Декабрь, 1927 год
Морозный воздух щипал кожу. Татьяна стояла посреди двора, полностью погрузившись в свои мысли. Легкий ветер смахивал снег с ветвей деревьев, покрывая девушку белоснежной пудрой. Она смотрела на звезды, словно на незнакомцев из другого измерения. Рядом с ней появилась Сьюзен и с грустью вздохнула, встав около нее. Татьяна, казалось, даже не заметила ее прихода. — Себастьян рассказал мне все. Они уехали в полицейский участок. Ребята сделают все возможное, чтобы выяснить, кто совершил это, — сказала Сьюзен и выпустила клубы горячего воздуха изо рта. — Я приехала сразу, как узнала. Там уже все ребята из отдела стоят на ушах. — Куда, по твоему мнению, попадает человек после смерти? — прошептала Татьяна, не отрывая взгляда от неба. — Мой отец считал, что мы становимся звездами и занимаем определенное место на небосводе. Он говорил, что самые светлые люди становятся частью созвездий, а грешники настолько тусклые, что их невозможно разглядеть. И я в это верила. Хотя мать говорила, что это просто бредни отца. Возможно, она была права. Но его слова до сих пор звучат в моей голове. Папа верил, что после его смерти я найду его на небе, и его свет будет всегда указывать мне путь. — Какая звезда привлекает тебя больше всего? — Я не знаю. Не могу разглядеть в них своего отца. Когда он умер, в мою жизнь вошло зло. Из-за него я потеряла любимого человека, ребенка, маму. Он отнял самое дорогое, но остался в моем сердце. — Но он любил тебя. И у тебя был шанс жить счастливо. Ты сама виновница своих несчастий. Ведь не он заставил тебя уйти от Эрвана и убить еще не родившегося ребенка. — Ты пришла сюда, чтобы обвинять меня? — Нет. Просто ты винишь других, но не видишь своей вины. Это неправильно, Татьяна. Ты говоришь, что начала искать Эрвана, чтобы разобраться в его исчезновении, но я не вижу, чтобы ты чувствовала себя виноватой. Ты строишь из себя жертву и хочешь отомстить. Я права? — Я уже не знаю, кто я и что я такое. В моей жизни больше нет смысл. — Ты сама лишила свою жизнь смысла восемь лет назад. И ради кого? Ради матери, которая всю свою жизнь была при деньгах и ходила в золоте, а потом с легкостью бросила тебя, когда получила желаемое, села на пароход и уплыла в неизвестном направлении без объяснений? Я работала с тобой очень долго и видела эту женщину. Ей было плевать на тебя. — Ты не права. Она любила меня. И делала все, чтобы я была счастлива. — Где это счастье? Я вижу разочарованную жизнью девушку, которая в любой момент может наложить на себя руки. Тебе всего лишь тридцать три года. Куда делась Татьяна, в которую с первого взгляда влюблялись мужчины? Ты даже перестала ухаживать за собой. Так нельзя жить! Перестань жить в прошлом. Если зло вторглось в твои покои, то встреть его с поднятой головой, а не стоя на коленях перед ним. — Ради чего? — Ради Петра, меня, Себастьяна, Джорджа. Мы всегда рядом с тобой, ты нужна нам живой и здоровой. Мне больно смотреть, как тебя что-то разрушает изнутри. Ты будто умерла. Вернись к нам. Раньше в тебе было столько уверенности в себе. А сейчас передо мной стоит забитая в угол женщина, разочарованная в жизни. Я стану помогать тебе, если ты начнешь помогать себе. У тебя появился шанс завершить расследование. Так воспользуйся им. Сам преступник бросил тебе в руку самый настоящий козырь. — Как мне поможет мертвая собака? Как?! — в голосе Татьяны звучало отчаяние. — Я больше не желаю участвовать во всем этом. У меня нет на это сил. Если вчера я была готова завершить начатое, то сейчас не вижу смысла. Я хочу уйти. — Ты уходишь из детективного бюро? — И не пытайся меня отговорить. Себастьян прекрасно справляется без меня. Моя любовь к работе осталась во временах «Призрачного фотографа», сейчас этого авантюризма во мне больше нет, он умер этой ночью. Прости, Сьюзен. Я стала для всех лишней. Мне затыкают рот, меня отстраняют от расследования. Даже если вернусь в агентство, то буду декорацией. Себастьяну нужна слава, пусть забирает ее себе. — В тебе говорит отчаяние. — Нет. Во мне говорит правда. Но эту правду никто не желает слышать. Сьюзен замолчала и опустила голову. Татьяну уже ничем не переубедить. Но женщина сдаваться не хотела. Она загадочно улыбнулась и посмотрела себе под ноги. — Я, кажется, знаю, что тебе поможет. — И что же это? — Есть одно эффективное и старое лекарство от грусти. Но оно работает только зимой и только при наличии снега. — Так, не вздумай, — Татьяна подняла перед собой руки, пытаясь отговорить Сьюзен от затеи, и впервые за все это время на ее лице промелькнула улыбка. — А я все равно сделаю. Ты же меня знаешь, — Сьюзен нагнулась и зачерпнула рукой горсть снега, превратив ее в плотный шарик, после чего со звонким смехом запустила его в Татьяну, не дав ей возможности увернуться. — Ах ты, — получив снежком прямо в спину, Татьяна неожиданно поддалась веселью и ответила подруге таким же образом, запустив в нее крупный снежок и попав прямо в голову. Женщины начали смеяться и бегать по двору, кидаясь друг в друга слепленными снежками. Они напоминали маленьких