A potentia ad actum

Токио май-июль 1890 Атобе пришел поговорить, и как только он открыл рот и произнес первую фразу – в своей излюбленной манере переходя сразу к главному – Шишидо захотел его ударить. Это желание на самом деле не возникало уже давно, но теперь Шишидо был так же близок к его исполнению, как и при первой их встрече. – Ты собираешься сделать что? – переспросил Шишидо, надеясь, что ослышался. – Участвовать в заезде префектуры. На «Тристане». И ты поможешь мне подготовиться. Не ослышался. Атобе подошел, когда Шишидо был занят – менял колесо у «Тристана», поэтому в начале разговора Шишидо сидел на полу. Теперь он поднялся и прикидывал, стоит ли беспокоиться о поисках тряпки, или можно врезать Атобе по лицу грязным кулаком. – Это вовсе не потому, что ты недостаточно хорош, – добавил Атобе, и Шишидо рвано вздохнул. С того отвратительного февральского утра, когда Шишидо думал, что Атобе от него что-то требуется, кроме победы, прошло почти четыре месяца. Зимой Шишидо старался Атобе на глаза почти не попадаться: воспоминания и разочарование жгли каленым железом. Шишидо злился на себя – за это самое разочарование, отвратительное и обидное даже хуже, чем отказ. Весной, под цветущей вишней, Шишидо думал, что все раны имеют свойство затягиваться и что у него все еще остается пар и автомобиль. К этому времени «Мир льда» уже надо было начинать объезжать, и Шишидо погрузился в это дело полностью. И свыкся с мыслью о том, что в этих отношениях победа – его единственное предназначение. В какой-то мере мысли эти даже грели, приносили смысл в существование. Отори, чувствовавший изменения настроения Шишидо как барометр, несколько раз пытался завести разговор об Атобе, что-то говорил о недопонимании и переосмыслении, но, в конце концов, сдался. А Шишидо сосредоточился на своей цели и намеревался показать Атобе все, на что способен. И вот теперь оказывается, что даже это от него больше не требуется. – А потому, что ты хочешь сам принести себе победу? – Шишидо все-таки подобрал валяющуюся здесь же на полу тряпку и принялся яростно оттирать руки. – Победу? Да, я намерен выиграть, – Атобе скрестил руки на груди и улыбнулся своей обычной высокомерной улыбкой. В его голосе не было даже тени сомнения, только леденящая душу уверенность. – Но в этом заезде участвовать буду я лишь потому, что ты – туз в моем рукаве. Шишидо почувствовал, что кровь приливает к щекам. Атобе не часто хвалил его, хотя и признавал его мастерство, но услышать что-то подобное было лестно. И странно. Нужно было что-то ответить. – Туз? – Конечно, – Атобе кивнул. – На Кольце «Мир льда» и твоя езда принесут мне победу, но это должно быть нашим секретом. Ты же не думал, что я отправлю тебя на какую-нибудь второсортную гонку до того, как придет время главного представления? Несколько секунд стояла тишина. Можно было слышать доносившиеся с улицы порывы ветра, а еще – собственное сердцебиение. Шишидо думал о том, что сейчас происходит что-то важное, и что Атобе, вне всяких сомнений, не рассказывает ему всего. – А зачем вообще участвовать в этом заезде префектуры? – вопрос пришел сам собой. – Чтобы обо мне заговорили, – ответил Атобе, и желание его ударить вернулось. Впрочем, на этот раз больше хотелось рассмеяться, и Шишидо едва сдержал короткий смешок. Атобе не обратил на него ни малейшего внимания и продолжил: – Императорский заезд, конечно, открыт для всех, но сам подумай, кто будет делать ставки на никому не известного гонщика? – Если ты поедешь, меня все так же никто не будет знать, – пожал плечами Шишидо. – Это только лучше, – отозвался Атобе. – Сам автовладелец, наследник компании, будущее страны – и победитель. Что может быть лучшей рекламой? Теперь сдерживать смех