпы. Толпа молчала, и чем дальше, тем меньше в этом молчании было радости и одобрения. С каждым шагом к пьяному брату Лори терял часть своего вдруг приобретённого авторитета. И он откуда-то знал, что это навсегда.       Ещё можно было вернуться. Ещё можно было слиться с ними, сделать вид, что пошутил, смеяться, там, где кажется смешно им, кричать там, где кричат все, бить тогда, когда остальные этого ожидают. Тогда его полюбят, искренне, по-звериному, как умеет любить только толпа. Он сможет оседлать гребень этой волны, и она понесёт его отныне и вовеки веков…       Понесёт туда, куда захочет сама. И тогда о собственных целях и желаниях Лори сможет навсегда забыть. Да, он будет любим народом и асгардским двором, но перестанет быть самим собой. Лори сделал последний шаг и протянул Тору руку:       – Поднимайся, брат. Я помогу тебе.

***

      Веки раскрывались неохотно. Казалось, что ресницы слиплись от клея, и чтобы разлепить их, пришлось приложить недюжинное усилие. Свет резанул глаза, Лори моргнул раз, другой, пытаясь сквозь выступившие слёзы понять, что перед ним. Светлые пятна и тёмные полосы неохотно складывались в каркас высокого потолка, затянутого плёнкой. Юноша осознал, что лежит навзничь на твёрдом, заваленном листьями и мусором бетонном полу. Глаза привыкли к свету, ещё некоторое время перед ними колыхалось размытое багровое пятно, но вскоре исчезло и оно, и всё пришло в норму.       Медленно, с трудом, как древний дед, Лори приподнялся. Мускулы с суставами ныли и жаловались, словно он целый день таскал грузы, регулярно получая за это палкой. Осмотр окрестностей показал, что Лори всё ещё находится на территории того самого пустующего завода. Всё правильно, так и должно быть, а всё происшедшее с ним было не более чем глюками.       Привидится же такое…       Торстена нигде видно не было, но Лори особенно по этому поводу не горевал. С сыном Фреды он разберётся позже, когда переведёт дух и придёт в себя. Пока же Лори больше всего хотелось попасть домой, в свою съёмную комнату, рухнуть на диван и не вставать по крайней мере до завтрашнего дня. И пусть хоть небо на землю падает.       Когда он утвердился на ногах, его шатнуло, но приступ головокружения быстро прошёл. Спотыкаясь, парень двинулся в сторону выхода. Память, обычно цепкая, подвела его, так что он некоторое время блуждал по пустующим цехам, пытаясь понять, где тут выход. Наконец впереди показался проём, откуда лился дневной свет. Лори, ускоряя шаги, двинулся к нему, выскочил в уже знакомый двор – и замер, как вкопанный.       Перед ним стоял его оживший кошмар. Высокий человек с белыми лицом, закованный в блестящие доспехи. Теперь, при свете дня его голова меньше походила на череп, и глаза не светились, но Лори откуда-то знал – это и есть Пришелец из его снов. Кошмары всё-таки ожили и явились за ним наяву. За плечом этого человека на двух ногах стояло чудовище, выше его на полголовы, с тёмно-серой, словно высеченной из потрескавшегося камня мордой. Оскаленные клыки и рога делали из его головы гротескную маску, наводя на мысли о маскарадном костюме, а шипастые доспехи на огромном, словно раздувшемся теле довершали образ. Позади этих двоих выстроилась целая шеренга людей (людей ли?) в такой же блестящей броне, как и на Пришельце, с лицами, закрытыми масками из светлого металла, но Лори едва обратил на них внимание.       Когда белолицый уверенно двинулся к нему, Лори едва удержался, чтобы не попятиться. Он сам не знал, что заставило его остаться на месте – гордость, или откуда-то взявшееся знание, что от ЭТОГО не убежишь, не спрячешься. Вблизи было видно, что доспехи не такие уж и блестящие, им явно изрядно досталось в каких-то неведомых Лори перипетиях. В центре нагрудника красовалась тёмная многолучевая звезда в светлой окантовке. Не доходя нескольких шагов до застывшего юноши, белолицый остановился, патетическим жестом протянул к нему руку, словно намериваясь разразиться речью – и Лори почувствовал, как его ноги отрываются от земли.       Глаза парня чуть не вылезли из орбит. Он не закричал только потому, что горло перехватил спазм. Но что-то внутри него, повинуясь властному жесту белолицего, подняло его метра на полтора над землей, так что теперь он смотрел на пришельца из своих кошмаров сверху вниз. Тело Лори зажило своей жизнью, раскинув руки в стороны, а потом что-то, наполнявшее его, как воздушный шарик воздухом, то, чего Лори до этого момента и не замечал, хлынуло из него наружу. Всё вокруг стало красным, мозг и глаза болезненно запульсировали, а белолицый всё так же пристально смотрел на него – и их взгляды встретились. А в следующий миг Лори провалился внутрь этого синего взгляда.       И там, внутри, был целый космос. Парень видел сияющие огоньки звёзд, их было множество, и они звучали незнакомыми, бессмысленными для его уха названиями. Из пронизанной искрами тьмы вынырнула голубая планета со спутником – Земля, судя по очертаниям материков, но чужой разум дал ей иное название: Мидгард. Ось мироздания проходила через него, все Девять Миров выстраивались вокруг, и точка пересечения воткнулась в остров на боку голубого шара. Тьма вокруг него налилась огнём, огненная паутина начала затягивать почерневшую планету в свои недра, а потом всё куда-то провалилось. То, что выходило из Лори вновь заслонило собой всё, только теперь его волокнистые струи казались чёрными. Потом в глазах прояснилось, Лори увидел перед собой белое лицо в обрамлении странного головного убора, оставлявшего открытыми острые уши. И вдруг всё кончилось. Это красное, похожее на кровь, чем бы оно ни было, вышло из его тела, и Лори, вновь обретя вес, тяжело рухнул на асфальт.       Он и правда ощущал себя сдувшимся воздушным шаром, бескостной тряпкой. Это было неимоверно тяжело, но он всё же сумел приподнять голову и посмотреть, как белолицый, враз потеряв к нему интерес, отворачивается и уходит, и тот, огромный, похожий на зверя, уходит вместе с ним. Существа в масках расступились перед своим повелителем, и чтобы потом двинуться следом – к огромной неземного вида башне, вдруг возникшей во дворе промышленного комплекса, башне, которую Лори до сих пор ухитрялся не замечать. В глазах поплыло, и юноша уронил голову на асфальт.       Он сам не знал, сколько времени прошло. Оно словно застыло – может, минуло несколько минут, а может, и несколько часов. Чья-то рука осторожно коснулась его щеки, чужая ладонь мягко обняла затылок, приподнимая голову, и Лори, с трудом сфокусировав взгляд, увидел Торстена.       – Мидгард, – попытался сказать Лори, но с губ сорвался лишь едва слышный хрип, и Торстен встревожено наклонился к нему. – Ему нужен Мидгард! Британия!..       Торстен кивнул, а потом в глазах Лори потемнело окончательно.