девочек, полных радости и жизни, не знающих о горестях мира. Сьюзен поняла, что ее идея оказалась успешной, Татьяна наконец-то предстала перед ней в том образе, в котором она хотела ее увидеть. Рыжеволосая женщина снова смеялась, в ее глазах зажегся огонь. Она на мгновение забыла о всех проблемах и стала просто открытым человеком, каким Сьюзен ее полюбила во время их совместной работы. Но то, что происходило с Татьяной сейчас, пугало Сьюзен. Казалось, некая невидимая сила высасывала из нее жизненную энергию, превращая в полуживое существо. Кожа рыжеволосой девушки приобрела бледно-зеленый оттенок, словно она болела, но пыталась выглядеть здоровой. Однако, во время игры в снежки на лице Татьяны промелькнул легкий румянец, который был заметен даже в темное время суток. — Хватит, ты меня закопаешь в снегу, — сказала Сьюзен, упав в сугроб и закрыв лицо руками. Татьяна засмеялась и упала в снег рядом с подругой, выпустив изо рта густой пар. Женщины лежали в сугробе и смотрели на яркие звезды. — Я вспомнила детство. Такое удивительное чувство, — сказала Татьяна, пытаясь восстановить дыхание. — Я даже согрелась. Снег стал горячим подо мной. Твое лекарство действительно эффективно. — Я говорила. Иногда быть ребенком полезно. Мы взрослые уходим в проблемы, но забываем о радостных моментах, которые находятся прямо перед нами. После тридцати лет мы видим только серые тона. — Да, ты права. Я ослепла. Перестала видеть красоту мира. Я видела столько смерти, что стала считать, что все хорошее в этом мире — иллюзия. — Мы все — иллюзия. Мы живем в мире, где есть выбор. Но мы пользуемся им неумело, как трехлетние дети. В далеком прошлом за нас думал правитель, а сейчас, когда мы можем думать сами, никто не хочет мыслить правильно и свободно. Мы ждем, что должен появиться смысл жизни, заранее прописанный путь судьбы. Но ведь выбирать, куда идти и что делать, это самый настоящий дар. Даже золото по сравнению со свободой выбора и мысли — бесполезная субстанция. Ты должна сделать выбор. Если Эрван действительно жив, то ты можешь его спасти. И только ты. Потому что веришь в это. Вера делает нас сильнее. Тобой движет любовь, поэтому не пытайся убить это чувство в себе. Не сдавайся. — Сьюзен, ты самая лучшая, — сказала Татьяна, слезы снова нахлынули, но на этот раз они были полны приятных эмоций. Девушки крепко обнялись, лежа на снегу, и не заметили, как заплакали. — Почему ты не появилась раньше? — Это моя самая большая ошибка, — улыбнулась Сьюзен, вытирая с лица Татьяны слезы. — Не уходи из агентства. Без тебя мне там делать нечего. Все детективы, с которыми я сотрудничала, были самонадеянными и высокомерными, которые строят из себя непонятно что. А работать с тобой одно удовольствие. — Теперь мы опять втроем. Ты, я и Себастьян. Золотая троица. — Ну, Себастьян не очень хорошо вписывался в нашу команду из-за своей эгоистичности. Но он умеет добывать информацию из пустого стакана, ты создаешь интересные теории, а я хорошо стреляю и никогда не промахиваюсь, хотя сейчас после нашей игры в снежки я начинаю сомневаться в своих способностях. — Что будем делать? — Утром этот алкоголик достанет мне информацию, где искать твоего блондина. И мы сразу отправимся за ним. Но будет трудно вытащить его оттуда. — Да… У нас нет разрешения. Если босс закрыл расследование, то мы не имеем права что-либо делать. Иногда я жалею, что у нас не частное агентство. — Да, подчиняться кому-то сверху — самое ужасное, что можно придумать. Зато тебе достаются интересные дела. Хотя ты чаще создавала эти дела сама. — Создавала. Но последнее расследование вывело меня из себя. Нет никаких зацепок. Еще и за решетку посадили невиновного человека. Я могла это предотвратить, но не смогла. — Я слышала, что тебя же похитили полтора месяца назад. — Да. И пытались утопить в озере неподалеку от психиатрической клиники Доктора Ломана. К счастью, Себастьян вовремя подоспел и спас меня. После этого мы и решили снова сотрудничать. Правда, это ни к чему хорошему не привело. — Видимо, у него не было интересных дел, если он полез вместе с тобой в один котел. — Я еще не до конца понимаю, почему он решил взяться за это дело. Возможно, ради славы, ведь это было громкое дело во всех смыслах этого слова. Я пыталась не вмешивать туда средства массовой информации, но Себастьян дал журналистам раздуть из этих убийств настоящую сенсацию. После войны такие кровопролития должны были вызвать настоящий фурор среди гражданского населения. И он случился. В зале суда был поразительный аншлаг. Кто не смог там поместиться, стояли на улице. Анну со всех сторон проклинали, требовали ее казни, даже называли убийцей детей. Видимо, желтая пресса тоже постаралась. Сам Себ был слегка шокирован, видя, какой эффект произвело это расследование. Возможно, весь этот шум добрался даже до большой земли. И понятно, почему меня отстранили от расследования, когда узнали, что я пытаюсь найти улики, опровергающие виновность Анны. Но сейчас у меня появился настоящий страх. Тот, кто совершил эти убийства, интересуется мной. И я просто опасаюсь