было уже невозможно – Шишидо изучил повадки Атобе и знал, что задеть его, особенно когда он в таком настроении, почти невозможно. – Зря смеешься, – сказал Атобе без обиды. – Еще увидишь, что это и тебе на пользу пойдет. Ну, так что, ты поможешь мне победить в заезде префектуры? И это было что-то новое. Что-то, чего Атобе еще ни разу не говорил, и чего Шишидо совершенно не рассчитывал от него услышать. – Это, надо полагать, у тебя выражение счастья такое? – уточнил Атобе. – Ты никогда меня ни о чем не просил, – сказал Шишидо. – Нет, про победу говорил, и я знаю, что больше тебе от меня ничего не нужно. Но вот просьба… Это в первый раз. Атобе улыбнулся, и сразу же снова стал тем обычным человеком, который помогал выталкивать «Тристана» из сугробов или подбрасывать уголь в его топку. Шишидо окончательно расслабился. – Но тебе придется меня во всем слушаться, – сказал он. Атобе кивнул. – Ты еще удивишься, какой я способный ученик. В тот день Шишидо решил, что если и будет удивляться, то ни за что об этом никому не расскажет. Но уже через пару недель решение пришлось менять. И единственным человеком, с которым Шишидо мог поговорить и не почувствовать себя идиотом, оставался Отори. Поэтому однажды, когда дальше молчать было уже невозможно, Шишидо отправился к Отори в комнату, убедился, что дверь плотно закрыта, и высказал все, что накипело. – Я никогда не сомневался, что господин Атобе очень серьезно подходит ко всему, за что берется, – Отори определенно не разделял удивления Шишидо. – Но соревнования! Это были настоящие соревнования! И я проиграл! В то утро Атобе пришел в гараж в подозрительно приподнятом настроении, а потом заявил, что им обоим давно нужно прояснить один чрезвычайно важный вопрос. Шишидо не сразу понял, о чем речь, а потом Атобе указал на «Мир льда», и Шишидо совсем не понравилось то, что было предложено. Действительно, с того момента, как Атобе начал сам тренироваться на «Тристане», они часто вдвоем гоняли по одному треку, задыхаясь в пыли друг друга, но так и не решаясь на настоящий поединок. И вот теперь Атобе, видимо, собрался выяснить, кто же сильнее. Шишидо бесславно проиграл на последнем повороте. – Предполагается, что я выиграю в Кольце. Как это вообще возможно, если он обошел меня во время тренировки? – Я думаю, это очень хорошо, что он обошел вас, – сказал Отори. – Вы можете сделать выводы и двигаться дальше, совершенствоваться. – Да какие выводы. Это вообще невозможно было, «Тристан» – старая модель, я знаю его, как облупленного, могу чувствовать его движения, даже когда не управляю. С закрытыми глазами перебрал бы двигатель, – Шишидо взглянул виновато: – Прости, что раньше никогда этого не делал. Отори отмахнулся: – Я же знаю, что вам интереснее движение, чем понимание, как это движение сотворить. Но я впечатлен, не ожидал, что «Тристан» полюбится вам настолько, чтобы вы начали копаться в его сердце. Шишидо смущенно пожал плечами, но Отори не дал ему возможности начать оправдываться: – Но, я думаю, в этом и беда. Вы слишком хорошо знаете «Тристан» и совсем не знаете «Мир льда». Конечно, до Императорского кольца еще есть время, но, как мне кажется, вы проявляете куда меньше рвения с нашим автомобилем, чем с автомобилем господина Атобе. Почему-то Шишидо услышал в невинной фразе скрытую двусмысленность, отвернулся и принялся изучать рисунок паркета. Отори, видимо, почувствовал его смущение и продолжил совсем другим тоном: – Я лишь хотел сказать, что вам нужно больше внимания уделять собственным тренировкам, если стало ясно, что господин Атобе уже достаточно хорошо справляется. На это Шишидо возразить было нечего. С тех пор, как Атобе начал тренироваться на «Тристане» – и почти неукоснительно слушать