Алиса предлагает Паше близость

*** — Теперь можно спать вместе всё время, а не только в походах, делая вид, что мы спим в обнимку только по привычке из детства и ради тепла, — сказала Алиса. — Точно. Теперь можно… — Давай попробуем прямо сейчас? — Ты уже хочешь спать? — Нет, только не спать. Не сейчас. А вот просто полежать в обнимку можно было бы. — Давай. Заодно покажу тебе кое-что. — Что? — Узнаешь, когда ляжешь, — пообещал Паша, первым заваливаясь на кровать. — Если конечно ты не передумала. — Передумала? Ну уж нет, — уверила Алиса, устраиваясь рядом с Пашей. — … Хорошо-то как. Мне жутко не хватало этого вне нашей походной жизни. — Вот уж никогда бы не подумал. — Да-да. Каждый раз, как я засыпала и просыпалась, вспоминала, как хорошо засыпать и просыпаться с тобой рядом, а то и в твоих объятиях. И каждый раз мечтала, чтобы это было всегда, а не только вне дома. — Ну, у меня в общем-то похожая ситуация. С одним дополнением. — Каким? — Именно это я и обещал тебе показать, когда мы ляжем — Да, кстати. Что ты хотел показать? — Показать, что мне хочется сделать каждый раз, когда мы спим вместе. — И что же? — Сначала сказать или сразу показать? — Как хочешь. Паша подул на свои руки, чтобы дополнительно согреть их. И Алиса сразу догадалась, что он собирается делать. — Вот что, — сказал Паша и, просунув руки под её майку, стал гладить её. Алиса прикрыла веки, стараясь унять волнение от новых впечатлений. Она думала, что Паша доберётся до груди. И он в самом деле добрался. Но только до края. Обведя полукруг под левой грудью, Паша убрал руки. Но заметил, что его отступление вызвало вздох разочарования у Алисы. Он попробовал компенсировать ей своё отступление, коснувшись губами скул. И понял, что она смирилась с его неспешностью. А затем, видя, что её реакция на его прикосновения благосклонная, позволил себе больше. Более интимный жест. Положив руку на живот Алисы под шортами. Алиса добавила поверх его руки свою. Подтвердив этим жестом своё согласие с тем, чтобы Пашина рука была под её шортами. И поощряя его к дальнейшим инициативам. Но пока оба не спешили и молчали. Не зная, как далеко они готовы зайти далее. И просто наблюдая за своим состоянием. Привыкая к непривычной силе переживаний. К непривычным для них жестам. К непривычной интимности таких жестов. Наконец, Паша убрал свою руку от живота Алисы. Он решил пока не спускаться ниже. И стал просто медленно гладить её бедро. Но так, что это оказалось стократ интимнее, чем если бы он запустил пальцы во влагалище подруги. В его поглаживаниях было столько желания, трепета, удовольствия, было так ясно, что он сдерживает нетерпение и потребность в намного более интимных действиях, что эти довольно невинные внешне поглаживания возбуждали обоих сильнее, чем самые откровенные ласки. — Вроде такое невинное действие… И даже на такое действие имеет право только самый близкий человек… - прошептал Паша. — Невинное? — отозвалась Алиса. — Даже если учесть, что этот жест означает «я хочу тебя»? — А ты именно так его воспринимаешь? — А надо иначе? — … Да нет. Наверное, ты права. Конечно он означает именно это. Желание. Желание гладить не только бедро. И не только рукой. — И вдобавок вызывает ответное желание. — В самом деле? — Конечно. — Ответное, значит… А как ты это определяешь? Просто по своим чувствам? — Не только. — А как тогда? Ну вот у мужчины всё просто. О желании можно догадаться по эрекции. А как у тебя? — Тоже просто. По появлению смазки. — А, ну да. Как я мог забыть-то… — Хочешь убедиться? — Я верю тебе. Хотя конечно… убедиться тоже интересно. И как ты предлагаешь убедиться? — Хоть как. Хоть осязать. Хоть увидеть. — Осязать… Увидеть… Боже мой, неужели этот день наступил. — Какой день? — День, когда мне стало доступно такое… — Так что ты решил? — Ну… если можно… можно начать с «увидеть». — Хорошо. Сейчас разденусь. — Можно я сам? — Сам? — Да. Раздену тебя. … Но если нельзя, то нельзя, — добавил Паша, видя, что Алиса в небольшом замешательстве. — Да нет… почему же нельзя… можно конечно… Теперь тебе всё можно… Я просто сама ещё не привыкла… К тому, что теперь ты можешь раздевать меня. — Так может мне тогда и не раздевать тебя? — Да нет. Я просто не подумала о раздевании... О том, что это прилагается к основному... Так что не обращай внимания на моё замешательство, а просто делай, не спрашивая… — Ну уж нет. Спрашивать я всё же буду. Тем более раз ты пока не привыкла. Привыкай постепенно. Без шока. — Да-да… — Так я сниму с тебя одежду? — Да… — А майку зачем? — Прости… Я думал, что её тоже можно снять. — Да можно конечно… Просто… её же можно потом… это же необязательно... пока. — Понятно. Ты стесняешься меня? Или обнажения твоей груди передо мной? — Нет. ...То есть не знаю, - вздохнула Алиса. Но… пусть не сразу будет. — Ох Алиса. И как ты только с такой стеснительностью вообще предложила мне стать твоим любовником. Ты точно это предлагала? Мне не приснилось твоё предложение? - как можно мягче спрашивал Паша. - Или, может, я не так тебя понял? А то я полезу к тебе… в тебя… а окажется, что ты такого и не разрешала. — Не приснилось. — Ладно. Ну так что… Шорты, значит. Хорошо, пусть пока будут только шорты. Освободим тебя от этого предмета. Раз уж он стал лишним. … Об этом я тоже много раз мечтал… — добавил Паша другим тоном. — Представлял, как стягиваю с тебя шорты или юбку… — Стягивай… Паша потянул за пояс Алисиных шорт вниз, обнажая под ними её кожу и впиваясь взглядом в открывшийся вид на низ живота, лобок и складки кожи под ним, в самом паху. Вид, которым имеет право любоваться только муж женщины. Паша чувствовал, как в его собственных шортах от этого вида всё окончательно поднялось, затвердело и запульсировало. Требуя проникновения туда, в углубление между ног, к которому его так любезно позволили приблизиться так близко. — С тобой всё в порядке? — спросил Паша, увидев, как напрягся пресс Алисы. И борясь с собственным напряжением. — Да. А почему ты спрашиваешь? — Ты сильно напрягаешься. — Всё нормально. Это… от возбуждения. — Да?.. Ну ладно тогда… … Держи свои шорты… Они в самом деле уже влажные… там, где надо… в том месте… — Да, я знаю… — Наверное, в древние времена именно поэтому дамы носили много длинных юбок. Чтобы было не видно, когда они увлажняются от возбуждения. Иначе им жилось бы ещё труднее. — Не знаю. Может быть. Сейчас главное, чтобы тебе было видно моё возбуждение. — Это-то да. — … Может, ты сам? — Что? — Паша, мне трудно… пока… — Что тебе трудно? Что мне сделать? — Сам… мои ноги… — Предлагаешь мне самому раздвинуть твои ноги? — Если хочешь там посмотреть. — Господи. Никаких «если». Алиса, ты не представляешь, насколько я всего этого хочу. Так что даже не говори больше про «если». — Хорошо. — Ты готова? — Готова.