за свою жизнь. Если бы я отказалась от расследования, он, скорее всего, оставил бы меня в покое. — А если не оставит? Вдруг его цель — это ты. — Вряд ли я его интересую. Он просто хочет, чтобы я не копала глубже. Убийца испугался меня. А Анна сделала все, чтобы я не добралась до этого монстра. Только зачем? — И ты хочешь еще ее оправдать. Она же тоже совершает преступление. Эта старушка — сообщница убийцы, если твоя теория верна. Анна скрывает улики от следствия и выводит нас на ложный след. Тогда зачем ты ее защищаешь? — Я просто увидела в ней саму себя. Мне показалось, что наши цели похожи. Мы оба пытаемся узнать правду. И, возможно, одну и ту же. — Я не понимаю. Если она ищет правду, тогда зачем ей прикрывать убийцу и отбывать пожизненный срок вместо него? Счастье, что ее вообще не казнили. — Что если убийца действует не по своей воле? Что если его сознанием кто-то управляет? — Давай встанем со снега, а то я уже не чувствую задницу. Ты не замерзла? — Сьюзен, кряхтя, поднялась с сугроба и помогла подруге встать на ноги. — Нет, не замерзла. Мне хорошо на улице, особенно после душного офиса. Давай прогуляемся. Думаю, Петр не возражает. Он сильно потрясен сегодняшним вечером. Пусть придет в себя. Они пошли вдоль пустынной улицы. Ветер успел нагнать тучи, и пошел легкий снегопад. — Ты говорила о сознании. Расскажи подробнее. — В психиатрической клинике я видела свечи. Воск был смешан с какими-то травами. Но после исчезновения доктора Ломана, эти свечи тоже исчезли. Они имели странный мятный запах, который вызывал сонливость. — То есть эти свечи могли вызывать галлюцинации? — Возможно. После смерти доктора Ломана мы так и не смогли найти их, даже следов воска. Анна также отказывалась об этом рассказывать. И мне казалось, что этот запах преследует меня повсюду. Сегодня снова почувствовала этот мятный аромат, и он был таким едким, что у меня перехватило дыхание. — У тебя были галлюцинации? — Я не знаю, что именно видела. Я слышала голоса и видела его… Все казалось реальным, но я знала, что это мои фантазии. Кто-то хотел, чтобы я это увидела. — Кого ты увидела? — прошептала Сьюзен, задержав дыхание. Они вышли на набережную, и их тут же обдало пронизывающим ледяным воздухом. Женщины посильнее закутались в свои пальто, спрятали подбородки в воротники и продолжили идти. — Это был Эрван. Он говорил пугающие и абсурдные вещи и затем вонзил нож в грудь. — Какой кошмар. — Да. Но я старалась не верить в это. У меня уже были подобные видения раньше. Я привыкла. — То есть человек, защищаемый Анной, использует галлюциногены, чтобы привлечь жертву? — Возможно. Я так думаю. Это единственное объяснение. Сознание очень уязвимо, и если знать как, то можно вызвать в голове другого человека любые образы, звуки, запахи, чувства. Но почему он не убил меня? И почему в этот раз он убил собаку? Кажется, во всем этом есть скрытое послание. Многие серийные убийцы пытались что-то сказать через своих жертв. — У тебя есть предположения? — Неясные. Доктор Ломан пытался поделиться информацией. Однажды я видела его образ в полицейском участке, он держал папку с отчетами и говорил, что в ней есть ответы на некоторые мои вопросы. Но его там не было на самом деле. Это все было в моей голове. Я не понимаю, зачем мне показали эти образы. Я не думаю, что они были моей инициативой. Но папку мы нашли. Она лежала в столе Себастьяна. Правда, никто так и не нашел там полезной информации. Те же отчеты о вскрытии, которые были предоставлены нам ранее. — Теперь я понимаю, почему ты так боишься возвращаться к этому расследованию. Ты столкнулась не просто с убийцей, а с человеком, который воздействует на чужое сознание. Боже, Татьяна, во что ты вляпалась? Я понимаю, что сейчас век технического прогресса. Но шутки с психическим состоянием — опасны. Мой прадед страдал редкой формой психоза. Я знаю, что это такое. И, глядя на тебя, понимаю, что некто сотворил с тобой что-то непонятное. — Да, кто-то действительно начал разрушать меня изнутри. Чувствую себя заводной механической игрушкой, которая работает по чужой воле. Я просто боюсь, что рано или поздно сойду с ума. — Я видела многих шарлатанов, которые наживаются на горе людей и с помощью их ослабленного сознания набивают свои карманы. И не позволю, чтобы из тебя таким же образом вытянули жизнь. — Я рада, что ты на моей стороне. Но это тяжело. Мы даже не знаем, с чем имеем дело. Я до сих пор не знаю, что видела. Все настолько запуталось… — Будем надеяться, что Ларри с Себастьяном смогут найти что-нибудь дельное. А тебе надо немного поспать. Иначе станешь похожа на ходячего мертвеца. Утро вечера мудренее. — Вряд ли мне удастся поспать. Уже вижу, что будут сниться сплошные кошмары. Тем более мне не хочется возвращаться в квартиру, где все пропахло кровью. — Не оставлять же нам Петра наедине со всем этим дерьмом, верно? Погреемся хоть. А то я чувствую, что замерзаю, — Сьюзен приобняла Татьяну и повела ее в сторону дома. — Не стоит убегать от своих страхов. Пусть они боятся, зная, что мы не боимся их… — Да, — как-то скромно ответила Татьяна и, сморщившись, посмотрела на дома, черневшие на другой стороне замершей Темзы. — Кстати, у тебя дома есть мука, молоко и куриные яйца? — Вроде да. А что? — Раз уж ты не хочешь спать, — да и я вряд ли усну сегодня, — предлагаю испечь что-нибудь вкусненькое. Женщину можно поднять с постели при помощи вкусной еды, по себе знаю. — Я помню, что ты любишь поесть. Удивляюсь, как ты еще не лишилась своей фигуры с таким аппетитом. — Это все гены. Моя мать, как ты помнишь, была поваром. Она ела шесть раз в день. И не толстела. Все думали, что она сидит на строгих диетах. А она ела за пятерых.***