все, что ему говорилось, – Шишидо чувствовал себя странно. Конечно, он был рад, что они снова проводят вместе много времени, так же, как зимой. И что между ними не стоит зловещей тенью воспоминание о том разговоре и поцелуе. В какой-то момент Шишидо даже признал, как успокаивает это простое, согревающее сердце осознание: между ними если все и не улажено, то, по крайней мере, нет повода для взаимных обид. Иногда червячок сомнения поднимал голову, но Шишидо предпочитал его не замечать. По-прежнему было слишком сложно дать название собственному чувству. Шишидо долго об этом раздумывал и пришел к выводу, что может назвать его привязанностью. Не менее глубокой, чем та, которую он испытывает к Отори или Хиёши – людям, которых знает много лет. И пусть Атобе ворвался в его жизнь совсем недавно, но эти чувства, выходит, никак не зависели от времени. Только привязанность почему-то заставляла теперь ждать встреч с Атобе, его тренировок, прислушиваться к его голосу и – незаметно, так, чтобы сам Атобе ни в коем случае не догадался, – ловить его улыбку. Шишидо прекрасно понимал, что запутался. А потом его жизнь внезапно стала очень насыщенной: Атобе начал привлекать внимание. Для начала он объявил о большом приеме в своем поместье, не преминув заметить, что Шишидо и вся команда будут в центре внимания прессы и гостей. – Хочу представить вас миру, – добавил он. Это было настолько похоже на его обычную манеру, что Шишидо даже не удивился. День приема Шишидо постарался провести с пользой. Он изводил уголь на «Мир льда», потом до блеска полировал медные вставки автомобиля, ни разу не поругался с Хиёши, который все время крутился в гараже, и не видел Атобе. Удивился он потом, когда после обеда слуга принес ему новый, с иголочки, сюртук. Пришлось звать на помощь Отори – не то чтобы Шишидо никогда не носил европейских костюмов, но он даже с традиционной японской одеждой управлялся не очень хорошо, предпочитая всему удобный и простой комбинезон гонщика. Отори же в искусстве носить европейское платье лишь немного уступал Атобе – и то исключительно за счет разницы в доходах. – Вы могли бы попросить слугу, – с улыбкой сказал Отори, завязывая шейный платок. Шишидо поморщился, и Отори поспешно добавил: – Но я понимаю, почему вы этого не сделали. Отори придирчиво оглядел его и кивнул удовлетворенно: – Вы прекрасно выглядите. И это означало, что нужно спускаться вниз и улыбаться гостям. Шишидо почувствовал, как желудок скручивает железный кулак, и это ощущение было даже хуже, чем перед началом гонки. Была еще одна причина, кроме волнения, по которой Шишидо избегал встречаться с Атобе, – и втайне надеялся, что сможет затеряться в толпе даже во время приема, или сам Атобе будет так занят, что не обратит на него никакого внимания. А все потому, что Шишидо еще в январе, в Новый год, когда они все вместе ходили в храм, понял, что Атобе проявляет необычный интерес, стоит только снять привычную куртку и надеть что-то другое. Сейчас, после всех этих месяцев размышлений, невысказанных желаний и неназванных чувств, Шишидо был уверен, что не хочет быть объектом такого интереса. Он боялся, что придаст этому слишком много значения. Но, конечно, встречи с Атобе избежать не получилось. Как только Отори и Шишидо спустились вниз – здесь уже собралась приличная толпа, Шишидо сразу потерялся в обилии лиц, голосов и запахов, – Атобе как будто возник из ниоткуда и первым делом наклонился, чтобы прошептать на ухо Шишидо: – Тебе очень идет. Я не сомневался, что мои мерки будут верными. Шишидо почувствовал, что краснеет, привычно попытался огрызнуться, но Атобе уже улыбался каким-то гостям, говорил по-английски и был недосягаемо далеко, оставив после себя только запах гиацинтов