Они боялись разбудить соседей в доме, когда поднимались по лестнице. Их смех разносился по всей лестничной площадке, достигая чердака. Девушки вспоминали смешные события из своей жизни, что было для них непривычным, ведь они никогда еще так не откровенничали друг с другом. Татьяна жила на последнем этаже. Они решили подняться по лестнице, чтобы разогнать застывшую от холода кровь в ногах, вместо того чтобы воспользоваться лифтом. Подъезд был достаточно теплым, поэтому они согрелись еще до того, как оказались около своей двери. — Слушай, а может Джордж влюблен в тебя? Он так долго крутился вокруг и делал все, чтобы помочь тебе, — прошептала Сьюзен с улыбкой, прикрывая рот рукой, чтобы не разбудить спящих соседей. — Мне немного стыдно перед Джорджем. Я уже так долго не навещала его. — Ты боишься видеть Джорджа в таком состоянии, потому что представляешь себя на его месте. Тебя мучает страх, что этот монстр, искалечивший этого беднягу, может напасть и на тебя. — Расследование действительно подорвало мою храбрость. Может быть, я боялась действовать одна, без поддержки. — Да, быть одной действительно страшно. Особенно преследовать убийцу в одиночку, зная, что он может напасть сзади в любой момент. И никто не протянет руку помощи. — Но сейчас все изменилось. Я больше не одна. — Я вернулась на работу вовремя. Хотя мне так хотелось погулять еще полгодика. — Почему ты не воспользовалась этой возможностью? — Я не могу долго сидеть без дела. Мои руки скучали по пистолету, я снова хотела преследовать отморозков. Многие обычные люди могут считать меня сумасшедшей, но я обеспечиваю им спокойный сон. А сидеть дома и смотреть телевизор, слушая бред брата… Это может свести с ума. — Твой брат так и не съехал из твоей квартиры? — Нет. Ему уже тридцать, но он так и не нашел работу. Получает пособие по безработице, у него проблемы с ногой после войны. Хотя многие с таким же недугом работают на заводах. А он остается лентяем. Даже воевать нормально не смог. Его списали через три месяца. Стыдно, что у меня такой брат. А ведь отец и дед были совершенно другими. В кого же он превратился? Татьяна ухмыльнулась и вставила ключ в замочную скважину, осторожно открывая дверь, чтобы не шуметь. Когда они вошли в квартиру, то услышали тихий джаз, играющий из радиоприемника. Женщины сняли мокрые от снега пальто и прошли в гостиную. Татьяна не сразу заметила мужа, но когда он попал в ее поле зрения, она удивленно вздохнула. Петр сидел у входа в спальню на полу, спиной прижавшись к стене, и сжимал в руке окровавленную тряпку, рядом с ним стояло ведро с грязной водой. — Татьяна, как ты могла оставить Петра одного со всем этим? — покачала головой Сьюзен и легонько ударила мужчину по щеке, чтобы привести в чувства. — Эй, ты в порядке? Петр вздрогнул и открыл опухшие глаза, уставившись на женщин. — Сьюзен? Татьяна? Где вы были? — Просто проветривались. Вижу, что тебе пришлось самому отмывать кровь со стен. Бедняга, — Сьюзен погладила Петра по голове, забрала у него тряпку и бросила ее в ведро. — Татьяна, ты меня удивила, — с недовольством посмотрела Сьюзен на подругу и встала. — Я бы не оставила любимого человека в забрызганной кровью квартире. — Ничего страшного. Она была не в том состоянии, чтобы это все убирать, — улыбнулся Петр и осторожно встал на ноги, осмотрев место, где он только что сидел. — Кажется, все отмылось. Ничего не осталось. — Ты замечательный человек. Я уже думала, что придется смотреть на лужи крови в этот прекрасный вечер, — Сьюзен похлопала Петра по плечу и направилась на кухню. — Хозяйка, покажи, где у вас продукты. — Все в холодильнике, — ответила Татьяна и, немного задумавшись, взяла ведро с водой и направилась в ванную, чтобы слить его содержимое в унитаз. — Мука на нижней полке слева. — Нашла. Петр, иди отдохни, мы разбудим тебя, когда все будет готово. — Да, я немного полежу. — Иди, не ходи в таком состоянии. Ты еле стоишь на ногах. Татьяна опустошила ведро, затем тщательно вымыла лицо, которое посерело от бессонной ночи. Запах крови, который теперь ощущался повсюду, вызвал у нее легкую тошноту. К счастью, она чувствовала себя намного лучше. Вероятно, благодаря позитивному настрою, который создала Сьюзен. Та всегда умела излечивать от негативных эмоций всех, кто находился рядом с ней. — Как ты себя чувствуешь? — спросила Сьюзен, когда Татьяна появилась на кухне. — Ты вернула во мне человека, — улыбнулась Татьяна и села за стол. — Я на полу