и легкую дрожь в пальцах. После этого Шишидо нашел себе укромный уголок и старался не терять из вида Отори, который чувствовал себя в этом собрании как рыба в воде, с кем-то постоянно разговаривал и даже смеялся. Было скучно, хотелось сбежать в гараж, а еще хотелось снова почувствовать запах Атобе, но эти мысли Шишидо нещадно гнал. Оставалось только тянуть непривычное шампанское – раньше, даже когда Атобе предлагал, Шишидо всегда отказывался, предпочитая традиционные алкогольные напитки. Но сакэ на приеме не подавали, а шампанское приятно веселило кровь. Немного позже к нему подобрался Хиёши – он был в своем лучшем парадном кимоно, а на лице его застыло привычное хмурое выражение недовольства. – Кто же знал, что в столице столько толстосумов? – сказал он, не обращаясь к Шишидо. – И это только начало. Начало чего, Шишидо не понял, но ответить у него не было возможности, потому что в этот момент к ним подошел слуга и вежливо попросил следовать за ним, потому что «господин Атобе собирается произнести речь». В понимании Шишидо это должна была быть самая тяжелая – и самая главная – часть приема, ради которой все и затевалось: Атобе представит свою команду. На какое-то мгновение Шишидо пожалел, что выпил уже три бокала, но мгновенно протрезвел, когда увидел толпу газетчиков. Они окружили Атобе, устанавливали свои треногие громоздкие фотоаппараты, держали наготове записные книжки и карандаши. – Все будет хорошо, – успел шепнуть ему уже оказавшийся рядом Отори, и они ступили в круг репортеров, где с величественной улыбкой ожидал Атобе. Это немного походило на гонки. Слова Атобе – как стартовый выстрел: – А теперь я представлю вашему вниманию команду, которая поможет мне выиграть заезд на Императорском кольце в этом году. Сразу посыпались вопросы, захваченные азартом газетчики пытались перекричать друг друга, обойти на повороте, вырвать заветный приз – волнующую заметку светской хроники. – Кто будет вашим гонщиком? Где вы набрали команду? Какой опыт вы можете представить для Кольца? Вспышка чьей-то камеры ослепила Шишидо, и он не сразу понял, что стоит совсем рядом с Атобе, тот держит его за локоть и управляет толпой одним только взглядом, отдает им ответы с щедростью человека, который не знает меры ни в чем. – Личность гонщика, – давление на локте стало чуть сильнее, но всего на мгновение, – пока не должна вас волновать, но можете не сомневаться, что он будет лучшим. А команда прибыла из Хакодате. Вы знаете этих северян, слишком много гордости и слишком мало здравого смысла, но управляться с автомобилями они умеют лучше, чем европейцы. Да, именно так. Я делаю ставку на этих людей и их способности. Слова прозвучали как-то неправильно, Шишидо был уверен в этом, но в чем неправильность, разобрать не получалось. Он скосил глаза, заметил Отори – тот улыбался, стоял совсем близко, но все равно слишком далеко. – Что вы можете сказать о вашем автомобиле? Мастера из Хакодате смогут потягаться со столичными механиками? – голос из толпы прозвучал уверенно, Шишидо даже смог сфокусироваться на говорившем. Обычный парень, кажется, даже одного с ним возраста, но сколько жесткости в словах. Атобе отпустил локоть Шишидо, стало холодно. – Закономерный вопрос и закономерный интерес. И сейчас ответить вам могу лишь одно: я изменю паровой спорт. После Кольца в этом году все будет по-другому, и никто уже не будет ездить так, как прежде. Да, мой автомобиль не менее выдающийся, чем моя команда. Знаете, что еще подкупает в северянах? Что они умеют широко мыслить, способность, которую зачастую давно потеряли жители столицы. Достаточно хорошо, чтобы увидеть лучшее в европейских технологиях и воплотить их в идеальный автомобиль. По толпе пронесся шепот. Шишидо не очень понял, что именно происходит, и совершенно точно не мог судить об изменении атмосферы, это раздражало и пугало. Но Атобе улыбнулся, камеры защелкали вспышками все вместе, на какое-то время совершенно ослепляя, а потом Шишидо увели куда-то в сторону. Он несколько раз моргнул и увидел Отори. – Думаю, все прошло хорошо, – Отори кивнул. – Даже лучше, чем мы смели надеяться, – это подошел Ошитари, Шишидо подумал, что совершенно не заметил его раньше. – Дерзость и самоуверенность Атобе ужасно раздражают, и назавтра все утренние газеты только об этом и будут говорить. А потом он выиграет заезд префектуры, и говорить будут уже совсем по-другому. – И зачем нужна вся эта шумиха? – пробурчал Шишидо. – Мы никогда не привлекали к себе столько внимания. – Шумиха нужна, чтобы Кольцо окупилось, – ответил Ошитари. Он немного склонил голову, внимательно глядя на Шишидо, отчего по спине пробежал противный холодок. – Дорогие игрушки должны приносить прибыль, иначе они не имеют права на существование. Слова оставили ощущение неловкости, и даже Отори ничего не сказал, а Ошитари едва заметно кивнул и вернулся к Атобе, который все еще был окружен шумящими газетчиками. – Я сыт этим цирком по горло, – сказал Хиёши, раздраженно опуская руки. – Идемте, – кивнул Отори. – Здесь от нас больше ничего не требуется. Шишидо просто последовал за ними, в голове звоном отдавались слова Ошитари, переплетались с воспоминаниями о прикосновении Атобе, и все это было слишком сложным, чтобы думать. Он отстал от друзей на мгновение, чтобы забрать у ближайшего слуги целый поднос шампанского – гораздо меньше, чем нужно троим, но, наверное, достаточно для одного. Отори и Хиёши тем временем скрылись за дверями, ведущими на открытую террасу, и Шишидо на короткое время остался совсем один. Он бросил взгляд через плечо – Атобе улыбался и позировал камерам, Ошитари стоял рядом, и было совершенно ясно, что весь мир сейчас вращается вокруг этих двоих. Шишидо одним глотком осушил один из бокалов и поспешил за друзьями. После этого вечера что-то в настроениях Отори и Хиёши изменилось. Сам Шишидо ловил себя на том, что сердится на Атобе без всякой причины, так что единственным средством успокоиться было избегать встреч. Так оставалось больше времени на «Мир льда», а с Отори и Хиёши они как будто вернулись в те времена, когда втроем были всей командой. – Слушайте, – спросил однажды Хиёши, – а чем мы будем заниматься, когда вернемся в Хакодате? Отори улыбнулся и сказал, что тем же самым, Шишидо заявил, что для гонщика и инженеров всегда найдется работа, Хиёши подхватил общее настроение, но вопрос все равно остался открытым. Так Шишидо понял, что на самом деле не представляет, что будет делать после того, как пересечет финишную черту Императорского кольца – за ней непроницаемым мраком стояла неизвестность. Когда через несколько дней Атобе объявил, что его команда примет участие в гонке префектуры, а автомобиль поведет он сам, поднялась страшная шумиха. На памяти газетчиков это был первый случай, когда хозяин автомобиля выходит на трассу, Атобе удалось привлечь столько внимания к своей персоне, что о существовании команды все забыли. Зеваки целыми днями вились вокруг особняка в надежде поглядеть на тренировки молодого господина, писаки не оставляли Атобе ни на минуту – и ему все это, очевидно, нравилось. Он улыбался вспышкам фотокамер и отпускал нелепые замечания в духе «Победителем буду я». Шишидо иногда наблюдал за ним издалека и думал, что совершенно не знает этого человека. И вот, наконец, настал день гонки. Накануне «Тристана» перевезли в ангар для автомобилей, Шишидо вместе с Отори и Хиёши провел там ночь. Атобе сказал, что их троих хватит для обслуживания гонки, и