нашла портсигар с фотографией. Это твое? — Да, — прошептала она, затаив дыхание, и быстро положила серебряный предмет рядом с собой, как самое дорогое в жизни. — Ты все еще куришь? — Пытаюсь бросить. Я уже почти месяц не курю. Не было на это времени. — Не стоит тебе отравлять себя этим. Но портсигар красивый. Откуда он у тебя? — Мне подарил его Эрван, когда мы расстались. Подложил в сумочку вместе со своей фотографией. Сначала я хотела это выбросить, но потом стала с этим портсигаром неразлучна. — И как Петр относится к тому, что ты постоянно носишь с собой портсигар и фото своего бывшего парня? — Он нейтрален. К тому же Петр забирал меня из больницы, когда я сделала аборт. Он уже тогда знал о моих отношениях с Эрваном и делал все возможное, чтобы я обо всем этом забыла. И у меня почти получилось, пока мне не позвонил Джордж и не сказал, что Эрвана не стало. Сьюзен усердно перемешивала ингредиенты в кастрюле. В комнате наступило молчание, которое затянулось на довольно долгое время. Татьяна подперла голову рукой и наблюдала за процессом приготовления пищи. Возможно, они бы так и сидели, молча, но Сьюзен не любила тишину и вскоре обрушила на Татьяну очередную порцию слов и вопросов. — Давай поговорим о важной для нас теме. Расскажи мне, почему мы пытаемся разыскать Ричи? И в чем его ценность? — Мы привезли Анну на допрос в наш полицейский участок, надеясь узнать, что она видела во время убийств. По ее выражению лица было видно, что она знает гораздо больше, чем говорит. В итоге, она призналась, что является виновницей всех смертей. Но это все детали… Ну так вот, после этого раздались выстрелы. Были слышны крики, и я уже начала думать, что кого-то застрелили. Стрелявший начал говорить, что хочет встретиться со мной. — И ты вышла к нему? — Да. Боялась, что если не выйду, то будут жертвы. Я знаю, что работа детектива опасна, и могут возникнуть личности из прошлого, связанные с расследованиями, чтобы отомстить тем, кто посадил их близкого за решетку. И с такими мстителями надо уметь договариваться. — Любишь рисковать, когда не надо. — Это могло спасти невинные жизни, так как мы не знали, с кем имеем дело. Оказалось, что стрелял молодой парень, но все выстрелы были направлены в потолок, чтобы привлечь внимание. — Зачем так привлекать твое внимание? Он мог просто найти тебя и поговорить, если было так нужно. — Я не знаю, почему он сделал это. — И что он тебе сказал? — Мне не дали с ним поговорить. Ричи быстро схватили, когда он опустил пистолет, и увели. — Понятно, они опасались, что этот парень может убить тебя, если приперся в участок с оружием. Его допрашивали? — Да. Не знаю, о чем с ним говорили. Но мне сказали, что он вел себя неадекватно, постоянно угрожал следователю, не хотел отвечать на вопросы. Хотя я не доверяю Джонсону. Скользкий тип. Постоянно пытался подложить нам крысу, чтобы крупное дело передали именно ему. — И с чего ты взяла, что Ричи связан с твоим расследованием? Сьюзен нашла в холодильнике фрукты и начала их резать острым ножом, чтобы использовать в пироге. — На следующий день я решила навестить Джорджа и, поговорив с ним, уснула прямо в палате. Не знаю, почему тогда позволила себе уснуть. Когда я проснулась, то словно оказалась в пустой палате, где никого не было лет десять. — Ты считаешь, что это были галлюцинации? — Не могу точно сказать. Но мне казалось, что это была реальность. И она пугала. Было так темно, даже фонарик не спасал. И вдруг я увидела его в коридоре. — Ричи? — Да. — Как он туда попал? Ведь его же должны были посадить за стрельбу в участке. — Я не знаю. Мне в тот момент показалось, будто я знаю его всю жизнь. Это было странное ощущение. Мы виделись только один раз и фактически не знали друг друга. — Действительно странно. И что было дальше? — Ничего, — неуверенно ответила Татьяна. — Ты что-то утаиваешь, — заметила Сьюзен, доставая противень из шкафчика. — — Вовсе нет. Возможно, дальше что-то и было. Но я ничего не помню… Даже то, как сумела оттуда выбраться и вернуться домой. Но его появление в моих видениях говорит о связи с происшествием. Он искал меня не просто так. Он что-то знал, но не успел сказать. Не смог донести даже в моих «галлюцинациях». — Ладно, поверю тебе на слово. Подожди, — Сьюзен посмотрела на часы. — Уже семь утра. Этот алкоголик должен быть на работе. Позвоню ему, — Сьюзен поставила пирог в духовку и сняла с себя фартук. — Узнаю, что он смог выяснить. Он обещал сделать это за ночь. — Он работает ночью? — Да. Он работает в полицейском архиве. Я частенько обращалась к нему за нужной информации. Дай ему бутылку, и он найдет все. Сьюзен подошла к телефону и набрала номер, но никто не ответил. Татьяна пронаблюдала, как счастливое выражение лица её подруги резко сменилось на мрачное. — Странно. Никто не берёт. Попробую ещё раз, — Сьюзен повторно набрала номер, но безрезультатно. — Чёрт. Может, спит? Обычно он всегда отвечает. — Похоже, нам придётся навестить его лично. — Если через час не ответит, то да. У него смена заканчивается в одиннадцать. Нам нужно поторопиться. У меня