Шишидо даже обрадовался – они привыкли работать втроем, и множество слуг в доме Атобе очень часто больше мешали, чем помогали. Утро выдалось пасмурным и влажным, летняя жара накрыла трек тяжелым колпаком. Шишидо завидовал Хиёши, одетому в легкую юкату, – похоже, жара не доставляла ему никаких проблем. Сам Шишидо ощущал плотную ткань костюма механика тяжелым коконом. Слуга принес завтрак, но есть Шишидо не хотелось. Странное дело, перед чужой гонкой он нервничал даже больше, чем перед собственной. Конечно, раньше Шишидо приходилось наблюдать чужие заезды. Он начинал как механик, в те годы наблюдать – это все, что он мог себе позволить. Позже, уже став гонщиком, смотреть на чужие заезды было необходимо, чтобы учиться на чужих ошибках и планировать собственную тактику. Даже этой весной Атобе несколько раз возил всю команду на гонки в других префектурах. И все же сейчас все было иначе. С Атобе он столкнулся у входа в ангар. Ошитари скользнул куда-то из поля зрения, Атобе же замер, глядя на Шишидо и как будто чего-то ожидая. Шишидо смог взглянуть ему в глаза и протянул руку. – Удачи сегодня. – Спасибо, – Атобе улыбнулся и пожал его ладонь. Время словно замерло, тепло пальцев Атобе мгновенно согрело все тело, и стало совсем жарко, Шишидо понял, что краснеет, и отдернул руку. Атобе тихо усмехнулся и прошел внутрь, оставляя его одного. – Добрый день, – чужой голос мгновенно вывел из задумчивости, Шишидо вздрогнул и повернул голову. Перед ним стояли двое незнакомцев, в одном можно было узнать офицера полиции, а второй казался обычным горожанином, но его цепкий взгляд заставил поежиться. – Добрый день, – повторил офицер. – Господин Атобе уже пришел? Шишидо кивнул, указав на ангар, офицер поблагодарил и скрылся за дверью. Его спутник улыбнулся, чуть склонил голову и сказал: – Значит, вы и есть тот самый гонщик, на которого все будут делать ставки на Кольце? Голос у него был мягкий, так могла бы разговаривать змея, подбирающаяся к своей добыче. Шишидо снова кивнул. – С нетерпением жду вашего заезда, – закончил незнакомец. Его улыбка стекла с лица и остался только холод сосредоточенного взгляда. – Идемте, сегодня у нас еще много дел. Обескураженный Шишидо последовал за ним внутрь ангара, чтобы услышать обрывок разговора с офицером. – …и если вы сейчас выйдете на трек, последним доказательством будет ставка на проигрыш. – Именно такой был уговор, – Атобе стоял спиной, нельзя было видеть выражение его лица, но Шишидо услышал в голосе знакомую высокомерную улыбку. – Неприятно сознавать, но моя жизнь теперь в руках офицера полиции. Звучало это почти шуткой, но по бледным лицам Отори и Хиёши можно было догадаться, что происходит что-то очень серьезное. – Все равно, чистой воды самоубийство, – сказал Ошитари. – Вы же взяли одного, зачем нужен этот заезд вообще? Кажется, Шишидо впервые видел его действительно раздраженным. – Мы взяли только мелкого исполнителя, а его хозяева все еще где-то здесь, ждут, когда начнется шоу. Это слишком крупная рыба, чтобы «попытка покушения» была достаточной причиной для ареста, нужно больше улик, – теперь заговорил вошедший вместе с Шишидо человек. Стало ясно, что если он и не полицейский, то определенно тот, чье мнение играет важную роль. – Напомню, что один из гонщиков во время взрыва погиб, остальные серьезно пострадали, – вставил Ошитари. Атобе только рукой махнул. – Как будто я никогда не получал травм. – Стойте, – Шишидо все еще не понимал, что происходит, но одно он усвоил точно: что-то должно произойти. – О чем вы вообще говорите. Почему вы уверены, что заезд опасен? – Потому что одна добрейшая душа залила кислоты в двигатель «Тристана», – просто ответил Атобе. Он повернулся и улыбнулся Шишидо как-то растерянно, извиняясь. – Не может быть, – тут же заявил Отори. – Мы провели здесь ночь, здесь не было никого, кроме нас. – И слуги, который принес завтрак, – добавил Хиёши, и стало очень тихо. Потом была предстартовая суета, офицер и его спутник ушли, Ошитари вместе с ними, Хиёши и Отори копались в «Тристане», но заменить поврежденный клапан уже было невозможно. В какой-то момент Шишидо удалось оказаться с Атобе наедине. – Зачем ты ставишь под угрозу свою жизнь? – просто спросил он. – Чтобы ты выиграл для меня Кольцо, – ответил Атобе. Где-то за спиной Отори громко спорил с Хиёши, и это было, наверное, весьма примечательно, ведь они очень хорошо ладили, и Шишидо не мог припомнить, чтобы они когда-то серьезно ссорились. От ворот ангара слышался голос Ошитари, который, видимо, вернулся вместе с офицером и теперь язвительно высказывался о преимуществах службы в городской полиции. Было очень жарко, и белая рубашка на спине совсем пропиталась потом, но все это не имело значения, как будто происходило где-то в другой реальности. В этой же реальности Атобе смотрел Шишидо прямо в глаза, улыбался уголками губ и стоял так близко, что от его запаха кружилась голова. И в этой реальности Шишидо вдруг ясно осознал, что его чувства к Атобе – это совсем не благодарность. Автомобили выстроились перед стартовой чертой. Их разведенные котлы испускали клубы пара, так что очертания некоторых совершенно терялись. Шишидо вспомнил, как это выглядит, когда сам находишься там, на старте, и ждешь выстрела. Все звуки тонут в урчании собственного двигателя, впереди лежит трек, и больше ничего не имеет значения. Атобе видно не было, «Тристана» почти полностью закрывала собой махина чужого автомобиля с огромным котлом и трубой, высоко поднимавшейся над крышей. Остальные автомобили обладали не менее внушительными размерами, и «Тристан» заметно уступал им, хотя все равно выглядел впечатляюще. – Мы защитили его, как могли, – сказал Отори. Он сидел по левую руку от Шишидо и так же напряженно смотрел на трек. – Предотвратить взрыв не получится, но направить его оказалось в наших силах. Дальше можно только молиться. – Дураков молитвы защищают, – согласно кивнул Хиёши. – Другого ничего не остается. Время застыло. Шишидо хотелось, чтобы все скорее закончилось, но судья словно специально тянул со стартом, и ожидание становилось невыносимым. Но вот прозвучал выстрел, и автомобили рванули вперед. Это было похоже на воду, прорвавшую плотину. Сдерживаемая до сих пор сила пара нашла себе выход, и ничто больше не могло ее остановить. До трибун донеслись клубы пара и гари, запаха, который давно уже стал настоящим символом паровых гонок. А на треке могучие моторы соревновались друг с другом, сражаясь на пределе возможностей. В какой-то момент Шишидо смог, наконец, разглядеть «Тристан». Его темный силуэт выступил из-за махины соседа, вырвался вперед – на полкорпуса, на корпус, опережение слишком большое, чтобы быть просто удачей. Трибуны бесновались, все слилось в один общий крик то ли восторга, то ли разочарования. Вдруг Атобе резко выкрутил руль, «Тристан» выбросило на травяную обочину трека – и котел взорвался. Шишидо не отрывал глаз от «Тристана» ни на мгновение, и когда тот превратился в окутанную паром вспышку пламени, вскочил на ноги, но так и застыл, не в силах пошевелиться. Грохот взрыва, шум гонки, крики зрителей – все слилось в один звук, Шишидо его уже не слышал. Прочие автомобили без затруднений миновали «Тристана», устремляясь дальше, к финишу, но это уже не имело никакого значения. Или, может быть, это не имело значения с самого начала. В себя Шишидо пришел, только когда Отори с силой толкнул его и прокричал в самое ухо: – Там нужна наша помощь! Шишидо-сан! Скорее!