странное предчувствие. Я всегда доверяю своему чутью. Оно никогда не подводило. — Ничего страшного с ним не случится. — Не знаю. Обычно в архивах никого нет. Телефон всегда рядом с ним, и он никогда не спит на работе. Он пьёт, но выполняет работу ответственно. — Ты сама говорила, что уставший человек может заснуть где угодно. — Да, но он не такой. Я его хорошо знаю. — Похоже, между вами что-то было. Я права? — с любопытством в глазах посмотрела на подругу Татьяна. — Это было давно, и между нами уже ничего нет. Он часто пил, а я этого не могла терпеть. Он был хорошим человеком, но не мог контролировать свое употребление алкоголя, — с грустью в голосе произнесла Сьюзен и задумчиво посмотрела на духовку. — Отказаться от него было тяжело, но я все равно решила расстаться с ним, чтобы найти покой. После этого он только углубился в пьянство. Но мы не перестали общаться. Иногда я помогаю ему, а он помогает мне. — Глупо с вашей стороны, — сказала Татьяна, покачав головой, и взглянула в сторону спальни, где мирно спал ее муж.***
Ларри поставил на стол пробирку с белой жидкостью и добавил в нее каплю крови, получив бледно-розоватую смесь с рыжеватым осадком на поверхности, от которой исходил неприятный запах. — Боже, Ларри, что это такое? — поморщился Себастьян, отступив на несколько шагов. — Ты что, решил меня отравить? — Пытаюсь кое-что выяснить. — И что ты выяснил? — Подожди немного, — Ларри сосредоточенно наблюдал за реакцией в пробирке, опуская свои очки ниже на кончик носа. — Уже семь утра, а ответов все нет. Инспектор дал нам сутки, чтобы связать этого дохлого пса с убийствами в той психиатрической больнице, иначе расследование не дадут продолжить. Мне пришлось поднимать на ноги всех посреди ночи. Ты бы видел лицо инспектора, он был в ярости. Я только с трудом его уговорил разрешить вскрыть труп животного. — Кристина уже заканчивает отчет. — Надеюсь, она хоть что-то найдет. Иначе дворнягу просто отправят в утиль. И мы останемся ни с чем. Татьяна мне этого не простит, — Себастьян провел ладонью по лицу и устало вздохнул. — Так что ты пытаешься разглядеть в пробирке? — Судя по тому, что я вижу, животное умерло довольно давно. Внутри тела запущен активный процесс разложения. Хотя внешне труп выглядит еще сносно. И это странно. Никогда не сталкивался с подобным. Осадок в пробирке, как ты видишь, очень большой. Даже больше, чем я ожидал. Невероятно. — И что это значит? — Пока сам не знаю. Подобная реакция характерна для материала, взятого с почти что полностью разложившегося трупа. — Невозможно. Собака даже не издает трупный запах. — Да. Но, как видишь, мой эксперимент показывает другую картину. И я не могу ошибаться. Остается ждать отчета Кристины. Надеюсь, она нас также удивит. — Ты уверен в этом эксперименте? Не видел, чтобы подобное проводили ранее. — Я делаю это впервые, — произнес тот со смущением и поставил пробирку на стол. — Об этом исследовании я узнал из той папки с документами, которую принесла нам Татьяна. Все эти эксперименты были проведены Доктором Ломаном еще в девятнадцатом году. И они проходили под наблюдением научного сообщества, везде стоят печати. Вот только почему-то это не предали огласке. Словно эти открытия пытались засекретить. В качестве реагента выступает жидкость, которую мы нашли на стенах в квартире Татьяны месяц назад. Та самая, которую я назвал обычным гвоздичным маслом. Но я изучил ее состав и пришел к выводу, что ее химическое соединение сильно отличается. Доктор Ломан называет ее «проклятой кровью». — Почему я узнаю об этом только сейчас, Ларри? — Я должен был убедиться, что не ошибся, Себ. Я не мог предоставить тебе непроверенную информацию. — Где эти документы? — раздраженно спросил Себастьян. — Хочу их увидеть. — Вот, держи, — Ларри вытащил папку с бумагами из ящика стола и передал ее мужчине, открыв нужную страницу. — Тут описаны результаты вскрытия первых жертв. Доктор Ломан лично участвовал в медицинских экспертизах. — Когда Татьяна сказала, что у жертв не нашли область головного мозга, отвечающую за сознание, я был удивлен. Науке неизвестны такие подробности об этом органе. — Видимо, Доктор Ломан знал об этом гораздо больше остальных. Он указал эту деталь в отчетах. Можем предположить, что его могли убрать, как человека с опасными знаниями. Было много ученых, которые знали что-то о человеческом теле задолго до официального открытия. Возможно, этот доктор был одним из них. Он же бывший хирург. Поэтому его обширные познания в области человеческого мозга не удивительны. Но почему он скрывал свои исследования, но указал такие подробности в отчетах? — Вероятно, он узнал о человеческом мозге, проводя эксперименты на своих пациентах. Другого объяснения нет. Наша медицина стоит на месте из-за запрета на эксперименты на людях. Мы обязаны своим знаниям в области анатомии тем, кто игнорировал закон в прошлом. — О чем вы тут шепчетесь? — из соседней комнаты выглянула светловолосая женщина в медицинской одежде, покрытой пятнами крови. Сняв марлевую повязку с лица, она глубоко вдохнула и улыбнулась мужчинам. — Что вы нашли? — Мы хотели тебя спросить то же самое, Кристина, — сказал Себастьян и бросил папку с отчетами на стол. — Ничего интересного я не нашла. Тело свежее, каких-либо странных признаков нет. Перед нами просто зарезанный пес. Не знаю, что вы будете с этим делать, но на сегодня моя работа закончена. — Черт, — выругался Себастьян и закрыл лицо ладонями, пытаясь собраться с мыслями. — Похоже, нам придется оставить все, как есть. Даже не знаю, что скажу инспектору. — У нас остался только один пункт, требующий внимания, — сказала Кристина, снимая перчатки. — Исчезнувшее тело Ломана. — Инспектор считает, что нет смысла искать убитого, когда его убийца уже пойман. Этот пункт уже не эффективен. — Тогда вам придется продолжать расследование без разрешения начальства. — Кристина, что с тобой? — удивленно посмотрел на нее Ларри, поправляя очки на носу. — Ты всегда была против того, чтобы мы не подчинялись приказам сверху. — Я знаю. Но Себастьян кричал, что Татьяне угрожает опасность. А сейчас он отступает. Ты странный человек, — Кристина посмотрела на Себастьяна с недовольством и скомкала марлевую повязку в руке, после чего выбросила ее в урну. — Я не ожидал, что у нас будут такие противоречивые улики. Ларри показывает, что у этой собаки гнилая кровь, а ты говоришь, что животное просто зарезали. Думаешь, инспектор согласится возобновить дело, когда мы покажем отчет о мертвом псе с свежей плотью, но с просроченной кровью? — Мы можем не слушаться инспектора. Если нет другого выбора, то надо рискнуть. — Ты никогда не рисковала, — с желчью в голосе сказал Себастьян, закатывая глаза. — Тебе легко говорить, ведь ты будешь находиться здесь, в теплой лаборатории. — Так, вот как ты заговорил! — Кристина покраснела от резких слов, адресованных ей, и ушла в комнату, где проводила вскрытие. — Ты забыл, что только я согласилась рисковать своей жизнью, чтобы вскрыть тела, возможно зараженные новым смертельным штаммом гриппа? Я резала их без защиты, лишь чтобы помочь вам разобраться. Но никакой благодарности. — Ребята, споры сейчас не помогут, — прервал Ларри спор. — Жизнь Татьяны может быть в опасности. Поэтому, Кристина права. Мы не обязаны подчиняться инспектору сейчас. Вспомни, как ты чуть с ума не сошел, когда похитили Татьяну. Сейчас на ее дом было совершено новое нападение. Нам повезло, что мы нашли только труп животного. — Ларри прав, Себ. Татьяна нуждается в тебе, — вновь вошла в комнату Кристина, но уже в новом медицинском халате. — Я не знаю, с чего начать, — устало сказал Себастьян и сел на кушетку. — Я обещал Татьяне разобраться, но чувствую, что не смогу выполнить свое слово. — Ты бывший военный, — серьезно посмотрел на него Ларри. — Ты должен чувствовать врага издалека. Неожиданно их разговор прервал телефонный звонок. — От нас ждут ответов, — сказала Кристина. — Инспектор хочет отчет в восемь. Его терпение на исходе. — Что мы ему скажем? — Ларри с сомнением посмотрел на Себастьяна. — Придумаю что-нибудь. Необязательно говорить правду, — сказал Себ, похлопав Ларри по плечу, затем подошел к телефону и поднес трубку к уху. Кристина и Ларри встали рядом с ним и стали наблюдать за эмоциями на лице мужчины. Себастьян, послушав собеседника на другом конце провода, лишь кивнул, что-то пробормотал и резко бросил трубку, словно она обожгла его вспотевшую ладонь. — Что он сказал? — спросила Кристина. — У нас плохие новости, ребята. Очень плохие. Похоже, Ларри, нам придется покататься по городу. Начало дня обещает быть интересным.***
Температура воздуха в это утро резко упала, обрушив на город пробирающий до костей холод. Татьяна смогла уговорить своего мужа дать им поехать к зданию полицейского архива без его сопровождения, хотя тот не хотел отпускать женщин одних и даже собирался поехать с ними. Беспокойство Петра было понятно, ночью его супруга подверглась нападению. Но Сьюзен заверила его, что Татьяна будет под надежной защитой. Их незапланированная поездка могла не состояться из-за того, что машина не заводилась из-за холодной погоды. Но, к счастью, спустя несколько попыток автомобиль ожил, и мотор загрохотал, призывая их отправиться в путь. — Я поведу, — сказала Сьюзенти села за руль, поглаживая дорогостоящую машину. — У твоего мужа хороший вкус. Не боится, что ее украдут? — Боится, но его водитель так же заботится о машине, как о себе, — усмехнулась Татьяна, садясь рядом со Сьюзен. — Ненавижу эту машину. В ней неудобно ехать по бездорожью. — Покажи мне хоть один автомобиль, который сможет проехать там, где нет дорог, — усмехнулась та, поправляя зеркало заднего вида. — Далеко нам ехать? — спросила Татьяна, грея своим дыханием замерзшие руки. — Полчаса отсюда. Мы быстро доберемся, — сказала Сьюзен, начиная движение. — Я так давно не виделась с Итаном. Уже полгода. — Почему? — Я долго восстанавливалась после ранения. Операция была неудачной. Хирург допустил ошибку. Пришлось потом еще несколько месяцев лечиться. Да и после этого были еще две операции. Меня всю изрезали. Если разденусь, увидишь шрамы. Ужасное зрелище. — Почему я не была с тобой в это время? — Честно говоря, не знаю. Думаю, мы просто были заняты своей жизнью. Знаешь, я мечтала стать учителем английского языка. Но не сложилось. Из-за цвета моей кожи. Видите ли, цветная женщина не должна учить белых. В итоге, я ношу полицейскую форму и умею с закрытыми глазами стрелять во всяких ублюдков и попадать в их забитые говном головы. Они довольно быстро добрались до пункта назначения. Небо было чистым, без единого облака. Ноздри слипались при каждом вдохе, холодный воздух буквально обжигал легкие. Татьяна оглядела старое двухэтажное здание из красного кирпича. Это был довольно грязный и бедный район. Повсюду стояли брошенные автомобили, в углах лежал мусор, присыпанный снегом. От такой картины Татьяна невольно поморщилась и постоянно смотрела под ноги, чтобы не наступить на какую-нибудь гадость. — Куда ты меня привезла? — Здесь грязно и воняет, но зато никто сюда не залезет. Рядом канализационная труба, так что не дыши полной грудью. Мне самой тяжело здесь находиться. Раньше здесь было лучше. До войны поблизости была тюрьма. Потом появился этот гигантский химический завод, и улица превратилась в помойку. Многие переехали отсюда из-за запаха. — Почему же архивы не перенесли? — Зачем хранить информацию о преступниках и психически больных в хорошем месте? Поэтому они и остаются здесь. Хотя базу данных регулярно обновляют, иначе Итан патрулировал бы обычную макулатуру. — С какого года здесь собирают личные дела? — С 1901 года, если я не ошибаюсь. Нам нужны данные за 1927 год. Придется покопаться в архиве, но будь готова к пыли, там давно не убирали. Женщины нашли небольшую дверь, к которой вела хлипкая металлическая лестница, шатающаяся под их весом. Сьюзен нажала на звонок, но ответа не последовало. — Итан, открой! — Сьюзен продолжала нажимать на кнопку звонка, затем начала стучать по двери кулаком, зовя охранника. — Итан, не заставляй меня ломать дверь! — Сьюзен, он не откроет. Если бы там кто-то был, он бы ответил. — Куда он ушел? Ему больше некуда идти, — на глазах у Сьюзен промелькнули слезы, после чего женщина продолжила колотить по двери, но Татьяна остановила ее бессмысленные усилия. — Сьюзен, хватит. Внутри никого нет. — Мы должны проникнуть внутрь, — с твердостью сказала та и достала пистолет, перезарядила его и сняла с предохранителя. — Это лишнее, Сьюзен. Мы не можем… — хотела остановить подругу Татьяна, но не успела, так как та уже выстрелила по дверной ручке. Сьюзен открыла дверь, переступила порог и, держа пистолет готовым к действию, шагнула в темноту. — Сьюзен, мы можем накликать беду, — неутешно качнула головой Татьяна и последовала за подругой, держа руку на своем оружии. — Мы пришли узнать, куда увезли твоего Ричи, и мы узнаем, — прошептала Сьюзен, медленно двигаясь по коридору. — Подожди, я включу свет, — она нащупала выключатель и осветила помещение. Вокруг лежали мокрые от снега коробки с пожелтевшими книгами. Женщины недовольно осмотрели комнату и направились дальше, откуда доносился шум ветра. — Итан! Ты здесь? — крикнула Сьюзен, но ответа не последовало, только тишина и шум города. — Сьюзен, чувствуешь этот запах? — Татьяна принюхалась и уставилась на подругу с тревогой. — Это воняют отходы с фабрики. Ничего необычного. — Нет, я чувствую трупный запах. — Итан! — Сьюзен прошла в следующую комнату и резко оцепенела. — Все в порядке, Сьюзен? — Татьяна подошла ближе, понимая, что та увидела что-то по-настоящему шокирующее. — Мое предчувствие не подвело, — Сьюзен стояла неподвижно, глядя на что-то перед собой. Татьяна приблизилась к женщине и увидела в центре комнаты подвешенное тело мужчины. Петля крепко сжимала его посиневшее горло, на губах виднелась засохшая рвота. — Итан… — Сьюзен медленно подошла к нему, не смея отрывать глаз. — Нам нужно вызвать полицию, — крикнула Татьяна, сжимая оружие. — Я просто не понимаю… Что происходит? С кем я говорила вчера? — О чем ты? — Тело уже высохло. Он умер не сегодня… Татьяна поняла, что Сьюзен права, тело казалось высохшим, будто провисело здесь несколько недель. — С кем я говорила вчера? Кто выдавал себя за Итана? Объясни мне… — Сьюзен? — Татьяна успела подхватить подругу, которая внезапно пошатнулась и чуть не упала. - Та смотрела сквозь слезы на Татьяну и тяжело дышала, словно что-то давило на ее грудь. — Итан… Почему он это сделал? Почему? — плакала она, с трудом дыша. — Мне… тяжело дышать. — Нам нужно на улицу, быстро. Здесь нам больше делать нечего. Пойдем, — Татьяна помогла Сьюзен выйти на улицу. — Дыши. Тебе нужно восстановить дыхание. — С кем я разговаривала? Зачем убивать Итана? — Сьюзен пыталась успокоиться, но эмоции не отпускали ее. — Зачем?! — Не знаю, Сьюзен. Не знаю, — Татьяна обняла подругу и погладила ее по голове. Сьюзен вдруг вырвалась из объятий и начала кашлять, еле держась на ногах. Она вцепилась в перила лестницы, чтобы не упасть. — Ты в порядке? — Татьяна увидела кровь на ладони подруги и потеряла дар речи. — Это не может быть… — Что со мной? Это кровь? — испуганно спросила Сьюзен, глядя на свою ладонь.